Bubbles and tequila

За всю свою жизнь Цезарь успел привыкнуть к тому, что когда приходит пора относительного спокойствия, то длится она, как правило, недолго. И после всенепременно случается что-то, что так или иначе, но меняет дальнейший ход событий, и если не всё, то многое становится другим. Началось всё давным-давно со смерти его матери и продолжалось и по нынешнее время, когда он уже не был маленьким мальчиком, не знающим, что ему делать и куда податься. Всё время, стоило в его жизни наступить относительному покою, Цеппели невольно ожидал, что в какой-то из дней обязательно произойдёт что-то, из-за чего будущее уже не будет таким, каким он планировал. Да, ещё отдельно шло всё, что касалось Джозефа Джостара. Но именно что отдельно - до определённой поры Цезарь не переплетал тесно свою жизнь с его, и если что-то изменялось касаемо непосредственно этого шумного, достаточно неординарного парня, Цеппели воспринимал это просто как очередную особенность именно ДжоДжо. Сейчас же, когда они не просто жили вместе, а были женаты, Цезарь в чём-то понадеялся, что, может быть, теперь в его жизни всё наконец-то утихомирится окончательно, и более не случится ничего такого из ряда вон выходящего. Ведь обычно так и бывало, когда человек обзаводился своей семьей, разве нет? Стоило раньше понять, что было слишком наивно так полагать, и что особенность хода его жизни, помноженная на необычность такого человека, как Джозеф Джостар, скорее всего, даст абсолютно противоположный эффект. И что как минимум ещё один сюрприз судьба ему подкинет. Во всяком случае, как итог Цезарь подумал, что ему повезло за всё это время выработать какую-никакую стойкость к неожиданным поворотам событий. * * * Всё у них было хорошо и даже очень. Как говорится, «ничто не предвещало беды», хотя тут сомнительно, что потом произошла именно что беда. С работой и у Цезаря, и у Джозефа было всё в порядке. В семьях – тоже, даже просто прекрасно, учитывая, что не так давно Цеппели писал его старший кузен, Джайро, где радостно сообщил о том, что их свадьба с Джонни состоится-таки и притом в достаточно скором времени. Через несколько месяцев, весной – как минует осень и все зимние праздники. Само собой, они с Джозефом оба приглашены на церемонию, и никакие отказы не принимаются. Замечательная новость, что и говорить, и Цезарь невольно подумал, что будет интересно наконец-то поглядеть, что из себя представляет уже неплохо известное ему на словах ранчо Джостаров в Техасе. Когда он рассказал об этом ДжоДжо, тот, конечно же, очень обрадовался и сказал, что обязательно освободит себе от работы неделю или даже чуть больше, потому что такое событие просто нельзя было пропустить. - Интересно ещё, будут ли они по традиции кидать букет или подвязку? – с долей усмешки спросил он. Цеппели на это покачал головой и слегка ухмыльнулся: - Напомню тебе, что мы на своей церемонии этого не делали. Так что, полагаю, что и они навряд ли будут этим заниматься. Здесь Джозеф изумлённо посмотрел на него, затем хорошенько хлопнул себя ладонью по щеке и воскликнул: - О мой бог, Цезарь! Мы срочно должны написать об этом Джайро. Или Джонни. Кому-нибудь из них, в общем. Они обязаны исправить это досадное упущение! - Что? ДжоДжо, ты серьёзно? – Цезарь хохотнул и вопросительно поднял бровь. – Ты же понимаешь, что навряд ли у них на свадьбе будет так много гостей. Так что ловить этот букет будет особо некому. - Ну, между прочим, этим планировал заняться я, - на лишь большее недоумение на лице Цеппели Джостар усмехнулся. – А всё для того, чтобы потом привезти его Сьюзи Кью! А то в самом деле – мы с тобой сильно подвели её в этом плане, надо исправить эту оплошность хотя бы так. - Боже, это… - Цеппели вновь рассмеялся на это заявление. Да уж, ДжоДжо и его идеи. Иногда они были гениальными, а иногда – просто поразительно глупыми. Но по-своему