Как не писать идиотский сюжет и иные советы

      Если автор все-таки учел изложенные соображения и представил свой «Свет» как силу, связанную с неким целеполагающим существом (вроде личного бога иудео-христиан = толкиеновского Эру), то, чтобы его машинка заработала, ему, вообще говоря, еще надо продемонстрировать, что цели этого существа действительно удовлетворяют вышеоговоренному критерию (2), т.е. могут рассматриваться как «положительно окрашенные». А для этого надо их по меньшей мере внятно изложить. Реальные религии, предусматривающие значимое противопоставление Доброго и Злого начал, уделяют этой задаче огромное внимание: и христианство, и зороастризм во всех подробностях излагают Универсальный Божественный План, его промежуточные и конечные цели и средства, место в нем человека и его институтов и прочие детали. По поводу внутренней логики и привлекательности предъявленного этими религиями материала можно сильно спорить, но одного у них не отымешь — сам материал предъявляется в невообразимых количествах, более чем достаточных для самой детальной оценки. Оно и понятно: христианам и зороастрийцам надо было уговаривать не податливых фэнов фэнтэзийной литературы, а твердолобых мужиков и князей, да и раскручивать их предстояло не на выплату двух долларов за легко глотающуюся книгу, а на куда более обременительную десятину, не говоря о прочих неудобных вещах. Поневоле постараешься. Избавленные от такой необходимости авторы фэнтэзи халтурят напропалую. Уж на что подробно описывал свой мир сам Толкиен, так ведь и у него в этой принципиальной области зияет большая дыра (смотри ниже, экскурс А). Рядовым же творцам фэнтэзи в доказательство того, что их Свет действительно светлый, а Тьма действительно темная, обычно и вовсе нечего предъявить, кроме честного слова.

— Немировский.

      Так как я описывал добрых и злых богов, то недурно было бы расписать то, как происходит конфликт между ними. Повторюсь, добро я определяю — как сферическое в вакууме состояние нескончаемой радости и бесконечной жизни, а зло — как страдания, смерть и то, что препятствует добру. Добрый бог стремится к первому, злой — ко второму, либо к чему-то, что неизбежно влечёт зло. Если такой конфликт кажется вам скомпрометированным авраамическими религиями, то я скажу на это следующее: во-первых, как я всегда говорил — никакой борьбы добра и зла в авраамических религиях нет, так как не может быть борьбы там, где одна сторона может уничтожить вторую одним усилием воли; во-вторых, нет плохих тропов — всё можно исполнить хорошо. В частности никто не возражает против «Сейлор Мун», хотя там именно борьба добрых богинь и порождений злого Хаоса, и против «Самурая Джека», где, главный герой, в принципе тянет на бога с прикрученным фитильком.       Для начала отмечу, что борьба абстрактных Света и Тьмы — вообще не сюда, так как добрыми или злыми могут быть лишь персонифицированные сущности. Речь пойдёт о верховных из них — о личностных богах двух противоположных модальностей.       Так как бог добра является персонифицированной сущностью, он должен или иметь этически привлекательный план по установлению в мире порядка и добра, или, если зло гораздо сильнее, то бог добра видит, что изменить мир к лучшему глобально сил нет, тогда богу добра остаётся лишь бороться за добро локально и до последней капли крови биться со злом. Второй вариант, откровенно говоря, гораздо проще для автора. Дело в том, что зло гораздо проще изобразить. Так как это добру надо ломать голову над моральными дилеммами, злу же не надо думать ни над чем, злу даже не нужно думать о зле — зло просто делает то, что оно хочет, не заботясь ни о чём, кроме выполнения своих желаний. Для зла произвольные желания оправдывают цель. Зло, которое творит зло со словами «за великое зло», нелепо, а вот упивающейся собственной властью садист, для которого все вокруг лишь средства выполнения прихотей — это самое то. Злой бог должен быть именно злым в указанном смысле. Какая-нибудь древняя