Превращение

— Пить… — страдальчески протянул Вадим, раскрыв глаза. Голова нещадно болела. А редкое, зимнее солнце почему-то решило светить именно сегодня. Вадим зажмурился, пытаясь привыкнуть к свету. Не обнаружив рядом с собой брата, Вадим решил его позвать, но ответа он не дождался. Тогда, превозмогая непривычное для себя состояние, он встал и дошёл до кухни, там он увидел стакан с водой и таблетки. После попытки ожить Вадик заметил листочек на столе, на котором было написано: Я пошёл на репетицию. Мне звонил твой Сашенька. Представляешь? Оказывается у тебя завтра концерт. Потом зайду в магазин, куплю что-то поесть. А за «Сашеньку» ты мне ещё ответишь.        Вадиму понадобилось несколько раз перечитать записку, чтобы вникнуть в смысл. — Что? Как завтра концерт? — вслух произнёс Вадик, будто спрашивая у самого себя. Вадим тут же вспомнил, как они с Сашей Радченко обсуждали, когда устраивать репетицию, и решили устроить её за день до концерта… в Оренбурге. Это Вадим осознал уже с ужасом, поняв, что ему придётся отпустить Глеба одного в Оренбург, и он должен будет всем руководить и быть… Вадимом? Самойлов-старший отчаянно схватился за голову, его уже не так волновала головная боль, как-то, что вместо концерта СДК, зрителям придётся лицезреть концерт матрицы. Тут же Вадим подумал, что варианты с экзорцизмом не так уж и плохи.        Возвращаясь с репетиции, Глеб пытался отойти от тоже непривычных для себя ощущений. Все у него что-то спрашивали, а спрашивали что-то непонятное. Приходилось как-то отговариваться, ссылаясь на плохое самочувствие. И снова он думал, что было бы совершенно неплохо убить и себя и брата, тогда все проблемы точно закончились бы. Но сначала он бы всё-таки убил Вадима за Сашеньку. Как-то глупо, но кого это волнует, когда он у любимого брата записан в контактах, как Глеб, а какой-то басист, как «Сашенька». Это вызывало у Глеба невероятную ревность и непонимание всей ситуации. И в голову закрадывались всякие неприятные мысли: а что если Вадик и не любит его вовсе, он приходит на репетиции, они уединяются с басистом и… Глеб попытался отогнать от себя такие мысли, но тут же он понял, что может проверить отношения Вадима и в поездке в Тверь всё выяснится. Азарт овладел Глебом, и теперь уже ему не было страшно за сам концерт. Было очень интересно, как будет развиваться история с Радченко. Так Глеб подошёл к дому и тут же вспомнил, что ему нужно было в магазин, решив, что домой ему спешить незачем, он направился в магазин.        Вадим ждал Глеба и весь день провел в постели, проклиная себя за такой глупый и необдуманный поступок. Глеба всё не было и не было, куда он исчез, было неизвестно. Позвонить Вадим почему-то не догадался. Но позвонил сам Глеб. В дверь. Вадим нехотя подошёл к двери и открыл ее, на пороге сначала показались три огромных пакета, а затем тонкие ноги в тяжелых ботинках, потом появилась не менее огромные коробки, а за ними согнувшийся под их тяжестью Глеб. — Ты где был? — устало, но удивлённо проговорил Вадим. — В магазине. — пытаясь отдышаться ответил Самойлов-младший. — А зачем, — разглядывая коробки, поинтересовался брат. — нам… тостер и соковыжималка? — Надо. — Глеб прошёл в комнату, сбросив ботинки и пальто. — Ты, Вадик, попался, и тостеры теперь тебя интересовать не должны. Вадим вопросительно посмотрел на брата. — Я поеду в Тверь выступать за тебя, и, если я увижу какие-то намёки на ваши с Сашей… кхм… — он задумался, подбирая слова. — взаимоотношения, ты меня больше никогда не увидишь. Вадим смутился, стыдясь, но тут же пришёл в себя и выразил своё возмущение. — Нет у меня ничего с ним. И вообще ты — я. Ты не можешь лишить меня себя. — А вот и могу. — азартно улыбнулся Глеб. — А почему же ты его Сашенькой называешь? Вадим замялся, пытаясь подобрать слова, но аргументы не нашлись и единственное, что ему осталось ответить: «Не твоё дело.» Глеб рассмеялся, видя потерянное лицо Вадика. Порывисто и легко поцеловал его в губы. И исчез. В комнату готовиться к такому своему, несвоему концерту.