Вслед за цветением сакуры

...женские руки, все в шрамах, укрытых за татуировками из хны... ...фигуры из теней от костра на стенах... ...зеленый тюрбан и растрёпанные черные волоса на старой подушке... ……… Судорога сводит руки, Миша во сне заваливается вбок, но тут же получает тычок от соседа. Он резко открывает глаза – сосед недовольно зыркнул на Мишу и опять попытался уснуть. –…звини, кошмар, – вяло пробормотал Миша в подспудной надежде уснуть вновь, но этому помешала очередная воздушная яма.       Спустя ещё секунды три Миша окончательно очнулся. Гул реактивных моторов, очертания «пассажирского» салона Ил-76МД, теснота посадки между такими же хмурыми от недосыпа мужиками. Гвардии старший сержант Михаил Ивлев проснулся.       Повсюду вокруг, набитые как шпроты в банку, сидят солдаты, разнообразное стрелковое оружие зажато между колен. Откуда-то из невидимого во тьме потолка свисают тросы и карабины страховки. Самолёт легонько трясётся в неспокойном небе Дальнего Востока. Почти все ещё спят, кроме тех, кому мешает бесконечная болтанка и давящие со всех боков сослуживцы. «Сон уже не вернётся», – подумал Миша. Он взглянул на часы: четыре-двадцать. Миша хмыкнул, сочетание получилось наркоманское, хотя проснулся он вовремя. Подлётное время к цели, как солдатам объясняли на инструктаже, примерно четыре-пятьдесят. Мартовское утро на Кюсю будет ранним.       Следующие десять минут прошли обыденно, в едва успешных попытках усесться поудобнее, разве что внутренние ощущения подсказали: пилоты убавили тягу и выпустили закрылки, скорость упала до трёхсот километров в час – норматив для десантирования. Вскоре чувство лёгкой невесомости от снижения разбудило остальных солдат. Они крутили головами, поднялся обычный для таких случаев галдеж, едва слышный сквозь гул. Включилось полное освещение, из кабины пилотов вышел командир – капитан Собаченко. Дурацкая фамилия, хотя последний, кто сказал это капитану прямо…       Миша даже на секунду задумался – он не смог сразу вспомнить такого камикадзе.       Капитан достал из-за кресла мегафон и включил его. Мерзкий ультразвук заставил скривиться от боли в зубах. Воспитательная мера подействовала, солдаты обратили всё внимание на командира. Стойкую славу неприятного в общении человека Собаченко заработал по многим причинам. Любовь к мегафонам – лишь одна из них: – Товарищи солдаты, сержанты, прапорщики и офицеры, – торжественно, как и любую свою речь, начал он. – Через десять минут нам предстоит десантирование в стране, где ещё ни один воин дяди Васи не топтал сапогами землю! Напоминаю тупым и особенно умным: нас выбросят в нескольких километрах от японского города Фукуока, в пригороде под названием… – капитан посмотрел на планшетку, которую держал в другой руке, – Сасагури. Могу ошибаться с произношением, но мне тут не перед кем извиняться. На земле нас встретит офицер ГРУ, который знает японский. Наша задача – проследовать к городу Иидзука, где мы должны взять под охрану как минимум три железнодорожные станции: Намазута, Иидзука и Тенто, тьфу, блядь. ГРУшник докладывал, что это простой провинциальный городок, вроде нашего Уссурийска.       Главной причиной малого числа друзей капитана Собаченко служит именно его неуёмное, излишнее и вообще никому из подчинённых не упавшее красноречие, которым капитан злоупотребляет каждое построение. Миша терпеливо попытался уловить хоть что-то важное в этом потоке сознания. – Десантники! – Собаченко вновь заскрипел мегафоном. – Запомните крепко-накрепко: вы сейчас – миротворцы. Весь мир знает, какие мы зубодробительные и сногсшибательные! Но сейчас ваша первоочередная задача – защитить мирное население от ужасов гражданской войны. Все вы имеете доступ к телеящику, и в курсе, что происходит в Японии. Поэтому – я не буду больше ничего вам вещать, вы и так знаете свои обязанности. Вопросы есть?       Облегченно вздохнувший было Миша вновь помрачнел, когда моложавый лейтенант-«пиджак»* поднял свободную от оружия руку: – Товарищ капитан, а почему отправляют нас, а не пятнадцатую бригаду, военную полицию или там Росгвардию в конце концов? Мы же боевое подразделение, а не профессиональные полицейские!       