— Юрий Нестеренко порит очередную чушь (я написал целый фанфик «Революционерка во Франксе», посвящённый издевательству над этим высказыванием).
Любое общество определенным образом отвечает своим членам на вопрос, почему именно им надо поступать «хорошо» (от объяснения до категорического осуждения самого такого вопроса); Ближний Восток апеллировал при этом исключительно к явным материальным, физическим и эмоциональным интересам самого человека; иными словами, мотивация здесь носит рациональный и концентрический характер, когда точка отсчета модальных суждений совпадает с их носителем. Египтяне, в частности, уясняли себе необходимость личных и общественных добродетелей следующими соображениями: «Глупо завидовать тому, что есть у других», «поступай по истине, и ты будешь жить долго на земле», «человек с алчным сердцем не достигает своей цели», «у того, кто глух к правде, нет друга», «у алчносердечного нет радостного дня», «у человека недобросовестного нет хороших воспоминаний», «злое дело не достигнет гавани, а человек честный пристанет к берегу», «благородный поступок возвращается на свое вчерашнее место» (т.е., его отблагодарят). Иными словами, в качестве обоснования этических норм выставлялось исключительно то, что их выполнение бывает радостно и вызывает ценное для человека самоуважение само по себе, а также награждается другими людьми, а невыполнение лишает человека многих вполне очевидных радостей и навлекает на него наказания извне.— Немировский описывает мораль древнего Востока; то, какая тут идёт аргументация, будет мною классифицирована как «произвольные условия».
Очень часто, когда автор пишет историю, где персонаж выбирает между добром и злом, он старается объяснить, зачем надо выбрать добро, а не зло. Я объясню, почему эти аргументы не имеют силы. Я долго над этим думал, когда писал свои истории, и пришёл к выводу, что добро надо выбрать только из любви к добру и из ненависти ко злу [1], и нет никаких иных причин выбрать добро, а не зло. Ложные аргументы о том, что следует выбрать добро, а не зло, следует поделить на три категории: • Фантастическая басня — автор придумывает справедливый мир, в котором бог или какая-нибудь карма карает злодея и вознаграждает за добро. Не надо пояснять лишний раз, почему это фигня. • Обоюдно острый меч — автор излагает аргумент в пользу добра и против зла, но этот аргумент может быть повёрнут наоборот. Например, добрый человек получит награду от тех, кому он сделал добро, а злой — нет. Ровно на такой аргумент следует ответить так: люди, которым делал добро наш добряк, оказались либо неблагодарны, либо ситуация такова, что они и рады помочь, но им нечем, в свою очередь злой человек получает награду за зло от тех, кому его зло выгодно, либо, что ещё круче, злой человек получает награду бесчестным образом, в том числе от тех, кому он это зло сделал — просто он смог их очень коварно обмануть. Не говоря уже о том, что добро добряку вышло боком. Либо автор утверждает, что зло делает тебя рабом страстей, но при этом не интересуется, рабом чего тебя делает добро (а оно как раз делает тебя рабом морального кодекса). • Произвольные условия — автор создаёт ситуацию, где у добра более выгодное положение, чем у зла. У зла, например, такое положение, что более разумно сделать добро, но злодей делает зло, потому проигрывает, ибо в данной ситуации разумнее было бы поступить иначе. И тому подобное, любые истории, где злодей проиграл из-за тупости, неосторожности, невезения и т.д., альтруизм оказался слепым пятном в плане социопата, а герой победил благодаря уму, предусмотрительности и везению, из чего делается вывод о том, что лучше выбрать добро, а не зло; ибо это всё, на самом деле, произвольная ситуация и не имеет отношения к добру и злу. Рассмотрим, например, творчество Толкина — он известный автор, который повлиял в том числе и на меня. В качестве воплощения добра он вводит Светлую сторону — члены этой группы могут ошибаться, но только добросовестно. В качестве воплощения зла он вводит Мелькора и Саурона и некоторых других представителей Тёмной стороны. В первую очередь Толкин констатирует, что злодеи одержимы страстями, которые никогда не могут быть утолены и приводят злодеев только к страданию. Мелькор и Саурон поражены манией величия и жаждой контролировать всех и вся, это их главные грехи. Совсем уж наглядный пример — это Унголиант, она постоянно хочет есть, но не может нажраться и, по одной из версий, сжирает сама себя. В свою очередь наиболее светлые его персонажи, напротив, любят подумать, помедлить и подождать, они не бегут сломя голову (когда это делают нолдор, они преподносятся как те, кто поступил неправильно — вплоть до того, что Фэанор погибает именно от страсти гнева, пусть даже праведного). Это идея о том, что зло губит самого человека, надо сказать, всегда основана на произвольной ситуации. Зло