***
Они выбегают на площадку перед длинной лестницей и оказываются в ловушке. Аловолосый, имени которого он теперь не забудет, вновь без внятного мотива решил надерзить. Его другу, а не ему. Урю достаёт клинок, тот громко и мерзко шипит, покидая ножны. Лейтенант Шестого отряда зло скалится и горько шутит о никчёмном мальчишке, который умудрился испортить клинок, хоть месяца не прошло, как он его приобрёл. Его занпакто действительно бывает ленива, и добился он её разрешения с большим трудом. Урю, помедли она мгновением больше, стал бы Пустым в той яме. Он перепугался тогда и упал с высоты наивной самонадеянности. Но занпакто научила его кое-чему. Он не один. Шиба, вспомнив, что теперь можно забыть о, и без того им одним поминаемой, клановой гордости, убирает ладонь с рукоятки. Полоска серебра нелепо застряла и торчит, поблёскивая. Хрипло, ибо он сам всё ещё противится этому, он отчётливо произносит два слова. "Я сдаюсь" И в следующий миг, пока враг ошарашен-разочарован, накидывает сеть острых струн. Иноуэ понятливо бежит напрямик. Золотой свет сращивает его одежду и плоть так, будто это нити сами расплываются нематериальным золотом, чтобы пропустить своего. Удлинившийся шикай Ренджи хлещет убегающему вслед. Третьим броском впивается в плечо. Но Абараи получает двумя разными кидо одновременно и забывает обо всём, кроме наглого юнца Шиба. Опыт, умение соображать в критических ситуациях, горькая ярость — они не на стороне самовызвавшегося спасителя. Урю лучше обучен и, вроде как, умней, но это его не спасает. Нити гудят и рвутся, враг продирается сквозь них, не замечая боли. Урю чувствует, что может, вот прямо сейчас, упасть без всяких подножек. Ему хватит усталости. Вообще-то он крепкий. Это синхронное чтение заклинаний отнимает силы. А у Ренджи, оказывается, есть партнёр по спаррингу, тоже творящий за раз по несколько. Урю отзывает шикай и бегает под насмешки от плети-клинка. Несмотря на видимое превосходство, Абараи не удаётся попасть. Тот поворачивает хлыст и так и этак, не торопясь, спрашивает. "Неужели ты думал, что у тебя может получиться её спасти?" А ведь самому всё ясно и больно. Но он не меняет этого, а вымещает отчаяние на нём. Урю мог бы его понять. Но он недавно знаком с квинси, который поступал достойно, хоть ему было много хуже. «Мир больше, чем кажется!" Ещё один взмах. В ногу впиваются куски разбитого камня. Сами собой, Урю никогда бы такого и простым-то ниткам не позволил, струны из серебра свиваются вокруг Ренджи в комок. Столь плотный, что ни добить, ни помочь освободиться, своевольный меч выдал этакое решение. Оно не потребовало от наследника Шиба и пылинки духовной силы. Урю идёт, натягивая себе перила вдоль лестницы. На десятом шаге его сносит мощным потоком горячего ветра. Струны шикая тают. В небо, откуда-то с той стороны, где они прошли, бьёт столб красно-чёрной реацу. Ползти вверх смысла нет. Кровь течёт быстрее, чем если бы он был в материальном мире. Как он мог забыть осмотреть рану? Руки дрожат, когда он отрывает ещё кусок ткани. Его форма шинигами скоро лохмотьями станет. Боль успокаивает медицинское кидо. По привычке вложился не жалея. Перед глазами плывёт. Или это действительно столб вращается и покачивается? В багровых отсветах как нельзя естественнее выглядит освободившийся Абараи, всё ещё ровно стоящий на ногах, его волосы треплют потоки реацу. Он поворачивается к Урю. Что сейчас может сделать ребёнок? Шёл на подвиг и от какого-то ветра свалился так, что не встать. Надеяться, что ему сохранят жизнь? Всё до обидного твёрдо и серьёзно. Он ведь кучу раз повторял это Карин и Гандзю. Он не посмеет себе так обмануться. И, конечно, сделает это, не будь он собой. Он ведь, кстати, не спросил Абараи, почему тот вообще к нему полез. Разумеется, он оттягивает выполнение той глупости, что задумал. Но он чувствует — это важно, если сделает этот шаг, то напортачит безвозвратно. Это не страх, и не пресловутый ум, он знает и всё. С другой стороны, это свойство всех предыдущих его шагов. Собственная гордая ложь о том, что он горд, а не боится быть слабым и смешным. О том, что он действует, исходя из кодекса клана, а не любви и вечно грызущего беспокойства перед тем, что не может проконтролировать. Его шикай, эти тонкие нити, хрупкие, скрытые за раздражением — верность сердцем, привязанность к родным людям. Как, оказывается, они остры и крепки, струны, что натянуты до предела, так как его друзья и родственники — придурки. Придурки, которых он будет защищать. Они ведь всё сделают для него. Что ж, ему суждено побыть и смешным и слабым. Отец не хотел говорить, но тётушка Куукаку настояла. Из любой тьмы Шиба сможет призвать свой чем-нибудь лунный меч. В его идеальной форме. А потом надорваться, и лет этак на десять лишиться всего. Что поделать, миром правят красиво-хищная сила и хаос. Абараи и смерч за его спиной, и упавший юнец тому подтверждение.***
"Знаешь, мой миленький господин, этот Абараи такой мужчина, что я хочу с ним поцеловаться" Она давно напрашивалась на то, чтобы быть вынужденной назвать своё имя. Вот только произошло это ради спасения друга, а не как, чего уж теперь таить, мечтал Урю. Пышнотелая красотка — смущающий его сон — не меч. С ленцой и грациозная. Тянула в той дурной яме до последнего. И явилась с цепью — украшением на шее. А его собственная цепь почитай что на тот момент уже исчезла. И будет так глупо сразу потерять её. "О да, мы не увидимся десять лет, и я, честно говоря, ожидал на прощание что-то такое" Занпакто прижимает к маленькой мушке-родинке возле губ ухоженный пальчик. "Ты милашка и жуткий зануда. Я не могу дать тебе вашу супер-пупер лунатскую силу, я позову моего друга, раз уж тебе по занпактным делам очень надо..." Покачивая бёдрами, неторопливо она уходит куда-то в серебристый туман и зовёт. Как чужое произнося собственное же имя. В десяти шагах от Урю будто ткётся сама фигура. Человек в белом улыбается. Он по-настоящему страшен. Урю помнит о гордости воина и прочем, что держало его убеждения и волю на плаву. Здесь его мир, и здесь все его убеждения не помогают. То, что он прятал, кого не звал. "Ты принял её. И не задался вопросом, с чего бы у такого серьёзного и наивного ребёнка, как ты, мог быть столь милый занпакто? А, ты ведь страшный ребёнок, Шиба Урю" Орать и требовать, спрашивать, кем является необязательная красотка — глупо. Урю знал, что обязан, а потому не может не справиться, хоть дело — пять раз учёный же повторял — рискованное. Но наследнику Шиба, да ради друзей, да ещё вперёд себя горько-гордого квинси пропустив, разве можно с чем-то не справиться. Вот душа меча его и проучила. Тонкие белые руки, тонкие серебристые волосы, тонкие щёлочки глаз, тонкая и режущая улыбка. Действительно, такой занпакто куда больше похож на меч для него. Серебро от лунного луча — нити. Гин. " Ты же понимаешь, что кроме моего настоящего шикая, Урю, тебе сейчас ничего не нужно?"