Лунная дорога

      «…Пламя. Страшное ревущее пламя пожирало знакомые очертания театра. Грохот балок, треск деревянных панелей и вой людей, все смешивалось в жуткий предсмертный гомон. Стены рушились, и вместе с ними разбивался на осколки целый мир Джейкоба Фрая. "Альгамбра" рассыпалась на части, но словно в параллельной вселенной, за много миль от единственной страшной картины, которая надолго въестся в его память и оставит глубокий незаживающий шрам. Максвелл уже не дышал и больше ничего не скажет. Языки пламени подбирались к его телу и уже жадно облизывали ноги. Джейкоб старался не смотреть, пытался не думать о пустоте, что поглотила его вместе с тем, как его собственный клинок вонзился в горло его лучшего друга. Он пытался найти выход, выбраться, но не понимал, зачем. Всё это было так неправильно. Нелепо. И больно…       Огонь подбирался со всех сторон, жёг кожу, но то, что рвало его изнутри, было куда страшнее. Джейкоб метался и не мог найти выход, потому что выхода из этого ужасного кошмара не было. Он мог покинуть «Альгамбру», но она последовала бы за ним, куда бы он не бежал. Максвелл не ушёл с пустыми руками, он забрал часть Джейкоба с собой, вместе с пролитой кровью, вместе с горьким поцелуем и хриплым смехом. Реальность дрогнула, и всё его существо заполнила новая волна пронзительной тоски, не сравнимая с предыдущей. Сознание просачивалось толчками, отторгало саму мысль подобного исхода. Обезумившее от ужаса и боли, всё его существо металось из стороны в сторону и твердило лишь об одном. — Не настоящее… Это все не настоящее! Так не может быть! Это все просто…» — …сон, — прохрипел Джейкоб и проснулся от звука собственного голоса.       Сглотнув ком в горле, он уставился в потолок. Пот градом лился с шеи, пропитывая и без того уже мокрую ткань подушки. В керосиновой лампе давно кончилось топливо, и комната погрузилась в липкий мрак, но стены «Альгамбры» стояли крепко и гореть не собирались. Сердце отчаянно билось о рёбра, всё ещё страшась фантомной боли от того ужаса, что настиг его мгновением ранее. Рана нещадно ныла, но Джейкоб едва ли обращал на неё внимание. С трудом перевернувшись, он навис над спящим тамплиером, напряженно вглядываясь в его лицо. Не сразу, но он уловил звук его размеренного и глубокого дыхания за грохотом собственного пульса в ушах. Рот просто спал. Вздох облегчения вырвался наружу, немного успокаивая пляску воспалённого сознания. Джейкоб постепенно убеждал себя в том, что ничего реального в его кошмаре не было. Не было огня, не было крови, не было темного силуэта бездвижного тела на сцене. Но была боль, настолько реальная и невыносимая, от которой некуда сбежать, негде скрыться. Джейкоб из сна не чувствовал её в полной мере, там он ещё не успел влюбиться в зеленое пламя, мерцающее, словно ведьмовские огни в густом тумане. Но реальный Джейкоб позволил этому чувству разрастаться внутри себя, поглотить его едва ли не полностью, и даже крошечная возможность реальности происходящего во сне приводила его в дикий, животный ужас.       Почувствовав чужой взгляд, Максвелл проснулся. Мгновение он привыкал к темноте, но затем замер, молча наблюдая за Джейкобом, который впился в него жадным, совершенно обезумевшим взглядом. — Джейкоб? — сипло позвал Рот, стараясь не делать резких движений. — Что-то случилось?       Звук голоса отрезвил ассасина, отпуская с натянутой над бездной струны. Не отдавая себе отчета в том, что делает, Джейкоб с такой силой сжал тамплиера в объятиях, что тот невольно зашипел. Горячие ладони уперлись в плечи, но не оттолкнули. Вжимаясь в Максвелла всем своим телом, ассасин уткнулся носом ему в шею, жадно вбирая знакомые запахи, слушая бьющийся пульс и немого придушенный хриплый голос, просивший не ломать рёбра. — Просто кошмар, — бесцветным голосом отозвался наконец Джейкоб. — И правда, — согласился Максвелл. — Я уж грешным делом подумал, что ты собрался меня убить… Darling! Не сжимай так! Перестань меня душить! Есть более быстрые способы… — Не говори так. Никогда, — тихо и угрожающе прошипел Джейкоб прямо в его губы. Он прижимал его к себе с такой силой, с таким отчаянием, что бинты пропитывались кровью.       