Диссонанс

Первая деревня шиноби получила название — Конохагакуре. Едва успели открыться ворота, как в ней сразу же поспешили поселиться многие кланы — прошлые союзники и Учих и Сенджу. Население росло чудовищно быстро, оставалось только удивляться, откуда столько людей. Каждый день строились новые дома, расширялись границы. Поговаривали, что в других странах тоже подумывают пойти по примеру Мадары и Хаширамы. Несколько месяцев без войн и убийств казались нереалистичным сном. Многие воины с неохотой расставались с мечами и доспехами, искренне веря, что нашли последнее пристанище, тихое и спокойное, где можно обзавестись семьей и дожить до старости. Тобирама все так же спала с кунаем под подушкой, не позволяя этой подозрительной идиллии захватить себя. Она бдительно следила за всеми изменениями в клане, а теперь уже в других кланах, умудрившись обзавестись неплохой шпионской сетью — так, на всякий случай. Зная обо всем происходящем, Сенджу чувствовала себя уверенней. Пускай брат наслаждается новой жизнью, кружится вокруг своей драгоценной Мито, бдительно не упуская из поля зрения Мадару. К слову, Учиха то ли делал вид, что превратился в нормального человека, то ли правда тоже расслабился и попытался подстроиться под новое время. Тобирама не верила ни единому его жесту, каждый раз ожидая какой-то подвох. Он же видел напряженное и подозрительное настроение химе и никогда не забывал задеть ее самолюбие, отчего неприязнь между ними только увеличилась. А сегодня настал тот день, когда союз Сенджу и Узумаки скрепился браком. Конечно, это очередной повод для того, чтобы нажраться и потерять последнее достоинство. Воины скоро совсем обленятся. А это в свою очередь приведет к тому, что когда-нибудь враги воспользуются случаем и атакуют. Пока остальные наслаждались мнимым миром, Тобирама продолжала наблюдать. Даже на торжестве Сенджу по обыкновению держалась вдали, не упуская при этом никого из вида: вон двое мужчин не поделили что-то и принялись активно друг с другом спорить, рискуя переместиться из зала на улицу, чтобы там начать драться, ведь крушить новые дома не позволялось никому, пусть даже в пьяном угаре. Вон еще один подозрительный тип так же, как и она, всматривался во всех, недобро щурился, а потом, громко икнув, махнул от досады рукой и уселся за общий стол. Женщины сидели отдельно, и с каждой минутой их становилось все меньше — общество пьяных мужчин их не очень-то прельстило. Сенджу хотела бы и сама уйти, но понимала, что без нее беспорядка не миновать — сестру жениха уважали многие. И все-таки наблюдение утомительно, а Тобирама тоже человек. Она, с трудом сдержав зевоту, вышла из дома. Гам за спиной и умиротворяющий покой ночной Конохи казались несочетаемыми. Ветра не было, в воздухе ощущалась приятная прохлада, и возвращаться в душный зал теперь уже не хотелось. Вздохнув, Тобирама уселась на холодный пол энгавы, нисколько не жалея о том, что может испортить дорогой шелк кимоно — подарок Мито. Все же своенравная Узумаки оказалась категорически против того, чтобы Тобирама заявилась на торжество в полном боевом облачении. В доспехе Сенджу чувствовала себя гораздо спокойнее… Покой… он никогда не может быть вечным. «Не в этой жизни», — вздохнула Сенджу, прикрыв глаза. Он подошел к ней неслышно — не скрипнули половицы под его ногами — и присел рядом, выдохнув тихо сквозь зубы. Долго молчал. То ли нечего сказать было, то ли прислушивался к звукам праздника из главного дома. Сам он участвовал только в начале торжества, когда во главе сидели Мито и Хаширама, с улыбками принимавшие подарки, а после сразу ушел едва выпала возможность. — Учиха, здесь полно мест для уединения, но не рядом со мной. — Тобирама ни разу в его сторону не обернулась, словно это было выше ее достоинства. Казалось, что дерево сакуры возле террасы ее интересует больше, нежели он. Сложно воспринимать Учиху иначе, чем потенциального врага, а сейчас она попыталась представить, что он всего лишь пустое место. — Когда ты молчишь, тебя все равно что нет. — Сам же он искоса наблюдал за ней, абсолютно трезвым взглядом скользя по вышитым на ее кимоно водным драконам — таким же тихим, если не тревожить их покой, и таким же опасным, если проявить наглость и приблизиться к ним. — Мадара, иди напейся как остальные. Это тебе больше на пользу пойдет, — с едва заметной угрозой в голосе прошипела Сенджу и даже не шелохнулась. Она всегда чувствовала себя