Другой ты — другой мир

Он концентрируется, как делал всегда для восстановления течения рейши в крови. И попадает в место... Скорее, состояние сознания, когда он вновь ощущает золотой свет на лице. Он вспомнил многое из того, что могло пойти куда хуже. Например, тот день много лет назад, когда на место их тренировки напали Пустые. Дедушка мог погибнуть тогда. А шинигами с жуткой размалёванной рожей, оказывается, всё это время стоял и ждал. Но другой, в драной одежде выкосил одним взмахом меча почти всех Пустых. А когда, снявший маскировку, злобный клоун стал орать что-то про свой эксперимент, мрачный шинигами тяжёлым взглядом смерил его и сказал, что перемирие — это не разбрасывание приманки рядом со стариками и детьми. Это такая искусственная радость — знать, что могло быть хуже, чем в действительности сложилось. Как эта трогательная игрушка — только Ясутора может быть таким наивным, — маленькое солнце на потолке. Но эта фальшь не держится долго. Огромный белый замок разваливается, в дыры видно серп луны и чернильно-чистое небо. В жёлтом свете красная лента духовной силы выглядит глубоко чёрной. Исида тянет её, выдёргивает себя в тронный зал. Сквозь дыры сюда намело песка. Фигура пленника с гордо поднятой головой напоминает мумию. Ичиго осторожно пробует снять ремни. Золото в паутине трещин. Слепок его меча превратился здесь в эту куклу. Нужно наполнить его, но под ногами лишь песок. Квинси плавит частички этого мира, его мира. Потолок с солнцем почти обваливается, когда жидкая сила внутри формы, наконец, застывает. Волшебство Ясуторы гаснет. Жёлтый слепок выцветает до белизны. И крошится. Ичиго смотрит в глаза своего меча, опалисцирующие в лунном свете. Переливающиеся белые радужки, без зрачков, на фиолетовом фоне склер. Его занпакто одет во что-то нелепо напоминающее одеяния квинси. Существо, полное надменной грации, встаёт и идёт к нему. Исида понимает, что эта тварь не будет слушаться никого, а сейчас подумывает его убить. Квинси ловит враждебный меч простой ловушкой. Это его мир, все игрушки Юдзу, все хитрые изделия его клана Ичиго может достать здесь. Меч неумело падает, спотыкается на длинных ногах и путается в стильно изорванной непрактичной одежде. Орёт и зло шипит. Но ему не подняться. Побившись в новых путах, клинок сдаётся, но это далеко не спокойствие. Он всё ещё горд, но уже готов снизойти до того, что с ним происходит. Белые глаза натыкаются на обрывки ремней, потом всё более осмысленный взгляд цепляется за Ичиго. Тело меча будто скручивает боль. Он не плачет. Тихо хихикает, точно так же как сам Ичиго, когда думал, что его потерял. Занпакто не успокаивается, когда Исида дезактивирует путы. Он продолжает страдать, Ичиго не вполне представляет, что делать. Квинси никто не учил как надо обращаться с духовным мечом. Но стоило бы окликнуть, привести в чувство. «Я — Исида Ичиго. Как твоё имя?» Голос усиливает эхо. Получается очень властно. Меч перестаёт вздрагивать, но не предпринимает попыток встать. Ухмыляется, горько и зло. «Исида Ичиго, тебе так хочется обрести шикай. Но я предпочту в твоих руках быть прозаичной полосой из железа». Но Ичиго знает как на самом деле этот кусок металла гордится собой. Вымахал без гарды полтора метра. Потому он согласно кивает. «Железо? Хорошо. Я так и буду обращаться к тебе. Айзен» «Как скажет мой господин» «Я понимаю каково это, служить тем, кто дал тебе свободу, о которой ты не просил. Это унизительно. Но ты и есть воплощение моей свободы. Я ни коим образом не желаю обидеть тебя. Ты мне нужен» Занпакто впервые поднимает лицо к пустому небу. Задумчиво мнёт свои длинные волосы. Решается и протягивает руку, чтобы Ичиго помог ему встать. Говорит мягче, но голос его звенит. «Я всегда был один. Все мои воспоминания — мощь и одиночество. Я — нарушение правил. Всех. Я не зарождался постепенно. Я чист. У меня нет пределов развития. Я сотру грань в тебе между квинси и шинигами. Я — Хогиоку»