Лунная дорога

      Словно осиные ульи, бойцовские клубы были разбросаны по всем самым злачным местам необъятного Лондона. Они никогда не засыпали, призывно гудели круглые сутки, заманивая посетителей чужой болью и азартом схватки. Максвелл без особого труда нашёл один такой. Настоящая дыра, криво сколоченная из подгнивших досок, арена скрывалась от посторонних глаз. Максвелл зашёл внутрь, глубоко втягивая в себя пропитанный кровью воздух, и довольно оскалился. Смотреть на бои ему сегодня не хотелось, собственные эмоции и без того бушевали в неугомонной голове. Заплатив за участие, Рот скинул с себя клетчатый пиджак, рубашку и, помедлив, стянул перчатки. Затягивая бинты на ладонях, он испытал ни с чем несравнимое удовольствие, преддверие драки опьяняло его. Он уже давно устал учить желторотых птенцов тамплиеров, ему просто хотелось отметелить пару дуболомов, услышать хруст костей, ощутить металлический привкус крови.       Никакой пощады.       Оказавшись посреди освещенной арены, он ухмыльнулся, разглядывая своих оппонентов. Покрытый шрамами с ног до головы Максвелл, крепко, словно прибитый к полу, стоящий на ногах, резко контрастировал с местными бойцами. Жилистые и худощавые, здоровые и толстые, гладкие как свиньи на убой, они даже не подозревали, что их кинули на корм дикой кошке. Первые шаги у таких дилетантов самые неловкие, а потому каждый из них получает по паре точных и болезненных ударов, и все летят с ринга, словно мусор. Толпа замирает на мгновение и заходится оглушительным рёвом. Максвелл довольно щурится, понимая, что ставки на него растут. Расправившись со следующей партией, он начинает чувствовать неподдельное веселье. Все окружающие шумы тонут в опьяняющем кровь адреналине, и Рот начинает слышать грохот барабанов в собственных ушах. — Джентльмены, долго мне ещё ждать? — тянет он со скукой в голосе. — Выходите на ринг, потанцуем!       И он действительно танцует, когда бойцов становится больше. Теперь они не выходят по одному, Максвелл слишком легко их укладывает. Разгорячённый боем, он движется ритмично, подчиняясь ему одному ведомому мотиву, оглушающей музыке в голове. Путая удары пульса с барабанами и свистящий ветер от кулаков со скрипкой, Максвелл Рот мечется по рингу между телами, движущимися словно в замедленной съемке. Его собственные движения входят в ритм окончательно, когда он перестаёт останавливаться. Кровь ударяет в голову, и ему начисто срывает крышу, он чувствует, как под кулаком хрустят чьи-то ребра, слышит крик, чует боль и страх перед собой. Страха становится больше, он окутывает людей вокруг красной пеленой, но сбежать никто уже не сможет. Обезумев, Рот настигает каждого быстрее, чем тот успеет убежать, и ломает его, как тряпичную куклу. Больше слабости Рот презирает только трусость. Злость вперемешку с восторгом делают его опасным настолько, что больше никто не хочет выходить на ринг, боясь взглянуть в пылающие безумием глаза бестии.       И когда Максвелл с сожалением думает, что смельчаки на сегодня закончились, на ринг неспешно взбирается ещё один. Встретившись со знакомым взглядом цвета дорогого виски Рот на мгновение цепенеет, не веря собственным глазам. Раздетый по пояс Джейкоб приветственно и многообещающе улыбается, его грудь часто вздымается, и Максвелл может видеть каждый мускул, перекатывающийся под гладкой кожей. На нём тоже немало шрамов, правда больше заживших, светлых, между которыми чернеет татуировка летящей чуть выше сердца птицы. Их взгляды сталкиваются, и Максвелл понимает, что он очень близко к тому, чтобы взорваться. Огненное торнадо, бушующее внутри него, учуяло родственную душу и теперь грозило вырваться в самой своей разрушительной ипостаси. Чтобы не начать бегать по потолку, Максвелл решает просто открыть рот: — Darling! Какими судьбами? — Рот широко раскидывает руки в стороны в приветственном жесте, даже не подозревая, как дико это выглядит со стороны. Искалеченные им и стонущие бедолаги ещё не до конца покинули ринг. — Решил заскочить на огонёк, — отвечает ему Джейкоб, игнорируя повисшую тишину. Он ослепительно улыбается, но в его глазах мелькает что-то тяжёлое, навязчиво наркотическое.       