забавными. Поэтому, как оно обычно бывало в случае со вторым типом, Цезарь принялся выбирать из двух зол – раскритиковать или шуточно похвалить. И в конце концов решил в этот раз остановиться на последнем. – Это поистине благородно с твоей стороны, ДжоДжо. Думаю, Сьюзи будет крайне тебе благодарна. На лице Джозефа прописывается такая широкая, довольная улыбка, что Цеппели остаётся лишь пуще расхохотаться. И это было где-то пару дней назад. А затем положительный настрой резко переменился. На следующий день после этого Джозеф вернулся домой после работы несколько бледным и задумчивым. Это настораживало, и само собой Цезарь сразу же поинтересовался у него, что случилось. Но Джостар на это лишь отмахнулся и с лёгкой улыбкой пояснил, что просто устал, потому что на работе случились некоторые проблемы, но это ерунда, потому что скоро с ними всё будет решено. Ещё начал потом за ужином недовольно высказываться в адрес одного из своих клиентов – собственно, якобы причину этих самых проблем. На том всё, в принципе, и закончилось, и Цеппели достаточно быстро успокоился. Правда, к сожалению, очень ненадолго. Вчера всё повторилось. Джозеф снова пришёл вечером в практически таком же состоянии. Только был даже более задумчив и практически не обращал внимания на слова Цезаря, после ужина сразу же отправившись в их комнату неясно для чего. Естественно, Цеппели снова озадачился, но решил, что пока не будет выпытывать никаких подробностей. В конце концов, ДжоДжо ему всё объяснил, и, ну, мало ли – может, просто проблема затянулась на дольше, чем он предполагал. Хотя, внутренний голос подсказывал итальянцу, что что-то его супруг, похоже, недоговаривал. И что, возможно, на самом деле проблемы-то вовсе и не в работе. Пусть пока у Цезаря не возникало и малейших догадок, что же в таком случае могло послужить причиной такой загруженности Джостара. Но ладно – он всё выяснит, если на следующий день подобное повторится. Как и ожидалось, в этот день происходит ровно то же самое. Джозеф заходит в их квартиру, и у него снова серьёзный, крайне задумчивый вид. Цезарь наблюдает за ним некоторое время, а потом понимает, что всё – пора уже, наконец, выяснить всю правду. Потому что так продолжаться не может, и если у Джостара действительно какие-то серьёзные проблемы, то он хочет знать, как и чем он может помочь ему. И не суть важно, если самое большее, что Цеппели сможет для него сделать, - это просто морально поддержать. - ДжоДжо, поговори со мной, - Цезарь мягко удерживает Джозефа за запястье, когда тот после ужина собирается вновь удалиться в их комнату. На несколько вопросительный взгляд того он качает головой, затем направляется в гостиную и усаживает супруга на диван, сам опускаясь рядом. – Ты уже третий день ходишь сам не свой. И честно тебе скажу – меня это совсем не радует. - Ну, - Джостар на это усмехается и слегка пожимает плечами, - Цезарино, я уже объяснял, в чём дело. Так что тебе не стоит беспокоиться об этом, честно. Пока он это говорит, он хоть и смотрит прямо на Цезаря, но слегка прикусывает нижнюю губу в какой-то момент. А это – верный признак того, что Джозеф либо что-то умалчивает, либо и вовсе врёт. И понятное дело, что от этого Цеппели не успокаивается ни на йоту. - Да, я помню, что ты говорил, что у тебя проблемы на работе. И да – я предполагаю, что, наверное, их разрешение просто несколько затягивается, и тебе это не нравится. Но в самом деле, - он вновь берёт своего супруга за руку, и то, как Джостар почти незаметно дёргается, ему совершенно не нравится, - ты знаешь, что можешь рассказать мне всё. Если всё хуже, чем просто один упрямый клиент, и это как-то может на нас отразиться, то тебе не нужно просто держать это в себе. Мало ли – вдруг я смогу как-то помочь тебе. Ну, или на крайний случай просто выслушать – это тоже неплохо. «В конце концов, я не просто твой муж – я всё