1993

      Компания просидела в гостиной, гоняя чаи, ещё некоторое время. Павла вздохнула об экономической ситуации, поделилась рецептом пирога и подразнила брата, пока тот от безвыходности закапывался в первую попавшуюся под руку книжку, которой оказался старый отцовский ежедневник, изрисованный фломастерами.       Войтеха захлестнула ностальгия — он грустно глядел на свои несуразные карикатуры, спешно написанные во время поездки на маковое поле. В юности трудно было принять факт того, что есть кто-то, кто действительно до сих пор живёт в деревне, наслаждаясь гоголевской романтикой седеющих пейзажей с покатыми деревянными домиками, или встречает закат в компании пастуха, насвистывающего задорную песенку.       Сейчас же хочется самому к этой светлой мечте сбежать, лишь бы не слушать сестринский смех. В конце концов, молодой человек молча встал с кресла и скрылся на лестнице на второй этаж — в носу у него защипало, к глазам подступили слёзы. Гавел было схватила его за рукав, пытаясь остановить, но мягкий кашемир выскользнул у неё из крепко сцепленных пальцев.       — Обиделся? — Микела проводила ушедшего снисходительным взглядом.       — Нет, — собеседница отрицательно покачала головой. — Задумался. С ним случается. Найдёт какую-нибудь запылённую погремушку и ходит весь день грустный.       — И часто такое типа?       — После вашей ссоры двухгодичной давности — постоянно. Помнишь? Он ещё тогда в тебя пытался вазу отправить, да та не долетела, — Павла усмехнулась, закинув руки за голову. — Но это не ново. У вас постоянно в общении какие-то неровности: то Войтех чушь ляпнет, то ты нетрезвая придёшь и начнёшь перестановку в его комнате делать или вирус на компьютер посадишь. И что странно — со всяким общий язык найти можешь. А с ним… ну никак. Почему так вышло?       — Я на приколе. Чеха это бесит, — Коломбо пожала плечами. — Йоу, да скорее дождь вверх идти начнёт, чем я с этим придурком начну чирикать по-доброму. Фраернулся он в тот раз жёстко. Но… cazzo¹, я такой расисткой мразью себя чувствую из-за этого, правда. Сидит, наверное, и думает после каждого моего слова типа: «вот подстилка бенитовская²!»       — Это паранойя, успокойся. Нет твоей вины в том, что в прошлом веке «Оси» захотелось поиграть в великих. Ты — не твои предки, — девушка ободряюще похлопала подругу по спине, вставая с дивана. Рука скользнула итальянке на шею, но Гавел её тут же отдёрнула.       — Отправить ему записку? «Ты противный, но дело не в национальности».       — Не стоит. А то пришлёт гадость в ответ, и гневная переписка будет длиться десятилетиями. Войтеху трудно понять твою страну, вот и всё. Культурный, скажем так, шок.       — Чёрт! Ну что трудного? Италия — родина мафии и макарон, — чешка хихикнула в ответ на услышанный стереотип. — Да-да, очень смешно. Анекдотичные фразы и делают эту страну популярной среди туристов, но! У государства в форме сапога есть очаровательная многовековая история и пейзажи, достойные кисти великих живописцев. Йоу, да ты только вспомни морское побережье в предзакатный час! Чем не картинка акварелью? А какой кли-и-и-мат! Сре-ди-зем-но-мор-ский! — по слогам процедила Коломбо. — Многие великие… дея… те… тьфу, великие люди, короче, родились в Италии. Вивальди, Боттичелли, Сальери, Галилей, да Винчи. И Данте. Котелок-то у пацана варил: придумал и расписал все эти… круги Ада. Я горжусь тем, что у моей родины есть прекрасные представители. Amo il mio paese³, несмотря на… период дружбы с усатым парнем⁴, которого не взяли в художку. Дважды. Потому что она [страна] не виновата. Но как мне сказать об этом Чеху?!       — Думаю, он всё и так знает. О причинах взаимной неприязни вслух говорить в вашем случае необязательно.       — Поверю на слово.       Микела прошла за Павлой на кухню, захватив с собой грязные кружки. В перерывах между утомительными рассуждениями о причастности к бедам Второй мировой она лениво подавала стоящей у раковины подруге посуду. Та слушала внимательно, но решительно ничего не отвечала — распалять и без того несколько раздражённого человека есть дело неблагодарное.       От мытья столовых приборов действо плавно перешло в заготовку теста для яблочного пирога, оттого и мрачные описания отражения военных действий в искусстве сменились обсуждением дня рождения Криштофа. Из-за поднявшегося шума казалось, что в доме Гавелов выступал симфонический оркестр, но на деле девушка просто не нашла миксер, поэтому ей пришлось взбивать тесто венчиком, что заняло в три раза больше времени. Флорентийка облокотилась на тумбу, где стояла книга рецептов, которую чешка подпёрла скалкой, закрыв тем самым великой кондитерше весь обзор.       — Если хочешь помочь — сядь спокойно и подожди, — строго сказала Павла, чем-то походя из-за этого на мать, пытающуюся образумить ребёнка-бездельника. — Совсем немного осталось, начинку я оставлю на Деметрио. Он у твоего отца сейчас?       — Ага. Вроде. Тоже готовкой занимался, когда я уходила, — итальянка послушно переместилась на табуретку возле стола, завешенного клетчатой скатертью. — Вы даже жестикулируете одинаково.       — Вот тебе и конфликт поколений. Как, кстати, дела у Абеле?       — Всё супер. Ракеле недавно ему звонила — весь мозг вынесла жалобами на городской совет, но папа держится молодцом. И… помнишь, я тебе говорила, что Лука коньки отбросил? Помянуть приглашала.       Активистка кивнула:       — Твой отчим, да? Второй год пошёл, если я не ошибаюсь. Как ты вообще умудрилась с мафией связаться? До сих пор понять не могу… — она несколько засуетилась, вспомнив, как Микела звонила ей поздно ночью вся в слезах после того, как её отвезли домой на чёрном авто со светского мероприятия. Криминальному сообществу понадобилось выкурить мэра Флоренции из убежища во время предвыборной кампании, а единственной достойной приманкой оказалась его приёмная дочь. — Как хорошо, что их благополучно накрыли, господи! — Павла поспешила обнять подругу, оставив миску с тестом на столешнице.       — Несмотря на всё дерьмо… я рада, что мудозвона грохнули. Стоило ради этого сидеть взаперти на скудном пайке, — Коломбо хмуро уставилась в пол.       Что правда, то правда, господина Белло она ненавидела. Рыжий мужчина, отчаянно перекрашивающийся в блонд для поддержания имиджа, сразу очаровал Ракеле неповторимым стилем: носил галстуки таких расцветок, от каких сама английская королева давно бы впала в кому; брал напрокат в дешёвеньких фирмах засаленные костюмчики; везде ходил под ручку с любовницей по имени Стелла, в дальнейшем совершенно не стесняясь то же самое проворачивать в обществе жены; имел привычку сетовать на отсутствие у Микелы мужа… Больше, чем наша героиня, ему желали смерти только члены итальянского филиала международной организации «Гринпис» — Лука уничтожил парковую зону ради строительства многоэтажной парковки. В общем, был личностью малоприятной.       — Забей, короче. Chi vive nel passato, muore disperato⁵. Скажи лучше типа, когда мы поедем народ агитировать на дружбу с зелёными? — спросила вдруг девушка.       — Да хоть сейчас. Пойду позову Войтеха, а ты пока проверь бензин.       Через пару минут троица устроилась в салоне пикапа, купленного отцом Гавелов в далёких восьмидесятых. Итальянку определили сзади — Чех с видом глубоко обиженного настоял. Сестре оставалось лишь смотреть сентябрём на небольшую истерику, сдерживая желание поставить капризного юношу на место. По крайней мере, молодой человек отсутствие сопротивления оценил и немного повеселел вопреки погодным условиям, которые обычно негативно влияли на его поведение.       Собирался дождь. Улочки дышали мокрой пылью, вдоль пешеходных дорожек иной раз мелькала синевато-зелёная растительность, плотно забивающая собой основательного вида клумбы. Окончательно отяжелевшие от влаги облака раскраснелись, с каждой минутой всё обильнее поливая город тёплыми серебристыми каплями.       Уткнувшись носом в потёртую кожу водительского сиденья, Микела посмотрела на рассыпавшийся по стеклу жемчуг, отражающий соблазнительные названия самых разных заведений. Гавел запрещала пить в своём присутствии, чем ужасно огорчала приятельницу-повесу. Табу также легло на посещение ресторанов быстрого питания. Компромиссы никогда не обсуждались, однако это не помешало Войтеху снова поднять тему фаст-фуда:       — Заскочим в Макдональдс?       — Нет.       — Но…       — Нет.       — Ну Па-а-а-авла!       — Нет.       — Там акция сейчас!       — Нет.       Флорентийка от участия в дискуссии отказалась. Скрипучее «ну пожалуйста!» затерялось в туманном рое размышлений о погоде. «Было бы клёво сейчас пробежаться босиком по асфальту», — с этой мыслью Коломбо вскоре уснула под мелодичное завывание джазовой композиции; плед, накинутый на плечи, сполз на силиконовый коврик. «Близнецы» продолжали спорить.