Максвелл молча уставился в полыхающие лихорадкой глаза цвета дорогого виски, удивленный внезапной угрозой, шедшей из самых глубин соблазнительного омута. Джейкоб казался израненным и больным, и, похоже, был не в себе. Его кожа буквально горела под пальцами, а тело прошибал мелкий озноб. Осторожно, чтобы не злить ассасина ещё сильнее, Рот успокаивающе погладил его по спине, стараясь придать собственному голосу как можно больше беззаботности. — Джейкоб, что тебе приснилось?       Взгляд ассасина остекленел, и в нём промелькнуло нечто такое, чего Максвелл там видеть не хотел. Это нечто болезненно отзывалось в самом центре его души, сжималось и поскуливало, царапая острыми когтями живую плоть, страшное и болезненное, но в тоже время удивительно знакомое. — Смерть? Помедлив, Джейкоб кивнул. — Чья? Мисс Фрай? — Нет. Максвелл замолчал на целую минуту, перебирая варианты. — Моя?       Ответа не последовало, лишь стальная хватка стала крепче. Рот улыбнулся, лениво поглаживая ассасина по спине. Внутри него расцветало невиданной красоты соцветие. Джейкоб ничего не говорил, а Максвелл больше не спрашивал. Всё и так было ясно. В бесконечном кругу сомнений и страхов бродил не он один, а это что-то, да значило. Крепкие объятия и неровное дыхание в шею обнадеживали, давали защиту от собственных метаний. Джейкоб так и уснул, уткнувшись носом в волосы тамплиера. Тепло и тугие удары чужого сердца стали лучшей колыбельной из всех существующих.       Проснуться Фраю удалось лишь к полудню следующего дня. Солнце ярко било по воспаленным глазам, отчего хотелось завернуться в одеяло, точно в кокон, и притвориться мертвым ещё на пару часов. Бок разрывала тупая боль, но от мысли вколоть ещё морфия пришлось отказаться. Джейкоб ненавидел иголки. В горле чертовски пересохло, всё тело ломило и саднило, словно по нему стадо висельников пробежалось. Впрочем, так и было. С трудом он приподнялся и потянулся за водой. Максвелла рядом не оказалось, зато обнаружился поднос с завтраком и записка. Сонно потирая глаза, Джейкоб взял небольшой лист и пробежал взглядом по строчкам. Знакомый летящий почерк гласил:       «My love, завтрак на столе. Если тебе что-то понадобится, просто позови Льюиса. Я вынужден откланяться на репетицию. Если тебе станет лучше, то спускайся к сцене, я буду там.

М.»

      Джейкоб смотрел на первые два слова и пытался их осмыслить. Взгляд упорно не хотел отлипать от черных росчерков на бумаге. Усомнившись в собственных глазах, он на всякий случай зажмурился и помотал головой, а затем вновь уставился на записку. Голова отозвалась тупой болью, но ничего не изменилось. Слова по-прежнему находились на шероховатой поверхности бумаги и игриво изворачивались, словно их намеренно выделили из общего текста. Джейкоб глубоко вздохнул, почти физически ощущая, как горят щеки. Рот умел выводить из равновесия, даже не присутствуя при своих проделках лично. Сна не было ни в одном глазу. Прикончив завтрак, Джейкоб огляделся. Свежая рубашка заботливо висела на спинке стула. Натягивая прохладную ткань на плечи, ассасин невольно отметил, что сидит она идеально, словно сшита специально на него. От плаща он решил отказаться сразу и ограничился жилеткой. Кое-как приведя себя в порядок, он задумчиво двинулся к перчатке со скрытым клинком. Пальцы коснулись теплой кожи и замерли. Внутренности заполнил вакуум, грозящий разорвать его на части катастрофическим давлением. В памяти всплыл звонкий лязгающий звук и оборвавшийся вскрик. — Обойдусь ножами, — буркнул Джейкоб и сунул в карман пару метательных ножей. — В конце концов, что со мной сделает толпа циркачей?       