You know nothing

Наступило долгожданное воскресенье, и мы с Сашей, сидя в машине и подпевая громко играющей музыке, направлялись по магазинам.        Мы уже второй час добирались до торгового центра по Петербургским пробкам и, честно говоря, уже утомились сидеть на одном месте. Саша, заправив волосы за уши, листала ленту инстаграмма, а я постукивала ногтями по рулю и недовольно вздыхала. — Ян, тебе Рита звонит, — Солдатова кивнула на мой телефон, где на дисплее высветились фотография подруги. — Спасибо, — сказала я, беря телефон. — Опять на беззвучный поставила, — закатила глаза и ответила на звонок. — Янка, привет, как дела? — Привет-привет. Да вот, едем с Сашей по магазинам, в пробке стоим. — Опять вы за своими шмотками, — Мамун усмехнулась. — Некоторые вещи остаются неизменными. — Только не говори, что тебе не нравилось ходить с нами по магазинам после соревнований, когда Ирина Александровна подгоняла нас и говорила, что мы опаздываем на самолёт и тратим призовые на ерунду. Весело же было, ну, — я засмеялась, переглянувшись с улыбающейся Сашей. — Да ну вас, попадало то мне, что я за вами не уследила, — Рита заливисто рассмеялась. — Я чего звоню, соберёмся, может, перед Новым Годом в Москве? Как раньше, все вместе. — Отличная идея, Рит. Я так скучаю по тому времени. Мы прилетим в Москву, я тебе обещаю, — я печально улыбнулась, едва не прослезившись от воспоминаний. — Тогда хорошего дня вам, а я побежала. Крепко обнимаю, — протараторила девушка и отключилась. — Что случилось? — задала вопрос Солдатова. — Ритка предложила встретиться перед Новым Годом, собраться всем вместе опять. — Будет круто, — легкая улыбка тронула её губы.        Добравшись до пункта назначения, мы с Сашей побежали по магазинам, хватая кучу одежды и вместе кривляясь перед зеркалом. Парадоксально то, что мы набрали множество спортивной одежды, хоть, по сути, она нам не нужна больше, но, увидев майки ярких цветов, различные топы, шорты с поясом и лосины из новой коллекции Nike, мы не удержались.       Вдоволь набрав вещей, мы зашли в кофейню и начали обдумывать, куда мы будем носить все, что купили, и нужны ли нам все эти вещи. Я пила крепкий кофе, что резко напомнил мне цвет глаз Громова. Я посмотрела в окно на своё полупрозрачное отражение и, кажется, совсем утонула в своих мыслях. — Ян, — Саша позвала меня. — Я уже пойду, мне Саша позвонил. — Окей, до завтра.       Это кажется каким-то смешным и банальным, но парня Солдатовой тоже звали Саша. Я, узнав об этом от подруги, долго думала, что она меня разыгрывает, поэтому долго смеялась и убегала от неё, потому как девушка грозилась кинуть в меня что-нибудь тяжелое. И только когда я познакомилась с Сашей Лебедевым, настоящим красавцем-футболистом со светлыми волосами, ямочками на щеках, что так и хочется потрогать, я удивлённо посмотрела в светлые глаза парня, а затем перевела неловкий взгляд на подругу.       Зайдя в квартиру, я оставила пакеты с покупками в коридоре и упала на постель. До чего я устала, ещё мысли эти давят.        Утром, подъезжая к институту, я увидела выходящего из машины Андрея. Он говорил по телефону на повышенных тонах и выглядел ничуть не лучше, чем в последнюю нашу встречу. Черт, хватит о нем думать. Я припарковала машину и понеслась на пару.        После третьей пары я отправилась в столовую, взяв себе стакан воды и салат. Залипнув в телефоне, я медленно пережёвывала еду и совершенно не обращала внимания на то, что происходит вокруг меня. Неожиданно натыкаюсь на недавнюю фотографию наших девчонок с Чемпионата Мира и удивляясь тому, как Аверины до сих пор тренируются. Одни они остались из нашей компании. Блокирую телефон и вздыхаю. Выпиваю залпом стакан воды и выбрасываю недоеденный салат. Я обвожу взглядом все помещение и замечаю Громова. Он сидит один и, хмурясь, кому-то набирает сообщение. Я, схватив сумку, приближаюсь к его столику и сажусь напротив. — Что нужно? — спрашивает, даже не взглянув в мою сторону. — Какой ты все-таки… Спросить хотела, как ты, — шиплю я, вставая и проходя мимо него.        Он останавливает меня, хватая за запястье. Я замираю и медленно поворачиваюсь к нему. Андрей встаёт и наклоняется ко мне. — Со мной все в порядке. — Не верю, — хмыкаю я и вырываю свою руку из его ладони. — Упрямая идиотка, — он закатывает глаза и судорожно выдыхает. — Мы никто друг другу, чего ты печёшься обо мне? — Я просто человечная, тебе плохо, и, заметь, я единственная, кто был с тобой в тот момент.        Он вновь хватает меня и тащит куда-то прочь из столовой, а я едва поспеваю за ним, но не пытаюсь его остановить: мне любопытно.       В одном из коридоров мы проходим мимо Саши, которая удивленно смотрит на меня, но я пожимаю плечами и улыбаюсь, чтобы она знала, что у меня все в порядке. Андрей резким движением открывает дверь пустого кабинета, толкает меня внутрь и заходит сам. Любая нормальная девушка уже ломилась бы обратно, била и колотила Громова, но не я. Я складываю руки на груди и упрямо смотрю на парня, изогнув бровь. Ноль эмоций с моей стороны. А вот Громов явно взбешён. Он нервно сглатывает и смотрит мне в глаза. — Что ты хочешь от меня услышать? — рычит. — Ты спросила, как я, — подходит ко мне. — Я. Совсем. Не. В порядке, — приближается почти вплотную, а затем резко отходит назад. — Деньги, где мне их теперь взять? Мой брат возглавил компанию родителей, а я остался ни с чем.        Он облокачивается на стену и скатывается вниз, закрывая лицо ладонями, а я шокировано смотрю на него и шепчу: — Твои родители, самые близкие люди, — погибли, а ты переживаешь из-за денег? — Мертвых жалеть уже бесполезно, а мне ещё жить и жить.        Подхожу и даю ему пощёчину, да так сильно, что мою ледяную ладонь вмиг зажгло, а на щеке Андрея остался отчетливый след. — Ты все равно когда-нибудь поймёшь, что у тебя не было никого дороже родителей, только будет уже поздно, и никакие деньги тебе не помогут справиться с этой болью, — говорю ему прямо в губы и ухожу из помещения, громко хлопнув дверью.        Задумываюсь: все мои лучшие воспоминания связаны с самыми близкими мне людьми: родителями и друзьями. Папа учил меня плавать, а я громко смеялась тогда — когда папа рядом, я ничего не боюсь. Мама заплетала мои светлые волосы в две косички и читала сказки. В детстве я любила украшать елку, что доставала до самого потолка, папа поднимал меня, чтобы я смогла повесить шарики на самый верх. С девчонками мы любили больше всего вечером воскресенья собраться в одной комнате, проводя время за разговорами обо всем. Именно так лучше всего и узнаешь людей: ты слышишь их мысли, ты начинаешь осознавать хоть чуть-чуть что творится в голове у собеседника. В память врезается громкий смех, объятия и искренние улыбки.        Я должна хотя бы попытаться спасти Громова.