Открываю томик одинокий — томик в переплёте полинялом. Человек писал вот эти строки. Я не знаю, для кого писал он. Пусть он думал и любил иначе и в столетьях мы не повстречались… Если я от этих строчек плачу, значит, мне они предназначались.
***
Нет, слез не было. Паша боялся гнева Даши, слов, которые уже давно звучали ее голосом глубоко в его мозгу и постоянно отрицались как очередное хмельное наваждение. Даша боялась потерять контроль, тем более, когда кроме них в холле не было никого (охранник мирно спал в кресле чуть поодаль и ничего не слышал). Сейчас или никогда? «Сейчас» пророчило непредсказуемую стихию, после разрушений от которой нынешняя боль покажется относительным штилем. «Никогда» обещало эту боль сделать хронической, ноющей, напоминающей о слабости и гордости двух непримиримыхЯ ныряю. Цель на дне так глубока. Я не знаю, сколько надо плыть, пока В этих водах не расплещится душа.
София. Впустила в свой мир, на свой страх и риск, прикормив терапевтическим мороженым. Женщина, подчиняющая своим порядком. Или ты хотел быть подчиненным? Лишь бы быть не собой. Вернуться бы к себе, но, увы, ты — это уже не столько Сербия, сколько она, кратковременное и незаслуженно расстрелянное в упор ядовитым словом счастье. Только по её вечной бодрости и вправду совсем непонятно, хоть немного она переживала этот разрыв? Одно дело, нелицеприятная песня, другое — истинные чувства, которых с твоей стороны было с лихвой, а с её — дозированно и только по случаю. А что, если вынужденно? И это «вынужденно», которое Павел навязал сам себе, вытесняло образ желанной каратистки все дальше, на безболезненное расстояние, приближая другую, более внимательную и тоже родственную, со стальным характером. Ту, которая не боялась проявить свою нежность, сквозь спокойствие то ли обиды, то ли ревности… Все это «взятие Софии» вылилось в твое трехдневное бегство и возвращение к жизни и на ресепшн, что было эквивалентно в нынешней ситуации. А самое главное, всегда успешный сердцеед не добился до конца своей женщины. Истинные причины так и не вернулись, было понятно лишь одно, как бы не симпатизировала эта блондинка, не было самого важного — любви. И это даже не публичное разоблачение. Страшно подумать, что в твоем случае, Павлуша, было бы хуже. Самое обидное сейчас, ну, чисто по-мужски, — видеть, как твоя еще недавно невеста пытается разобраться с аж двумя коршунами, налетевшими на абсолютно свободную добычу. И один из них, похоже, вскорости будет осчастливлен настоящей взаимностью… Да ладно, пусть будет счастлива в этом круговороте кармических возмездий и бумерангов. Может быть, Даша тебя, придурка, все же любила? И нужно было пройти весь этот путь, просто чтоб понять такую очевидность, в которой никто по-своему не был уверен до конца?Гуляла крышами летом, не боясь высоты. Ночью куталась в пледы от этой вечной мерзлоты. Вдыхала утро, разглядывая букет хризантем. Так хотелось быть рядом, но вечно не было с кем.
Смирилась. С тем, что уже не вместе, чужие, уже не ее. Отпустила. К счастью, дому, к не такой родной. Приняла. Свою жизнь без него, просто рядом, как друг. Петр. Затуманил ожившей сказкой всегда бдительный разум. На самом деле, просто оказался кстати, как пластырь к свежей ране. Как лекарство от любовной боли, шрамов ревности и ущемленного самолюбия пришел он. Спокойный, уравновешенный, бесхитростно настойчивый. Мечта, отдаться в плен которой — лучшее средство. Только жизнь, особенно твоя, Даш, никогда уже не сказка. Если бы не Юля, ты бы уже давно погибла, не так ли? Из тебя получилась бы особенно удачная копия, но точно не оригинал, любимой женщины. Романтическое приключение, которое давало задел на светлое будущее Канаевой, рассыпалось своей идеальностью как банальный карточный домик. Портье Даша закончилась ровно в тот момент, как начала принимать приглашения на свидания, которые не сразу, но стали успешными. Мужчина, умеющий делать красивые поступки, зачастую спонтанно отключает волю и критичность женщины. Это природа, естественный механизм. Вот только совсем неприродно, бесчеловечно искать и лепить замену ушедшей любви из живого человека, уже сформировавшейся личности! Это испугало Дашу. Одновременно девушка понимала, что в ней увидел Пётр и его маниакальное стремление разыскать, добиться её и подогнать под привычный стандарт, но и мириться с этим, впутываться в доказательства своей индивидуальности не было никакого желания. В тот вечер бутылка вина натворила дел, конечно, но и принесла немало пользы. Даше, конечно. Расставлены точки над I жестко, бесцеремонно, нелепо и пусть даже глупо. Хуже, если бы Даша поддалась ненавязчивым коррективам. Лучше показаться дурой, своей собственной, а не чьим-то бледным подобием. Да, Оля бы так глупо не поступила. Но и актриса второго состава — точно не предел ее мечтаний. Обида скоро пройдет, разве что для босса она всегда будет живым напоминанием. Но об этом можно подумать потом. По случаю нового прецедента. Если случится, конечно. И когда один из фронтов был уже закрыт, открылся второй. Отключилась фартопопость, как любит говорить рыжая? Какого черта все снова на круги своя? Ты хотела, чтобы он вернулся. К тебе настоящей. И сейчас за стойкой ресепшн никто не играл никаких ролей. Целая ночь шансов исправить ошибки прошлого или сжечь эту неудавшуюся рукопись до тла. Но ведь «рукописи не горят»?