* * *
Все это вообще странно. Может ли Чонгук быть уверенным в том, что он делает? Однозначно нет. Но если есть хоть какая-то надежда на то, что он может ответить на некоторые вопросы, то он должен попробовать. Он жмет в звонок. За дверью тихо, но Чонгук уверен, что это именно тот дом, адрес которого ему вчера дали. Узел в животе сворачивается ещё сильнее. Замок щелкает. На пороге женщина. Ей на вид лет тридцать, и выглядит она невероятно красиво. Особенно длинная, выкрашенная в медно-каштановый шевелюра. Стоп. Или не выкрашенная? — З-здравствуйте, — неуверенно начинает Чонгук. — Дорогой, это к тебе? — кидает она куда-то в глубь квартиры. За спиной женщины тут же появляется мужчина в возрасте. — Чонгук? — спрашивают уже знакомым голосом, и Чонгука отпускает. Он не ошибся. А на лице мужчины мягкая добродушная улыбка, он не выглядит пугающе, и это успокаивает. Чонгук не находит ничего лучше, как пару раз кивнуть. — Что ты стоишь-то столбом? Заходи, — улыбка мужчины становится еще более видимой. Чонгук мысленно встряхивает себя за шиворот и проходит внутрь, разуваясь. Женщина упархивает куда-то, пока Чонгук аккуратно следует за мужчиной вглубь квартиры. — Честно говоря, я думал, ты не придешь, — сообщает мужчина, падая на диван в гостиной. — Я тоже не был уверен, стоит ли мне звонить вам и приезжать, — Чонгук аккуратно опускается рядом и мельком оглядывает комнату. — Но… мне бы хотелось получить «консультацию». — Как ты вообще вышел на меня, хакер? — мужчина смеётся. — Мальчики, чай будете? — женщина вновь появляется, останавливаясь на пороге. — Спасибо, — благодарит Чонгук, и она снова скрывается в коридоре. — Красивая? — усмехается мужчина. — Если кицунэ действительно соответствуют предпочтению хозяина, то у вас хороший вкус. Мужчина на это только смеётся в очередной раз. — Я нашёл сайт, — продолжает Чонгук. — Говорил же. Пытался найти хоть что-то новое о кицунэ, потому что известной всем информации маловато. — Вообще, в Корее много лис. Но я не видел, чтобы они выдавали своё существование, поэтому ты, видимо, ничего и не нашёл, кроме моего того письма, — рассуждает мужчина. — Ну так и как же зовут твою? — Ммм… — тянет неуверенно Чонгук. — Это… он. На чужом лице мелькает осознание. — Лааадно. Не буду даже спрашивать, почему это парень, — мужчина снова добродушно смеётся. — Так как его зовут? — Тэхён. Он рыжий. И ему двести десять. — Ой, какой молоденький. — Старше меня, — Чонгук разводит руками. — И что же тебя беспокоит в таком случае? — Ну… И Чонгук не находит идеи лучше, чем просто рассказать все как есть, не утаивая ни одной мелочи. Ему думается, что так его новому знакомому будет легче понять состояние Чонгука, потому что Чонгук сам себя не понимает. Он сам не может точно ответить на вопрос, что же его беспокоит, но и сидеть сложа руки с этим не может. — Знаешь… — говорит ему после всего услышанного мужчина; чай уже выпит, и они тихо сидят. — Я примерно понимаю твою позицию и настрой и понимаю, почему тебе так не по себе. Но… — тянет он, — как бы это сказать-то… — Как есть. — Видишь ли… ты видишь все немного не так, как оно должно быть. Я не думаю, что могу рассказать тебе это, для тебя это будет…. ммм... слишком шокирующим. — Я не понимаю, — Чонгук чешет затылок. — В этом-то и дело. Ты должен сам прийти к выводу. Но я скажу все же кое-что. Чонгук вскидывает голову и напрягается — Все, что происходит с Тэхёном – твоя заслуга, как человека, к которому он привязан. И в том, что он мерзнет, виноват только ты. Даже не разница в температуре тел лиса и человека. И ты не сможешь его согреть, пока сам не поймешь, как это сделать, и сам этого не захочешь. — Сам захочу? Но… — Чонгук теряется и прикладывается лицом в ладони. — Я ничего не понимаю. Я хочу его согреть. Правда. И мне так жалко, что не получается. Я смотрю, как он мерзнет, и ничего сделать не могу. — Тебе жаль? Вот жалость и является одной из твоих проблем. Но я все же не могу сказать тебе всего, потому что тебе это ничем не поможет. Ты будешь насильно заставлять себя делать то, что нужно, а должен сам этого хотеть. Чонгук только упирается лбом в ладонь и устало прикрывает глаза. — Ты умный парень, все поймешь. Главное, чтобы не стало поздно, — мужчина треплет младшего по плечу. — Но мистер Ли, я не… — Чонгук не