Капитан поморщился, будто ему самому надоело говорить, но ответил: – «Вопросы есть?» было риторическим, ответов может быть миллион. Наверное потому, что у нас по уставу голубые береты, как у ООН, хрен его знает, лейтенант. А если серьёзно – «Теккен Форс» и Корпорация "G" – не ослоёбы из пустыни, а элитные наёмные армии. И хотя «G-шники» общеизвестно пользуются поддержкой японского подобия армии, от них тоже можно ждать неприятностей. Фактически – мы будем действовать в авангарде всемирной миротворческой миссии, и о нашей «героической обороне» трёх железнодорожных станций в японском Подзалупинске, журналюги напишут максимум через неделю.       Капитан говорил это с некоторой бравадой, которой он маскировал свою собственную неуверенность. Это чувствовали все – внезапный приказ откуда-то из поднебесья российской военной машины был удивительным. Десантироваться на двух самолётах в составе десантно-штурмовой роты, при поддержке трёх бронемашин, и удержать в безопасности три объекта, которые даже рядовые солдаты признают малозначимой целью. Капитан тоже чувствовал сомнения бойцов, но он знал прекрасный метод успокоения: немедленное объявление боевой тревоги.       Десантники повставали с сидушек и кое-как выстроились в четыре колонны. Бортмеханики протиснулись между бойцами и открыли боковые двери. Свист и тусклый свет ворвались в десантный отсек. Вслед за этим они опустили десантную рампу. Прыгать предстояло в четыре потока – опасное для новичков, но вполне выполнимое для опытных боевиков испытание. Миша стоял в колонне на рампу, чему даже обрадовался: юбилейный сто десятый прыжок будет без хлопка по ушам и неотступного вонючего запаха керосина. Загорелась зелёная лампа и бойцы смешной походкой краба побежали вперёд, упираясь шлемом в спину десантника впереди. Когда дошла очередь Миши, он отработанным кувырком покинул «семьдесят шестой».       «Пятьсот один... пятьсот два... пятьсот три, КОЛЬЦО… пятьсот четыре… пятьсот пять, КУПОЛ», рывок назад-вверх, и вот уже полёт из кувырков и верчения превращается в нормальный спуск. Спуск в новую страницу жизни гвардии старшего сержанта Михаила Ивлева. #«Пиджак» – выпускник военной кафедры гражданского университета, который служит в армии офицером по контракту на два года. *** –…трите, смотрите! Это же мост Каммон! – сквозь сон Аска услышала радостный гомон соседок. Казама было поглубже завернулась в одеяло, но тут память вернула её к планам на каникулы. Девушка, все ещё в полудрёме, приоткрыла глаза.       В вагоне ещё темно, но почти никто из пассажиров не спит. Одно из современных чудес Японии привлекло почти всеобщее внимание. Внимание будущих учеников третьего класса старшей школы – в том числе. Аска приподняла спинку кресла и подвинулась вперёд, к окну. В ночной мгле только начали проявляться первые лучи Солнца.       Но громаду подвесного моста, подсвеченного множеством ярких фонарей, не заметить невозможно. Длинный автомобильный мост как будто висел над проливом Симоносеки. Увидеть его с земли можно было только из одной точки – со въезда в город.       Аска проснулась вовремя: через минуту мост скрылся из виду. Сон вновь навалился на девушку, но прежде она пошарила рукой в рюкзачке, лежащем у ног. Телефон показал четыре-двадцать на экране. Аска оглянулась: другие девушки уже легли. Она, недолго думая, последовала их примеру. «Если это действительно был мост Каммон, значит мы уже в Симоносеки», — подумала Аска, засыпая. До Кагосимы было уже совсем недалеко. Синкансэн* доберётся до юга Кюсю меньше чем за три часа.       Экскурсия отличившегося класса, перед последним годом учёбы, была инициативой Совета школы, где училась Аска. Поездка на озеро Икеда, самое большое на всём Кюсю, была наградой за высший средний балл среди параллели. Хотя в действительности почти все ученики понимали, почему их отправляют так далеко на запад из Осаки. Гражданская война идёт своим ходом в Канто, почти не задевая другие важные регионы страны.       