Трава над Понтаром. Из неопубликованного

— А что значит татуировка у тебя на лопатке? Бьянка узнала этот голос. Голос был довольно мелодичным и приятным — редкость среди когда-либо встреченных ей мужчин, которые не были кем-то, навроде Лютика, а особенно, среди ведьмаков. Все портила насмешливая и паскудная его интонация. — Она означает: "Кончай пялиться и уматывай", — фыркнула Бьянка, даже и не думая оборачиваться. — Ну и что так хамить, красавица? — не унимался Ламберт. — Мы могли бы сесть тут, на бережку, да и обсудить наши... противоречия более цивилизованным способом. Что скажешь? Я, может, сожалею. И раскаиваюсь, а? — Нахер пошел, я сказала, — процедила сквозь зубы Бьянка, невозмутимо дополаскивая в озере рубашку. — Не то сейчас отхлещу по морде мокрой тряпкой или по яйцам выдам. — Ладно, — голос зазвучал чуточку обиженно. — Еще поговорим... Потом. Когда ты будешь в лучшем настроении. Ламберт, недовольно бурча себе под нос, пошел прочь от озера в сторону крепости. Что ж, не каждую твердыню можно взять нахрапом, иногда приходится действовать измором — и, конечно, останется на то желание. — Пообщались? Ламберт поднял глаза. На узкой тропинке меж двух усыпанных кровавыми ягодами кустов барбариса стоял этот Геральтов дружок, мрачно усмехаясь. — Тебе-то что? — Ламберт криво ухмыльнулся. — Если это твоя цыпочка, надо сразу говорить, а то... Договорить он не успел — мощный удар в левую щеку, приправленный остротой стальных клепок на перчатке темерца, свалил бы ведьмака с ног — если бы он не был ведьмаком. Ламберт пошатнулся и постарался выпрямиться, привычно шаря за спиной — но оружия не было, хоть привычка выхватывать его в случае опасности и осталась. — Это за цыпочку, — прорычал темерец. — А это... Едва открывшему рот для очередной язвительной тирады Ламберту из легких вышибло воздух — второй удар пришелся в солнечное сплетение. — ... За непонятливость, — закончил темерец и шумно выдохнул. Если бы Ламберт не был ведьмаком, он бы наверняка свалился носом в пыль. Ведьмак Ламберт разве что ухватился рукой за колючую ветку и звучно выматерился, пытаясь пошевелить левой стороной лица. Этот... Роше наверняка не знал, что несколько дней назад туда же двинул и Эскель. Сколько можно получать по морде из-за чужих баб, подумалось Ламберту. — Я бы тебя сейчас размазал, старина, — прошипел Ламберт, выпрямляясь и стараясь придушить приступ кашля. — Ты бы понял, чем ведьмаки отличаются от простых головорезов навроде тебя. Ты бы осознал, что зря со мной связался. Если бы... — Если бы? — усмехнулся Роше, потирая руку. — Если бы ты не был дружком Красавчика, — откашлявшись, продолжил Ламберт. — И если бы не был прав, холера тебя возьми. — Вы... Не видели Эскеля? Ламберт, прижимая к дважды ушибленной скуле ладонь, поморщился. За спиной ухмылявшегося темерца нарисовалась давешняя чародейка, немного испуганно рассматривая повздоривших мужчин. — Не видели, — спокойно ответил темерец. Ламберт покривился — еще ее тут не хватало — и, стараясь не столкнуть никого с тропы, ринулся прочь. Пошли они все к вилохвосту в жопу. — Роше, какого?.. — услышал он за спиной. — Если выглядишь и ведешь себя, как шлюха, не удивляйся, что к тебе будут так же и относиться, — ответил темерец сердито. — Пошли. И рубашку завяжи. Ламберт ухмыльнулся. А этот синеполосатый, оказывается, мужик что надо.