можно творить хладнокровно (в первую очередь злодеи де Сада советуют именно это), у Толкина нет значимых злодеев, которые были бы лишены каких-то патологических страстей. Он так далеко зашел во Лжи, что лгал даже самому себе, думая, что сможет полностью уничтожить всех остальных. С тех пор он всегда пытался сломать и подчинить себе волю, прежде чем убить тело. Это был абсолютный нигилизм, и такое отрицание имело одну конечную цель: победив, Моргот, без сомнения, стер бы с лица Земли даже собственных «созданий» (таких, как орки), выполнивших свое назначение — уничтожить Эльфов и Людей. Причина поражения Мелькора в следующем: тогда как Валар (и, в меру своих сил, Эльфы и Люди) продолжали любить «Арду Искаженную», исцелять её и творить из неё вещи прекрасные и восхитительные, Мелькор ничего не мог сделать с Ардой, сплетенной другими; даже оставшись на ней в одиночестве, он продолжал бы буйствовать, пока не низвел бы всё до состояния бесформенного Хаоса. И всё равно Мелькор был бы побежден, ведь этот Хаос «существовал» бы независимо от его разума и был бы потенциальным Миром. То есть Толкин заранее выводит в качестве лиц, представляющих наибольшее зло, тех, кто не будет удовлетворён своей деятельностью. В более продвинутых доктринах об аде так и сказано, что зло само по себе причиняет страдание в аду грешникам, которые будут страдать в аду именно потому, что под тяжестью зла, не могут соединиться с богом, который якобы является самим добром. Подобные доктрины, очевидно, черпали вдохновение из неплатонизма, в котором природа зла описывается как результат отделения от Высшего блага — зло есть только на самом низшем плане бытия, потому что он наиболее отдалён от метафизического абсолюта. Про сам неплатонизм я сказал всё, что о нём думал ранее. Сейчас я скажу только, что такая доктрина — очередная демагогия. Во-первых, в реальной жизни есть люди, которые зло творят, но от него не страдают, во всяком случае, не больше, чем люди, творящие добро, страдают от добра. Если бы отдаление от идеального добра уже доставляло страдание, то оно наступало бы зримо у нас на глазах. Муки души нельзя было бы заглушить, в то время, как это не так. Во-вторых, такая доктрина больше построена на том, чтобы оправдать бога и адские муки, мол, не сам бог мучает грешников. Но это очередной софизм в силу того, что бог определяет все условия — последствия, которые наступают от тех или иных поступков, зависят от бога, от закономерностей, которые произвольно установил сам бог (пишу с маленькой буквы, потому что ведут речь об абстрактном боге, а не о конкретном, у конкретного всегда есть имя). Бог мог бы установить их наоборот, чтобы добро причиняло страдание, а зло приводило к счастью. Так что нет никакой разницы между «сам бог пытает грешника» и «бог так организует события, что нечто внутри грешника его пытает», ибо и внешнее и внутреннее — всего лишь условности нашего мышления, тогда как бог программирует закономерности всего. Вы же не будете утверждать, что охотник не имеет отношения к мукам зверя, угодившего в капкан? Таким образом это очередная религиозная софистика, которую я изобличил. Очень ярко идею справедливого мира высмеял автор франшизы Kami Sama Series. Сюжет повествует о борьбе богов за трон Вселенной — бог на троне распространяет свой закон на всю Вселенную, потому мир становится подчинён желанию бога. Трон получает розовосиропная богиня Анима Энтелечия — в миру просто Мари. Её космический закон буквально является реализацией веры в справедливый мир — он гласит, что: — Грешники рано или поздно будут каяться и тянуться к добру, даже если это будет занимать много реинкарнаций. — Все стремления к цели, даже на протяжении многих реинкарнаций, не будут напрасны, потому в этом мире нет регресса. — Каждый в конце концов достигнет своего счастья. Что делает бог Нараку, противостоящий Мари? Он через слуг выращивает бога разрушения Хаджуна, заранее программируя его личность так, что счастье, которое Хаджун будет желать, это всех убить и одному остаться. Благодаря закону Мари, Хаджун возносится над ней и убивает её прежде, чем её закон заставил бы его каяться. И вот что Хаджун провозглашает от себя после этого: «МНЕ ПОХУЙ НА ЗАКОН! Это мой город, это моя страна, я буду убивать детей, я буду грабить, я буду загребать, я буду закатывать дебоши пьяные в ментовке! Я буду зверски убивать котов и забрасывать соседке, а потом сожгу ее дом, чтобы украсть землю; я буду браконьерить и убивать осетрышков и возить контрабанду; я буду собирать деньги жалких лохов на строительство церкви и просаживать их в казино и на шлюх, ибо я так уродлив, что жалкие людишки дружить со мной только за деньги могут! За это я их всех стравлю водкой и табаком и буду давать им рецепты, что водка и табак — одно здоровье! Дабы все дети пили и курили с трех лет, как я, великий актеро-режиссер, и жить