Другой ты — другой мир

Бьякуя любуется алым вихрем духовной силы над расположением Восмого отряда, когда улавливает реацу Зараки Кенпачи там, где варвара быть не должно. Выброс создаёт помехи, но он практически уверен, что с этой знакомой силой что-то не так. Очередной эксперимент капитана Двенадцатого отряда? Нет. Человек. Бьякуя рассматривает его. Жёлтая сияющая накидка с рукавом излучает два вида рейши. Будто взятую у Кенпачи и другую, странно знакомую. Сенбонзакура, что десяток лет с ним не начинал бесед первым, замечает, что ему нравится этот похожий на адское пламя свет. Чужак ведёт Рукию на крышу. Он двигается медленно, хоть и силён в той степени, чтобы одолеть одинокого стража и беззащитные двери. Почему охранник всего один, кстати? Покуда глава клана Кучики выслушивает сбивчивый рапорт запоздавшего сегодня бойца, удивлённого отсутствием на посту своих собратьев, человек выходит через люк на крыше. Бьякуя отпускает пришибленного воина в лазарет и наблюдает за побегом. Неужели мальчишка раздобыл где-то игрушку для полётов или владеет техникой хождения по рейши в воздухе? Нет. Он прыгает вниз. О чём он думал? Кидо срывается с пальцев и мгновенно прекращает это стремление к мостовой. Поймать его совсем не сложно. Жаль. Если бы только побег удался... Кидо, он не может припомнить такого с первых лет обучения, развивается, тает. Так же бесконтрольно, как у неспособного творить стабильные заклинания, Абараи Рэнджи. Позор. В чём бы ни была сила мальчишки, позор. Бьякуя решает прекратить всё это. В шунпо он приближается к сестре, но не может вырвать её из кольца тонких рук. Он подрезает мальчишке сухожилия. Тот даже не успевает его заметить. И действительно игнорирует то, что произошло. Чтобы прорубить игольчатую броню пришлось даже напрячь силы. И занпакто ударами остался не доволен. А раны сошлись, будто он разил лишь отражение в воде. Рукия падает. Обломки плит выстреливают вверх и, что очень не свойственно камням после знакомства с энергией Кенпачи, опускаются обратно, укладываются верной мозаикой, срастаются заново. А человек с Рукией оказываются в ходах под землёй. Сенбонзакура сметает преграду, мерзко срежеща тысячей мелких лезвий. Честь велит догнать, но собственный занпакто замечает, что есть разные сорта чести. Он слушается, и это означает, что и Бьякуе стоит услышать его. В мерном сиянии будто бы запрятанного в подземельях кусочка утреннего солнца, Рукия выглядит вовсе не бледной, а одеяние узницы от тяжести влаги и светлых бликов становится будто узорным шёлком. Рядом с тщедушным парнишкой девочка выглядит больше, усиливая сходство с сестрой. Бьякуя позволяет себе вспоминать и любоваться. А потом позволяет себе задаться вопросом о том, почему собственно вместо канализации наблюдает прозрачную до самого дна канала воду, и как он может столь подробно всё видеть, глядя на источник освещения. Диковинный чужак поднимает руку в салюте и выдаёт полный радости монолог. Это похоже на лучшие стихи, какие он только слышал. А также созвучно словам занпакто. Дерзкая мысль с каждым мгновением обретает силу славной идеи. О, да! Ответственность главы клана, при теперешнем положении дел в Готей 13, лишь связывала ему руки. Раз уж тут начался бардак такого масштаба, что после наглого приговора, практически вызова, провокации, Совет распускает патрули у Башни, он имеет все основания потребовать ответного выполнения всех договорённостей, иначе оборвёт связи. Тем более, что Кёраку начал-таки приводить в порядок свою помойку. Значит со стороны Двойных Клинков ему ничего не грозит. А Шиба, при всём их желании чинить справедливость, подрывая авторитет трёх других кланов, действительно в свои слова верят. И после такой вот выходки Совета проигнорируют все намёки, о том, что сейчас так удобно и безнаказанно можно разделаться с конкурентами, даже не посмотрят даже на главнокомандующего. Хотя, он не так дорого стоит, если утратил доверие клана Кёраку, ведь тот на стороне Совета лишь по воле Двойных Мечей. Определённо, кто-то нарушил расстановку сил, зарвавшись. Хорошо, что это было сделано не кем-то из Оружейников или Шиба. В отличае от чтущего договоры клана Кучики, они бы вполне могли. Потому последним ззаподозрят покорного Бьякую Кучики. Он столько десятилетий удерживал состояние баланса, что отлично знает, какие шаги предпринять, дабы устроить выгодный ему крен.

