Сексуальный
Это не только описание эротических сцен, фетишей, но и целых ситуаций, типов отношений и тому подобного. Например, фетишем Толкина была моногамия, единственная любовь на всю жизнь — потому его эльфы постоянно описываются как склонные к этому и только к этому: Толкин постоянно сие подчёркивает, упоминая, что даже падшие во зло эльфы не смогут «много рассказать о делах похоти», что родить они могут только по любви и так далее. Эта тема, без непосредственного секса в кадре, разумеется, повторяется у него регулярно, что, если знать об отношениях самого Толкина с женой, позволяет понять, что это его личный однозначный фансервис/фетиш. У Маркиза да Сада также имелся свой фетиш на отношения: ему очень нравилась концепция предельно добродетельной, но жалкой и бесхребетной женщины, которую тиранит муж-деспот — чудовищный злодей её насилует, ругает, избивает, а потом вообще убивает каким-нибудь зверским образом. При этом особенно нравится де Саду то, что муж постоянно ни во что не ставит жену как человека и всячески относится к ней как к предмету, подчёркивая это. Эта схема неоднократно повторяется в его произведениях. Если вспомнить отношения самого Маркиза с женой — она соответствовала типажу, а он сам постоянно ей изменял, неоднократно надолго оставляя её и, пользуясь недалёкостью, навешивал лапшу на уши — де Сада дико бесило, что мать жены постоянно вынюхивала, где он чем занимается. Сам де Сад также имел фетиш на богохульство — первый серьёзный скандал, который стоил ему больших проблем, случился тогда, когда он принуждал проститутку участвовать в акте оскорбления христианских реликвий — соответственно произведения де Сада также содержат описания богохульств, при этом разнообразных, с одной только обладкой де Сад придумал множество манипуляций. Для тогдашнего христианина это был такой же шок-контент, как для нас всё остальное, но для современного секуляриста читать про столько действий, уделённых лишь только осквернению христианских реликвий, скорее забавно. Но если де Сад по большей части сознательно давал выход своим тёмным желаниям на бумагу, избегая в реальной жизни реального тяжкого зла, то некоторые авторы могут бессознательно изливать такую сублимацию. Я уже писал об этом явлении, называя его «Христианский слэш» — он не задумывается как фансервис, ибо автор всячески старается показать то, насколько ужасно это дело, однако по тому, как подробно, насколько это возможно в рамках допустимого (ведь на уровне прямого сознания автор это дело осуждает!), и часто порой он это смакует, не остаётся сомнений — ему это нравится, что бы он о том не думал. Наиболее примечательный такой пример — это нацист Олег Верещагин — автору нравятся садизм и бисексуальная эфебофилия, по крайней мере эти темы у него формально подсунуты под то, чтобы показать, какие сволочи — эти либералы, евреи, геи, негры, азиаты и прочие недочеловеки, совершающие ужасное с белокурыми арийскими/славянскими детьми, — собственно показателен, например, сюжет Верещагина, который повествует о том, как космические негры напали на правильную арийскую империю, сношая всех подряд, особенно детей, с описанием, как и сколько — и этот сюжет написан безо всякой иронии, со львиной серьёзностью, с явным намерением Верещагина показать, какие эти низшие недочеловеки скоты — это наглядная демонстрация, что такое «тёмные желания» (которые особенно мерзки от того, что автор сознательно исповедует одну из самых наихудших идеологий). Я, когда пишу свои фанфики, то тоже не стесняю себя в фансервисе — поначалу я был достаточно скромен, но постепенно вошёл во вкус: потому мне даже пришлось вставить в уже написанные части текста дополнительные сексуальные сцены. Так как я перенял манеру де Сада излагать дело подробно, во всех дотошных деталях, то от души заполняю текст сексуальными сценами. Даже если я пишу работы, которые не имеют отношения сами по себе к сексу и романтике. Мне нравится демонстрировать полигамию и бисексуальные, гомосексуальные отношения. Мне нравится больше всего то, что персонажи по взаимному согласию совокупляются со множеством партнёров, иногда одновременно с несколькими, а также — обмениваются партнёрами. Мне нравится ярко демонстрировать гомосексуальное поведение персонажей обоих полов. Мне нравится, когда персонажи разных сексуальных ориентаций соблазняют друг друга — мне нравится, когда гея соблазняет гетеросексуальная женщина, на что гей, перед актом, всячески даёт понять, что он отвергает женские ласки; мне