ещё твой лучший друг, и ты можешь мне доверять. Так сделай это и не заставляй меня додумывать всё самому», - эта мысль остаётся невысказанной, но то, как Цезарь смотрит на него, и то, как были произнесены последние слова, и так достаточно чётко отражают её. Здесь Джозеф отводит взгляд в сторону и сидит молча где-то пару секунд. После чего он тяжело вздыхает и свободной рукой проводит сквозь свои волосы. - На самом деле, всё… не так просто, как я говорил, - негромко произносит он. – И дело не совсем в работе. Вернее даже, совсем не в ней. Но… - Джостар снова вздыхает и качает головой. – Я не знаю. Мне несколько страшно говорить тебе, потому что я понятия не имею, как ты можешь на это отреагировать. - Тебя уволили? У тебя проблемы с законом? С мафией? Ты убил кого-то и не знаешь, куда спрятать труп? – ровным тоном перечисляет Цеппели. На последнее Джозеф фырчит с долей возмущения, и Цезарь негромко усмехается. – Ну, раз нет, тогда не вижу причины бояться. Что может быть гораздо страшнее того, что я перечислил? Джостар задумчиво хмыкает, потом молчит ещё где-то пару секунд. Наконец он слегка сжимает руку Цеппели и отвечает: - Не знаю, насколько страшнее это, но… В общем. Если говорить коротко, то… я обнаружил, что у меня есть сын. Так. Это… действительно несколько неожиданный поворот событий. Цезарь слегка хмурится и опускает взгляд. Затем как следует обдумывает услышанное. Ещё раз – у Джозефа есть ребёнок. Причём где-то на стороне. Сказанная такими словами, эта новость звучит, конечно, не очень приятно, но Цеппели решает временно задвинуть эмоции на второй план, потому как рассказали ему явно ещё не всё. - Ладно. И… как именно ты об этом узнал? – спокойно спрашивает он, и Джостар рискует поднять на него взгляд, почти сразу заметно успокаиваясь. - На самом деле, совершенно случайно. И если бы не то, что случилось позавчера, то, вполне возможно, не узнал бы об этом никогда, - он пододвигается чуть ближе и берёт ладонь Цезаря в обе руки, легко потирая тыльную часть её большими пальцами. – Ты ведь помнишь мою бывшую девушку, Томоко? - Ту черноволосую японку? – здесь Цеппели удивлённо поднимает бровь и невольно напрягается. – Да. И я помню, что ты говорил, что она уехала обратно в Японию, а перед этим вы расстались. - Да, именно. Всё так и было, - кивает Джозеф, после чего снова вздыхает. – Так вот, пару дней назад я совершенно случайно столкнулся с ней на улице, когда возвращался домой. Она узнала меня, я - её, и само собой мы разговорились, потому что нам обоим было интересно, как поживает другой. С ней был мальчик – совсем кроха, на вид всего четыре года. Я сперва заметил, что он в чём-то похож на Томоко, и она сказала, что это потому, что этот малыш – её сын. Само собой, я решил, что Томо за это время успела обзавестись своей семьей, и искренне порадовался за неё. Но потом… - тут Джостар немного мнётся, словно сам до конца не верит в то, что говорит, но затем продолжает. – Томоко сказала, что она не замужем. И что в принципе парня сейчас у неё нет. Думаю, понятно, что после такого у меня почти сразу возникло предположение, в чём тут дело. А дальше оно только подтвердилось, потому что Томо призналась, что да – этот малец и мой сын тоже. Как оказалось, она сама только после прибытия обратно в Японию узнала, что уже какое-то время она была… ну, в положении. Аборт она даже не стала рассматривать как вариант решения, ну и… - Джозеф слегка пожимает плечами и на этом смолкает окончательно. Цезарь молча смотрит на него какое-то время, затем моргает и отводит взгляд. Ха, и всего-то? Ну, так это же… Совсем ерунда. Впрочем, мало ли – надо выяснить ещё кое-что. - Понятно. И это всё, из-за чего ты был такой загруженный все эти дни? – Цеппели еле заметно улыбается, вновь поворачиваясь лицом к Джостару. Тот на секунду удивляется его спокойствию, но потом постепенно снова