Superego-free Zone

Проходит неделя. Штирлиц и Гексли уже привыкли делить общую рабочую площадь, засиживаясь в лаборантской после учёбы чуть ли не до ночи. Беспечный инфантильный этик, конечно, поначалу сетовал на трудоголизм и фанатичность «этого фашиста», но, поняв, что другого выхода (кроме приказа об отчислении) у него нет, потихоньку адаптировался к строгому графику. Честно говоря, ему даже стало нравиться чувствовать себя частью лаборантского коллектива. Да и логик не жаловался, получая после таких «сеансов трудотерапии» ежедневные благосклонные звонки от Датской. -Штир, ну я уже разобрал все реактивы, перемыл всю посуду и расписался в протоколах, можно я уже домой пойду? – в этот вечер в лаборатории Гексли с мольбой смотрит на навязанного руководством кафедры начальника, - У меня завтра семинар по английскому, а ещё ревнивый Джек в другом городе, которому не так просто объяснить, почему я должен торчать в лаборатории до полседьмого. -Джек, не Джек – институту без разницы, - Администратор холодным взглядом осматривает помещение, но поняв, что всё действительно в порядке, наконец решает смилостивиться, - Ладно, иди уже. Завтра после учёбы жду тебя здесь же, будешь помогать мне готовить помещение для практической работы у первокурсников. -Есть, шеф, - устало откликается Советчик, в душе ликуя: скорее домой, а то гаммийский Отелло уже, поди, навоображал себе чёрти чего лишь потому, что нельзя так просто всё бросить и переехать жить в другой город даже к любимому человеку. Впрочем, опасения Гека сбываются подозрительно быстро – оживший на столе мобильник надрывается безжалостно, являя миру фотографию грозного Предпринимателя на экране. Этик болезненно морщится, но трубку берёт. Штирлиц, боясь получить приступ тошноты от привычного «да, дорогой, нет, я на работе, а не развлекаюсь, хватит ревновать», поспешно покидает лаборантскую – но, вернувшись через пять минут, не обнаруживает никакого беспорядка или исчезновения колбы со спиртом – застаёт лишь бледного, как смерть, активатора, застывшего за столом с реактивами и всё ещё не выпускающего из рук мобильник. -Гексли, - не на шутку встревожившись отрешённым состоянием местного балагура, Штирлиц подходит к нему, размахивая руками перед его лицом, - Эй, Гексли, что случилось? Твой Отелло отказывается на тебе жениться? И тут происходит неожиданное: субтильный миролюбивый Советчик (откуда только силы взялись?) резко вскакивает с места и чуть ли не набрасывается на невольное начальство с кулаками: -А ты знаешь, что тут только что было? Мой Лондон меня бросил. И знаешь, почему? Потому что я «должен уже решить наконец-то, кто мне дороже – он или какой-то аспирант из НИИ»! Я без понятия, зачем ты взял меня под шефство, но такой подставы я тебе никогда не прощу, трудоголик хренов. -Эй, эй, успокойся! – из гневного монолога этика Администратор мало что понимает, но, вникнув в него, осознаёт, что и сам, кажется, попал, - Так, погоди – ты что, хочешь сказать, что твой… кгхм… возлюбленный решил, что у нас с тобой шуры-муры? -Дошло, наконец, - устало закатывает глаза уже начавший остывать Гек, - Он мне в последнее время и так мозги полоскал насчёт работы в лаборатории, якобы мне здесь мёдом намазано – а теперь вообразил, что я торчу здесь полдня, чтобы лицезреть твою несуразную физиономию! -Ох, ёёёёё… Так, ты хоть не кричал на всё помещение, надеюсь, когда оправдывался перед ним? А то мне лишние слухи не нужны. -Не волнуйтесь, господин зануда, вашу репутацию я бы не подмочил при всём желании, я пока ещё хочу здесь учиться. Но вот моё разбитое сердце и загубленная молодость – только на твоей совести. И что мне делать после этого? -Одно скажу, чего делать не надо, - с назидательным видом замечает Штир, успокоившись, что его ориентацию подвергать сомнениям никто не собирается, - Чтобы ни капли алкоголя, ясно? Иначе завтра же вышвырну из лаборатории. А своего ревнивца пошли к чёрту. Если уж ему что в лоб, что по лбу – смысл на него нервы тратить? -Бедная Гамлет, как же она собирается встречаться с таким ходячим холодильником, для которого чувства - пустой звук? - Советчик обречённо вздыхает, наскоро прощается с активатором и уходит, пока не нажил себе ещё каких-нибудь неприятностей. Следующим утром Донна занимает любимый столик в самом углу студенческой столовой, допивает уже третью порцию кофе за последние полчаса и в тихом бешенстве косится на электронный циферблат мобильника. Где и какие черти носят эту идиотку Советчицу, будь она неладна? Вообще-то Гексли бегала вокруг неё ещё перед парами, умоляя забить на скучную лекцию по основам природопользования и выслушать её по жизненно необходимому поводу – вот и где она теперь пропадает, скажите на милость? -Ламанчская, прости, ради бога, - не прошло и полугода, как уже триста раз помянутая всуе этик на всех парах вбегает в буфет и со смущённым видом подсаживается за столик к Искательнице, - Научница задержала, чтоб её. А с ней сама знаешь, шутки плохи. -К чёрту научницу, - поняв по серьёзному взгляду родственницы, что дело действительно швах, Донна решает всё же обойтись без лекций на тему пунктуальности, - Что ты мне хотела рассказать? -В общем, - Гексли мнётся, явно не зная, как подступиться к теме, - у меня появился человек, который мне интересен и я ему тоже и, кажется, скоро мы будем кем-то большим, чем просто друзья. -Ну и поздравляю, - Ламанчская в недоумении пожимает плечами, - И в чём проблема? -Это Гюго, - неохотно отвечает Советчица и виновато прячет глаза, увидев молниеносную перемену выражения лица их «королевы иррациональности», - Теперь ты понимаешь, в чём проблема? -Еська, - Донна грустно кивает: ещё бы ей не понимать. Почему им с Есениной так не везёт в любви? Что сама вляпалась в стрессовый достоевский фактор без малого три года назад и никак не выберется, что Лирическую дурынду из ревизии не вытащить… А тут ещё и Гексли… Впав в прострацию от такого количества эмоциональных проблем, в которых не смыслила никогда и ни черта, логик устало снимает очки и закрывает лицо руками. Нет, это просто невозможно! -Донна, Донна, очнись! – Советчица пугается такой реакции, уже успев пожалеть о том, что всё рассказала: расстроила эту чокнутую, а помочь она Есениной вряд ли сможет, только будет себя виноватой чувствовать в чужих проблемах, - Эй, я даю отбой, слышишь? Это моя проблема, я сама разберусь с нашим Лириком. -Нет, Гек, - Ламанчская тихо, но твёрдо расставляет всё по своим местам, - Этим займусь я. С тебя и так хватает нашей Датской принцессы, лучше позаботься о ней, пока они со Штиром друг друга не укокошили. -Замётано, - этик через силу улыбается и протягивает руку для обозначения сделки, - Вдвоём всё равно лучше разгребать что свои, что чужие дела.