сущность, которая случайным пуком убивает миллионы невинных, но не обращает на это внимания в силу того, что люди для него — букашки, едва ли может впечатлять с моральной точки зрения как зло. Это просто большое животное. Губительные Силы из Вахи, которые исповедуют философию потакания собственным страстям, не гнушаясь ни чем и не думая о последствиях; Идея Зла из «Берсерка» и Вечно Преступная Природа/Отец Порока из книжек де Сада, которые хотят избавить людей от «слабости» человечности и дать им возможность делать всё то, что они хотят, не имея, в первую очередь, моральных тормозов; канонические Мелькор и Саурон, с ними и гностический Ялдабаоф, и богосатана Ну, которые жаждут потакать своему маниакальному деспотизму, подавляя и обращая в абсолютных рабов всех живых существ; Сатана Мильтона, который, осознавая, что он приговорён Яхве к вечным мукам, готов просто из злобы и отчаяния затащить в ад как можно больше людей; Вик Отец Цветов из комикса Клайва Баркера, который желает удовлетворять с людьми свои сиюминутные прихоти и желания; властный, коварный и аморальный Кришна, который учит людей нарушать все моральные нормы, если это нужно для его победы, лжец и шулер, гордящийся этим; авраамический Яхве-Аллах, который пытает людей при жизни, смотря на то, будут ли они, невзирая на это, его любить, а если нет — то бросающий их в ад страдать вечно; пафосный ницшеанец Рейнхард Гейдрих, который одержим тягой разрушить всё из своей извращённой любви ко всему сущему, стремящейся превратить вселенную в вечное поле боя — вот это уже самое то. Зло должно быть великим и ярким, аморальным и чудовищным, лишённым всех тормозов, коль уж оно претендует на божественные почести.       У злого бога должны быть слуги. У доброго тоже — но тут ему куда проще. А вот как быть злому? Служителей ему придётся набирать из людей отчаявшихся, сломленных, тех, кому он промыл мозги, из людей порочных и готовых служить злу ради плюшек, из жертв Стокгольмского синдрома, которые из страха перед злым богом, убедили сами себя, что он добрый (как показывает практика, это самый простой способ собрать толпы сподвижников). Злой бог особенно эффективно может принуждать служить себе страхом. Он может брать в заложники. Он может грозить вечными загробными муками. Наконец он может породить себе злых существ, которые действуют как его абсолютные слуги, или сам предстать как их совокупность, действуя через манифестации, коллективный разум и так далее. Зло может предлагать — что угодно, но в первую очередь ему стоит предлагать свободу от внутренних тормозов или право творить любые дела при условии, что ответственность за них возлагается на внешнюю сущность в лице этого самого зла (которому в таком случае, проще всего назваться «объективным добром»).             Что же касается планов и методов добра, то добру — настоящему добру — гораздо тяжелее, чем злу, так как ему требуется стремиться к минимизации урона для посторонних; добро не может просто так начать проводить специальную военную операцию и крыть целые кварталы «Градом»; добро идёт на зло только тогда, когда оно сбито с толку или не может иначе. Добро не может стрелять через заложника, не поторговавшись предварительно до посинения. Короче, быть добрым — сложно. Тем-то добро и определяется, что оно выбирается добром ради самого добра, не рассчитывая на загробную награду и не из страха перед наказанием.       Чтобы показать, что добро — это добро, очень важно, чтобы автор показал, как оно заботится о своих врагах. Да, с полными чудовищами цацкаться не надо, но злу могут служить те, кого заманили обманом, принудили силой, злу могут служить те, кто ничего за свою жизнь не видели, кроме ига зла. Вообще доброту характеризует то, как индивид относится не к своим друзьям, а к своим врагам. Этим настоящее добро или то, что может претендовать на это звание, отличается от Моисея, Давида, Иисуса Навина или того, который из Назарета, с его адским огнём (пожалуй, Евангельский Иисус, который призывает любить врагов своих, в высшей степени лицемерен хотя бы тем, что он своих врагов и всех не-христиан подверг участи хуже смерти — вместо, хотя бы, мгновенного уничтожения). Добро не может просто так устроить геноцид орков или нации мраккультистов, не сделав, по возможности, всё для перетаскивания их на сторону добра.       