Диссонанс

Долгие месяцы работы наконец принесли результаты. Теперь создатель техники не должен опасаться того, что может умереть, так как будет использован только необходимый объем чакры, а не его жизненные резервы. Но все это еще продолжало оставаться на уровне теории. Ударяться в практику и проверять все это на себе Тобирама не собиралась, пытаясь свести все риски к минимуму. Однако тестирование почти завершенной техники все откладывалось из-за навалившихся на нее обязанностей. Мало ей было клановых проблем, распрей в новопостроенной Конохе и приставаний брата, так еще и молодая шпионская сеть доставила неприятностей. Все ее шпионы раньше состояли у нее в отряде, каждый из них хорошо обученный и умелый воин, проверенный в боях. Когда надобность в отряде отпала, то Тобирама решила сделать из них свои глаза и уши, чтобы контролировать каждое действие того или иного клана. Поначалу все шло блестяще: кланы еще не освоились на новой территории, поэтому были для шпионов открытой книгой, даже когда пытались шифроваться, точно зная, что за ними наблюдают. Так удалось раскрыть несколько несанкционированных переворотов, поймать множество предателей и шпионов из соседних стран. Но теперь кланы, обзаведясь своими кварталами, в несколько раз улучшили защиту, обложились печатями и выставили охрану. И теперь каждый из них при встрече дружелюбно склабился Тобираме в лицо, думая, что им удалось обмануть деятельную химе. Да, следить за ними стало сложнее, но из-за этого желание совершенствоваться только сильнее возрастало. Никто из них не был застрахован от внезапного визита Сенджу. Тобирама была настолько быстра, что никакие улики за это время спрятать физически невозможно. Но, уделяя больше внимания одной работе, Тобирама упускала изменения в другой. Она никак не могла определиться, что именно важно для нее и Конохи в этот момент. Сенджу понимала, что должна помочь брату довести до ума его мечту о деревне для шиноби. Мало было ее только построить и подписать несколько мирных договоров. Нужно и самих людей сплотить, но как их объединить, если между ними нет никакого доверия? Да и своей шпионской сетью Тобирама их только злила, однако без слежки нельзя было обойтись. И теперь Тобирама и двое ее подчиненных с понурым, но не побежденным видом сидела на коленях перед братом, его супругой и главой клана Шимура. Краем глаза она заметила, что пустовало еще одно место — второго основателя Конохи, и незаметно усмехнулась. Значит, Мадара и сам стал понимать, что он все потерял. — Тобирама, объяснись, пожалуйста, — спокойным, но твердым голосом произнес Хаширама, заметив, что сестра и не думала о том, чтобы начать первой. — Ты без моего ведома создала организацию для слежки? — Она всегда существовала, и не только у нас. Я просто расширила ее. — В каждом клане издавна имелась группа шпионов, которая бросалась вперед основной группы воинов, чтобы исследовать территории врага, выявить лучшие позиции и внезапно атаковать, если представится возможность. — Одно дело ее существование во время войн, но совсем другое — в мирное время. Вы зашли слишком далеко в своих исканиях, Тобирама-химе. Я и мой клан оскорблены Вашим недоверием к нам. Мы подписали мирный договор с кланом Сенджу и не стали бы замышлять ничего против него. — Высокий худой мужчина с колючими глазами холодно осматривал ее с ног до головы, словно никак не мог свыкнуться с мыслью, что эта куноичи смогла наделать столько шума. — Вы сами прекрасно знаете, Масаши-сан, что зачастую мирный договор — это красивая формальность. Понадобятся не месяцы, даже не годы, а целые столетия, чтобы эта кучка кланов действительно почувствовала то единство, о котором так мечтает мой брат и отсутствующий на данный момент Мадара. Я — реалист и я понимаю, что нельзя давать каждому делать то, что хочется. Если Вы подписали с нами договор, то должны быть готовы к подобного рода проверкам. Нам тоже страшно в окружении бывших врагов. — Но, по мнению Тобирамы, которое она