нравится, когда гей или лесбиянка соблазняют попробовать новое гетеросексуального мужчину или гетеросексуальную женщину соответственно (и им это нравится). Мне нравится описывать анальный секс, неважно, между персонажи какого пола. При этом сие всё я вставляю в работы, который именно с сюжетом и про сюжет, а не про порно — я понимаю, что это может уменьшать аудиторию, но пожертвовать вставкой того, что мне так нравится, я не могу — тем паче, это служит яркой иллюстрацией к изложению моих представлений о прекрасном (включая соответствующую им откровенность). Итого, я думаю, вы понимаете, что фансервис, пусть даже в узком смысле, сексуальный фансервис, суть есть явление сложное и не сводящееся к сексуальным сценам — вон Толкин умудрился вписать свой сексуальный фетиш при крайней целомудренности его историй. Ибо даже подчёркнутая целомудренность персонажа, изображение его гордым кавалером, который не будет сношаться с кем угодно, а желает лишь о своей второй половинке на всю жизнь, или вообще стоит выше «радостей плоти» — это тоже сексуальный фансервис, так как это то, что связано с сексуальной сферой и нравится автору. Потому гордые асексуалки из творчества Нестеренко, чьи босые ножки он любит упоминать, это тоже сексуальный фансервис автора-ненавистника секса (иронично, правда?).Идеологический
Используется для того, чтобы описать то, насколько прекрасна та идеология, которую любит автор, и/или то, как ужасна идеология, которую автор ненавидит. В отличие от обычных политических агиток, тут автор искренне любит или любит ненавидеть предмет, потому вся суть текста сводится именно к добровольному самокованию. Такие произведения, однако, могут быть очень хороши для демонстрации недостатков идеологии — так как автор хочет показать то, как прекрасная его идеология, он отводит от глаз все неприятные стороны, тем самым нередко совершая авторский произвол, чтобы обойти в сюжете неудобные моменты. Тем самым, анализируя сюжет, можно понять, что из себя представляют взгляды автора и подумать о них. Так как, в отличие от ходульной пропаганды, такой фансервис всегда идёт от сердца, материал для анализа взглядов, подан самый широкий. Наиболее известный пример — это творчество Айн Рэнд, особенно «Атлант расправил плечи» — утопия творцов-капиталистов, у которых вопреки здравому смыслу и даже законам физики, всегда всё получается, в то время как противостоящие им социалисты постоянно всасывают, и авторша постоянно смакует то, как заслуженно награду получают первые и как заслуженно сливаются вторые потомуштасюжет. Ещё можно вспомнить такое явление, как эсхатологический онанизм — это такое состояние индивида, когда он ненавидит окружающий мир и услаждает свою психику образами того, как этот мир гибнет. Наиболее древние образчики эсхатологического онанизма можно найти в библейских текстах: это пророчества о гибели Вавилона, государства Селевкидов и Империи Рима — с последующим торжеством еврейского народа и правильного бога — христианская культура вообще породила очень крепкую традицию эсхатологического онанизма, о которой у меня была отдельная статья [2]. Я не уделял внимания такой традиции в других схожих верованиях, таких как зороастризм или манихейство, но там тоже должны быть образчики. Любование кончиной грешного мира, растленного демократами, геями и недочеловеками («грешного» с точки зрения автора, разумеется), может быть обнаружено не только в очередной христианской антиутопии про царство Антихриста — тот же безрелигиозный нацист Верещагин обожает писать про то, как Великая Россия погрязла в 90-х, растленная либералами, капиталистами, Западом и всякой сволочью — но русские патриоты покарали прежний мир ядерным оружием, уничтожив в очистительном огне азиатов и чернокожих, чтобы потом построить свою имперскую социал-аристократическую гиперэтатискую утопию! Которая будет покорять звёзды и воевать уже с космическими геями-неграми. Тот факт, что это подаётся всегда без тени иронии и на серьёзных щах, вкупе с тем, что сам автор, похоже, педофил, бисексуал и садист, создаёт особенный смак. Впрочем, у меня Верещагин вызывает настолько дикое отвращение, что, в отличие от Петухова, читать я его не могу, даже из соображений «поугарать». Маркиз де Сад также любил любоваться идеологическим фансервисом, описывая во всех подробностях идеологию абсолютных циников и мразей, любуясь похотливыми садистами, которые ради своих удовольствий постоянно попирают все нормы человечности и очень сильно гордятся этим. Такие