Приведу несколько примеров, которые я нашёл удачными (или просто достойными внимания примеров конфликта добра и зла): • Учение Маркиона — гностическое течение христианства, в рамках которого Яхве считается злым богом, а Иисус — посланником Иного бога из другой Вселенной, который хочет забрать к себе в рай из этой, где всем Яхве уготовил ад, — забрать хоть кого-то. Отец Иисуса не может ворваться силой, потому вынужден договариваться с Яхве. Маркиониты были ещё более фанатичными аскетами, чем обычные христиане, но они полностью отрицали представления о том, что добрый бог может гневаться, так как по их мнению безусловная черта доброго добра — отсутствие всякого страха перед ним. За это тот же Тертуллиан яростно нападал на них в духе «как вы можете не грешить, если вы не боитесь ада?» — на что даже я написал длинную ответку [1]. • Теоретически какой-нибудь либеральный зороастризм, очищенный от ритуального бреда про анальный секс как высшее зло мира и про болтовню во время еды, которая может отправить тебя в ад, может сойти за сабж [2]. • «Сейлор Мун» — как уже было сказано, многими любимый образец сабжа. Сейлоры, правда, не заняты никаким улучшением социальной обстановки (по крайней мере в 20 веке, в будущем они таки установили строй добра, точнее восстановили то, что когда-то разрушила злая богиня), а только отражают нападения. Зло обычно тоже не занято глобальным распространением зла каким-то хитрым образом, оно либо высасывает жизненные силы, либо ищет и отнимает то, что ему надо, по итогу грубо уничтожая целые миры ради этого. • Рыцарь-череп из «Берсерка», конечно, до бога не дотягивает, как и Самурай Джек, но ведёт себя на пару с Флорой и Королевой Цветочной бури очень достойно. Они добро на экспорт не творят, так как их сила очень ограничена в мире, а вот у Идеи Зла и его Апостолов как раз есть план глобального погружения мира в полную жопу. Для этого сволочи сперва раздают демоничество тем, кто отчаялся, требуя взамен отказаться от человечности, а потом, через Гриффита и Ганишку, прямо как силы зла из «Детей против волшебников», организуют шоу для идиотов, чтобы устроить сопряжение сфер. Увы, очень жаль, но Миура трагически погиб, потому мы никогда не узнаем конец сей Великой истории. • «2Masters» [3] — веб-комикс от Mayshing, написанный христианином (я так понимаю), даром, что христианином — так как здешний добрый Яхве, который обещает свободу и любовь, отыгрывает роль окололиберального Ормазда, а Мамон, обещающий земные блага, ну точняк Ахримана или Ялдабаофа. Не говоря уже о том, что в этом сеттинге в качестве слуг зла выступают не язычники, перед которыми Дьявол разыгрывает многобожие, а откровенные почитатели Антиначала, то есть натуральная дэваясна Ахримана. Главный герой пытается исцелять раны даже служителей этой самой дэваясны — знай разницу между Прокажённым Мойшей. Да и сексуальность положительных персонажей, вызывающая во мне желание сделать с ГГ [4] самый тяжкий и вовек непростительный грех зороастризма, явно непригодна для христианства, где плоть традиционно должна быть немощной, но зато как раз сексуальность подходит маздаясне — так как зороастризм однозначно осуждает аскетизм. • «Человек-дьявол» Нагаи Го — в качестве доброго бога выступает Акира Фудо (если не брать во внимания спин-офф «Человек-дьявол против Аида», где ГГ вдруг скурвился), а в гранд-финале, если верить забугорным спойлерам, на сторону добра перешли Рë Асука (местный Сатана) и архидемон Амон. Выросли морально. А вот батюшка Ялдабаоф как был скотиною, так скотиною и остался, естественно. • «Curadeus» МакКевина — тут в рамках истории потусторонний мир мало показан (напрямую показаны только демоны