переняла от почившего отца, бывших врагов не бывает, поэтому ее убеждение в том, что клан Учиха никогда не изменится, все так же оставалось твердым. — Все так, — наконец с неохотой отозвался Масаши, принимая из рук Мито пиалу с ароматным чаем. Но перед тем, как выпить, было видно, что он замешкался. Узумаки одарила его снисходительной улыбкой, от которой на лице Шимуры заиграли желваки. Отставив пустую пиалу, он вновь повернулся к Тобираме и резко выпалил: — А не много ли Вы на себя берете, Тобирама-химе? Не кажется ли Вам, что всем этим должен заниматься Хаширама-сама? — Я не против помощи своей сестры, — опомнился Хаширама, заметив, что все взгляды устремились в него. — Я лишь хочу сказать, что Вы дали ей слишком много свободы, и она стала делать то, что вредит Вашей репутации. В принципе, со шпионской сетью та же ситуация. Пытаясь ограничить нас, она забыла о том, что и сама является частью системы. — Масаши почувствовал свое превосходство и расправил плечи. В отличие от других глав кланов, кроме Мадары, он имел больше прав и мог вести себя более неформально из-за того, что его клан внес значительный вклад в развитие Конохи. Клан Шимура процветал за счет успешной торговли, которая распространялась и на другие страны. Однако именно это и стало причиной такого бдительного внимания со стороны Тобирамы. Именно клан Шимура имел больше шансов сместить Хашираму. К сожалению, из-за некоторых причин она не могла донести эту мысль до брата. — Мы приносим свои извинения за случившееся, — Мито взяла инициативу на себя, видя, что Хаширама не торопится в действиях, и почтительно склонила голову. — Что мы можем сделать, чтобы загладить ситуацию? Услышав это, Тобирама раздраженно поджала губы. Еще не хватало так стелиться перед каким-то Шимурой. Воины из них никакие, могли похвастаться только деньгами, за которые и покупали себе спокойствие на границах с другими кланами. Им и сейчас хватило бы смелости провернуть такое же. — Я понимаю, как важно для наших кланов хорошее отношение между нами. Я забуду про это недоразумение, если подобного больше не повторится, — словно чувствуя свою значимость, заговорил Масаши таким тоном, что у Тобирамы зачесались кулаки. — Однако дам Вам совет, Хаширама-сама. У меня тоже есть младшие сестры, но я не позволяю им вмешиваться в то, что им не под силу. Тобирама-химе удивительный воин, но в настоящее время она лишь женщина и от безделья начала заниматься совсем не тем, чем следовало. Скоро она выйдет из брачного возраста и станет только балластом для клана, несмотря на свой ум и умения. — Он говорил об этом так нагло и уверенно, словно химе и вовсе не было в комнате. Тобирама все могла стерпеть, но не такое пренебрежение к себе. Оба ее шпиона, которые тоже должны были выслушивать сегодня упреки, осознали, что пришли сюда для того, чтобы сдержать химе от необдуманных действий, но и они не успели удержать ее, когда она, задействовав свою удивительную скорость, появилась прямо перед носом Масаши. Точный удар в челюсть опрокинул главу Шимура на пол, заставив того знатно приложиться затылком. — Это не тебе решать, где я должна находиться! — процедила Тобирама, почувствовав, как с двух сторон на ней повисли запоздавшие на доли секунды шпионы. — Тобирама! — крикнул Хаширама, мигом оказавшийся на ногах. Во взгляде его читалось явное беспокойство и понимание того, что его сестра перешла границу. Мито стояла у него за спиной с беспристрастным лицом. Она уже имела ранее дело с кланом Шимура, поэтому знала, на какие методы они могут пойти ради достижения цели. Но проворачивали они все так ловко, что не сразу удавалось сообразить, когда тебя обманули. Все напряженно наблюдали за тем, как Масаши, вяло отряхиваясь, принялся подниматься, демонстративно щупая отбитую челюсть кончиками пальцев. Он вновь оказался в выигрышном положении, как и планировал изначально. Но кто мог подозревать, что Тобирама так легко поведется на провокацию. — Я все еще очень хорошо отношусь к