персонажи у него именно на страницах шок-произведений всегда побеждают и уходят от наказаний, попутно рассуждая о том, что зло — величайшая сила во Вселенной, потому им-то так везёт. Правда, в отличие от многих авторов с античеловеческой идеологией, де Сад это писал как наполовину троллинг — злодеи де Сада идеально описаны так, чтобы не вызывать ничего, кроме отвращения, а большая часть их подвигов сводится к тому, чтобы насиловать толпой кого-нибудь заведомо беспомощного, их безнаказанность обоснована волей злого пантеистического бога; потому, уже нельзя сказать, насколько искренне автор сам мог бы разделять такие взгляды — так как он давно в гробу, то мы никогда у него самого не спросим. Из авторов-человеконенавистников можно вспомнить Юрия Нестеренко (ака Джордж Юрий Райт) — у этого конец человечества, демонстрация жалкой и тупой природы нашего вида, ведущей к гибели, патологическая ненависть к сексу (возможно, опять же, вызванная тем, что автор — эфебо/педофил, только на сей раз — гетеросексуальный; уж не знаю, тут сложнее понять, но ненависть к сексу у человека обычно вызывается какими-нибудь комплексами) — опять-таки, заполняют сюжеты этого автора-мизантропа — вечные муки для персонажей, геноцид, тотальное желание выставить себя в лице непонятого обществом интеллектуала, ненавидящего секс, ненависть к СССР, с постоянным троллингом его идеологии, и так далее и тому подобное — вот характерный личный авторский фансервис. Среди авторов такого рода фансервиса можно вспомнить Тима ЛаХейя — протестантского проповедника, обожающего писать о том, как хороших протестантов угнетают плохие либералы, католики, секуляристы и прочие грешники, но хорошие протестанты всегда одерживают верх над ними — они могут доказать непогрешимость библейского младоземельного креационизма, доказать, что бог, который пытает в аду вечно любого человека, который не разделяет в точности взгляды ЛаХейя, это добрый бог, герои его произведений сражаются против секуляристов и либералов — но в конце концов они не могут остановить пришествие к власти Антихриста, который выступает покровителем всего плохого, по мнению ЛаХейя, и в конце концов Антихриста и всех, кто не уверовал, низвергает в ад правильный протестантский Иисус. Именно этим заканчивается самое крупное произведение ЛаХейя — цикл «Оставленные», что преподносится как победа абсолютного добра. Несколько критиков без меня заметили, что его произведения написаны именно с целью отомстить секулярной американской/западноевропейской культуре, на что ЛаХей и его соавтор лицемерно сказали что-то типа «о, вы бы разбили наши сердца, если бы поняли наши книги именно так — для нас большая трагедия, что миллиарды людей были отправлены в ад». Можно ещё вспомнить Юрия Петухова — нациста, язычника, эзотерика и христианина-окологностика, выдающего свои взгляды за православие (Петухов ратует за инквизицию, что особенно иронично — ознакомься любой православный инквизитор с взглядами Петухова, то немедленно пнул бы сукина сына в сторону костра); он также любит описывать то, как его православный космодесантник Иван борется с демонами и их слугами; по завершению своего цикла «Звёздная месть», Петухов отправил своего героя в прошлое, где он, с помощью суперсил, уничтожал коммунистов, деятелей Французской революции, Хазарский каганат — а в конце попал в Древний Египет, где в зародыше уничтожил корень всех мыслимых бед человечества — еврейскую расу, не позволив этим слугам ада на земле отдать мир во власть Сатаны. Сам Петухов подчёркивает, что Иван имел все моральные права и обязательности уничтожить врагов христианства, так как именно дегенераты, не имеющие души и генетически запрограммированные бесами на то, чтобы сеять зло, пришли к власти и выпустили из ада запертое там воинство Сатаны. Характерной фишкой дурно исполненных произведений такого рода служит наличие ярко выраженного Марти Сью или Мэри Сью, центральный авторский персонаж, который олицетворяет взгляды автора, сексуален (даже если герой подчёркнуто асексуален, он всяко горяч), всячески хорош собой и ведёт идейную борьбу против того, что автору ненавистно. Таковы что герои Айн Рэнд, что Иван Царицын Зерваса, что Иван из фантазий Петухова, что истинно арийские молодцы из, сексуально озабоченного их красотой, воображения Верещагина. Многие спорят, Марти Сью или нет Гарри Поттер из ГПиМРМ, но, как бы там не было, факт в том, что этот персонаж является одним большим куском авторского фансервиса, он настолько мало похож на канонического Гарри, что Юдковский, сам это понимая, прямо заявил, что это по сути отдельный персонаж — в данном случае, клон местного Волан-де-Морта. В качестве коллективной Мэри Сью может выступать целая организация или целая страна, построенная по методичкам автора, — например, «атланты» Рэнд и Меганезия Розова. Историй про то, как Россия/СССР в очередной мировой войне громят НАТО/США/Запад (что выглядит злой иронией, в контексте ряда последних событий), пруд пруди среди ахинеи про в-попу-данцев, патриотов и т.