расслабляется и сам. - Ну… И да, и не совсем, - признаётся он. - Что тогда? Томо хочет возобновить отношения? Или требует алиментов? – на это Джозеф негромко усмехается. - Да нет. Она заметила кольцо на моём пальце и сама прекрасно всё поняла. Да, слегка расстроилась, но сказала, что в принципе не рассчитывала ни на что. Что до денег, то Томоко опять же мне ответила, что ей ничего от меня не нужно. - Хорошо. Тогда в чём же именно дело? – потому что предположения начинали заканчиваться. Оставался, в принципе, лишь один, последний вариант, и Цезарю было интересно услышать, окажется ли он правильным или нет. ДжоДжо снова смолкает на некоторое время, явно пытаясь как-то подобрать слова. Снова прикусывает нижнюю губу, и боже, Цеппели не понимает, что может заставлять его нервничать сейчас. - Понимаешь, Ци… - неуверенно начинает Джостар. – Ну. Ты сам слышал. Этот ребёнок – мой сын. И как-то… Ну, не могу я, узнав это, просто оставаться в стороне. - В самом деле? – по правде говоря, Цезарю приятно слышать именно такой ответ. Но тут нужно удостовериться на все сто, что Джозеф понимает, о чём он говорит. - Цезарь, - ДжоДжо несколько хмурится, - ты меня прости, конечно, но… не все отцы – такие, каким когда-то был твой, - хах, туше. Цеппели чуть криво ухмыляется, но молчит. – По крайней мере, я лично не собираюсь быть таким. Да – я не хочу, чтобы ребёнок рос без отца, когда он вполне себе жив и здоров, - Джостар опускает взгляд, и в нём читается некоторая меланхолия. И здесь Цезарь тоже прекрасно всё понимает, потому снова слегка сжимает одну из его ладоней. - В таком случае, делай то, что считаешь правильным, но понимай, что дети – это большая ответственность, - мягко произносит он. Джозеф поднимает на него взгляд. Пару раз открывает рот, но ничего не говорит. А потом, наконец, решается: - Я подумал, что… Томоко сейчас всё ещё учится плюс пытается работать. Она пропустила целый год из-за болезни своего отца. Сейчас, когда он, к сожалению, умер, из близких у неё, считай, никого не осталось, и в Америке она практически совсем одна. И раз так, то, может, мы… - тут он осекается, затем качает головой и договаривает. – В смысле, нет – я решил, что буду помогать ей с воспитанием Джоске. Вот. Так ей будет легче, и мальчик не будет расти без отца. Замечательный ответ. Но Цеппели прекрасно слышал ту оговорку, и от неё что-то внутри него сжимается. Ему от этого не становится плохо, нет. Только лишь приходит в голову одна шальная мысль, которая будоражит его внутренне лишь больше. - Знаешь, - Цезарь прикрывает глаза и слегка улыбается, - по-моему, мне давно уже пора как следует познакомиться с Томоко. Ведь после той самой драки возле клуба мы с ней ни разу не пересекались. А тут есть хороший повод. - Ну. Это конечно, - с долей сомнения протягивает Джозеф, и что-то он явно подозревает, но наверняка не может понять сказанных слов до конца. Удивительно. Значит, надо выразиться яснее. - К тому же, - Цеппели вновь открывает глаза и с долей хитрости смотрит на Джостара, - теперь мне очень любопытно взглянуть на этого мальчика. Джоске, так? Потому что мне нужно понять, с кем мне в будущем предстоит проводить время. Судя по ошарашенному виду, у Джозефа только что в голове произошло короткое замыкание. Невиданное зрелище, и Цезарь не может сдержать смешка. А потом ещё одного. - ДжоДжо? Земля – ДжоДжо, приём, - как в один из многих раз в прошлом, спрашивает он и чуть машет рукой перед лицом своего супруга. Тот отмирает, пару раз моргает, затем с осторожностью произносит: - Цез, ты это… Если что, то тебе необязательно… - ох, ну конечно. Цеппели прекрасно знает, откуда это, посему закатывает глаза и ухмыляется. - Напомню тебе, ДжоДжо, одну вещь, - он поднимает левую ладонь и специально чуть покачивает взад-вперёд безымянным пальцем, на котором чуть поблёскивает серебристое кольцо с рядом разновеликих