договаривает, затыкается на полуслове, когда слышит в коридоре ребяческий визг. — Маленькая моя, иди сюда! — зовет старший. Из коридора в зал влетает маленькая темноволосая девчушка лет четырех и несётся к мужчине, широко раскинув руки. Тот тут же подхватывает ее, усаживая на колени, и целует в макушку. «Дочь» – думается Чонгуку. — Ильхён, покажи дяде Чонгуку ушки, — просит Ли. Чонгук округляет глаза, когда девочка легко трясёт головой, и из тёмной макушки появляются медные лисьи ушки. Девочка молчит, только с любопытством смотрит то на папу, то на гостя. — Воу… — только и выдыхает Чонгук, — вот оно как. — Ага, — мужчина усмехается, быстро что-то шепчет на ухо дочери, и та опять убегает. — Но… разве молодые лисы умеют прятать хвосты? Тэхён говорил, нет. — Дело не в возрасте. Она с рождения живёт в человеческих условиях и никому не принадлежит. Тэхён же, раз ты его нашёл, жил в лесу, в стае. Он не привык к людям. К тому же у него есть хозяин. Он не сможет их прятать, пока у него не… — Отрастет ещё пара хвостов, — заканчивает Чонгук. — Именно. — Но… как тогда… в первый день он превратился в девушку, если он не может обманывать хозяина? — А он и не превращался, полагаю. Это была лёгкая иллюзия. Кицунэ часто так развлекаются, используя обычных людей. Для иллюзий или убеждения они используют голос или зрительный контакт. Если ты сам не видел девушку, то он использовал голос. — Как все сложно, — Чонгук трет переносицу. — Легко на самом деле. Просто надо привыкнуть. И понять. Кстати, насчёт хвоста. Думаю, стоит тебя предупредить. Хвост для лисицы – довольно интимное место. Кицунэ ничего не стоит предстать перед людьми в обнажённом виде, но хвост она никому не отдаст. Если лис позволит дотрагиваться до своего хвоста, то это высшая точка доверия. А ещё, ну это так, на заметку, — глаза мужчины неожиданно хитреют. — Кицунэ довольно чувствительны к прикосновениям, жадны до ласки. Одно правильное прикосновение может сделать что угодно: возбудить, успокоить, прогнать страх или навеять радость. Учись этим пользоваться. Чонгук остаётся наедине со своими мыслями. Мужчина не тревожит, сидит рядом, будто поддерживая. Они снова пьют чай. Мысли мешаются ещё сильнее, Чонгук пытается понять хоть что-то. Что именно он должен понять, почувствовать, чтобы Тэхёну было лучше? Что должен осознать? Чего захотеть? Чонгук не может ответить ни на один из этих вопросов. Он благодарит хозяев дома. Женщина смотрит на него, будто говорит «Все будет хорошо. Удачи». Чонгук более чем уверен, что слышит эти слова у себя в голове, и кивает ей. Может, это лисье внушение? Он уходит, обещая позвонить, если что-то случится, долго бредет по улице, решая дойти пешком. На свежем воздухе дышать легче, даже несмотря на летнюю жару, да и думается тоже, хотя ничего нового Чонгук так и не надумывает. Вместо этого он просто смотрит по сторонам. Цветущий знойный Сеул очень красив. Чонгук ещё не привык к нему после пропитанного морской солью Пусана, но ему нравится. Тэхёну бы тоже понравилось. Дома пахнет перцем и копчёностями. Чонгуку очень нравится, он давно не ел острых домашних супчиков. Он разувается и плывёт, гонимый приятным запахом, на кухню. — Слишком долго! — Тэхён злой, а с поварёшкой в руках выглядит и мило, и устрашающе одновременно. — Не так уж и долго, — Чонгук треплет его по волосам, и лис сразу как-то тушуется, запал быстро пропадает. Тэхён краснеет, снова натягивает на лицо злость и разворачивается к кастрюле, мешая половником содержимое. Чонгук подходит сзади, обнимает за ребра и голову на плечо укладывает. Ему ужасно неловко, но хочется почему-то. Тэхёна согреть хочется, сделать все, что должен сделать хозяин. Кицунэ вздрагивает от неожиданности, после чего снова принимается мешать суп, притираясь спиной к человеку и обвивая его бок хвостом. Чонгук просто прикрывает глаза и стоит так, вдыхая запах супа, стирального порошка от тэхёновой (чонгуковой) футболки и приятный, ни на что не похожий запах кожи лиса. Он до сих пор не знает, что ему делать, но это не страшно. Поймёт. Научится. «Главное, чтобы не стало поздно» - звучит голос мужчины в голове. Чонгук должен справиться. Ради Тэхёна.* * *