д. По ту сторону океана также написаны истории про то, как уже американские соколы с руки побивают проклятый Мордор (опять же, выглядит очень злой иронией в контексте ныне идущих событий). Вообще это характерный патриотический, с любой стороны, фансервис про то, как наши побеждают не наших — это типичное потешение своего чувства принадлежности к стае и любование тем, как твоя стая — самая крутая и сильная. Человек всегда писал такое. Сейчас это называют литературной макулатурой, а раньше — священными текстами. Например, исторические книги Ветхого Завета с большим удовольствием смакуют то, как велик Израиль, как велик еврейский народ, как велик племенной бог евреев, как велика армия евреев, как велики еврейские цари и пророки, как воинской мощью и чудесами божьими евреи забирают себе новые и новые земли, в каком количестве вырезают они целые народы, коренные для этой земли, как беспощаден их бог к чужакам и неверным, как много бабла и профита получают евреи со всего этого дела и как много потом они проносят добычи в жертву этому своему богу. Эффект на современного читателя очень характерен: ненавистники евреев и нацисты ссутся кипятком и кричат «глядите, какие сволочи! глядите!» Религиозные апологеты что-то невнятно блеют про то, что это всё равно высокая духовность, так как даже им неловко проповедовать и защищать откровенную архаику в наше время. Но по сути эти описания бравых похождений богоизбранного народа — это самый настоящий ура-патриотизм для древних скотоводов. Будем надеяться, современное творчество ура-патриотов про войну с НАТО никогда не станет основой для мировоззрения каких-либо будущих людей, живущих в мире после ядерного апокалипсиса. Как можно заметить, нет ничего плохого в том, чтобы любоваться тем, что вы описываете то, как «ваши» побеждают, а «не ваши» терпят поражение; нет ничего плохого в том, чтобы изобразить персонажа, разделяющего ваши взгляды красивым и сексуальным, альфа-самцом или альфа-самкой, но важно не превратить его в дешёвого Марти/Мэри Стью. Важно отдавать большой взгляд на реальность — вне зависимости от того, победит или нет Великая Россиюшка, ибо победитель останется сидеть среди хаоса и трупов, где победителя будет ожидать какой-нибудь неофеодализм, новые Тёмные века, теократия имени какого-нибудь Илона Макса; чем-то приятным для патриота такая война не будет точно, если она случится. Разница между фансервисом, пусть и приятным только исключительно для вас, и трэшом (который может быть как плох, так и в чём-то хорош сам по себе, то есть иметь художественную ценность) в том, с каким художественным вкусом он сделан. Если автор рисует нечто заведомо фантастическое (не в смысле фантастического допущения, а в смысле чего-то глупого, нелогичного и не имеющего отношения даже к стройной художественной реальности), то это вызывает только смех, а идеологические оппоненты получают большое удовольствие от того, что пинают данное творение за тупой сюжет, картонную пропаганду и тупых злодеев — социалисты, коммунисты и рациональные гедонисты с большим удовольствием пинают «Атланта, что-то там себе расправившего», этим пинкам может отводиться целое произведение, написанное в значительной степени для того, чтобы с удовольствием пинать — наиболее известный пример, это «BioShock», сюжетно с большим удовольствием пинающий того же «Атланта». «Дети против волшебников» смакуют фансервис националистического православного ура-патриотизма (к слову, упомянутый Верещагин сказал, что он хоть и не любит христианство, но ему дико зашли ДПВ), в свою очередь МакКевин в «Curadeus» смакует то, как весь этот русский национализм, замешанный на православии, милитаризации, антизападничестве, восхищении перед спецслужбами и государственностью, суть есть мерзкое и смрадное дерьмо, какое это убогое нагромождение из бандитизма, лицемерия, ханжества, злобы, жестокости, тупости и всех человеческих пороков (потому что за всей этой борьбой за высокие идеи, по нашему мнению (моему и