разноцветных камней. – Я, вообще-то, твой муж. И коль у тебя есть ребёнок, то получается так, что – вполне закономерно - он есть и у меня. И если Томоко не будет против того, чтобы ты тоже участвовал в жизни своего сына, то тогда она и согласится на то, чтобы у него было два отца. Сказанная вслух, эта недавняя шальная мысль только больше волнует самого Цезаря. Но он точно знает – обратно он своих слов не возьмёт. Ни в коем случае. Джозеф снова молчит, замерев в некотором шоке, но в этот раз отходит гораздо быстрее. На его лице появляется широкая, счастливая улыбка, и в тот же миг он сгребает Цеппели к себе в объятья и издаёт радостный возглас. - Цезарь, ты…! Ты просто…! Чёрт возьми, как же я люблю тебя, ты прекрасный засранец, - восклицает он, и Цезарь не выдерживает и начинает хохотать, обнимая его в ответ. - Я просто не могу позволить тебе испортить ребёнка, так что не слишком радуйся! - произносит он сквозь смех, за что Джостар лишь крепче стискивает его в объятьях. - Конечно-конечно, как скажешь, мой дорогой Цезарино! Невиданная щедрость с твоей стороны – предложить свою безграничную мудрость касаемо воспитания детей, - усмехается он. Последнее точно было лёгкой шпилькой в его адрес, поэтому Цеппели легко тычет локтем ему в бок, но нисколько не злится. Да уж, неожиданная развязка, ничего не скажешь. И впереди ожидает большой, достаточно рисковый шаг. Но Цезарь полагает, что могло быть и хуже. И ловит себя на том, что теперь ждёт не дождётся, когда они и в самом деле встретятся с Томоко и Джоске в следующий раз. * * * - Знаешь, я немного удивлён, что ты вот так сразу поверил в то, что я тебе говорю. Потому что, ну, даже для меня вся эта история с ребёнком звучит несколько странно и неоднозначно… - Ох, ДжоДжо. Ты так говоришь, как будто мы не знаем друг друга целых семь лет, и я за это время не научился понимать, когда ты мне врёшь, а когда говоришь искренне. Конечно, я тебе поверил, когда ты мне всё рассказал. - … Что же, в таком случае, меня выдаёт, когда я вру? - Ты либо начинаешь громко и безостановочно говорить, либо кусаешь губы, потому что нервничаешь. Всё очень просто. - Чёрт… Да уж, ты действительно хорошо меня знаешь, Подсолнушек. * * * Томоко Хигашиката действительно была замечательной девушкой. И, что поразительно, даже спустя столько времени помнила Цезаря, хотя в тот самый день несколько лет назад они толком не общались. Она даже знала его имя – понятное дело, из многочисленных разговоров с Джозефом. - Надо отметить, оно довольно необычное. Оттого и запоминающееся. Равно как и твоя внешность, - с усмешкой сказала она, притом красноречиво потерев пальцем под одним из своих глаз. Ну конечно. Обычно многие именно так его и запоминали, что уж. Томо действительно жила одна и пыталась совмещать работу и учёбу. Конечно, у неё были знакомые, которые помогали ей – в основном из тех, кто в своё время знался с её покойным отцом. Но их помощь по сути была лишь финансовой, поэтому девушке всё равно было довольно нелегко. Ведь Джоске было оставить, считай, не на кого, пока она была занята – её лучшая подруга (та самая, Томоко всё ещё с ней общалась), Рейми, и так работала няней у одной небедной семьи, и ей приглядывать за мальчиком было зачастую некогда, а остальные либо в принципе не знали, что делать с четырёхлетним ребёнком, либо у них тоже не находилось на это свободного времени. Само собой, Томо согласилась принять помощь Джозефа и Цезаря в воспитании Джоске, пусть и была очень сильно удивлена такому предложению. Особенно – со стороны Цеппели, ведь он-то, в принципе, был человеком сторонним в данной ситуации. Но Цезарь её заверил, что для него будет только в радость присматривать за Джосу время от времени. - В конце концов, мы ведь не хотим, чтобы Джоске вырос таким же раздолбаем, как его отец, правда ведь? Лучше, чтобы кто-то более ответственный следил