Bubbles and tequila

В тот вечер они как следует всё обговорили. После того, как Джозеф попросил прощения за своё поведение (неожиданным, но приятным образом) и объяснил, почему он так среагировал ранее, Цезарь в свою очередь извинился перед ним за то, что начал разговор немного не так, как следовало. - О том, чтобы расставаться, я даже и не собирался заводить речи, - ответил он, взяв тогда Джостара за руку. – Если честно, то мне в своё время стало почти дурно от того, что такая мысль проскочила в моей голове. Да уж, раньше Цеппели и предположить бы не смог, что его угораздит влюбиться так сильно, что даже продолжительная разлука не будет для него весомой причиной, чтобы разойтись. Однако он уже много раз убеждался, что жизнь способна подкидывать ему и не такое, поэтому почти перестал удивляться. Тем не менее, последующий разговор был несколько тяжёлым. Потому как очень не хотелось думать, что они будут долгое время разделены огромным расстоянием. Да, конечно, у них всё ещё был интернет, но после двух лет совместной жизни это было уже не совсем то. Однако Джозеф нашёл способ немного повысить настроение, сказав, что в следующие два лета он вполне сможет прилетать на отдых в Неаполь. Так у них будет хоть сколько-то времени, чтобы побыть вместе. Цезарь на это предложение радостно согласился, а потом, коротко поразмыслив, сказал, что он сам в таком случае может попробовать прилетать в Нью-Йорк на рождественские каникулы. Так будет даже лучше, да к тому же он сможет увидеться ещё и с Джонни и Джайро – они наверняка ведь вновь приедут на праздники в загородный дом. Лишь больше обрадовавшись, Джостар сгрёб его в объятья и уверенно заявил, что если возникнут какие проблемы с деньгами, то он просто попросит свою мать помочь. Хохотнув, Цеппели ответил, что это здорово, но злоупотреблять добротой и щедростью миссис Джостар всё же не стоит. Тем более что за ДжоДжо ещё висел должок касаемо работы в саду. День подошёл к концу, и они легли спать, чётко зная, как они будут проводить дальнейшие дни. Как уже стало привычным, устроились они в одной кровати в комнате Джозефа. Когда экзамены закончились, пришло облегчение, а затем – некоторая грусть. Потому что это значило, что Цезарю пора было собираться в путь. - Не забирай только все свои вещи, Цезарино, ладно? – попросил Джозеф, когда в день перед отлётом Цеппели неторопливо складывал свою одежду в чемодан. - Ну, за раз их все всё равно забрать не получится. А что? – Цезарь вопросительно поднял бровь. Джостар на секунду отвёл взгляд в сторону, а затем вновь посмотрел на него и честно ответил: - Хочу, чтобы часть тебя всегда была со мной. Это было так трогательно, что Цеппели понадобилось десять секунд, чтобы успокоиться. После чего он аккуратно снял с головы свою бандану в треугольники, которая теперь была почти неизменным атрибутом в его образе, и протянул Джозефу. - Смотри не потеряй, - с усмешкой произнёс он, а затем взъерошил каштановые вихры на голове Джостара. – Потом посмотрю, что ещё оставить. И в таком случае с тебя тоже что-нибудь из твоих вещей! Широкая радостная улыбка, которой ДжоДжо одарил его в ответ, определённо стоила того, чтобы временно расстаться с чем-то. Проводы в аэропорту не были долгими. Никому не хотелось откладывать и без того уже максимально отложенный момент расставания. Когда объявили посадку на рейс до Италии, Цезарь крепко обнял Джозефа и, поцеловав, негромко сказал: - Увидимся зимой, amore mio. Они разошлись каждый своей дорогой, зная, что это – их последний поцелуй на достаточно долгое время. * * * Джозеф начинает тосковать по Цезарю почти сразу, как только тот улетает. В