МакКевина), на самом деле стоят самые жестокие и безумные житейские соображения, не обязательно буквально корыстные). Таким образом в первую очередь именно хороший вкус позволяет красиво, для самого себя и для ваших единомышленников, излагать свои взгляды и/или критиковать чужие, не скатываясь при этом в нечто, вызывающее смех своей абсурдностью. Именно потому я, не уподобляюсь Петухову, и не пишу трэш про то, как РСБЕ-шный Каору (предмет моего фапа во всех смыслах, наделённый угодным мне мировоззрением) отправляется в прошлое, чтобы выбивать говно разом из большевиков, нацистов, Фридриха Ницше, гуситов, инков, ессеев, Сасанидов, фараона Эхнатона и всех прочих, кто мне не нравится по идеологическим причинам; именно потому Юдковский, даже если это кажется занудным, старается описывать в первую очередь дискуссии с персонажами, которые ему и его герою противоположны, а не сразу всех мочить, попутно любуясь этим (хотя, очевидно, тамошний умный Волан-де-Морт, говорящий то, что нет большего удовольствия, чем убивать идиотов, также является фансервисным персонажем).Эстетический
Для этого берётся какая-нибудь эстетика и автор всяческие её смакует, получая от этого удовольствие. Эстетика может быть самой разной, она может включать в себя показ многих вещи, которые объединены тут этой самой общей эстетикой. Например, Толкин смакует откровенно западноевропейскую эстетику, беря её из мифов, легенд, баллад и на основе этого творя свой собственный мир, даже не скрывая при этом, что занимается эскапизмом. Эта эстетика, в значительной степени, пронизана неприятием технологического прогресса, идеализацией прошлого, при этом без прямого розового сиропа, европоцентризмом, яркой языческой эстетикой (которая сама по себе противоречит христианскому взгляду самого автора). Нравится она или нет, тут уже дело вкуса, но сеттинг Толкина примечателен именно тем, что это очень удачный пример воплощения на бумаге авторского фетиша. Лорд Дансени и, находящейся под его влиянием, Лавкрафт также активно использовали похожую эстетику, но с большим уклоном в сказочность, мифичность как противовес повседневной реальности, к тому же, не ограничиваясь европейскостью. Есть примеры откровенно смешные — вроде «ЭмоБоя» Антона Сои, где смакуется эстетика субкультуры всяких «загробно-замогильно-готично-мрачно-чëрных» неформалов. Более сатирический пример — это «Сказки тёмного леса» Ивана Фолькерта, смакуют эстетику ролевых игр и беспредела 90-х. Практически любое видное произведение имеет свою ярко выраженную эстетику. Фильмы Тарантино и комиксы Гарта Энниса во всю смакуют эстетику отвязного боевика про крутых парней, ведущих броские диалоги и бросающиеся крутыми фразочками. «Последний кольценосец» Кирилла Еськова использует эстетику контркультуры 90-х и шпионского романа, смакуя идею «не так всё было». Эстетика может быть очень разнообразной и сама по себе служить поводом для неприязни, если она вам не по душе или претенциозна. Фильмы Майкла Бэйя и книги Перумова во всю сверкают эстетикой тупого боевика про большие взрывы, у последнего в ход идут Пафосные Слова с Большой Буквы Про Великие Силы — за что они ненавидимы критиками, однако широко известны. «Чёрная книга Арды» отличается романтически-надрывной драматично-трагической эстетикой с готикой и плачем, потому заставляет многих критиков плеваться уже в силу одного только этого + топорная претензия на «не так всё было». Джо Аберкромби, Джордж Мартин и Скотт Бэккер вовсю используют эстетику сурово-реалистичного шок-цинизма в духе «суровая правда жизни такова, что принц девушку не спас, но изнасиловал, перерезал глотку и оставил труп валяться на дороге», ещё и купая в ней фэнтези-клише, попутно постоянно переворачивая мотивы Толкина в таком ключе «мол, поглядите, какой Толкин романтически нереалистичный, зато какие циничные и суровые мы, говорим правду жизни!» Такая эстетика сама по себе вызывает отвращение у ряда критиков, в т.