Одержимость.       Осознание приходит мгновенно и вплавляется под кожу горячим удовольствием. Джейкоб никогда не исчезал, он всё время следил за ним, следовал по пятам и внимательно следил за каждым его движением. И то, что он увидел на ринге, ему понравилось. Но Максвелл Рот даже не представлял, насколько он ошибается в степени экспрессии подобранных им слов. Джейкоб с жадностью глотал каждое его движение, резкие и жестокие удары, впитывал ту ярость, с которой Максвелл вбивал одного из бойцов в пол, восторженно следил за поворотами гибкого тела, за тем, как перемещались стройные ноги. И, в отличие от незадачливых бойцов, Джейкоб Фрай отлично слышал оглушающий ритм, в котором двигалось всё существо Максвелла. — Позволите пригласить вас на танец, мистер Рот? — Джейкоб насмешливо улыбнулся и отвесил ему шуточный реверанс, словно и правда приглашал на танец. — Не вижу никаких причин отказываться от столь заманчивого предложения, мистер Фрай, — хмыкнул Максвелл и по-джентельменски склонил голову, убирая руку за спину.       Сдерживая возбужденную дрожь, он ни на мгновение не сводил с Джейкоба жадного взгляда. Они медленно двинулись по кругу, лениво разглядывая друг друга, как будто совершенно не заинтересованные в бое. Но только слепой бы не заметил электричества, свистящего между ними. Джейкоб не шел ни в какое сравнение с местным сбродом, к тому же тамплиер уступал ему в массе и юности, энергии в молодом ассасине было хоть отбавляй. Максвелл это прекрасно понимал, а потому не спешил кидаться в драку, давая ему возможность ошибиться.       Но Джейкоб не ошибся. Резкий рывок стал неожиданностью, и единственное, что спасло Рота от удара в челюсть, так как это отточенные годами рефлексы. Мир накренился, изменяя перспективу столь внезапно, что разум едва поспевал за происходящим. И не успел Рот очнуться от удивления, как ему тут же пришлось уходить от следующего удара, уже в корпус, так как руки у Джейкоба внезапно оказалось целых две, и обеими он умел пользоваться. Ритм, заданный ассасином, был принят без всяких возражений. Тамплиер в долгу не остался, и, дождавшись, пока сжатый кулак скользнёт мимо его живота, резко выкинул вперёд руку, безошибочно прописав ассасину чётко в нос. Прелюдия кончилась, и началась игра. Почувствовав боль, Джейкоб лишь оскалился и облизал с губ льющуюся из носа кровь. Максвелл поспешно разорвал дистанцию, ощутив идущий от него голод, и очень вовремя, только природная гибкость спасла его от захвата. Временное колесо заскрипело и изменило свой ход, двигаясь рывками. Джейкоб, быстро войдя в раж, гонял Рота по всему рингу, пытаясь вымотать его, но тамплиер был куда опытнее и лишних движений не делал. Энергию он умел экономить как никто другой. Иногда ассасину внезапно прилетало, но он не оставался в долгу, отвесив пару сильных ударов Максвеллу по рёбрам. Ощутив, как дух вылетает из него едва ли не в прямом смысле слова, Рот перестал нежничать. Его атаки стали похожи на удары хлыста, оставляющие за собой скорее не тупую боль, а ожог. Везде, где он касался Джейкоба, кожа горела огнём, покрывалась ссадинами и гематомами. У Максвелла уже была разбита скула, но это не мешало ему скалиться ассасину в лицо.       