за всем, – это замечание вызвало дикое возмущение со стороны Джозефа и смех и одобрение со стороны Томоко. Что же касалось непосредственно Джоске… Джозеф действительно был прав – малыш был похож на свою маму. Но - что самое смешное - в основном лишь тем, насколько тёмные у него были волосы и бледной – кожа. В остальном же Джосу был почти что вылитый отец: такие же большие, открытые глаза, пусть и немного другой формы и цветом, скорее, походящие на сапфиры; короткие волосы в таком же постоянном непослушном хаосе; даже в принципе лицо было очень похожим – Цезарь в своё время видел парочку детских фотографий своего супруга, поэтому знал, с чем сравнивать (но самому Джостару об этом знать не требовалось – это был маленький секрет между ним и мисс Эриной). Ну, и конечно же Джостаровское фамильное родимое пятно в форме звезды у мальчика тоже имелось. В принципе, чудесный ребёнок, и Цеппели сразу проникся к нему симпатией, хотя, конечно, сперва не совсем ещё представлял, какой у него характер. Поначалу Джоске очень стеснялся, даже пугался Джозефа и Цезаря. И сам Цеппели, в принципе, мог его понять – ведь не каждый день к тебе и твоей маме в гости приходят какие-то не знакомые тебе взрослые дяди, да ещё и, хм, такие здоровые. Плюс и сам итальянец пока не очень знал, как подступиться к мальчику, потому что в последний раз с четырёхлетним ребёнком он общался, когда сам ещё был отнюдь не взрослым. К тому же это была его же родная младшая сестра, так что, понятное дело, случаи были не совсем похожими. Дополнительную проблему составлял тот факт, что Томоко учила Джосу сразу двум языкам – английскому и японскому. Поэтому малыш всё время перемешивал слова из них, и понять его иногда было практически невозможно. - Ладно, что я успел привыкнуть к тому, что вокруг меня часто говорят на итальянском, даже сам выучил его немного. Но тут японский! Совсем другое дело и гораздо более сложное притом, - слегка возмутился Джозеф, когда он в который раз не смог разобрать, что его сын говорил до этого. - Терпи, потому что я хочу, чтобы Джоске знал обе культуры, к которым он принадлежит, и соответственно – оба их языка, - категорично заявила на это Томоко. - И вообще – тебе здесь винить остаётся лишь себя – сам ведь только и делаешь, что общаешься с билингвами, - поддел его также Цезарь, и Томо согласно кивнула. Джостар закатил глаза и тяжело выдохнул, после чего внезапно ухмыльнулся и произнёс: - Ну что поделать – может, у меня кинк на билингвов! Куда деваться, когда вы все – такие горячие. И всё бы ничего, и над этим можно было бы просто посмеяться. Но потом раздался звонкий голос Джоске: - Что такое кинк? – и Цеппели метнул в своего супруга крайне убийственный взгляд, потому что сколько раз он говорил ему следить за языком при ребёнке. Да, сложности были. Но что хорошо – Джосу оказался мальчиком общительным и в меру любопытным. Поэтому в конце концов он начал идти на контакт, пусть и оставался на первых порах таким же стеснительным. Цезарь же постепенно сам стал находить такие моменты, когда с мальчиком можно было поговорить и притом не испугать. Например, когда Джоске рисовал или же играл с игрушками – пока малыш был несколько отвлечён, общаться с ним становилось ещё легче и в чём-то даже приятнее. Цеппели подсказывал это и своему супругу, поэтому потихоньку и между отцом и сыном тоже начал налаживаться контакт. Правда, Джозеф постоянно несколько грустил, потому что Джосу всё время называл его не иначе как «Джостар-сан», а не «папа». Это было понятно, но Цезарь ему почти всегда на это отвечал, что ожидать другого не стоило. - Дай ему время понять и привыкнуть, и тогда он будет общаться с тобой как с отцом, - усмехнулся на очередную жалобу итальянец. – Будь терпеливым – ты ведь у нас взрослый. - Ну да, конечно… Эх, почему быть родителем так сложно? – прохныкал в ответ ДжоДжо, и Цеппели