Отбросив неприятные мысли, Фрай вышел в коридор и наткнулся на Льюиса, что примостился рядом с дверью на стуле. Выглядел тот мрачно и неприветливо, прямо как при их первом знакомстве. Заметив ассасина, он тут же встал со своего места и коротко кивнул в знак приветствия. — Льюис! — Джейкоб расплылся в хитрой улыбке. — Что это ты тут под дверью караулишь? — Выполняю свою работу, — коротко отозвался тот. — И в чем же она заключается? — Не подпускать никого к этой двери даже на пушечный выстрел, пока вы не проснётесь. — А что? Много желающих? — с любопытством поинтересовался Джейкоб. — Достаточно. Пара попыток уже была, — устало отозвался Льюис и махнул в сторону коридора. — Эти девки из подтанцовки совсем озверели, один раз даже пытались пробиться штурмом. И где их мистер Рот только находит? Не хотел бы я попасть к ним в лапы. — Толпа хорошеньких леди — это серьёзно. Но раз уж ты стоишь на страже, то я могу спать спокойно! — хмыкнул Фрай и хлопнул его по плечу. — Не стоит недооценивать их, мистер Фрай. Им палец в рот не клади — руку по локоть откусят. — Какой-то ты сегодня слишком разговорчивый, — удивлённо произнёс Джейкоб. — Случилось что-то хорошее? — Да. Вы проснулись, и теперь я могу уйти, — хмыкнул Льюис и, прихватив стул, направился вглубь коридора.       Недоумённо моргнув, Джейкоб поспешил за ним, к лестнице, откуда доносился зажигательный ритм. В зале царил полумрак, лампы давали освещение лишь сцене. Оркестр рвал струны, и оглушающая быстрая музыка с четким ритмом отзывалась в унисон с ударами сердца, ускоряя его ход. Тугими волнами она расходилась по всему залу, отражаясь от стен, зарождая внутри приятную дрожь. Джейкоб с наслаждением прищурился, ощущая, как звуковая волна проходит сквозь его тело. Он с любопытством вытянул шею, пытаясь выцепить Максвелла взглядом, но того нигде не было. Откуда-то слева к нему подскочил уже знакомый акробат по имени Вернон. Обменявшись коротким рукопожатием с ассасином, он приветливо улыбнулся: — Джейкоб! Давно не виделись. Кошмарно выглядишь. — Спасибо за комплимент, — фыркнул тот, неуверенно потирая шею. — Не принимай близко к сердцу, я после четвертого выступления подряд выгляжу ещё хуже. Мы все, — Вернон насмешливо обвёл зал рукой. — Так что ты ещё ничего, держишься бодрячком. То, что про тебя говорят, правда? — А что про меня говорят? — Болтают, будто ты под пули сунулся и теперь лежишь на смертном одре. Наши леди пытались к тебе пробиться, но Рот нарычал на всех и запретил к тебе соваться. Правда, это их не сильно останавливало. Антрепренера они побаиваются, не смеют под ногами путаться, но стоит ему отлучиться, как они тут как тут, — акробат засмеялся. — Теперь вот Льюис отдувается. Не завидую ему! Мы уж тут думали, что Максвелл тебя нечаянно прибил. Рад видеть тебя в добром здравии! — Я в порядке, — заверил его Джейкоб, разглядывая сцену. — А что это тут у вас происходит? — О! Это ты вовремя заскочил. Сегодня репетируем мюзикл. Скоро уже начнут. — А ты чего не на сцене тогда? — Так я же акробат, — фыркнул Вернон. — Танцам не обучен, да и пою так себе. О! Оркестр разогрелся! Смотри! Сейчас начнут!       Все звуки в момент смолкли. Театр погрузился в неестественную, гробовую тишину, от которой заложило уши. Несколько мгновений повисли в воздухе, растягиваясь в вечность. И вот дирижер взмахнул палочкой и оркестр громыхнул. Яростно и многообещающе. Вновь всё затихло и повторилось. Оглушающий ритм рвал бездонную тишину всё чаще, пока не сорвался в быструю и ритмичную мелодию, от которой Джейкоба бросило в жар.       