— Нам надо помыться. Это первое, что слышит Чонгук, стоит ему открыть глаза. Тэхён висит над ним, руками упирается в подушку, пятой точкой сидит на животе и смотрит большими телячьими глазами. — Сходи. В чем проблема? — Чонгук трёт глаза и зевает. — Тебе тоже надо. — Я потом схожу. — Пошли вместе. Сон снимает как рукой. Город засыпает – просыпается паника. — Не пошли, — как можно спокойнее отвечает Чонгук и лежит бревном, даже не двигаясь с места. — Но почему? — Тэхён отрывает руки от подушки и садится прямо, чтобы рассмотреть угрюмое лицо собеседника, а Чонгук воет про себя, когда чужие ягодицы прокатываются по его бедрам: чертова утренняя эрекция. — Так же теплее, — Тэхён всплескивает руками. — А ещё воду экономит. Тебе же меньше платить. —Ты этого от кого понабрался? — Чонгук резко садится в кровати, оказываясь лицом к лицу с «проблемой» - От Намджуна? — Да, — Тэхён с довольной мордой сползает с кровати и тащит за собой за руку младшего — Он очень умный. А ещё они с Джином моются вместе. — Горе ты моё, они живут вместе, — Чонгук нехотя скатывается по кровати и садится на её край, утягиваемый чужой рукой. — Мы тоже живём вместе, — Тэхён уже встаёт на ноги и начинает с силой тянуть Чона за собой, упираясь голыми ступнями в линолеум. — Чёрт. Это другое. Они немного… в других отношениях, — Тэхёну все же удаётся поднять Чонгука на ноги. — Какая разница? Тебе надо быть чистым. И мне надо быть чистым. Пошли мыться! Кицунэ тащит Чонгука в сторону ванной. Тот сопротивляется, возникает и ворчит невнятно, и вообще похож на котёнка, которого пытаются затащить в воду. Уже в ванной он всё-таки выбирается из чужих цепких рук, отскакивает к машинке и выставляет перед собой ладони, прося обождать. — Подожди. Объясни нормально, почему именно вдвоём? — Как почему? — Тэхён явно не понимает глупого вопроса. — Потому что ты мой хозяин. Чонгук закатывает глаза, упираясь руками в бока, но тут же шалеет, когда лис оказывается рядом и хватается за подол его ночной футболки. — Ненене! — Чонгук перехватывает чужие кисти и поднимает их на уровень груди, чтобы видеть. — Вот тут я сам. Он сдался. С этим недоразумением лучше не спорить, иначе сам вылетишь в минус. Тэхён довольно хлопает в ладоши и разворачивается к ванной, включая воду. Чонгук нехотя стягивает шорты, откидывая их в корзину с бельем, принимается за футболку. Тэхён быстро выкарабкивается из своей одежды и перелезает через борт, довольно дергая хвостом из стороны в сторону. Чонгук старается не смотреть. В принципе, они уже принимали ванну вместе, но это все равно до ужаса смущает и нервирует. Тэхён в его сторону не смотрит, поэтому Чонгук всё-таки стягивает боксеры и аккуратно подходит к ванной. Тэхён булькает пальцами в воде, разбавляя её пеной для ванны (и откуда только научился?), от чего появляется все больше и больше пузырей. Чонгук аккуратно, краснея и боясь сделать лишнее движение, перелезает через борт и радуется, что пена прикроет оголенные части тела, садится спиной к лису, как в прошлый раз. Тот сразу двигается ближе, грудью к лопаткам прижимается, руками обхватывает ребра, а подбородок ставит на плечо. Чонгук вздрагивает. — Видишь? Ничего же страшного? — Чонгук видит тэхёнову улыбку в отражении в кафеле. Какое-то время они молча моются. Чонгук так и не поворачивается, но позволяет Тэхёну намылить ему волосы. Тот что-то намурлыкивает под нос, пальцами массируя чужую кожу головы, и это, на удивление, успокаивает нервного юношу. Чонгук просто сидит овощем, вслушиваясь в чужой голос, и думает, что ему до жути комфортно так, хотя и складывается впечатление, что перешагнув порог своей ванной, он попал на абсолютно не свою территорию. Чужую. Тэхёнову. Тот тут командует, и Чонгук даже сопротивляться не может. Странная ванная. Тэхёновы руки проскальзывают по шее и ведут длинными пальцами вниз, по накачанной груди, цепляя соски. Чонгук дергается, чуть отодвигается и поворачивает голову к лису, одаривая шокированным взглядом. — Ты чего такого удумал? — выдыхает Чонгук. В животе завязывается узел, в паху дергается. Движения слишком двусмысленные, а Тэхён слишком красивый с этими его мокрыми волосами и красными от горячей воды щеками – даже Чонгук этого отрицать не может, и от этого хочется себе врезать. — Тебе надо помыться, — констатирует факт Тэхён и смотрит с таким удивлением, не понимая бурной реакции человека. — Давай хотя бы тут я сам, окей? Чонгук