***

Иноуэ идёт к белой башне. В пути он успевает почувствовать как всё пространство делается тёмным, воздух дрожит от напряжения, пыль и ту прибивает чёрный дождь. Ясутора сравнил себя с дождем в одном из стихотворений. Если бы он был дождём, то пронизал бы весь мир от земли до неба, смыл бы взвесь и дым, очистил, сделав ярким и явным. Вот он увидел воплощение своей идеи. Тот кто смог это — герой. Сама сущность доброго честного золотого огня, что под короной Солнца и за вратами в Ад. И Ясутора, обрадованный, укутался в золотой туман, который тот час кристаллизовался иглами, покрыв почти всего будто мехом. Иноуэ без труда проникает в башню. Превратник хватает его. Кучу раз Тацки показывала этот захват. Прежде чем он успевает освободиться, воин падает, увлекая его за собой. Орёт, барахтается на полу, тщетно пытается вырвать из-под Иноуэ свою руку. Мальчик встаёт на ноги и смотрит на, спешащего отползти прочь из круга золотистого света, стража. Он напуган, ругается поминая тяжесть доспехов и золота. Мальчик впервые обращает внимание на этот вопрос. Ведь Урю рассказывал, что названные по имени клинки проводников душ, сколь бы огромны ни были, для хозяина почти ничего не весят, не то что для врагов. А Исида много раз вставлял замечания при просмотре приключенческих фильмов, что металл с таким номером в переодической таблице нельзя просто так носить в карманах и сундуках. Ладно тот любитель потанцевать, Мадараме, его метров двадцать тащил, но ведь и Орихиме в тоннеле его подхватила. Перчатка тогда была меньше, но всё равно, должно быть, тяжёлая. А сейчас сколько килограмм его наряд весит? Ясутора разбегается и бьёт в дверь со всей силы. Внутрь камеры летят острые щепки, в дырку видно, что там никого нет. Следует бить осторожней, а то поранит Кучики, когда найдёт. Хотя, он же сможет её сразу вылечить, так что будет правильным быстрее искать. Раскрасневшийся и пыхтящий над обломками двери, в своём пушистом обличии он предстаёт пред девушкой, что сидит у щели окна с гордо-несчастным видом. Рукия слаба и полна до краёв ложью. Говорит, шепчет, будто её никак не спасти, да и не нужно. Он тянет её верх, ведь они обязаны идти. Кучики неуклюжа как кукла. От рывка странные мешочки-отростки красного ожерелья Рукии бьют его по плечу и лицу. Тот, что хлопнул об руку рассекается иглами, лопается, из него дымком вытекает наполнитель и устремляется к солнечному сплетению девушки. Судя по блеску глаз, лжи в ней стало гораздо меньше, даже тон кожи изменился. Иноуэ спешит и, только добежав до того места, где коридор сменяется лестницей, видит, что ступени ведут к небу, а не туда, откуда он пришёл. Значит так правильно. Он вытягивает девушку в люк на крыше. Так, с Садо они уже один раз это делали, получится и теперь. Ясутора прижимает Кучики к себе, они одного роста. Шагает вперёд. В падении их ловит шестёрка лучей. Они зависают в воздухе на мгновение. Лимонные чары, в общем похожие на кидо Шибы, уж очень жёсткие и какие-то кислые на вид. Будто их хозяин хочет, чтобы те перестали существовать. И, так как Иноуэ в силах сделать так, чтобы проявилась истина, они исчезают. Ему чудится какое-то дуновение ветра, будто кто-то пытается вырвать девушку из его рук, но отступает. А ещё этот ветер оставляет едва ощутимые следы жгучих