на это покачал головой. - Уверяю тебя – это ещё не самое сложное. Вот когда станет понятно, что Джоске может оставаться у нас, тогда начнётся самое «веселье». - Ладно-ладно. Как скажешь, Щиза-чан, - с ехидцей ухмыльнулся Джостар, за что схлопотал лёгкий подзатыльник. Потому что нечего ему брать на вооружение очередное прозвище – данное разрешается использовать только и только Джоске. По счастью, маленький Джосу довольно быстро к ним привык, и Томоко начала оставлять его под их присмотром, когда ей было нужно и у них было свободное время. Учитывая, что Цезарь во многом работал из дома, это происходило достаточно часто. Игрушки, принадлежности для рисования и прочие вещи Томо сперва передавала, но потом многое из этого приобрели для мальчика сами Джозеф и Цезарь. Даже слегка переоборудовали гостевую комнату (бывшую когда-то комнатой Цеппели), так что она теперь была больше похожа на детскую. Особых проблем Джоске не доставлял, хотя и был порой неусидчивым и довольно шумным. Но это не было чем-то, к чему Цезарь не привык – за столько лет, пока он сперва возился с младшими братьями и сёстрами, а дальше сожительствовал с Джозефом. Правда, когда шум в доме был сразу и от сына, и от отца, то тогда Цеппели начинал немного терять терпение. А с течением дней такие ситуации становились всё более частыми, потому что Джосу практически перестал их стесняться, и они с ДжоДжо часто находили «общую волну». Но что уж – людям свойственно адаптироваться, вот и Цезарь тоже понемногу привык к периодическому гаму, раздающемуся либо из гостевой комнаты, либо из гостиной. Более того – время от времени он и сам присоединялся к шумной компании. Весной следующего года Цезарь и Джозеф, как и обещали, уехали на время в Техас, чтобы принять участие в свадьбе своих кузенов. И им было удивительно по возвращении узнать, что Джоске успел по ним очень сильно соскучиться. Притом настолько, что когда они пришли к Томоко в гости, Джосу при виде них радостно воскликнул: «Папа и Щиза-чан вернулись!» Это был первый раз, когда он назвал Джозефа папой, и Цезарю пришлось целых пару минут успокаивать своего супруга – тот на радостях чуть было не разрыдался прямо в прихожей. Неожиданно, конечно, но очень приятно. Хотя, потом случилось нечто гораздо неожиданней. Потому что дальше Джоске и к Цеппели стал обращаться не ставшим уже привычным «Щиза-чан», а «папа Ци». Подобное несколько озадачивало, и Цезарь поинтересовался у Томоко, знает ли она причину такой внезапной перемены. - Ну… Просто Джосу один раз спросил, почему вышло так, что его папа был не вместе с мамой, а с другим человеком. Я постаралась ему объяснить, как и что, и он в итоге пришёл к выводу, что у него два отца, - девушка была несколько озадачена и смущена. – Знаю, это правда несколько внезапно. Но… Надеюсь, тебе нормально, что Джоске так тебя называет. Потому что, ну… наверное, это логично? Я, в принципе, не слишком против - Джосу ведь и правда полюбил тебя, и ты действительно ему тоже как отец. Само собой, Цезарь ответил, что всё в порядке – ему просто нужно было прояснить, что к чему. А потом вечером того же дня уже Джозефу пришлось успокаивать его. Сложно было поверить, что он теперь в самом деле отец, но как-то так оно в итоге случилось. И что уж – если быть честным, это было чертовски здорово. * * * Прошло какое-то время, и им обоим пришла в голову одна и та же мысль. А именно – что было бы неплохо воспитать чисто своего ребёнка, только им вдвоём. Было несколько вариантов, как это сорганизовать, но в конце концов они решили попытаться обратиться к своей закадычной подруге Сьюзи Кью, чтобы она стала для них суррогатной матерью. Естественно, она вполне могла отказаться, и оба были к тому готовы… но Сьюзи в итоге согласилась и как-то даже слишком охотно. Поэтому, когда Джоске исполнилось шесть лет, у него появилась младшая сестричка, Холли.