некомфортно рядом с ним. Вряд ли Мадара забыл, что она лишила его брата, и вполне обоснованно стоило ожидать от него намерения отомстить за него. Тобирама боялась признаться самой себе, что этот мужчина с диким характером пугал ее. Рядом с ним хваленая хладнокровность химе рассыпалась вдребезги. Ей хотелось вооружиться всем, чем только можно и атаковать, не дожидаясь момента, когда гунбай разделит тело на две половины. С ним играться нельзя. Она вообще не понимала, как Хаширама мог когда-то подружиться с кем-то вроде него и продолжать хранить узы, завязанные когда-то давно. — Нет, интересней наблюдать за твоей искривленной гримасой, — он нахально усмехнулся, дернув уголком губ. Странно было видеть Тобираму не в доспехах и не в бесформенной одежде, а в красивом нарядном кимоно, которое она так измяла, словно пыталась выместить на несчастной ткани плохое настроение. Удивительно, но теперь она действительно похожа на женщину. Не красавица, конечно. — Что ты на меня так смотришь? — недовольно прозвучали ее слова. Мадара поднял глаза выше и наткнулся на гневный взгляд малиновых глаз, которые в темноте казались темнее, почти бордовыми. — Думаю, куда ты спрятала оружие. Она фыркнула. — Я сама — оружие. Мадара хохотнул, явно издеваясь над ней. — Что смешного, Учиха? — тихим утробным голосом, не теряя собственного достоинства, промолвила она, глядя на него как ощерившаяся от злобы потревоженная кошка. Одна неугодная фраза и подозрительный жест, и она вопьется когтями, раздирая плоть в кровь и мясо. «Хашираму окружают опасные женщины», — мысленно усмехнулся Мадара, без капли сомнения придвинувшись к ней ближе и развернувшись полу боком, так, что напряженное лицо гордой химе оказалось непозволительно близко. — Сложившаяся ситуация, — ровно пояснил он, опустив глаза на ее сжатые в кулак руки — те самые, которые привели его брата к гибели. — У меня складывается впечатление, что все это время клан держался исключительно на твоей, Тобирама, осмотрительности. Но потом в какой-то момент ты оступилась и позволила Хашираме заниматься самодурством. — Мой брат — самый сильный… — быстро начала Сенджу, но он перебил. — …воин. С этим не спорю, хотя и хочется, — жесткая усмешка расчертила его лицо. — Но как глава клана до одури отвратителен и наивен. Если бы на моей стороне было чуть больше удачи, то я бы его убил, как и всех остальных Сенджу, не моргнув и глазом. Однако все сложилось так, что сегодня мы празднуем его бракосочетание с Мито Узумаки, а значит, и заключение союза между Узумаки и Сенджу. Что может быть хуже для клана Учиха? — То, что его глава прохлаждается в обществе химе клана Сенджу, — спокойно выслушав его монолог, заключила Тобирама, не очень-то понимая, к чему он начал этот разговор. Она прекрасно знала, что и у самого Мадары отношения с кланом несколько ухудшились. Легендарный Мангеке шаринган, которым так хвалились Учихи, во всем своем великолепии был доступен только Мадаре, и то лишь потому, что Изуна отдал ему свои глаза. Добровольно или нет — это предстояло еще выяснить. Почему-то Тобирама склонялась ко второму варианту. — Неужели не нашлось более подходящего собеседника? Это брат с тобой ведет дружбу, не я. — Ты хотя бы не пытаешься мне угодить, — неопределенно ответил он и хмыкнул, когда она резко повернула лицо в его сторону. — Да-да, твое ледяное спокойствие разбивается вдребезги, когда я появляюсь на горизонте. Я презираю тебя за то, что ты Сенджу, ненавижу за то, что из-за тебя умер Изуна, но уважаю за честность. Продолжай в том же духе, химе, и тогда я на время забуду о мести. — Ты мне что, угрожаешь? — Тобирама склонила голову набок, как будто пытаясь рассмотреть Мадару под новым ракурсом. Со дня заключения их кланами мира они еще ни разу не оказывались один на один. Сенджу никогда и не ждала этого, понимая, что итог их разговора может привести лишь к самому ожидаемому итогу — смерти. Но чьей? Она мельком принялась разглядывать Учиху, пытаясь предположить, как он поступит, если его вывести из равновесия. Сейчас он наверняка выпил немного саке, из-за чего скорость и реакция снизились. Но если ему удастся поймать ее в захват, то ей не поздоровится. Мадара куда крепче ее и тяжелее. Она могла бы отбиться, но вряд ли успела бы быстро сложить печати. Или могла бы позвать на помощь, но это выше ее достоинства. — Предупреждаю, — не замечая глубокой задумчивости на ее лице, ответил Мадара. — О чем же? — неожиданно