конце концов, за два года он привык, что дома не так тихо, как стало теперь, что ему всегда было с кем поговорить (особенно бессонными ночами) и что был кто-то, кто заставлял его не лениться и делать то, что положено, по дому. Ну, и ещё кто-то, кто готовил ему вкусные завтраки, обеды и ужины, если ничего не заказывалось по телефону. Теперь же, проходя в квартиру, Джостар слишком хорошо чувствует, как в ней стало пусто. Пропала часть того уюта, что была раньше. Тяжело вздыхая, Джозеф садится на диван и думает о том, чем бы ему сейчас заняться в остаток дня и стоит ли позвонить кому из друзей. Как итог он просто просиживает время в интернете, невольно периодически проверяя Скайп, а потом ложится спать на кровати в комнате Цезаря. * * * Цезарь прилетает в Италию уставшим и с грустью на душе. В аэропорту его встречает родня, и это приятно, но особой радости Цеппели как-то не чувствует. Хотя, казалось бы, он вернулся домой, и было время, когда он сильно тосковал по родным краям. Но сейчас ему чего-то не хватает. И Цезарь даже знает, чего (вернее, кого) именно, но ничего поделать с этим не может. Его комната в доме всё такая же. Всё осталось на своих местах – коллекция зажигалок на полке, пара постеров в рамках на стенах, рабочий стол с лампой, кровать. И конечно же, полка с кучей различных книг – как учебников, так и художественной литературы. Дом, милый дом. Но всё чувствуется каким-то чужим. «Мне нужно поспать. Перелёт всё же был очень долгим», - думает Цеппели, и в этом есть доля резона. Он действительно очень хочет лечь в кровать и уснуть. Но сперва ему нужно достать кое-что – тогда, может быть, у него это нормально получится. Сгрудив чемодан и пару сумок возле входной двери, Цезарь опускается на корточки и расстегивает передний карман чемодана. Он вытаскивает оттуда длинный, средней толщины вязаный шарф – зелёный, в тонкую жёлтую полоску – и уже вместе с ним, не раздеваясь, укладывается на кровать. Да, это довольно жалкое зрелище, но Цеппели сейчас плевать на свою гордость. Он в принципе давно уже не обращал внимания на то, что во многом ведёт себя как влюбленный дурак. Поэтому Цезарь прижимает шарф к себе, глубоко вздыхая, и медленно закрывает глаза, мыслями постепенно теряясь в прошедших весёлых днях, шумных улицах большого города и тёплой, лучезарной, самой близкой и дорогой улыбке. * * * Они созваниваются по Скайпу сразу же, как только представляется возможность. По сути – на следующий же день. В Нью-Йорке – одиннадцать утра, в Неаполе – пять вечера. Цезарь непривычно откровенен и почти сразу говорит Джозефу, что очень сильно тоскует по нему. Джостар в ответ лишь немного смеётся над ним, но потом и сам признаётся, что без Цеппели рядом дома всё не так. - Только посмотри на нас. Какие же мы лузеры, - качает головой он и вздыхает на камеру. - Влюбленные лузеры – вот какие, - хмыкает Цезарь в ответ, и они оба несколько грустно смеются. Но мало-помалу всё же разговор переходит в более лёгкое русло, и всё становится таким, каким было когда-то два с лишним года назад. Только теперь, когда они прощаются, Джозеф говорит Цезарю: «Я люблю тебя», и тот отвечает: «И я тебя тоже». Постепенно лето переходит в который раз в осень, и начинается новый учебный год. Третий курс для Джозефа уже кажется в чём-то легче, но появляются и моменты посложнее. Но в целом – терпимо, как и в предыдущие годы. Цезарь начинает уже пятый год обучения, и ему заново приходится привыкать к прежнему методу обучения и тому, что все вокруг общаются на его родном языке. Они снова созваниваются, когда в Нью-Йорке четыре часа дня, а в Неаполе – десять вечера. Шутят