Вам, Хаширама-сама, поэтому готов простить даже такое, — и, наполнив пиалу остывшим чаем, опустошил ее, прополоскал рот и сплюнул прямо на пол розовую жидкость. — Мне очень жаль, — севшим голосом промолвил Сенджу, не глядя больше на сестру. — Тобирама понесет наказание за свой поступок. Масаши рассмеялся, заставив остальных напрячься. — Мне кажется, что сущим наказанием для химе будет выйти замуж, а все остальное она перенесет так же стойко, как и всегда, — и замолк, внимательно наблюдая за реакцией. Тобирама со свистом втянула в себя воздух, сдерживаясь, чтобы не разразиться длиной тирадой. Она понимала, что теперь любое ее слово может обернуться против нее. Оставалась только надежда на брата и Мито, что они смогут вытащить ее из всего этого. «Замуж? Да он просто хочет убрать меня подальше от брата. Знает ведь, что я и Мито имеем на него большое влияние». Химе бросила быстрый взгляд на Хашираму и обомлела. Она еще никогда не видела брата таким бледным и потерянным. И поняла, что на него рассчитывать не стоит. — Мы подумаем над этим, Масаши-сан, — ответила за всех Мито, взяв мужа под руку, отчего тот будто опомнился и, опустив на супругу благодарный взгляд, коротко кивнул, подтверждая ее слова. — Еще раз извините за то, что Вам пришлось перенести. Я дам Вам специальную мазь, чтобы боль быстрее прошла. — Не стоит, — отмахнулся Шимура. — Это меня нисколько не беспокоит. — Он спрятал руки в длинных рукавах хаори и поклонился. — Спасибо за радушный прием. Я вернусь через несколько дней из поездки в страну Рек и послушаю Ваше решение. Надеюсь, оно будет верным… Когда Масаши вышел, Тобирама вырвалась из рук шпионов и, размявшись, не скрывая раздражения на лице, опустилась на освободившиеся подушки. Мысленно она представляла себе, как пронзает этого скользкого типа техникой Летающего Бога Грома, а потом использует его для тестирования новой разработки. — Тобирама! — окликнул ее брат, когда куноичи, немного успокоившись, принялась уплетать нетронутые закуски. — Я же просил тебя не переусердствовать? Почему ты занялась всем этим без моего ведома? — Потому что ты был занят своим обожаемым Мадарой, — пробормотала она, откусив кусочек от жареного корня лотоса. — И не думай, что я раскаиваюсь за свой поступок: клан Шимура может доставить много беспокойства, если не контролировать то, что они делают. — Пока что беспокойство нам приносишь только ты, — как бы между делом заметила Мито, усаживаясь напротив химе. Тобирама от такого предательства даже подавилась. Она-то думала, что они с Мито — надежда и опора для Хаширамы, что если бы не они, то вся структура Конохи давно бы посыпалась, а оказалось, что все ее усилия не смогли оценить. — То есть, то, что я ловлю чуть ли не каждый день по предателю и сворачиваю очередные выступления против Хаширамы, — это ничего не значит? То, что я жертвую собой ради Конохи и клана, это все — моя ошибка? — чеканя каждое слово, вопрошала Тобирама, как будто не верила в то, что близкие люди могли так подставить ее. — Тебя никто об этом не просил, — тихо ответил Хаширама, осторожно подходя к ней. — Об этом и не нужно просить! Именно в этом заключается моя жизнь! — химе грохнула пиалой по чайному столику и подорвалась с места, не дав никому и шанса остановить себя. Она еще с малых лет поняла несправедливость жизни. Поначалу казалось, что несправедливы только к клану, потом именно к их семье, когда братья стали умирать один за одним. А потом — несправедливы именно к ней. К ее желанию уберечь то, что ей и брату дорого. Тобирама не думала о том, что есть вещи, которые она в силах осилить, а которые — нет. Она просто брала и делала, сквозь боль, кровь, пот и слезы. И эти три ритуальных шрама на щеках и на подбородке — напоминание о том, что она должна идти дальше и делать все возможное, чтобы выжить и сохранить клан. И она не просто женщина, она — воин Сенджу, который ни перед чем не остановится. Это не мир сейчас, а временное перемирие, поэтому нужно быть ко всему