На сцену плавно вышли двое, Максвелл и незнакомый ассасину мужчина. Рот оказался без своего излюбленного пиджака, отдавая дань лишь жилетке и аскоту. В руках у обоих были листы с текстом и нотами, в которые они периодически бросали короткие взгляды. Музыка притихла, и Максвелл, ритмично пританцовывая, запел. Джейкоб подался вперёд, жадно прислушиваясь. Резкий отчетливый голос выхватывал слова, словно щелчки кнута, ускоряя темп музыки. Глубокая хрипотца исчезла из его голоса, словно её там никогда и не было, уступая приятному баритону. Максвелл пел, как будто дышал, вкладывая в незатейливые ноты всего себя. Он то скатывался до заговорщицкого шёпота, то почти кричал, с несдержанным рыком взрывая бьющую живым гейзером музыку, задавая темп ударам сердца. Джейкоб, не особенно разбирающийся в музыке, вообще не знал, что так можно петь, и когда в партию вступил другой мужчина, он был готов его убить. Голоса слились, и слушать Рота стало сложнее. Максвелл метался по сцене, его резкие жесты вторили тексту песни, он словно и не пел вовсе, а просто рассказывал очередную историю, в которую так просто было поверить.       Музыка ускорилась, и вдруг на сцене оказалась едва ли не вся труппа. Выстроившись в ряд, они замерли на мгновение, подчиняясь ритму, и тут же подались вперёд, без разгона начав свой бодрый танец. Солисты не отставали, повторяя отточенные движения и продолжая петь. Зал наполнился целым хором голосов, которые кричали о свободе, жизни и блуде, а Джейкоб забыл, как дышать, пристально наблюдая за гибкими движениями знакомой фигуры. Максвелл совершенно преобразился на сцене, вмиг исчезли все неловкие угловатые движения, он легко двигался в такт музыке, подчиняясь её незримому влиянию. Казалось, что он вообще не существовал отдельно от неё, ни он, ни кто-либо другой на сцене. Все они двигались точно единый организм, не перебивая и не мешаясь друг другу.       И вдруг гомон голосов умолк оставляя место только протяжному припеву. Джейкоб никогда не думал, что голос его горячо любимого друга может звучать столь чисто и нежно. Он словно умолял понять и принять его, обещал все блага, что были на свете. Ритм отдавался в ушах, и близилась кульминация песни, а ему снова хотелось забраться на Биг-Бен и спрыгнуть оттуда, ощутить то самое летящее чувство, что раздирало его грудь при виде всей этой картины. И когда музыка, наконец, оборвалась, и вся труппа с Максвеллом во главе застыла, Джейкоб всё ещё не мог прийти в себя. Теперь он отчетливо понимал, зачем люди приходят в «Альгамбру». Ничего общего со скучнейшими операми и балетами этот театр не имел, что делало его поистине исключительным зрелищем в Лондоне. — Это… — Джейкоб судорожно вытер выступивший пот со лба. — Это просто нечто. Почему я раньше этого не видел?.. — Понравилось? — насмешливо хмыкнул Вернон и сочувственно похлопал его по плечу. — Мистер Рот умеет срывать публике башню, этого у него не отнять, — Джейкоб невольно хохотнул, оценив двусмысленность фразы. Когда блистательный Максвелл Рот выходил на сцену, головы действительно могли полететь с плеч. — И это ещё без костюмов и декораций! Девушки в сверкающих платьях, золотые эполеты, зеркальные панели на фоне! Мы ещё фейерверки заказали, так что на уикенд в «Альгамбре» и яблоку негде будет упасть.       Труппа на сцене завозилась, негромко переговариваясь. Максвелл замер на мгновение, задумчиво вглядываясь в текст, затем склонился вбок и, не глядя на собеседника, ткнул пальцем в лист: — Тут. Не делай скачок. А здесь больше звука, не щади связки. И во втором куплете в ноты не попадаешь. Здесь, здесь и тут. Вряд ли заметят, но всё равно убери. Не хочу, чтобы критики потом из этой мухи целого циркового слона раздули, — Рот прищурился, будто плохо видел, и тут же резко развернулся спиной к залу, крикнув: — А теперь быстро признавайтесь, кто наступил мне на ногу во время второго припева?! Говорил же, не выпрыгивать на передние ряды! Допрыгаетесь у меня! Остальные хорошо, но ещё не идеально. Всё! Перерыв пять минут.       