Однако Джейкоб был не только молодым, но и смышлёным. Бегать за Ротом ему быстро надоело, и, зажав его в углу, он изловчился и скрутил его. Захват прошёл бы как по маслу, не будь Максвелл такой изворотливой скотиной. Держать его было всё равно, что держать взбесившуюся пантеру. Давя всей массой, Джейкоб мог притормозить стремительно мечущегося Рота, но, увы, ненадолго. Быстро поняв, что к чему, Максвелл вывернулся из рук, оставив после себя запах крови и ноющий пресс, куда пришёлся его локоть. Бой постепенно превращался в открытую охоту, а уж в чём в чём, а в охоте на тамплиеров Джейкоб был хорош. Смекнув, что из захватов Максвеллу выкручиваться сложнее всего, ассасин перестал хаотично перемещаться, подлавливая удачные моменты. Но как только Максвелл на короткое мгновение оказывался в его руках, то тут же превращался во что-то невообразимое, теряя остатки разума. В эти моменты его движения невозможно было предугадать, и зачастую ассасину прилетало по полной. Вблизи Рот был ещё опаснее, чем издали, но это не отпугивало, а опьяняло. Джейкоб подбирался всё ближе, увеличивая время захватов, выматывая вконец озверевшего Максвелла.       Бой затягивался, и публика сходила с ума, но для этих двоих мира за пределами ринга не существовало. Они со страстью, присущей влюбленным, изучали друг друга, оставляя след из боли и гематом. Рассудок сгорал от этой страсти, и в них обоих просыпалось звериное начало, яростное и голодное, заставляющее рвать друг друга на части в попытках дотянуться до желанного тела, жаждать прикосновений, приносящих боль и кровь. Максвелл горел заживо и, сталкиваясь взглядом с Джейкобом, знал, что горит не один. Это кружило голову похлеще любой наркоты. Он видел собственное отражение в голодных злых глазах, втягивал носом дурманящий аромат чужого тела, двигался под бой крови в ушах и не мог остановиться. Захватов стало больше, и прикосновения участились, отправляя остатки разума в свободный полет. Боль гасил адреналин, но силу, исходящую от Джейкоба, призывный жар его тела, тяжёлое дыхание, так кстати оказывающееся у Рота на загривке, невозможно было игнорировать. Стоило им соприкоснуться, и Максвелл сходил с ума от желания. Жгучая боль ненадолго отрезвляла, но лишь для того, чтобы он вновь смог захлебнуться в собственных чувствах и стать убийственно опасным. Джейкоб ощущал моменты, когда в Максвелле просыпалось нечто темное. Но вместо того, чтобы благоразумно переждать волну безумия, он кидался в самое пекло, стремясь получше разглядеть дьявола, проглядывающего за полыхающим зелёным пламенем взглядом. Они вполне могли бы убить друг друга, рвать на куски до потери пульса, до тех пор, пока бы от них ничего не осталось. Но, сталкиваясь раз за разом, они всё ещё стояли на ногах, уравновешивая чаши весов. Они не могли остановиться, прервать свой безумный танец, перестать терзать и калечить друг друга, потому что всё их существо кричало от восторга.       Они хотели друг друга.       Джейкобу нравилось видеть Рота яростным и опасным. Эмоции хлестали из него, как раскалённая вода из брандспойта, несдержанные, чистые и острые, как сталь клинка, и ассасин хотел их все. Максвелла не нужно было долго уговаривать. Он отдавал ему всё, что только мог. Задыхаясь, рыча и скалясь, он поглощал каждое мгновение их схватки, дурея от близости и кипящей крови. Он смотрел на запёкшуюся на подбородке Джейкоба кровь и хотел её. Хотел её всю.       