песчинок на плечах и будто бы внутри тела. Ясутора падает спиной на камни. Те привычно ломаются. Кучики подбрасывает, она отлетает чуть вбок и плюхается в грязную жижу рядом с ним. Пара секунд, и Ясутора становится целым, окружённый чистейшей водой. Плиты над головой тоже сходятся. Их что-то сверлит-скребёт сверху. В потолке тоннеля образовывается дыра. Красивый человек в окружении розовых лепестков и с солнцем за спиной смотрит на них. Ясутора машет приветственно рукой и, как обычно, несёт какой-то вдохновенный и вдохновляющий бред. Кучики пытается заткнуть ему рот мокрой рукой, но в отличае от некоторых, не имеет спасательного нарукавника, что светится под водой. Слышится глухой смешок. Хрип и сухость в голосе как песок и ржавчина, что мешали провернуться петлям ворот. Ворот, что раскрылись настеж. Человек на верху каркает. Смеётся. Потом говорит, что после всего услышанного, без всяких дополнительных подтверждений, вроде помоев, ставших дистиллированной водой, верит странному фанатику безоговорочно. Иноуэ рад это слышать. Ну, наконец-то, есть тот, кто сразу поверил, это очень и очень правильно. Вода не холодная и не горячая, такая как ему нравится, вылезать он не видит причин. — Спускайся ко мне! — манит он раззолоченной рукой. Человек повинуется и зависает в паре сантиметров над водой. — Г-господин брат? Глаза Рукии так близко с его лицом, видно, как боль сменяется чистым недоумением. Подхватив на руки вяло барахтающуюся сестру, Кучики благодарит её освободителя. Рукия закрывает и открывает рот как рыба. Больше похоже, что она возмущена обстоятельствами, нежели рада. — Я следую законам Общества Душ. — по-своему приводит её в чувство брат. — То, что правильно, как верно сказал твой друг, имеет смысл по тому, что само собой разумеется и существует. Я всегда следую кодексу чести и присяге. Когда они противоречат друг другу, поступаю, как велит то, что старше. Те законы, которые в принципе определяют должен ли существовать наш мир, я полагаю приоритетней. Я рад, что мне столь своевременно встретился подкованный в них юрист. — То, что должно произойти, всегда происходит! Я лишь шёл, куда верно было идти. — эти слова отчего-то вызывают у нового друга приступ смеха. Удивительно он смеётся, звук есть, а на губах нет улыбки. Только глаза светятся. В следующий момент незнакомец-друг делает пасс рукой в сторону Иноуэ и белым пучком света бьёт в крысу или ещё кого-то сквозь его плечо. Разумеется дырочка тотчас же заростает. Ведь Кучики не желает причинять вреда. По крайней мере ему. Радость и какая-то обречённость проступают на его красивом лице. — Меня что-то держит, не могу выбраться! И мне вовсе ни к чему уточнять, что это мой комплимент интересному собеседнику, а не констатация факта срабатывания неведомого кидо. — Ты вырос, малыш Бьякуя! — замечает откуда-то из темноты господин Йоруичи. Бьякуя бережно закрывает своей сестре уши и, всё с тем же отчуждённым выражением лица, постным голосом сообщает духу-коту, что тоже рад его видеть и очень соскучился. От удивления господин Йоруичи теряет свою опору. Слышится плеск. Кот разражается площадной бранью. — Всегда мечтал это сделать. — говорит Бьякуя уже чуть теплее. Иноуэ соображает, что уютным тоннель сделался только там, где его каснулся золотой свет.