быстро намывается, пока кицунэ сам моет голову, отплевывается от горького шампуня и смешно сдувает с пальцев мыльные пузыри. От теплой воды начинает тянуть в сон, всё-таки Чонгук мог бы ещё поваляться в кровати. Он сам не замечает, как, зевая, откидывает голову на чужое тонкое плечо, как в первый вечер их знакомства. Тэхён смешно что-то лопочет, мурлычет на ухо непонятные мелодии своим бархатным баритоном, руками за ребра обнимает, и Чонгук невольно проваливается в сон. В туманной теплой дымке ему жарко, он чувствует плитку под ногами и понимает, что ему снится сон, чётко это ощущает. Сквозь дымку он слышит, как Тэхён зовёт его по имени, в руках чувствует мягкость чужой кожи. Чонгук пытается разогнать перед глазами туман, трясет головой чтобы прочистить от него же уши. Тэхён перед ним горячий и покорный, распластанный спиной по стиральной машинке, хнычет и просит ещё, зовёт по имени. Чонгук сжимает ладонями его бедра, позволяя перебросить колени через свои плечи, шепчет какие-то пошлости, совсем для него не характерные, и толкается глубоко между ягодиц. Чонгуку от ужаса хочется рвать на себе волосы, он хочет прекратить это, проснуться сейчас же, но не может, его тело само за него решает. — Хозяин… мммх… Чонгук-и, пожалуйста! Быстрее! Ааах! — Тэхён закидывает руку на лицо и утыкается в локоть, а другой хватается за угол машинки; его спина гнется дугой, а ноги в чужих руках подрагивают. — Сейчас, лисёнок, потерпи, — шепчет ему тихо Чонгук, и глубоко внутри хочет застрелиться. Ему кажется, что он сейчас же поседеет. Дикий ужас жрет изнутри. Чонгуку не снились сны такого характера с далёких шестнадцати лет, постоянной дрочки и жирных пятен на трусах. Он пытается заставить себя закрыть глаза, но не выходит. Тэхён везде. Тэхён не даёт проснуться, обволакивает его собой со всех сторон: Чонгук его видит, слышит, вдыхает, пробует на вкус его кожу и, в конце концов, чувствует целиком и полностью. Так реалистично чувствует, как стенки сжимают его член внутри, когда Тэхён кончает, вскрикивая. Чувствует, как его самого сотрясает так, как никогда раньше. Глаза открываются резко, сознание возвращается так же быстро, как и уплыло. Чонгук лежит во все ещё наполненной ванной и втыкает, наблюдая, как в воде со дна поднимаются белые кляксы спермы. Тэхёна нет. Видимо, увидев, что Чонгук уснул, тот решил его не беспокоить. С кухни тянет печёными яблоками и сладким тестом. Чонгук быстро выбирается из воды, выдергивает пробку и ждёт, когда следы случайного преступления скроются в сливе, попутно обтираясь и одеваясь. Выходит из ванной и тихо прикрывает за собой дверь. — Ну ты и соня, — тянет насмешливо Тэхён с кухни. Чонгук правда пытается вести себя, будто ничего не происходило, но когда обнаруживает Тэхёна абсолютно нагим около плиты, нервно дергается и сглатывает. Его не до конца просохший хвост удачно скрывает полосу между ягодиц, но не прикрывает ничего остального. — Тэхён, я просил тебя надевать одежду после ванной? — как можно более спокойно вопрошает Чонгук, опускаясь на диван и стараясь не смотреть совсем в чужую сторону. — Какая разница? Что так, что так — никаких отличий. — У людей принято ходить в одежде. — Ради тепла. Но сейчас-то мы дома, тут тепло, — Тэхён даже не поворачивается, быстро переворачивая что-то на сковородке. — Да и меня она не греет. — Не только ради тепла. Понимаешь, некоторые части тела считаются... ммм… личными, слишком интимными. Позволять видеть свое тело чужому человеку это… неприлично… — Неприлично? — Тэхён резко разворачивается и упирается поясницей в столешницу, а Чонгук прикладывается лбом о стол, лишь бы не смотреть. — Неприлично, — Тэхён смакует слово на языке. — Не-при-лиии-чно… Чонгук всё-таки рискует поднять глаза, чтобы увидеть выражение чужого лица, но взгляд цепляется далеко не за него. Чонгук быстро пробегается глазами по длинным ногам, округлым бедрам, кожа которых до сих пор чувствуется в ладонях, хвосту, удачно прикрывающему сокровенное, впалому животу, широкой юношеской груди и плечам, острым ключицам и подбородку. Чонгук сглатывает и только потом смотрит на чужое лицо. Выглядывающие между длинными влажными рыжими прядями волос тёмные задумчивые глаза. В них есть что-то, что притягивает и заставляет смотреть. — Это как если незнакомого