You know nothing

На следующее утро крики оглушали весь дом: мы снова ссорились. Все началось с того, что я разбила какую-то жутко ценную вазу, а Андрей тут же выскочил из своей комнаты и, увидев на полу множество маленьких осколков, о которые я уже успела поранить свои руки, разозлился на меня и начал свою тираду о том, что от меня одни проблемы, но ведь если бы он не втянул меня во все это, то меня бы тут и не было, ведь так? По сути, это у меня из-за него трудности, о чем я тут же упомянула в грозном крике.        Когда мой голос охрип, а кровь на небольших порезах запеклась, оставив багровые следы, я, не думая ни о чем, в порыве эмоций, что переполняли меня, схватила куртку и выбежала из квартиры, успешно проскочив мимо охраны. Вот это надежность и профессионализм! — Кудрявцева, ты больная? Вернись сейчас же, — раздалось мне вслед, но я полностью проигнорировала Громова и только ускорила шаг. Вскоре я уже слышала, как он бежал за мной.        Я, выйдя из подъезда, перемахнула через забор, что ограждал территорию дома, потому как ключ, конечно же, я не взяла, а охранник только удивлённо поглядел на меня. — Яна, там опасно, — снова крикнул Андрей, но я не останавливалась, упорно двигаясь вперёд.        Завернула за угол. Побежала прямо по улице. Раздался выстрел, я испуганно сжалась, но почему-то не остановилась. Сердце, кажется, пропустило удар. В то же мгновение Громов повалил меня на землю и оттащил за ограждение. Лицо Андрея болезненно скривилось, и я отняла руку от его плеча. По моей ладони струилась темно-красная кровь. Пальцы задрожали, глаза в ужасе наблюдали, как снег рядом с нами окрашивается в рубиновый оттенок. Лишь отдаленно я слышала, как Громов говорил с кем-то по телефону. Кажется, из-за меня он чуть не погиб… — Черт, Кудрявцева, — прохрипел он. — Я ещё никогда под пули не бросался. — Он закашлялся, здоровой рукой закрывая рану.        Я не знала, что говорить. Или, стоит признаться, не могла из-за страха, сковавшего меня. В то мгновение все, чего я боялась раньше — пауки, высота, врачи, гроза — показалось такой ерундой.        Колёса машины заскрежетали вблизи нас, и я задержала дыхание, в то время как Андрей поднялся на ноги, шипя от боли. Я последовала за ним.       Громов сел рядом с водителем, а я забралась назад, опустив глаза вниз. — Эта девчонка чуть не угробила тебя? — раздался незнакомый мне голос. — Хоть кому-то это почти удалось. — смех. Мне вся эта ситуация абсолютно не показалась смешной. — Я всегда знал, что ты меня терпеть не можешь, Дим, — хрипло отозвался Андрей, усмехнувшись. — Что ты здесь делаешь? Я думал, ты отправишь кого-то, — и до меня дошло, что это был его брат. — Собирался заехать к вам, а теперь придётся в больницу, — вздохнул он и обратился ко мне. — Ты как, принцесса? — Я не принцесса, — огрызнулась я, поднимая взгляд. — Видимо вполне нормально. После мы ехали в абсолютной тишине до самой больницы. Всю дорогу я искоса поглядывала на Андрея, который тяжело дышал и нервно сжимал рану.        Оказавшись у места назначения, оба они вышли из машины, и я пошла с ними: не буду же я одна сидеть.       Пока мы ждали у кабинета, я стояла, опираясь на стену, а Дима сидел на диване, иногда разговаривая с кем-то по телефону. Я вспомнила ту фотографию и заметила, что он сильно изменился: стал гораздо мужественнее и выглядел как самый настоящий глава кампании: серьезный, деловой человек. Черты его лица будто бы стали правильнее, выглядел он лет на двадцать пять. — Что у вас произошло? — вдруг спросил он, не отрываясь от своего телефона. — Я разбила вазу, мы поссорились, я убежала, а он погнался за мной. Вот и все, — ответила я, упуская всякие подробности. — Молодые, импульсивные и совершаете всякие глупости, — он говорил так, будто старше нас на два десятка, поэтому я удивилась и напряглась, но он вдруг засмеялся. — Да не парься ты, так нам папа говорил. Раньше, — Дима вздохнул и печально улыбнулся. — Как тебе вообще с этим придурком? — Скучать не приходится, — уклончиво ответила я. — Я заметил, — усмехнулся. — Но вы неплохо смотритесь вместе. — Что? — засмеялась я. — Я? С ним? Ну уж нет. — Посмотрим, — он подмигнул мне.       Я не успела ничего сказать в ответ, потому что из кабинета вышел Андрей с перевязанной рукой. Его лицо стало бледным, практически белым, как все эти стены здесь. Я сжала губы и нахмурилась: все-таки я была виновата. — Я не умею извиняться, — начала я, поймав на себе два удивлённых взгляда. — Но вообще-то, если бы не мое безрассудное поведение, то ничего бы не случилось, поэтому извини. И спасибо, что спас меня. — выдала я на одном дыхании и попыталась улыбнуться.        Сначала оба они молчали, затем Дима кашлянул, чтобы Андрей что-нибудь сказал. — Эм, извиняться то нужно мне. Я вспылил из-за какой-то вазы. Вообще-то она не какая-то, но это не важно, — махнул он рукой. — Извини, что из-за меня тебе угрожает опасность. — Это все конечно очень мило, — неожиданно начал Дима. — Но, может, пойдём? Я жутко не люблю больницы. — мы кивнули и молча направились за ним.        Вскоре мы уже сидели за столом и ели наскоро приготовленный мной перекус, состоящий из сэндвичей и апельсинового сока. Я заметила, что Андрей часто кашляет и мучается от насморка. — Ты не заболел? — спросила я, прикладывая руку к его лбу. — Блин, иди температуру меряй. — Меня сейчас стошнит, — закатил глаза Дима. — Ян, можно попозже? — стоп, он что, спрашивает разрешения? Вот это я его, конечно, довела. — Ладно. У тебя хоть лекарства есть? — Ну были вроде, посмотри на верхней полке в аптечке.       После нашего перекуса я напичкала Громова таблетками, он померил температуру. Градусник показал тридцать шесть и шесть, и я списала все на свои вечно холодные руки. — Ян, можно я с ним поговорю наедине? Всякая возня с документами, сама понимаешь, — Дима посмотрел на меня. — Без проблем, позовите только потом, — ответила я и направилась в комнату.