Звук свистка пробился в их мир далеко не сразу, но вспыхнувшая вокруг паника заставила их остановиться, пытаясь понять в чем дело. Публика ломилась к выходу, букмекеры срочно прятали выручку, снаружи послышались выстрелы и крики. Переглянувшись с видом хорошо понимающих друг друга акул, бойцы перемахнули через ограждение, и, похватав вещи, срочно ретировались через забитое наскоро окно, которое Джейкоб легко выбил изящным пинком. Скотланд-Ярд, внезапно решивший вершить справедливость, бушевал вовсю, когда они не спеша переодевались в укромном переулке, подальше от суеты. — Вот незадача, — покачал головой Максвелл, скидывая окровавленные бинты с рук. — Наши достопочтенные хранители порядка порой так не вовремя. Правда, darling?       Джейкоб пропыхтел что-то невразумительное и нецензурное, спешно завязывая пояс. В отличие от Рота, который уже давно выглядел совершенно нормально, спрятав всю свою дьявольщину под маской безмятежности, ассасин не мог так быстро переключиться. На его лице всё ещё проскальзывали злость и возбуждение, а дыхание, тяжелое и глубокое, выдавало волнение. Взгляд то и дело перескакивал на Максвелла, стоило тому сделать какое-нибудь движение. Рот застегнул последние пуговицы на пиджаке и внимательно посмотрел на Джейкоба: — Darling? — Да? — ассасин попытался улыбнуться, но вышло слабо.       Максвелл шагнул вперёд, оказываясь с ним лицом к лицу. Его манила запекшаяся кровь на губах Джейкоба, кровь, что он сам пустил в пылу схватки, хотелось почувствовать вкус добытого трофея, смазать багровые росчерки с волевого подбородка. Недолго думая, Рот подался вперёд и медленным движением коснулся языком уголка окровавленных губ, наслаждаясь металлическим, чуть солоноватым привкусом. В голове раздался знакомый щелчок, и Джейкоб замер, вместо бурной реакции взгляд расфокусировался, а изо рта вырвалось горячее дыхание, обжигающее Максвелла. Словно загипнотизированный, он зачарованно уставился на облизывающегося тамплиера. — Рот. Не дразни меня, — сглотнув, пробормотал он, чувствуя, как горит влажная дорожка в уголке губ. — Прозвучало как предупреждение, — усмехнулся тамплиер. — А что, если я вас не послушаю, мистер Фрай?       Лопатки больно ударились о кирпичную стену, и руки ассасина опустились по обе стороны от его головы. Джейкоб тяжело и прерывисто выдохнул, прижимаясь к нему лбом. Жест вышел на редкость трогательным, почти интимным, хотя ничего такого в нём не было. Их лица разделяли миллиметры, обозначенные шириной полей цилиндра, но в действительности привычная пропасть между ними сейчас отсутствовала, и тела плавились под влажным зноем близости. От Джейкоба палило жаром и похотью, и никакие слова не могли описать его состояние ярче, чем каменный стояк, возникший ещё на ринге. Максвелл на мгновение подался вперёд, по-кошачьи гибкий и вкрадчивый, он прильнул к нему своим телом, давая осязаемую причину поверить в реальность происходящего, и привычный мир Джейкоба Фрая мгновенно рассыпался стеклянной крошкой. Ничего не могло выстоять между двух огней, ни тамплиеры, ни ассасины, ни вечное кредо, ни жажда власти, всё это казалось не более чем слоем пыли на полировке комода из благородного красного дерева. Важным было лишь то, что происходило прямо сейчас, а именно кусающий разбитые губы Джейкоб, расширенные от возбуждения зрачки Рота и напряжение, искрящееся между ними грозовыми разрядами. — Незачем сдерживаться, my dear. На ринге ты не сдерживался, что же мешает теперь?       