Тамплиер спрыгнул со сцены и направился в сторону ассасина. Частое дыхание никак не мешало его стремительному шагу. Максвелл радостно улыбнулся Джейкобу, всё ещё находящемуся в прострации, и дружески коснулся его груди костяшками пальцев. Он источал неуёмную энергию, кипящую в нём тугим напором, и будто светился изнутри. — Снова на ногах, darling? Понравился наш номер? — Как же я мог такое пропустить? Это было просто невероятно! — Джейкоб встрепенулся, возбужденно взмахнув руками. — Я и не знал, что ты устраиваешь нечто подобное! — «Альгамбра» не просто так носит статус мюзик-холла, мой дорогой, — хмыкнул тамплиер приглаживая волосы. — Или ты думал, что мы тут только шекспировскую классику крутим? — Именно это я и думал. Каюсь! — примирительно поднял ладони Фрай. — Был в корне не прав. — Это отличная новость! Люблю разрушать привычные клише! А что скажешь насчёт Адин? Как тебе? На мой взгляд, прекрасная задумка! — Рот с любопытством взглянул на ассасина, подначивая его к ответу кивком головы. — Адин? А она там была? — с сомнением протянул Джейкоб. — Конечно, была! — раздался за спиной знакомый голос. К их компании присоединился тот самый второй солист и ловким движением отклеил усы. — Но я не удивлена, мистер Фрай. Ведь вы всё выступление не сводили глаз с нашего горячо любимого антрепренёра. Вряд ли стоило рассчитывать на ваше внимание в таком случае.       Джейкоб пораженно уставился на актрису, спешно соображая. Не то чтобы он на неё действительно смотрел, но не узнать знакомое лицо было слишком опрометчиво. Выражение его удивлённого лица вызвало у актеров довольные ухмылки. — Постойте. Но ведь голос… — А что голос? — перебила его Адин резким и совершенно незнакомым басом. — Его легко подделать. — Хах! Ну разве она не прелесть? — хохотнул Максвелл, довольно щурясь. В полумраке залы его глаза сверкали, как драгоценные камни. — Она просто находка! — Всего хорошего, мистер Фрай! — довольная эффектом, Адин удалилась, кокетливо помахивая котелком.       Джейкоб молча проводил её взглядом. Театр Максвелла Рота уже неоднократно раскрывался перед ним с совершенно неожиданной стороны, и каждый раз повергал в глубочайшее удивление. Иногда ему казалось, что вся «Альгамбра» состоит из зеркал, потайных и явных, постоянно вращающихся. И стоило Фраю хоть на минуту поверить в постоянство уклада театра, как фантомные зеркала возобновляли движение, отражая новые коридоры, другие залы и иных людей. Сбитый с толку ассасин вопросительно взглянул на Максвелла, но тот лишь ухмыльнулся и пожал плечами. Для него всё происходящее было не более чем уютным, если не сказать домашним, хаосом, который он так любил. Внезапно Рот нахмурился, разглядывая ассасина. — Darling, а где?.. — начал было он, но со стороны сцены раздался победный клич и что-то грохнуло. — Да что у вас там происходит, сукины дети?!       Максвелл поспешил обратно, готовый обрушить на головы несчастных весь свой гнев, а Джейкоб лишь облегченно выдохнул. Взгляд тамплиера ему совершенно не понравился. Но Рот был слишком занят, чтобы развить эту тему, а потому ассасин с удовольствием слушал его голос, разносящийся по залу, запоминал легкие и резкие движения и внимательно следил за репетицией. Рот заставлял повторять номер раз за разом, доводя его до идеала. Упорство, с которым он это делал, поражало Фрая. Сам бы он наверняка объявил перерыв после двух прогонов, но этот человек просто не умел останавливаться. Когда Максвелл снова вернулся к нему, то выглядел как марафонец, только что окончивший нелёгкий забег. Растрёпанный и весь мокрый, он лишь махнул ассасину рукой, призывая следовать за ним. По пути он раздавал короткие указания, хоть его голос и сбивался из-за частого дыхания.       