человека поцеловать? — изрекает наконец лис. — Да, вроде того, — Чонгук кивает. — Это, как если дать незнакомцу потрогать свой хвост. Тэхён вздрагивает и машинально прижимает хвост ближе к телу, обнимая его руками. Виснет небольшая пауза, в которой каждый думает, кажется, об одном и том же. — Оденусь, — произносит наконец Тэхён. — Когда хвост высохнет, — и уносится в комнату. Чонгук поднимается и ставит чайник, замечая на сковороде лёгкие яблочные слойки и вслушиваясь в чужие шаги в комнате. Тэхён возвращается так же быстро, двумя пальцами держа за угол чонгуков телефон. — Эта твоя штука гудела, пока ты спал. Чонгук принимает из чужих рук телефон и снимает блокировку. На экране горит новое сообщение. От кого: Шуга-хён«Тэхён был прав. Во всем. Я на половину кицунэ.»
Всё-таки Тэхён куда умнее и хитрее, чем кажется.* * *
— Правда-правда? — тэхёновы глаза ярко светятся, уши стоят торчком, а хвост часто-часто виляет. — Правда, — Чонгук закатывает глаза, а Тэхён на его ответ, будто пытаясь связаться с китами или дельфинами, пищит на ультразвуке не свойственно его низкому голосу и кидается с объятиями. — СпасибоСпасибоСпасибо! — Тэхён сжимает чужие ребра так сильно, что у младшего темнеет в глазах. — Ты уверен? — вмешивается в диалог Джин. — Ну не вечность же ему взаперти в моей квартире сидеть? Надо воздухом подышать. Да и не будет же он все время в моей одежде ходить? Купить надо, — Чонгук тщетно вырывается из чужих рук, но в итоге смиряется и просто опускает руки на чужие плечи, слегка обнимая. — Но как ты собираешься его уши и хвост прятать? — задаёт волнующий всех вопрос Хосок. — Сегодня пасмурно, у меня есть летний плащ, до середины ягодиц длиной где-то, если хвост прижать к спине, его не будет видно. С ушами сложнее: можно просто надеть на него шапку, но у меня они все спортивные, с плащом не покатит. А курток других летних нет, чтоб прикрыть. — О! У меня берет есть чёрный. С собой. Я пришёл в нем, — отзывается Чимин. — Вот и отлично. Тэхён наконец отлипает от младшего и принимается счастливо хлопать в ладоши. — Пошли одеваться, горе ты мое, — Чонгук хватает лиса за кисть и утаскивает в комнату, Чимин довольно плетется следом. Пока Чонгук ищет относительно подходящие Тэхёну джинсы с низкой талией, футболку и носки, Чимин быстро колдует над растрёпанными волосами и лицом у туалетного столика. Тэхён чихает и недовольно морщит нос на пудру, вопрошая, зачем ему это надо, но быстро капитулирует, когда Чимин набалтывает ему на ухо о том, что Чонгуку так нравится. Чонгук где-то из шкафа ворчит, что это ложь, и что он за естественность, да и вообще, зачем им Тэхёна красить, если надо только одеть, но тут же берет слова обратно, когда Чимин разворачивает к нему выразительную мордашку со слабо подведёнными глазами. — Красиво, — констатирует факт Тэхён, пялясь на своё отражение. Чимин быстро прочёсывает непослушные пряди, пока Чонгук возвращается со стопкой вещей. Они пытаются как можно удобнее зафиксировать джинсы под хвостом, пропихнув его основание под ткань, Тэхён недовольно морщится, отдергивает хвост, и в итоге сам натягивает ткань, плотно прижимая хвост к спине. Быстро застегнув на все пуговицы рубашку, Чонгук закидывает на лиса плащ и тут же обходит кругом. — Не видно. Вообще не видно, — успокаивает его Чимин. — Главное, не дергай им, хорошо? — Чонгук смотрит на Тэхёна, и тот послушно кивает, после чего младший уносится на кухню за списком вещей, которые нужно купить. Чимин заправляет рыжие волосы под берет, оголяя лоб, восхищенно вздыхает и вытаскивает кицунэ следом, на обозрение. — Ебать-копать, его чё, с обложки журнала содрали? — хосоковы глаза лезут на лоб, следом и глаза всех остальных. Чонгук неловко роняет бумажку. Тэхён действительно выглядит потрясающе, что сердце несколько ударов пропускает и начинает биться невпопад, синкопой. На лице лиса спокойствие, умиротворение и уверенность, ни следа от обыденной мягкости и взбалмошности. Мыслями младший снова возвращается в вечер их знакомства, когда Тэхён предстал перед ним таким же: хитрым и грациозным, а не плюшевым, каким оказался позже. Это странно. У кицунэ то ли раздвоение личности, то ли он играет так искусно, но в такие моменты Чонгуку кажется, что он совсем не знает это странное существо, хотя обычно его мысли как на ладони.* * *