ч. у моего приятеля Balduin [3]. Иногда можно или принять как фичу или считать недостатком долгое описание авторского фетиша, в том числе именно эстетического. Скажем Сергей Ким постоянно любит живописать милитаристическую эстетику про форму петлиц и калибр стволов. Чернуха, за которую иногда любят критиковать, это сама по себе тоже своя эстетика, которая может быть фансервисом. Отдельно хочется выделить эстетику какоцентризма (как я это называю), когда автор выражает свою ненависть к нашему жестокому миру, живописуя его недостатки и ужасы, такие истории сдобрены мизантропией и тотальной неприязнью к внешнему миру самого автора — им приятно читать то, как показывается мерзкая сущность самой реальности и самих людей. Так что это тоже фансервис, но уже однозначно эстетико-мировоззренческий. Такого рода фансервис можно наблюдать в произведениях де Сада, Нестеренко, Крылова-Харитонова, МакКевина и в моих работах. Иногда автор может вообще выделяться не сюжетом и персонажами, а именно своей броской эстетикой. Например, именно таковы Лорд Дансени, ирреальный сказочник и эскапист, и «инфернальный реалист» Юрий Петухов, сочетающий попсовое «ведическое православие» с беспределом и духом упадка 90-х и демонами из ада, что со щупальцами (сам он называл свою эстетику «сверхреализмом»).Фансервисный персонаж
Положительный
Фансервис проявляется в виде откровенно фансервисных персонажей, которые сочетают в себе все три типа фансервиса — Мелькор из ЧКА сексуальный, колоритный мужчина, ведущий себя подчёркнуто асексуально, исповедующий правильно-романтический байронизм, «лучащейся эстетикой ярко-чёрной не-злой тьмы». Часто такие персонажи совсем уже неприкрыто служат авторским фетишам сразу трёх типов — в частности Виктор Северов из творчества Сергея Кима: он одновременно и весь из себя отважный и мужественный «суровый военный» (а скорее просто отаку, который хочет себя таким видеть), на которого вешаются девки, но который на туеву хучу страниц, даст бог, ответит одним целомудренным поцелуем; с правильно авторским мировоззрением «стоять и бороться до конца»; который прётся от всех этих пушек и беретов с погонами, обожает немецко-русскую культуру и плюётся от англо-американской культуры. Ещё у Кима была Габриэлла Ферраро — буквально блондинка с пушками, впихнутая в сюжет лишь ради одного фансервиса. Можно вспомнить Кэмерона «Бака» Уильямса из «Оставленных» — зрелого и хорошего собой мужчину, который принял истинную веру, чтобы избрать себе жену. А до того этот общительный мужчина тридцать лет был девственником! И секуляристом, который не ограничен правилом про секс только в браке. Логично, чё? Зато фетиш для автора-протестанта. Из более достойных протестантских авторов можно вспомнить Мильтона — в поэме «Потерянный рай» он изобразил Еву идеальный протестантской женой — очень красивой, но тупой, во всём уступающей мужу и пожелавшей согрешить ради того, чтобы стать равной ему. В свою очередь Адам пожелал согрешить лишь ради того, чтобы быть с Евой, так как он настолько её любил, как идеальный протестантский муж, что не мог бы расстаться с ней (т.к. они не могли жить вместе в Эдеме после того, как Ева согрешила). Сам Мильтон ещё указывает, что Адам и Ева до грехопадения занимались в раю сексом. Это уже идеологический фансервис, нужный тут назло католикам, внутрихристианским оппонентам Мильтона, которые всячески восхваляли институт монашества. Гарри Поттер из МРМ, очевидно, является идеологически верным фансервисным персонажем, как я уже говорил. Часто такой персонаж получает характерные черты автора (как Виктор). Если это уже персонаж из фанфика, то нужно, чтобы черты автора гармонично накладывались на черты героя — ибо, как в случае с МРМ, протагонист похож на канонического Мальчика-который-выжил примерно так, как Мелькор Толкина похож на Мелькора из ЧКА — то есть автор ушёл в полный ООС ради своего фетиша. В РСБЕ мне было куда проще сочетать свои черты с чертами Синдзи, так как он больше похож на меня, чем Юдковский на Мальчика со шрамом. Впрочем, главный мой фансервисный герой — Каору. Он — невероятно красив и открыто гомосексуален, оба этих качества постоянно подчёркиваются (впрочем, это не я придумал, это было в каноне), самый могущественный персонаж, который невероятно мужественный и спокойный (опять же, это было и в каноне, просто там ему почти не отводилось времени), который может в могуществе потягаться с Высшей силой и посадить в говно Предвечный Логос — одновременно с тем Каору выражает мои взгляды и моё мироощущение, то есть он страдает от того, что родился в этом мире, потому что Каору — хороший человек (а по моему мнению, нельзя быть хорошим человеком и не страдать, живя на земле) и придерживается того мнения, что этот мир столь плох, что изменить его нельзя — потому Каору аполитичен и не хочет влезать в чужие дела без необходимости. Ну а ещё мне очень нравится отдавать Каору в объятия самых разных мужчин, особенно мне нравится делать акцент на том, что он — страстный любовник, в первую очередь пассивный гомосексуал, любит именно отдаваться — больше, чем сам владеть — и от девочек Каору обычно отстраняется, на чём я тоже делаю подробный акцент, — и я со смаком, во всей откровенности, описываю то, как мужчины Каору вытворяют с ним всякое!Негативный