и о боге известно только от них, потому что он не позволяет им убить Кураева). Но если учитывать ход мыслей автора или персонажа, то дела таковы: злой Яхве полностью контролирует материальный мир, который он специально сделал поганым, чтобы на фоне этого зла ему, Яхве, было не столь мерзко быть в одиночестве со своей мерзкой душой, полной самых гнусных страстей, в первую очередь страстью к стяжательству. Сатана отпал от Яхве, но, в силу того, что он тоже сволочь — он начал отдельно от него подражать отцу своему. Яхве и Сатане противоположны боги света и любви, находящиеся вне этого мира, но, похоже, способные на него частично влиять, в частности они, возможно, могут защитить главного героя и потенциально забирать души хороших людей к себе. Возможно, новозаветный Иисус был одним из них, но, чтобы проповедовать, был вынужден делать на публику вид, что он служит Яхве. А, возможно, и нет, автор не даёт окончательного ответа, главный герой только предполагает. В общем, это система Маркиона, только без аскетизма. • «Рагнарок Старшего Бога Евангелиона» — ну, впихну я своей фанфик напоследок, так как считаю, что делиться своим конкретным опытом — совсем не лишнее дело. Конфликт Каору Нагисы и Ньярлатхотепа — если другие боги занимаются своими делами, то эти, исходя исключительно из своей свободы воли, в полностью подчёркнуто имморалистической вселенной выбрали делать то или другое — добро и зло, Каору — из сострадания, Ньярлатхотеп — из скуки. Видимо, как и в случае читателя, который жаждет великой саги о борьбе, и Ньярлатхотеп понимает, что снимать кошек с деревьев и переводить бабушек через дорогу — скука смертная. Каору не стремится к экспансии добра, так как знает, что попытка влезать в чужие дела только вызовет ещё больше боли и хаоса, за которые будет отвечать уже сам Каору, но, по ходу борьбы с тем злом, которое он встречает на пути, Каору делает всё, чтобы свести к минимуму последствия, для чего охотно рискует собой и подставляется (что, с другой стороны, играет ему на руку, так как видя, что у Каору нет практических причин сдерживаться, его враги думают, что он слабее, чем есть на самом деле). Каору всегда в первую очередь собирается договориться миром, даже с демонами ада, и убивает, опять же, по необходимости (даже демонов Варпа!). У Ньярлатхотепа в свою очередь имеется план по глобальному распространению зла. Для этого он учит смертных творить добро. Понятное дело, что смертные, наученные творить добро по лекалам от Ньярлатхотепа, начинают творить трындец ещё больше, чем в тех случаях, когда тот же Ньярлатхотеп склоняет смертных к откровенному злу — потому что если нелюди начнут играть в людей, если полное чудовище возьмётся творить добро, то результатом будет ровно то же коричневое и дурно пахнущее вещество. В своём стремлении довести своих жертв до отчаяния или сделать их моральными уродами, Ньярлатхотеп готов даже создать буквальный рай, где все только сидят и радуются, но так как в мире существует зло, такие обитатели рая так изменяют свою психику, чтобы радоваться и злу, потому становятся в конце концов райскими моральными уродами. Ньярлатхотеп готов придумать самые изощрённые формы как бы добра, чтобы сделать из них зло и одурачить жалких смертных. Понимая, что возможны альтернативные пути, нежели выбор главного героя, в противовес Каору в качестве идейного эквивалента выступают Мелькор и ВИРМ. Мелькор, в силу чувства любви ко всем тварям, желает положить конец всему мирозданию, так он видит финальную победу добра. ВИРМ, в отличие от Каору, желает активно перестроить мироздание, потому упрекает Каору в том, что тот как «гномы за гномов» и прямо влезает в чужие дела ради творения добра по принципу «пусть Вселенная горит за наше правое дело» — в конце концов, чтобы уж точно победить зло, ВИРМ жаждет поглотить всех существ, сделав их частью своего коллективного сознания, чтобы в идеале не осталось никогда и ничего, кроме него самого — так этот сверхразум видит окончательную победу добра.