между собой и делятся впечатлениями за день. - Представляешь – я много раз за день ловил себя на том, что думаю по-английски, - с усмешкой говорит Цезарь, и Джозеф на это протяжно фыркает: - Ну всё, чувак, труба дело – ты успел конкретно так американизироваться. - Наверное, в этом виноват кое-какой определённый американец, - ухмыляется Цеппели. - Ага, скажи ещё, что я тебя через поцелуи заразил, - посмеивается Джостар. Цезарь закатывает глаза, но тоже смеётся. Конечно, всё равно ощущается некая тоска, потому что они не рядом друг с другом физически, но то, что они могут общаться хотя бы вот так, несколько утоляет их нужду друг в друге. Трудные дни становится переносить чуть легче, хорошими всегда есть с кем поделиться. Было, правда, и ещё кое-что, но решение находится довольно быстро. - Мне жутко не хватает того, что мы с тобой делали, - как-то негромко признаётся Джозеф. - Мы делали много чего, и я уже говорил – мне самому тоже всего этого не достаёт, - отвечает Цезарь, перелистывая страницу своей тетради с записями лекций. - Я имел в виду не просто совместное времяпровождение, - вздыхает Джостар. Ему несколько неловко говорить это, но скрывать правду было уже сложновато. – Я имел в виду, ну… Когда мы были наедине. Здесь Цеппели отвлекается от тетради и удивлённо поднимает бровь. Затем, угадывая в несколько покрасневшем лице Джозефа то, что нужно, он тихо смеётся и качает головой. - Тебе уже двадцать, а ты всё ещё не можешь сказать вслух слово «секс», - с иронией произносит он. - Ой заткнись, - закатывает глаза Джостар, вытаскивая из-под своей спины подушку и прижимая её к груди. – Главное, что ты понял. - Да уж сложно не понять, когда ты краснеешь как школьник, - всё ещё посмеивается Цезарь, но быстро перестаёт и вздыхает. – Но вообще согласен, без этого тяжеловато. - К тому же, с тобой это не секс. Это… - тут Джозеф прикусывает губу и через секунду добавляет совсем тихо: - Это занятие любовью. Это другое… Возникает пауза, и Цеппели выглядит задумчивым. - Да, знаю, это прозвучало до ужаса сентиментально и приторно до боли в зубах, но мне плевать, - фырчит Джостар, но Цезарь качает головой, мягко улыбаясь: - Нет, я понимаю. И… согласен с тобой, - он ещё немного молчит, а потом закрывает тетрадь и, отложив её в сторону, продолжает: - Я могу предложить кое-что. Но не знаю, как это будет для нас обоих. - Что же? – Джозеф не может скрыть своей заинтересованности, и Цеппели невольно усмехается. - Ну… Мы можем попробовать сделать это на камеру? Да, это не совсем то, потому что нет прикосновений, но, может, так будет немного полегче, - итальянец слегка пожимает плечами. На это Джостар задумывается на добрых полминуты, но в конце концов кивает. - В принципе да, можно попытаться, - он снова замолкает на пару секунд, затем поднимает взгляд так, что смотрит прямо на Цезаря. – Как насчёт сейчас? Цеппели кидает взгляд на часы на экране ноутбука. Почти полночь. Ну, что ж. В принципе, самое то. - Дай мне только запереть дверь в свою комнату, и я весь твой, - с улыбкой отвечает он, после чего быстро встает и закрывает дверь на замок. Они пробуют заняться этим на камеру. Как Цезарь и предполагал, без тактильного контакта получается немного не так, но зато они находят пару способов, как можно будет разнообразить процесс в будущем. И в конце Джозеф тихо ненавидит своего парня за то, что он так хорошо умеет вести пошлый разговор. Впрочем, у него вполне ещё есть время, чтобы научиться делать это не хуже. Осень сменяется зимой. Цезарь, как и обещал, прилетает в Нью-Йорк на праздничную неделю. Джозеф не отходит от него почти ни на шаг – настолько сильно он