готовым и никогда не отступать, не ослаблять бдительность. Но сейчас можно. Одна бутылка или две, чтобы ненадолго утопить в них долгие годы тяжелых решений. Тобирама тоже не железная, иногда нужно дать себе волю и сорваться с цепи обязательств. Особенно когда сказали, что никто ее не просил о таких жертвах. Как будто в душу плюнули. И это Хаширама говорит, что Мито его не понимает? А кажется, что они неплохо подходят друг другу. Тобирама с такой силой грохнула чабань* на землю, что вся посуда на нем предупреждающе звякнула. Поругав себя за неосторожность, химе со вздохом и сама опустилась рядом с ним, с тоской наблюдая за тем, как лунные лучи играли на фарфоровых пиалах. Она редко видела ночную Коноху. Обычно в это время Тобирама всегда сидела в своей комнате и черкала очередной свиток вдоль и поперек, разбираясь то в новой технике, то пытаясь выискать нюансы политического договора. И редко она позволяла себе вот так вот расслабиться и выйти за пределы кланового квартала без какой-либо определенной цели. И эта растерянность от внезапной смены обстановки оказалась куда сильнее раздражения, появившегося из-за того инцидента с Шимурой. — Удачно ему утопиться в той стране Рек, — первый тост в темноту и хруст сладкой редьки на зубах. Это гораздо приятнее, чем привкус чернил во рту, черт знает как оказывающийся там. — И брат тоже, наивная душа, единственный не подозревает о том, что на самом деле происходит в закрытых кварта… — звук открывающейся бутылки откуда-то слева заставил Тобираму замолчать и насторожиться. — Кто здесь? — громко и достаточно четко произнесла она в воздух, ловко выуживая кунай из-под складок одежды. — А ты уверена, что все еще сенсор? — с какой-то усталой насмешкой отозвался кто-то из темноты и звучно отхлебнул из бутылки. — Я сижу здесь уже целый час, наслаждаюсь тишиной и видом, а тут являешься ты, гремишь чашками и громко разговариваешь. — Мадара? — не совсем веря тому, что говорит, уточнила Сенджу, пытаясь рассмотреть, где именно засел ненавистный Учиха. Не хватало для полного счастья поругаться с ним. Уж тогда на благоразумие брата можно вообще не рассчитывать. Не став тратить чакру на сенсорику, она с недовольным вздохом уселась обратно. — Ну и что ты тут забыл? — Пью, — коротко и честно отозвались в ответ, не став придумывать долгие ехидные замечания. — А ты? — без особого интереса. — Как видишь, — пожала плечами Тобирама, чувствуя, что сейчас почему-то он ее не так раздражает. — Темно. Химе не сдержалась и прыснула, опустив взгляд в полупустую пиалу. Будь она в другом состоянии, более собранном, то либо ушла бы, узнав, что делит одну поляну на двоих с Учихой, или, наоборот, накинулась бы на него с претензиями, желая насолить врагу как можно сильнее. Она знала лишь то, что клан Учиха презирал Шимура за то, что те всегда полагались на деньги, а не на силу. И, наверное, именно эта мысль заставила Тобираму сидеть на месте и придержать язык. В полном молчании они просидели несколько часов. Тишину нарушал лишь едва заметный стук пиал и бутылок по деревянной поверхности чабана, который притащила с собой Тобирама, и по камню, которым располагал Мадара. Химе изредка пыталась высмотреть силуэт Учихи и уже определила, что сидел он чуть выше ее на скалах, скрытый густыми кустами горной вишни. И все силилась придумать причину, которая оказалась важнее, чем выслушивание претензий Масаши. Не мог же Мадара так легко отказаться от власти. Да, все склонялись на сторону Хаширамы, но шансы, пусть и минимальные, все равно были. Из-за томительных размышлений, перепрыгивающих с одной темы на другую, Тобирама только к рассвету добралась до второй бутылки. И, решив проверить успехи Мадары в этом деле, бросила взгляд на скалу и заметила, что его там уже давно нет. Как и следов пребывания там. — А он гораздо приятнее, когда просто молча пьет, — усмехнулась Сенджу и сладко потянулась, предчувствуя долгий и суматошный день впереди. Проблемы с братом и Шимурой сами собой не решатся.