Помимо позитивного фансервисного персонажа существует негативный фансервисный персонажа. Это отрицательный, с точки зрения автора, индивид, которого ему приятно описывать, приятно, потому что данный персонаж показывает то, как плохо то, что автор ненавидит. Например, нигилисты-революционеры в творчестве Достоевского, они всячески описаны автором как деструктивные мерзавцы, что Свидригайлов и Ставрогин, воплощающие концепцию «сильной личности, стоящей выше морали», что Верховенский, читающий речи чуть ли не в духе апокалиптического маньяка Кефки Палаццо из Final Fantasy VI. Сюда же жидодемон-колдун Авварон Зурр бан‑Тург из цикла Петухова «Звёздная месть» — автор с большим удовольствием описывает то, какой мерзкий этот демон, принявший облик очень уродливого еврея, как у него слизь истекает из носа, какие у него отвратительные губы; в его уста Петухов вкладывает следующее: сам Авварон радостно читает злодейские речи про то, как демоны и их слуги в лице евреев и прочих дегенератов уничтожают крепкие дубы славянских этносов, подобно паразитам, как пропагандируют они гомосексуализм и как отчаянно они сражаются против христианской веры, и как Авварон сетует, что эта христианская вера их, таких плохих, ненавидит. Таков же антихрист Николае Карпатия из «Оставленных» — его имя отсылает одновременно к диктатору Чаушеску и к секте николаитов — еретиков, проклинаемых Иисусом в Книге Откровения, Николае родился от двух геев-сатанистов, один из которых является потомком римских императоров. Или Моро из «Сердца меча» Чигиринской — этот сам ещё является бисексуалом-насильником, смахивающим на откровенно злую версию Рокэ Алвы. Но такой персонаж может быть приятен не только лишь пороками. Наиболее известный отрицательный фансервисный персонаж мировой культуры, являющийся великолепным мерзавцем, это — Сатана из поэмы Мильтона — он нарисован предельно стойким, гордым, мужественным и пафосным, у него стальные яйца. Однако между тем Мильтон показывает, какое этот Сатана полное чудовище. Чтобы на контрасте с его сильной личностью разительно был виден его моральный облик — а мужественность и сталь яиц, по версии Мильтона, нужны Сатане только для того, чтобы он мог с достоинством выдержать вечные адские муки, к которым приговорил его Яхве. Обычно христиане изображают дьявола тупым, жалким и мерзким, так что у христианской аудитории такое изображение Сатаны вызвало диссонанс — некоторые люди даже считают, что Сатана тут положительный персонаж, что вообще не так — Сатана тут полное чудовище, просто его зло так показано на контрасте с личностными достоинствами. Что характерно, у Мильтона Сатана стал полным чудовищем тогда, когда захотел погубить Адама и Еву. А это он захотел тогда, когда Яхве низвергает его вечно мучиться в аду, и из осознания, что он, Сатана, теперь вечно будет страдать, а Адам и Ева, новые дети Яхве, будут вечно блаженствовать, именно из-за этого у него окончательно мораль слетела с катушек. То есть, если бы Яхве придумал менее страшное наказание или просто убил бы Сатану, то Сатана не стал бы абсолютным злодеем. Ева не согрешила, если бы Яхве создал её равной Адаму. Адам бы не согрешил, если бы Яхве не сделал его таким любящим мужем. Яхве попустил Сатане искусить Адама и Еву только для того, чтобы Сатана увидел то, как он, Яхве, их потом простит, а его, Сатану, будут ждать ещё более ужасные адские муки (+ отправив туда миллиарды потомков Адама и Евы, которым не повезло). Вопрос, кто тут на самом деле главный гад? Это очень смешно, если учесть, что Мильтон периодически вставляет пассажи про то, что «о, Бог, дай мне силы показать, что ты благ!» Этот всемогущий бог, который творит зло ради своего ЧСВ и постоянно всеми манипулирует, сам по себе с точки зрения антитеоцентриста воспринимается как отрицательный фансервисный персонаж. Когда я писал свои фанфики, то вывел Ньярлатхотепа в такой же пафосной манере, со всеми громами и молниями, со всеми свистелками и перделками, в какой теоцентристы выводят своего кумира, только я однозначно указываю на то, какой это Ньярлатхотеп аморальный манипулятор, какой он коварный, какой ублюдок и подонок, какая сволочь, для чего это Бог — Владыка Вселенной — использует своë всемогущество и своё всезнание? Для того, чтобы доводить до ручки слабых и низших