в их разговор вклинился вкрадчивый голос Мито. Тобирама от неожиданности напряглась, прокляв свою невнимательность. В бою ей это стоило бы жизни. Да и как она, сенсор, могла упустить из вида приближение носительницы столь яркой чакры, как Узумаки? — Неужели именно в этот знаменательный день мне и моему мужу следует ожидать очередного разлада между Сенджу и Учихами? — Мито, переодетая теперь уже не в свадебный наряд, а в расшитое дорогое кимоно, переводила цепкий темный взгляд с Тобирамы на Мадару. Она будто пыталась прочитать по их лицам ту часть разговора, которую не успела застать. — Мы лишь помянули старое, чтобы вновь не наломать дров, — Учиха неторопливо поднялся, отряхнув руки. — А тебе сейчас разве не следует греть ложе для мужа? Мито тонко улыбнулась, из-за чего ее лицо приняло лисье выражение. — Ты даже не пытаешься скрыть зависть, — она без страха встала перед ним, скрестив руки на груди. — Хаширама не видит в тебе угрозы, но мы, и даже твой клан, понимаем, что скоро от этой мнимой покорности не останется и следа. Ты здесь не завоеватель, Мадара, не пытайся пугать представителей других кланов своим авторитетом. Ты проиграл уже тогда, когда поддался Хашираме. И это все знают. Напряжение сгущалось в воздухе, становясь с каждым словом Узумаки все осязаемей. Тобирама подскочила на ноги, едва не разодрав подол своего кимоно. Проигнорировав жалобный треск, она встала между ними, положив обоим руки на плечи. — Достаточно, — твердо молвила Сенджу, вспомнив свое положение, — нам сейчас не нужна война. Мито, лучше возвращайся к брату, пока он не поставил всех на уши. Но Узумаки вместо послушания вспыхнула недовольством, выпустив часть чудовищной чакры. С другой стороны Тобираму обдало ощутимой яростью Мадары. — Да какого черта?!.. — тихо прошипела она, быстро сложив печать, и на двух «монстров» обрушился целый шквал ледяной воды. — Я вам не козел отпущения. — С ума сошла, Тоби?! — воскликнула Мито, пытаясь привести в порядок развалившуюся прическу. Мадара же молча вытер лицо рукавом и, прошив Тобираму недобрым многообещающим взглядом, отправился восвояси. — Ты за него вступилась? Сенджу тяжело вздохнула, пытаясь осознать, какие последствия ожидали ее за сегодняшний вечер. Она ведь всего лишь желала отдохнуть в тишине, подальше от галдящих пьяных людей. — Я только остудила ваш пыл, — она протянула теперь уже жене брата шелковый платок, который ей ранее всучили вместе с этим ненавистным кимоно. — Он пришел ко мне и начал неприятный разговор. Я пыталась сдерживать себя в выражениях, но одно твое появление чуть ли не разрушило этот хрупкий мир. — Плевать мне на чувства Мадары и его душевное спокойствие. Мне уже осточертело видеть, как Хаширама мается им одним. Он всю церемонию оглядывался, выискивая его в толпе, точно наседка цыпленка. А между тем этот проклятый Учиха одним своим видом нервирует наших союзников. — Мито скомкала в тонких пальцах мокрый платок, как будто представляла, что на месте этой нежной ткани окажется крепкая шея Мадары. — Пойдем, проводишь меня.

***

Очередной испорченный свиток был отброшен в сторону. Тобирама со слабым стоном упала на татами спиной, пытаясь справиться с разочарованием. Она несколько месяцев убила на то, чтобы разработать новую технику для боя, которая поможет победить с минимальными жертвами. Но в итоге все расчеты приводили к тому, что тот, кто будет использовать технику, непременно погибнет. — Пользователь должен мастерски управлять своей чакрой и эмоциями, — прошептала Сенджу, зацепившись взглядом за горящий фитиль свечи. — И зачем я это все делаю? — ладонь накрыла опухшие из-за нехватки сна веки. Химе глубоко вздохнула, придя к выводу, что для всей этой работы ей банально не хватало вдохновения, некоего азарта. Не было больше соперника, перед которым ей хотелось выделиться. — Изуна… — усмехнулась она, вспоминая, как он загорался, когда ей удавалось обмануть его маневры. А в плане ловушек младший Учиха был очень искусен и изворотлив. Только истинный враг позволяет развиваться. Иначе, если не дать ему достойный бой, можно потерять все, что дорого. Тобирама кое-как поднялась и отодвинула седзи. Рассвет задребезжал над крышами новеньких домов, слабые, но настырные солнечные лучи на время ослепили ее. Сенджу прикрыла воспаленные глаза, чуть наклонила голову и вдохнула свежего воздуха. — Это лишь затишье, брат… Что-то будет, - сказала она, разрушив утреннюю тишину.