Оды нежности

      Если ты когда-нибудь попросишь меня нарисовать тебе Родос, каким он навсегда запал мне в душу, я улыбнусь, молча натяну холст на подрамник, возьму в руки кисти и палитру всего из трех цветов.       Лазурный.       Оттенок твоих глаз в эти несколько дней вторит полотну распростертого над нами безоблачного неба. Ты щуришься и приставляешь ладонь ко лбу, прячась от лучей яркого солнца, которое разбиваясь на тысячи переливающихся искр, отражается в мелких, играющих наперегонки у полосы прибоя волнах. Весело хохочешь, падаешь на спину, увлекая меня за собой, и окидываешь сияющим от счастья взглядом отвесные скалы с островками скудной растительности, что неприступной стеной окружают маленькую бухту, защищая нас от вездесущих туристов и позволяя полностью раствориться в с головой захлестнувшем умиротворении. Я, не отрываясь, смотрю на твои слипшиеся от соленой воды ресницы и понимаю, что не видел еще ничего более прекрасного за всю свою долгую жизнь.       Золотистый.       Цвет песка дикого пляжа, что стал нам временным тайным приютом, и твоей успевшей покрыться ровным загаром кожи. Гладкой и ароматной, с отчетливыми, пьянящими похлеще любого самого терпкого вина, нотками раскинувшейся перед нами бескрайней стихии. Я целую тебя в уголок припухлых улыбающихся губ и в подставленное острое плечо, по которому россыпью капли влаги с твоих отросших мокрых волос и прилипшие полупрозрачные песчинки. Осторожно стряхиваю их подушечками пальцев, медленно сдуваю и прижимаюсь колючей щекой к горячей груди. Перехватываю рукой за талию и притягиваю еще ближе, чтобы нутром почувствовать, как подо мной гулко и часто бьется твое сердце, и поймать себя на том, что мое бьется точно в такт.       Бирюзовый.       Мне нравится слушать размеренное дыхание отходящего ко сну моря. Шелест лениво накатывающих пенных бурунов, что постепенно слизывают наши следы, лаская ступни ног, редкие вскрики голодных чаек вдалеке и стрекот невидимых насекомых. Мы лежим рядом, почти не касаясь друг друга, на кусочке песчаного пляжа, позволяя легкому бризу овевать и холодить наши обнаженные тела. Разморенные и утомленные местным климатом и скатывающимся к линии горизонта солнцем, мы едва можем пошевелиться. Если бы здесь возможно было остаться, я бы пролежал так с тобой до конца моих дней. Эта единственная мысль бьется в пустой голове, как бабочка между двух стекол оконной рамы, может быть оттого, что я до безумия люблю тебя. С нашим днем, Чудо!