существ, чтобы доводить их до перехода за моральный горизонт событий, чтобы любоваться тем, как они причиняют боль себе и другим; а самому в это время сидеть на троне и смотреть с высока на последствия своих манипуляций, злобно при этом посмеиваясь, иронизируя и наслаждаясь тем фактом, что он — самый большой паук в банке с пауками. Этот персонаж, хотя и призван показать то, насколько чудовищна идея личностного бога, который вмешивается в дела людей, этот злодей — чистое зло, но между тем, он откровенно выписан как чисто фансервисный персонаж в отрицательном смысле. Иногда, когда автор описывает такого персонажа, его можно заподозрить в симпатии ко злу, но это не так — отрицательный фансервисный персонаж однозначно злодей, пусть даже он воспринимается как великолепный мерзавец. Такими, например, являются тот же Волан-де-Морт из ГМиМРМ, генерал Эсдес и Кришна из «Супербога» — они хоть и сознательно описаны, как великолепные злодеи, но и воплощают собой то, что автору ненавистно — соответственно — аморальный рационализм для Юдковского, социальный дарвинизм для Такахиро, готовность любой ценой построить утопию для Уоррена Эллиса. Хороший отрицательный фансервисный персонаж — всегда яркий злодей, даже если он второстепенный персонаж. Тут можно вспомнить Абракадабра Мимикродона из романа «Золотой ключ, или Похождения Буратины». Этот диктатор непосредственно в повествовании не возникает, но смачно упомянут как тот, кто в целом обществе аморальных фуррей, даже на их фоне представляет собой законченную мразь — даже в обществе, где нормально есть разумных существ, Абракадабр воспринимается как тот, про кого нельзя забывать лишь потому, что на его фоне любая власть не является такой уж плохой. Крылов описывает время правления Абракадабра, пародируя «Жизнеописание двенадцати цезарей» Светония; деятельность Абракадабра включает в себя все мыслимые формы злоупотребления диктатурой, самые чудовищные пытки, будь то создание человеческой многоножки или приготовления блюда из своей жертвы заживо — Абракадабр постоянно налагает максимально идиотские ограничения; имеет целый гарем любовниц и любовников только для того, чтобы их рано или поздно зверски убить. Его деятельность содержит намеренные отсылки на личности Ивана Грозного и Иосифа Сталина, а также издевательство над самой идеей их оправдать в духе пассажей про то, что «несмотря на многочисленные и общеизвестные злодеяния диктатора, среди среднего и низшего электората (и даже части полноправных существ) существует культ Абракадабра. В рамках этого культа Мимикродон представляется мудрым правителем, борцом с коррупцией и произволом, который карал только зарвавшихся чиновников, бюрократов и банковских воротил. Также ему ставят в заслугу заселение буферной зоны между Директорией и Эквестрией. До сих пор среди электората популярны выражения «При Абракадабре порядок был» и «Мимикродона на вас нет». [4] Побиение отрицательного фансервисного злодея включает в себя также реализацию фетиша. Абракадабр Мимикродон скончался от прогрессирующей старости и глупости, в присутствии придворных несколько раз уронив себе на голову тяжёлую золотую табакерку, драгоценное дохомокостное изделие. Такова и бесславная погибель Гундяева и Алфеева в «Curadeus», которые, связавшись с тёмными силами, сами себе сократили срок жизни. Но это не обязательно гибель. Например, в моём фанфике «Никогда не хамите иностранцам» злодей-рассказчик — всего лишь хам, который считает, что Синдзи из «Евы» — жалкая тряпка. Он решает высказать об этом первому попавшемуся на глаза японцу, которым оказывается сам Синдзи — выслушав от него то, что о нём думают, у Синдзи случается припадок ПТСР-нутой агрессии — Синдзи жестоко избивает хама со словами «а ты сам бы попробовал!» Тем самым, я даю понять, что я думаю по поводу такого фанатского мнения, о том, что Синдзи — насадка для швабры. Подобно тому, как в качестве позитивного фансервиса может быть представлена целая страна, в качестве отрицательного персонажа может выступать целое государство. Типа Вавилона из «Сердца меча» или Тысячелетней Империи из «Обратной стороны титанизма», так как обе олицетворяют неприятную автору идеологию — рационал-релятивизм и «Империи Б» Немировского [5] соответственно. Автор с большим удовольствием смакует пороки целого государственного строя, показывая читателю, какой он сволочной. Словом отрицательный фансервисный персонаж — это тот, кто поможет вам описать то, что вы ненавидите и получить от этого удовольствие.