Такого восторга в глазах Тэхёна Чонгук не видел с того момента, как лис открыл для себя мыльные пузыри. Рыжий несётся чуть вперёд, пружинит на подошве ненавистной ему обуви, почти подпрыгивает и довольно крутит головой. Чонгук не может не умиляться, глядя на такого довольного старшего, на то, как покосился набок берет. Удивляется, как его хвост ещё не показался наружу, привычно виляя и тем самым сдавая их. Но Тэхён на удивление правильно держится и неудобств их компании не доставляет. Но Чонгук все равно следит в оба. Они врываются всей толпой в ближайший торговый центр, находят подходящий магазин и оккупируют. Тэхён с нарочито детским удивлением пялится на вешалки и манекены, тянется потрогать ткань и каждую блестящую пуговку, Чонгук тянет его за рукав плаща, пытаясь утащить за собой. В итоге они вдвоём вваливаются в примерочную, где Чонгук натягивает на лиса все принесенные старшими вещи. Тот довольной куколкой крутится у зеркала, поправляет волосы и уши и трогаеттрогаеттрогает. Местами Чонгуку хочется глаза закатывать, местами – смеяться и по волосам трепать. Больше всего Тэхёну нравится где-то нарытый Джином огромный свитер, белый такой, с грязно-красными полосками. И Чонгук бы застрелился: потому что огромная горловина, оголяющая шею, ключицы, сползающая с плеч, потому что безразмерно длинный и уютный, и Тэхён в нем весь такой мягкий и тискатильный. Они покидают здание только спустя три часа, и каждый тащит минимум один бумажный пакет. Тэхён довольно облизывает пальцы, измазанные купленным ему персиковым мороженым. Чимин пищит, что Лис слишком милый, а Чонгук ворчит, мочит платок в слюне и оттирает липкую сладость с чужих щёк. — Клуша. Ешь аккуратнее, — он до красноты шаркает кожу. — Я же не знал, что она мажется, — Тэхён хихикает и слизывает с рожка бегущую каплю. - В этом мире все – сплошная подстава, привыкай, — с интонацией философа тянет Юнги. — Жизнь – та ещё собака. Ровно на этих словах вблизи раздается оглушительный лай. Два бульдога несутся им прямо на встречу, рыча и брызгая слюной. Тэхён с неожиданным пронзительным писком оказывается за чонгуковой спиной, повисает на нем коалой и как-то по-кошачьи шипит с высоты чужого роста на псов. Собаки как разъярённые скачут вокруг Чонгука, потом кидаются к Юнги, от чего тот зло зыркает и прячется за спинами друзей. — Фу! — орет несущийся к ним хозяин; собаки тявкают ещё пару раз, после чего всё-таки затыкаются, пока мужчина подбирает вырванные у него из рук поводки. — Простите, пожалуйста! Не знаю, что на них нашло, они вообще-то дружелюбные. Пока нашедшийся в ситуации Хосок отшучивается, что все в порядке, Чонгук пытается снять с себя Лиса, который мёртвой хваткой вцепился в него, пряча лицо в складках кожанки на плече. — Эй, все хорошо, расслабься, — шепчет ему Чонгук, разжимая крепкие пальцы. Тэхёна все же удаётся поставить на ноги, и в этот раз он прижимается уже спереди, хватаясь за куртку за спиной Чонгука. Чонгук понимает, как сильно Лис напуган, когда видит в его глазах дикий, животный страх. Лиса становится невероятно жалко, но Чонгук не знает, чем ему помочь. На ум приходит упоминание господином Ли того факта, что кицунэ тактильны и легко ведутся на прикосновения, поэтому Чонгук просто крепко обнимает старшего и поглаживает ладонью между лопаток. Мелкая дрожь тут же стихает, Тэхён сильнее носом зарывается в воротник и притихает. — Что это было? — тихо вопрошает Юнги, когда человек, успевший вдоволь наизвиняться, всё-таки уходит вместе с собаками. — Полагаю, реакция собак на кицунэ, они же чувствуют оборотней, — так же тихо отвечает ему Чонгук, поглаживая чужую макушку через берет. — Но на меня-то они почему отреагировали? Нет, согласен, я кицунэ, но раньше-то на меня собаки не кидались. И Холли на меня реагирует нормально. — Это потому, что ты теперь знаешь и принимаешь свою сущность, — отзывается Тэхён, не отрывая лица от чужой шеи. — А Холли, я так понимаю, твоя собака, просто привык к тебе. — А ты-то чего трясешься? — беспокойно вопрошает Джин. — Они меня чуть не порвали. — Тэхёна снова встряхивает, и он чуть ли не под кожу к Чонгуку влезть пытается. — Даже хвоста бы не оставили, уж я-то знаю этих монстров, — причитает он из-под чужой руки. — Все действительно настолько