Сборник по квесту

Не то, чтобы для этого требовался какой-то особый день. Просто так было удобнее: именно в этот день сердца людей наполнялись светом и открывались — сильно, ярко, во множестве. Что очень удобно для волшебства. Да и более того: когда, если не теперь — еще достаточно холодно, зима еще сохраняет силу, не давая мозгам растечься в сладкую розовую вату, но при этом — уже достаточно тепло, чтобы внутренний свет начал разгораться — понемногу, робко, но вполне уверенно и стабильно. В общем, именно 14 февраля «домовцы» и выбирают для своего волшебства. Они выбираются на улицу — растрепанный сонный Рю (он ненавидит сумрачное серое небо, на исходе зимы мало спит и обычно ходит угрюмый и молчаливый до самого марта), Мари с неизменным крапчатым зонтом (он ей не нужен, но она обещала его прогуливать время от времени), Кит толкает Ее коляску и не сводит с проснувшейся любимой счастливого, встревоженного взгляда (Рю и Мари посмеиваются — «Ты, Кит, Ее на руках бы носил, на землю ступить не позволял, если бы Она не пропесочила тебя на тему того, что не надо с ней, как с фарфоровой статуэткой»), Фортуна сверкает своими неизменными подковками (кролики заполнили рюкзак до отказа; они розовые, из ткани с сердечками, сегодня она их много-много раздарит), а Менестрель просто улыбается — она знает, что сегодня ей петь для города и плотнее укутывает горло пестрым черно-зелено-белым шарфом. Они идут по улице небыстрым шагом (кроме Нее, конечно — Она на коляске, потому что слишком слаба еще для длительной ходьбы). — Цветы! — вспоминает вдруг Мари, резко останавливаясь и нетерпеливо дергая Рю за рукав пальто. — Мы же забыли цветы! — Ну-ну. — Она поворачивает голову к Мари, улыбается, — тебе так важно повторять ритуал без изменений, Маш? — А как же! Цветы обязательно нужны! Никак нельзя без цветов. Делать нечего — Рю и Фортуна, как самые ответственные, заходят в лавку. Мимозы еще нет, потому приходится выложить изрядную сумму за букет желтых нарциссов. («Я с ней поседею раньше времени.» — жалуется Рю. Фортуна улыбается, склонив голову. Продавщице она оставляет кролика с букетом плюшевых сердечек — «Доброго праздника и любви вам», — говорит она, краем сознания зная, что пожелание сбудется: именно сегодня тот, от кого симпатичная рыженькая продавщица ждет звонка, все-таки решится набрать ее номер и пригласить на свидание.) Дальше они идут уже с букетом, цветы из которого дарят при любой оказии — на свете ведь столько людей, кому нужно чудо. А особенно в такой день. «Домовцы» гуляют до вечера — а вечером приходят в парк, где народ уже собрался запускать летучие шары-сердечки («Хоть это не забыл!» — про себя радуется Рю). Они тоже запускают — всего три, потому что больше не надо. Рюкзак Фортуны почти пуст — там всего шесть кроликов — по одному для друзей и один, особенный — для особенного человека, которому она его подарит в следующий визит к Руинам. Их шарики вместе с другими уплывают в небо. И тогда Менестрель поет. Она произносит слова любви и благословения засыпающему городу, говорит, как сильно любит его, и всех его жителей и духов. Фортуна вступает следующей — она обещает хранить и беречь любимый город, говорит, как он ей дорог и обещает каждому из жителей, гостей и существ покой. Потом присоединяются Кит и Она. В их словах — робкая нежность и надежда, призыв не сдаваться, несмотря на трудности, обещание тепла после долгой зимы и близость рассвета. Рю и Мари доверено венчать песню, заканчивать заклятие и претворять волшебство любви в жизнь. Они держат друг друга за руки, окруженные своими друзьями. Рю чувствует, как в ритме города бьется его сердце, как его переполняет счастье и любовь. Он поворачивается к Мари, берет ее руки в свои и глядит в глаза — в них отражается то же чувство. Бесконечная любовь, бесконечная вера в чудо. Они произносят свое благословение городу. Городу, который любят бесконечно.