Ворвавшись в свою комнату, он тут же стащил промокшую насквозь рубашку и отшвырнул её в угол комнаты, не заботясь о сохранности. Джейкоб молча шёл следом, всё ещё находясь под впечатлением от увиденного и немного оглохнув от громкой музыки. — Не знал, что репетиции в театре такие напряжённые, — произнёс он, разглядывая, как тамплиер роется в шкафу. — А я не знал, что ассасины имеют привычку разгуливать по опасным местам безоружными, — раздражённо бросил Максвелл, накидывая свежую рубашку на плечи. Его бледные пальцы ловко запорхали над тканью, застёгивая пуговицы. — Заметил? — Джейкоб неуверенно потёр шею. Невесть откуда взявшееся чувство вины ему совсем не нравилось. — Разумеется! — быстрым движением заправляя рубашку, отозвался Рот. — Я, может, не слишком молод, darling, но отнюдь не слепой. Почему ты без оружия, черт подери? — Зачем мне оно здесь? — пожал плечами Джейкоб, даже не подозревая какую волну гнева вызовет эта простая фраза.       Максвелл сделал широкий шаг вперёд, оказываясь слишком близко, но ассасин даже не сдвинулся с места. Джейкоб с вызовом заглядывал в злые зелёные глаза напротив, возвращая упрямое раздражение в десятикратном размере. — Джейкоб, дорогой, — голос тамплиера звенел от сдерживаемого гнева. — Шляться по театру, который, напоминаю, является оплотом греха и сердцем банды, запугавшей весь Лондон, крайне неблагоразумно. Здесь часто появляются не только порядочные джентльмены и их дамы, но и тамплиеры. Они ходят на мои постановки, заглядывают на огонёк, и далеко не всегда предупреждают об этом заранее. Здесь опасно. — Я так не думаю, — с нажимом ответил Фрай. — Зря, — Рот приблизился ещё немного, сокращая расстояние до ничтожного. Казалось, между ними ничего и не было, кроме разрядов электричества и жара. — С таким настроем тебя смогут застать врасплох даже мои молоденькие актрисы. — Да брось, что они мне сделают? — Свяжут по рукам и ногам, а затем скинут на дно Темзы. Возможно, предварительно оторвав пару сувениров, — Максвелл скрестил руки на груди. — К чему всё это упрямство, мой дорогой? Что тебе мешает просто послушать совет своего друга? — А почему «моего друга» это так волнует? — зло хмыкнул Джейкоб. — Потому что я не горю желанием найти здесь твой хладный труп? — легко отозвался Рот, иронично выгнув бровь.       Фрай заколебался, и бросил быстрый взгляд на клинок, что мирно лежал на тумбочке. От Максвелла это не укрылось, и он задумчиво коснулся пальцами собственного подбородка. С минуту он раздумывал над чем-то, а затем с сомнением взглянул на ассасина, словно не верил в правильность догадки. — Джейкоб, только не говорим мне, что вся эта нелепая ситуация складывается только потому, что тебя так впечатлил собственный сон?       Джейкоб промолчал. Он и сам понимал, что всё это лишь глупые фокусы его собственного воображения, но нечто внутри него шипело и извивалось при виде скрытого клинка, и даже жгучий стыд не мог перебить это пугающее чувство грядущей пустоты. Пусть всего лишь сон, кошмар, нелепая игра воспалённого рассудка. Но пугала не горящая сцена, и даже не бездыханное тело Максвелла. Пугала мысль о том, что это действительно могло произойти ранее, а, быть может, и в будущем. Клинок стал напоминанием об этом, в то время как Джейкоб изо всех сил пытался избавиться от навязчивой мысли. — Darling, будь столь любезен, просто возьми свой клинок. — Неа, — Джейкоб упрямо мотнул головой. Максвелл глубоко вздохнул, стараясь успокоиться. — Это глупое ребячество, Джейкоб. Ты же понимаешь, что это просто кусок металла? Сам по себе он ничего не сделает, у него нет души и сознания. Пока ты сам не захочешь, он будет послушно сидеть в ножнах, — тамплиер внимательно взглянул на ассасина, пытаясь достучаться до разума, отуманенного иррациональным страхом. — Я знаю, — тот угрюмо продолжал смотреть прямо перед собой.       