плохо? — непонимающе вскидывает брови Чимин. — Мою мать собаки тоже чуть не сожрали. Собственно, так они с отцом и встретились, — разводит руками Юнги. — Собаки – зло. Не считая собак мелких пород, конечно, — уже более спокойно ворчит Тэхён, но от Чонгука отходить не собирается; так спокойнее. — Да успокойся ты. Собак уже нет, — смеётся Намджун, после чего аккуратно переплетает пальцы с джиновыми и продолжает путь. Все послушно направляются за парой через небольшой парк, в компании быстро восстанавливается разговор, и только Чонгук с Тэхёном тихо идут сзади. Тэхён с прелюбопытнейшим выражением лица наблюдает за Джином и Намджуном, еле дыша. Оглядывает их ноги, что шагают в унисон, переплетенные пальцы. Чонгук смотрит на Тэхёна. Смотрит и видит тот дикий блеск в глазах, с которым ребёнок говорит «хочу». И Чонгуку и смешно, и грустно, когда он аккуратно касается пальцами чужой большой ладони. Тэхён отзывается тут же: подставляет ладонь и тянет пальцы к чужим, не спуская глаз со старшей пары. Тонкие фаланги аккуратно переплетаются, большой чонгуков палец еле заметно поглаживает тыльную сторону ладони. Они продолжают идти молча и даже не смотрят друг на друга, и Чонгук отчаянно пытается понять, почему ему вдруг стало так уютно. Даже довольно холодный для лета день его нисколько не напрягает. Чужая ладонь в его такая своя, тёплая и уютная, что Чонгуку от самого себя неприятно. Он не должен испытывать к лису ничего, разве что привязанность как к домашнему питомцу, но Тэхён с каждым новым прикосновением забирается куда-то под кожу, остаётся осадком в лёгких. Чонгуку от этого не по себе, но остановить это он не может, да и не хочет наверное пока что. — Воу, вот это встреча, — знакомый голос выбрасывает Чонгука из размышлений. Рядом с Хосоком останавливается Ушин, один из танцоров из его студии, и пожимает сонбэ руку. Чонгук хорошо знает его, потому что часто заходит к Хосоку на студию чтобы позаниматься. — Ты тут какими судьбами? — весело вопрошает Хосок, оглядывая компанию за спиной знакомого. — Да мы гуляли, вы, как вижу, тоже, — Ушин кидает взгляд на каждого хосокова друга. Чонгук теряет нить разговора, когда чувствует, как Тэхён снова к нему жмется. Не удивительно, Тэхён шарахается от всех незнакомых людей в радиусе двух метров от себя, поэтому Чонгук подбадривающе ему улыбается и сжимает сильнее его ладонь. — Чонгук-щи, — Ушин в знак приветствия ему кивает и переводит взгляд на Тэхёна. — А ты кто? Я тебя с ними в первый раз вижу? — и пристально смотрит прямо на переплетенные пальцы. Чонгук уже готов сделать что угодно: ни за что врезать Ушину или схватить Тэхёна и убежать, понимая, как сильно пахнет жареным. — Я недавно приехал, я… ммм… его парень, — более чем спокойно выдыхает Тэхён; сзади давится Юнги, а Чонгук просто столбенеет, но пытается не пугать никого своей реакцией. — Тэхён, — лис протягивает руку в знак приветствия. — Ким Тэхён. — Очень приятно, Ким Тэхён, будем знакомы, — добродушно кивает ему Ушин, пожимая руку. — Чонгук, ты не говорил, что ты… ммм… как бы это помягче-то… по мальчикам. — Да… м… я… так получилось, — быстро находится Чонгук; Тэхён ему кажется сейчас совершенно другим, будто подменили, и от этого не по себе; все лисы так искусно лгут и играют? — Ну оно не удивительно, такого красавца отхватил, — смеётся Ушин, и Чонгук видит краем глаза, как Тэхён резко краснеет. Тэхён. Краснеет. Чонгук ни разу не видел, как Тэхён краснеет, за исключением тех моментов, когда они сидели в горячей воде или Тэхён за обе щеки уплетал сырую курицу. Чонгук тихо охуевает внутри себя и решает, что раз играют, то играть до конца. — Эй. Ну и вот зачем ты его смущаешь тут? — недовольно ворчит Чонгук, разворачиваясь к лису и поправляя ему берет. Ушин что-то невнятно из-за смеха отвечает и разворачивается к другим знакомым, пока Тэхён, все такой же красный, опускает голову Чонгуку на плечо, ударяясь лбом о ключицу. — И вот зачем ты ему сказал? — шепчет ему на ухо Чонгук и опускает руки на талию, продолжая играть роль. — Ну надо ж было объяснить ему как-то, почему мы за руки держимся. Ни во что другое он бы и не поверил, — шепчет Тэхён, не поднимая головы. — Действительно, — соглашается Чон, и ведь лис действительно прав. После длительного разговора и обсуждения расписания тренировок, Ушин