соскучился – и Джайро не выдерживает и шутит, что его кузен «обзавёлся большим, очень преданным пёсиком». Джонни негромко смеётся, слегка пихая своего парня в бок. Цезаря внешне эта шутка не впечатляет, но мысленно он отмечает, что Джайро прав, и вспоминает, что было время, когда он сам думал так же. Они все вместе празднуют в загородном доме Джостаров сперва Рождество, а следом – Новый Год. Цезарь и Джозеф дополнительно отмечают годовщину их отношений – достаточно бурно и практически всю ночь и раннее утро. Каникулы быстро заканчиваются, и приходится расставаться на ещё целых полгода. Но теперь ожидание как-то уже не тяготит так сильно. К тому же за очередными полугодовыми время пролетает почти незаметно. Дальше приходит весна, а после неё плавно опять наступает лето. Финальные экзамены – и снова свобода. А это значит, что очередная встреча совсем уже близко. В этот раз вместе с Джозефом в Неаполь увязывается и Сьюзи Кью. Девушка настояла на этом, потому что она сама уже долгое время не видела Цезаря и очень сильно по нему соскучилась. Что ж, это было взаимно, поэтому Цеппели был не особо расстроен, когда понял, что времени чисто на них двоих у них с Джозефом будет несколько меньше, чем хотелось бы. С другой стороны, поскольку Сьюзи сама была итальянка, конечно же, ей хотелось вновь повидать и родные места. - Так что не волнуйтесь, мальчики – я оставлю вас в покое, когда отправлюсь на недельку к родне в Венецию, - не сдерживается от подколки девушка. - Только не потеряйся там, а то нам ещё вместе обратно возвращаться, - усмехается в ответ Джозеф. - Она – не мы, ДжоДжо. Так что ей не грозит ходить кругами по одним и тем же улицам в поисках выхода, - качает головой Цезарь, и здесь они уже смеются все вместе. Счастливые летние деньки, к сожалению, проходят довольно быстро, и наступает конец августа. Будучи в аэропорту, Сьюзи чуть ли не душит Цезаря в объятьях и берёт с него обещание писать ей хотя бы пару-тройку раз в месяц. - Я, конечно, всё понимаю – ты всегда хочешь побольше поболтать со своим парнем, и все дела, но и о друзьях забывать тоже не стоит, знаешь ли, - хмыкает девушка, и Цеппели на это смиренно склоняет голову. - Cara mia, не волнуйся – меня хватит на всех, - усмехается он. - Полегче, Казанова, я, между прочим, здесь, - хмыкает Джозеф, на что Цезарь закатывает глаза, а затем с силой наклоняет его голову к себе и целует. - А ты не ревнуй. В конце концов, я и правда почти всё своё время отдаю тебе, - Джостар притворно дуется, и Цеппели смеётся и целует его ещё раз. Расставание проходит на хорошей ноте, и тяжело только самую малость. Почти сразу начинаются размышления о том, что стоит запланировать на следующую встречу, которая состоится зимой. Пока Джозеф и Сьюзи Кью отправляются к своему самолёту, ДжоДжо негромко произносит: - Как думаешь, рано ли будет на очередную годовщину подарить ему кольцо? Сьюзи внимательно смотрит на него, явно пытаясь понять, правильно ли она истолковала его слова, затем задумчиво хмыкает: - Хороший вопрос. Но если ты уверен, то почему нет. Правда, будь готов к тому, что он может и не дать ответ сразу. Джостар слегка кивает и сам невольно задумывается. После небольшой паузы, однако, Сьюзи Кью добавляет: - Но если что, то я принимаю непосредственное участие в организации вашей свадьбы. - Это даже не обсуждается, - усмехается в ответ Джозеф. Ладно. У него ещё есть достаточно времени, чтобы взвесить все за и против. Но во многом он уже считает, что сделать предложение Цезарю было бы удачной идеей. В конце концов, уж что-что, а отпускать этого зеленоглазого неаполитанца от себя Джостар намерен не был.