Но всё больше и больше появлялось новостей о стычках отрядов «Корпорации G» и «Теккен Форс» в Тюбу, а неофициальные источники сообщали даже о стрельбе в восточном Кансае. Многие беспокойные родители заблаговременно отсылали своих детей как можно дальше на запад. Самые богатые отправляли на каникулы на Окинаву или другие острова Рюкю; кому повезло – тот отправлялся жить к родственникам, но в массе своей родители выбирали Кюсю.       Спокойный остров, вдалеке от зоны боевых действий, Кюсю явно вызывает у сторон конфликта наименьший интерес. Поэтому он как нельзя лучше подходит под определение «тихая гавань». Аска понимает причины этой поездки не хуже других – и совершенно не в восторге от них. Разговор с отцом девушка запомнила отчётливо и по секундам: обычно мягкий и легко поддающийся уговорам, Казама Каташи-сан непреклонно и довольно жёстко потребовал послушания.       Вчерашний тяжёлый разговор фрагментами снится ей всю поездку: …Отец медленно поднимается с пола, сложив руки на груди и глядя на меня сверху вниз. «Глупая девчонка! Ты думаешь, можно остановить пулю лбом? Или вот так вот вдруг заставить всех прекратить стрелять, просто громко прокричав «Тишина!», да?».       Аска сидит молча, опустив голову и боясь пошевелиться, пока отец продолжает все так же спокойно, но грубо рвать в клочья её уверенность в собственных силах. Она не может даже вставить слово в поток почти оскорблений. Сама Казама Аска, которая играючи расшвыривает взрослых парней из уличных банд! С каждой секундой, с каждым сказанным словом она теряет волю к возражению. Внезапно отец хватает её за ворот домашней футболки и поднимает с пола. Он кричит ей в лицо: «Дура! Ты смерти ищешь? И своей и моей?!»…       Сон резко пропадает. Аска лежит в кресле, свернувшись калачиком. Она чувствует, что сейчас у неё пойдут слёзы. Волевое усилие, и глаза остаются сухими. Мрачно зевнув, Аска повернулась на другой бок. Но сон никак не возвращался. Поворочавшись ещё минуты три, она легла на спину.       Потолок вагона не был хоть сколько-нибудь примечательным зрелищем. Поэтому Аска вновь потянулась к рюкзачку. Телефон показал без десяти пять. Девушка открыла «Инстаграм» и попыталась отвлечь себя фотографиями друзей и одноклассников, уехавших на море на пару дней раньше.       За этим делом она едва заметила, как поезд снизил скорость и, через некоторое время, остановился. Казама не придала сначала этому значения, подумаешь, очередная остановка. «Станция Кокура», – негромко прозвучало оповещение. Но тут в вагоне включился свет и под недоумевающие зевки пассажиров вошёл проводник. – Поезд прибывает на станцию Кокура, далее, уважаемые пассажиры, вам необходимо будет сделать пересадку. «Кюсю синкансэн» на этом отрезке сейчас на экстренном ремонте. Мы приносим свои самые искренние извинения, – проводник поклонился и пошёл дальше.       Аска вновь подняла спинку кресла и подняла рюкзачок на колени. «Странно», подумала она. «Что могло случиться с железной дорогой за ночь? Я не помню сообщений о катастрофах или авариях, землетрясений тоже вроде не намечалось». Аска не долго думала о причинах: другой поезд скорее всего отправляется почти сразу. Она разбудила все ещё спящих одноклассниц и начала собираться. Когда все были готовы, Аска пошла по коридору, таща за собой чемодан на колёсиках.       Спустившись на перрон, она дождалась, пока их классная руководительница собрала нестройный ряд одноклассников. Учитель определила Аску как замыкающую. Нужный им поезд находился на другой платформе, до которой надо было добираться через надземный переход. Аска последней подошла к лестнице и уже поставила было ногу на первую ступеньку, как вдруг она услышала звук ломающегося пластика. Это была ручка чемодана – она не выдержала очередного рывка вверх. – Ааа, как не вовремя! — простонала Аска, собирая обломки и поднимая чемодан. Она крикнула одноклассникам «Подождите!», после чего с трудом поднялась вверх. К новой странице жизни Казамы Аски. #Синкансэн – японский скоростной поезд.