Джейкоб вздрогнул, когда пальцы Рота нетерпеливо царапнули по бедру. Тамплиер мог уговорить даже мертвого сплясать ему бодрую польку, что уж говорить о юном ассасине, буквально умирающем от рвущей его изнутри страсти. Вскинув голову, он на короткий миг встретился с зелёными огнями, так заманчиво сверкающими на дне зрачков Максвелла, и просто перестал дышать, когда чужой язык скользнул ему в рот. Поцелуй вышел чересчур резкий и агрессивный, но ему было плевать, теряясь в ощущениях, Фрай на томительно долгие мгновения полностью потерял себя, забыв, кто он. Внутри что-то заурчало от удовольствия, и он подался ближе, зарываясь пальцами в иссиня-черные волосы, втягивая запахи пота и металла, партеров и театра, виски, что они пили вчера, ныряя с головой в каскад знакомых ароматов. Вкус крови стал ярче, видимо Максвеллу не так повезло, как он думал, и тот прихватил собственную щёку в момент, когда кулак проехался по скуле. Они снова сцепились, отнимая друг у друга дыхание и вырывая возбужденное рычание из глотки. Не разрывая страстного поцелуя, Максвелл нетерпеливо запустил свою ладонь ассасину в брюки, стремясь коснуться Джейкоба в самых чувствительных местах, заставить его сходить с ума от возбуждения и похоти.       Джейкоб вжал его в стену всем своим весом, словно опасаясь, что тот может внезапно сбежать, урча и жадно впиваясь в кривящиеся в насмешке губы, он терся о тамплиера, пытаясь заполнить им космических размеров пустоту, образовавшуюся ниже пояса. Рот держал его крепко, и от этой хватки в глазах плыли оранжевые круги. Ощущая, как горячие пальцы скользят по члену, Фрай всё больше терял голову, не отказывая себе в удовольствии облапать Максвелла везде, куда дотягивались руки. — Ты выглядишь уставшим, Джейкоб. Не хочешь немного расслабиться? — Максвелл умудряется произнести его имя с непередаваемой интонацией, вкладывая в одно-единственное слово столько эмоций и желания, что Фрай невольно переходит на рык, смотря на него с фанатичным обожанием, и делает резкое движение, вжимаясь в ласкающую его ладонь. Он хочет его настолько, что не может остановиться или возразить. Близость Рота оказывает слишком губительное влияние на мозг, вышибая все здравые мысли. Точно так же, как охватывает пылким безумием смертоносная схватка, Максвелл заполняет его собой, заставляя изнывать от блаженства и восторга. — Максвелл, просто заткнись, — бормочет он, вылизывая страшный шрам на его лице и притягивая их бедра ближе друг к другу. Из-за неуёмного желания быть во всём с ним на равных, Джейкоб забирается к тамплиеру под одежду, копируя его движения, и с замиранием сердца ощущая влагу на пальцах, когда у него наконец-то хватает смелости коснуться того ниже пояса. — А ты быстро учишься, darling! — Максвелл закрывает глаза, прерывисто хватая короткие глотки воздуха. Близость прожигает ему грудную клетку, и он готов убить на месте любого, кто посмеет вмешаться в их дела. Но, к счастью, в этот раз никому не пришло в голову заглядывать в неприметный переулок и делать своим последним воспоминанием двух джентльменов, неистово дрочащих друг другу в подворотне.       Широкая ладонь Джейкоба топит его в остром наслаждении, хотя десять минут назад дробила кости и грозила выбить пару зубов. Горячая волна захлестывает их с головой, поцелуи становятся всё глубже, а движения резче. Максвелл не сдерживается и вцепляется в каштановые волосы, оттягивая голову ассасина назад. Линия челюсти сводит его с ума, а Джейкоб, словно под кайфом, откидывает голову, приглашая к действию и открывая чувствительную шею. Опьяненный зрелищем Максвелл теряет голову, а Джейкоб шипит, когда зубы крепко впиваются в углубление между шеей и плечом. Боль причудливо смешивается с удовольствием, превращаясь в электричество, разбегается по нервам, и Джейкоба накрывает. Максвелл жадно смотрит в широко распахнутые глаза, подернутые мутной пеленой, ловит каждый вздох, облизывает разбитые губы. Любовь бьёт ему в голову статическими разрядами, затапливая изнутри каждую клетку тела, и он думает о том, что лучшее, что он видел в своей жизни, — это кончающий Джейкоб Фрай.