Молчание повисло в воздухе. Джейкобу показалось, что Рот сейчас окончательно взбесится и хорошенько вмажет ему по лицу. Предчувствие близости бездны ощутимо опалило затылок. Но антрепренёр «Альгамбры» остался верен себе до конца. Раздражение сменилось обожанием так быстро, что сердце невольно пропустило удар. — Ты невыносим, — прорычал Максвелл и с жаром поцеловал его. Он не прикасался к нему, лишь подталкивал поцелуями, заставляя делать неосторожные шаги назад, пока ассасин не упёрся бедром в столешницу. — Погоди… я… — Джейкоб пытался отдышаться, но никто ему этого сделать не дал. — Совершенно невыносимое и самое прекрасное существо во Вселенной. Я в курсе, дорогой, — рыкнул Максвелл, дерзко улыбаясь. — Однако…       Джейкоб вздрогнул, когда на его бедре неожиданно затянулся ремень кобуры. Поцелуи были лишь отвлекающим манёвром. Рот успел стащить со стола амуницию и теперь беззастенчиво собирался вернуть её на законное место. Фрай попытался возразить, но тут же получил несдержанный укус под ухом, запускающий разрушительную реакцию. Стоило возмутиться, как револьвер с тихим бряцаньем опустился в кобуру. Не давая ассасину возможности сконцентрироваться, Максвелл снова утянул его в поцелуй, и на этот раз бедро рывком стянули ножны кукри. Нож вошел в них резким точным движением, натягивая ремни и вызывая внутри необъяснимый жар. В карман брюк скользнула узкая ладонь, пуская по телу возбужденную дрожь, и Джейкоб ощутил холодную сталь кастета. Ассасин потянулся к Роту, но тот резким и безапелляционным движением оттолкнул его ладони, не позволяя заключить себя в объятия. Ещё одно плавное движение, и Фрай до боли в пальцах вцепился в край столешницы. Максвелл вжался в него собственным телом и медленно провёл коленом между широко расставленных ног, задевая внутреннюю часть бедра. Дыхание окончательно сбилось, когда гладкая кожа перчаток коснулась его запястья, требовательно отцепляя руку от края стола. Жаркий, глубокий поцелуй выбил ассасина из реальности на долгие мгновения, а когда он очнулся, то застежка скрытого клинка уже щелкнула на перчатке. — Видишь? Совсем не о чем беспокоиться, — участливо сообщил Максвелл, примирительно поглаживая его напряженные бедра.       Сладкая истома сводила тело, и Джейкоб рвано глотал драгоценный воздух. Он был всё ещё зол на тамплиера, но сопротивляться близости никак не получалось, слишком велико было искушение получить новую порцию головокружительного удовольствия, в миг избавиться от всех страхов и сомнений. — Вы слишком настырны, мистер Рот, — тяжело дыша, произнёс Джейкоб. — А вы слишком упрямы, мистер Фрай, — в тон ему ответил Максвелл, легко касаясь края его губ. — Но вряд ли нам обоим это сильно мешает. — Больше так не делай. — Да? Мне казалось, тебе понравилось, мой дорогой, — Рот недвусмысленно указал взглядом на его пах и отстранился. Джейкоб покраснел, угрюмо провожая его взглядом. — Но раз ты против, то не вынуждай меня повторять этот нехитрый ритуал. Мне пора. — Куда? Репетиция ведь закончилась, — восстанавливая сбившееся дыхание спросил ассасин. — Репетиция — да. Но ты же не думаешь, что это мои единственные обязанности здесь, мой дорогой Джейкоб? — Максвелл хмыкнул, по пути завязывая аскот и натягивая жилетку. — Участие в мюзикле это скорее отдушина. Меня ждёт целый ворох дел, которые я жажду разгрести хотя бы к ночи. — Кто бы мог подумать, что Максвелл Рот такой занятой джентльмен, — протянул ассасин насмешливо. — А ты думал, что я просто сижу в кабинете, пью вино и чинно рассуждаю о поэзии древних греков? — игриво улыбнулся Максвелл, подхватывая пиджак. — Право, Джейкоб! Это же так скучно!       Фрай неопределённо пожал плечами, заглядываясь на быстрое и скупое движение, которым Максвелл убирал растрепавшиеся волосы. — Ты идёшь? — поинтересовался тамплиер, уже полностью переодевшийся и готовый к бою. — Чуть позже, — покачал головой Джейкоб. — Тогда ищи меня… — Рот сделал неопределенное движение рукой. — …где-нибудь в театре. — Найду, не сомневайся, — хмыкнул Джейкоб.       