со своей компанией всё-таки ретируются куда-то в сторону фонтана, и тут же взгляды оставшихся устремляются к лису. — И что это было? — второй раз за день звучит вопрос, на этот раз от Чимина, пока Чонгук даже понять не может, о чем старший спрашивает. — На мгновение мне показалось, будто так оно и есть. — О чем ты? — всё-таки спрашивает Чонгук. — Ты тоже заметил? — спрашивает Хосок у Чимина, после чего проворачивается к младшему. — Он ему сказал, что приезжий, что твой парень, что фамилия «Ким», а мне буквально ненадолго показалось, что это чистейшая правда. — Ага, — вклинивается в разговор Намджун, — я знаю, что это не так, но когда он об этом заговорил, мне показалось, что он говорит правду. — Это лисья сила убеждения, — Тэхён пожимает плечами, — хотел не давать ему повода сомневаться, но это подействовало и на вас. Всё-таки я в этом ещё слаб. — Ууу, лисья магия, — Юнги перебирает пальцами в воздухе, будто изображая из себя волшебника. — Но я ничего не почувствовал, — сообщает Чонгук. — Тебя дурачить сложнее, ты ж хозяин. К тому же, моя ложь тебя касалась, вот ты и не почувствовал. Если бы я, предположим, сказал, что я брат Чимина, Чимин бы тоже не почувствовал в этом правды. — Слишком сложно. И слишком много происшествий за день, — выдыхает Чонгук и трет переносицу.* * *
Чонгук снова хихикает в ладошку, продолжая перебирать новые вещи и складывать их на выделенную полку. Он впервые видит Тэхёна настолько впечатлённым и не может не смеяться с этого. А всего лишь стоило включить телевизор. Чонгук вообще-то его не смотрит даже, он уже был в квартире, когда Чонгук начал снимать её полтора месяца назад. За все это время телевизор был включён от силы раз пять, да и то только фоном. И вот сейчас, стоило им, уставшим, но довольным, вернуться с прогулки, Чонгуку почему то захотелось его включить. Кто ж знал, что Тэхёна так заколдует. Он сидит на их диване-кровати в своём этом новом полосатом свитере и пялится как на божество. Зачарованно так, с открытым ртом. По телеку, к слову, идёт какой-то музыкальный концерт, четыре девчонки скачут по сцене и поют что-то о вечной любви. А Тэхён залипает. Ну не милота ли? Чонгук в очередной раз гогочет гиеной в новые тэхёновы джинсы и тут же их сворачивает. — А эта штука что-то ещё может показывать? — впервые за минут пятнадцать подает голос лис, так и не отводя глаз и, кажется, совсем не моргая. — Да что угодно, — отзывается Чонгук тут же. — Даже будущее? Чонгук на это выпадает лютым хохотом. — Нет, такое не умеет, — вытирая слёзы казанками все же отвечает Чонгук. — А ты говорил, что угодно. — Я не понимаю, почему ты так удивляешься моему телефону или телевизору, если с плитой и духовкой разобрался моментально? — Чонгук поднимается с пола на ноги и закрывает шкаф. Тэхён в ответ только пожимает плечами, все так же не отрываясь от экрана плазмы, пока Чонгук подходит и встаёт рядом, продолжая наблюдать за эмоциями на лице Тэхёна. — Я умею все, что необходимо тебе, — всё-таки изрекает Тэхён и удобнее усаживается на диване. Чонгук ещё несколько секунд смотрит на кицунэ, после чего подходит ещё ближе и плюхается рядом, упираясь руками в поверхность дивана. И тут же их отдергивает вверх. Тэхёнов хвост, спокойно лежащий до этого на диване рядом с хозяином, взметается вверх, выскакивая из-под чужой ладони. Тэхён смотрит пуганым зверьком, пока в голове Чонгука бьет набатом «Долбоеб». «Самая интимная часть тела», «высшая точка доверия» - всплывают слова мистера Ли. Чонгук не менее напугано смотрит на Тэхёна, на его хвост, стоящий трубой в воздухе, снова на Тэхёна. В глазах напротив страх, но не такой, как если бы Тэхёну реально было страшно, а скорее будто его неожиданно огорошили. Чонгук не знает, как себя вести, уже готовит извинения и оправдания, ведь случайно дотронулся, когда Тэхён неожиданно опускает глаза, а когда поднимает, в них уже не страх, а смущение и какой-то стыд. Его хвост расслабляется и аккуратно возвращается на прежнее место. Чонгук смотрит то на самого Тэхёна, то на его хвост, и аккуратно, максимально медленно, опускает руку поверх хвоста. Мех под пальцами кажется нереально мягким, и Чонгук, не отрывая взгляда от теребящего подол свитера Тэхёна и ловя любую его реакцию, ведёт ладонью вниз по росту волос. «Ну все. Приплыли!»