Максвелл унесся прочь, громко шарахнув дверью, а ассасин ещё некоторое время гипнотизировал пустое место. Медленно выдохнув, Джейкоб сел на кровать и потёр ладонями лицо. Навязчивая боль в боку угасла, перебитая возбуждением. Хмуро посмотрев на скрытый клинок ассасин пару раз сжал ладонь в кулак. Ничего необычного и сверхъестественного. Всё тот же знакомый клинок, поблескивающий в узком ложе. Но было нечто неправильное в том, что тамплиер собственноручно надел этот клинок на ассасина, словно подпись на негласном договоре. И уж совсем было неясно, почему, но это помогло. Джейкоб немного успокоился и уже не ощущал жгучего желания скинуть оружие с руки и засунуть его куда подальше. Неким чудесным образом Максвеллу удалось починить нечто сломанное в голове молодого ассасина. Словно выпавшая шестеренка вернулась на своё законное место, и теперь весь часовой механизм функционировал как положено.       Фрай начинал всерьёз подозревать, что Максвелл один из тех людей, что способны собрать пазл, даже если там не хватает деталей. Такие, как он, не думали о том, куда поставить уже имеющуюся деталь, а просто правили её по своему желанию, откалывая куски и добавляя новые части, а затем вставляли в совершенно новой последовательности. Рот собирал собственную картину бытия из всего, что ему попадалось в руки. И по неясным причинам все эти непредсказуемые вспышки и вечно изменяющийся театр давали Джейкобу ощущение собственной целостности. Максвелл играючи ставил весь его мир вверх ногами, постоянно принося с собой нечто непривычное обычному укладу жизни, но в тоже время именно это заставляло Фрая оставаться самими собой. Рядом с Ротом все тяготы судьбы казались ему неважными, давно забытыми, они просто не поспевали за вечно несущемся вперёд Максвеллом.       Невидимый локомотив несся вперёд вместе с ними уже довольно давно, но Джейкоб лишь сейчас начал замечать, как причудливо расположены его вагоны. Иногда состав казался ему невообразимо длинным, тянущимся едва ли не до горизонта. Вагоны вечно менялись местами, то пропадали, то снова появлялись. Никогда нельзя было предугадать, что ждёт за очередной железной дверью. Но чтобы там не таилось, всё казалось Джейкобу удивительно родным и знакомым. Поезд никогда не менял своего курса, но менялся сам, постоянно отстраивая себя заново. Иногда Фрай уже не был до конца уверен в том, что это один и тот же поезд, ведь составные части слишком часто заменяли друг друга. Но, в действительности, котёл всегда оставался один. Сердце поезда жило и дышало своей единоличной исключительностью, двигая тонны незримой стали вперёд.       Разглядывая клинок, Джейкоб вдруг подумал, как бы отреагировала на всё это его сестра. Иви наверняка бы не стала церемониться, а просто попыталась бы заставить его схватиться за оружие. Возможно, пустила бы в него пару пуль для профилактики. Она бы просто вынудила его, если бы действительно разозлилась. Но если забота сестры выглядела чаще как хороший пинок под зад, то Максвелл предпочитал утягивать его в страстный танец, где вектора направления как такого не было вовсе. Сложно было предугадать, куда он движется и чего хочет, и это разжигало любопытство, вынуждало следовать отточенным движениям, раскачиваясь в такт. Но во всей этой изящной аллегории Рот прятал истинные намерения, не позволяя Джейкобу сделать действительно неверный шаг. В сущности намерения его сестры и тамплиера не так уж сильно разнились, разница заключалась лишь в том, что Иви больше пеклась о благополучии Лондона, а Максвелла интересовал только Джейкоб. И интересовал он его в весьма конкретных смыслах, а порой и позах.       Фрай хмуро уставился на свои брюки. — Чертов Максвелл Рот! — буркнул он, запуская руку под жесткую ткань.