я буду вечно, ибо водка — одно здоровье! И ничего мне за это не будет, потому что Я — Хаджун, и мне ПОХУЙ НА ЗАКОН!!!!! ДА БУДЕТ ТАК!» [2] Когда я писал свой фанфик, то ввёл двух персонажей, которые призваны обозначать добро и зло в наиболее чистом виде — это Каору и Ньярлатхотеп. Я их не придумал, я только использовал чужих персонажей, ибо это моя фишка, я только интерпретировал их в нужном мне качестве. Ньярлатхотепа я интерпретировал в ключе полной противоположности канонического Мелькора, касательно уязвимости: — Мелькор импульсивен и охвачен страстью, Ньярлатхотеп хладнокровен. Потому для Мелькора зло — средство удовлетворить свою страсть, для Ньярлатхотепа — зло это мимолётная игра, ничего такого важного, это наиболее чистая форма зла ради зла, она происходит не из гордыни, а из равнодушно-снисходительного пренебрежения. — Мелькор может страдать от последствий своих действий, Ньярлатхотеп — нет. — У Мелькора нет Большого Пистолета, у Ньярлатхотепа — он есть. — Мелькор неадекватен и обречён на поражение в силу этого, Ньярлатхотеп всегда адекватно понимает фактическую ситуацию и он самый умный, хитрый и мудрый персонаж в сеттинге. — Наконец, Ньярлатхотеп прекрасно понимает, что такое добрые намерения, он никогда не окажется в положении «альтруизм — слепое пятно социопата». Ньярлатхотеп прекрасно знает, что такое альтруизм, и любит его использовать для приумножения зла. Я описал Ньярлатхотепа, как если бы то, что говорил Мелькор Хурину, было бы правдой, а не его фантазией: — Истинно так, — отвечал Моргот. — Древнейший Король — я: Мелькор, первый и могущественнейший среди Валар; тот, кто был до сотворения мира, тот, кто создал его. Тень моего замысла лежит на Арде, и все, что только есть в ней, медленно и неуклонно подпадает под мою власть. Все, кто тебе дорог, ощутят тяжкий гнет моей мысли, точно мглистое марево Рока, и ввергнуты будут во тьму отчаяния. Куда бы ни направили они шаг, везде воспрянет зло. Когда бы ни заговорили они, слова их обернутся гибельными советами. Что бы они ни содеяли — все обратится против них же. Не будет для них надежды в смертный час, и в последний миг проклянут они и жизнь, и смерть. Как писал Юдковский: Мои steelmanning-инстинкты заставили меня раздуть этот конфликт, заставить Сверхсчастливых казаться настолько убедительными, насколько возможно, то есть в литературном эквиваленте — сделать злодеев сильнее. (Ни один профессиональный редактор никогда не присылал историю обратно автору с пометкой «Этот злодей слишком силен и его нужно сделать слабее.») Последняя мысль верна, разумеется, и когда вы хотите представить злодея, призванного репрезентировать Абсолютное зло и концепцию «Зло — это круто». Толкин и я, когда писали этих двух персонажей, хотели выразить свои представления о зле: «Среди всех твоих страданий (часть из них — чисто физические) я ощущаю потребность каким-то образом выразить свои чувства касательно добра и зла, красоты и безобразия: осмыслить их, вскрыть, так сказать, нарыв. В моем случае это все породило Моргота и «Историю номов». У нас, представления о зле, как видите, различаются. Я главным образом вывел Ньярлатхотепа как того, кто не только зол, но и обладает самым Большим Пистолетом. Как вы понимаете, мне абсолютно ненавистна идея, что добро — это тот, кто победил и тот, у кого самый Большой Пистолет — основана эта ненависть в том числе на моей крайней ненависти к эсхатологии религий откровения. Ньярлатхотепу я противопоставил Каору — Каору не мог выбрать зла изначально, так как оно было чуждо его душе. Потому Каору выбирал между добром и самоубийством. Вообще, должен сказать, что один из центральных вопросов моего фанфика — это вопрос, что выбрать: жить дальше или самоубийство? Каору и Синдзи всю историю размышляют главным образом об этом — они даже не мыслят о любых формах веры в справедливый мир, они отвергают идею, что жить стоит только ради удовольствия — так как в жизни ты запросто можешь хлебнуть столько страданий, что никакие удовольствия их не компенсируют. Единственное, ради чего они выбрали жить, так это ради самой воли к жизни, которая у них растёт при любви друг к другу (одна из моих главных идей — жить, это значит быть готовым к тому, что твои муки не окупят ни твою волю к жизни, ни твои удовольствия). При этом в силу самой воли, а не в силу любви, ибо романтическое самоубийство никто не отменял [3]. Так значит, вот Каору выбрал добро. И что же это ему приносит? Да, его любят близкие и он счастлив. Но он теперь беспокоится о тех, кого он любит и защищает, он вынужден постоянно думать о том, как не допустить зла, боли и хаоса. Так как Каору понимает, что сколь угодно добрые намерения могут привести дело в полную жопу. Короче, рабство добра сделало Каору заложником морального кодекса (это при том, что Каору хаотично-добрый, как бы сказала та известная классификация). В свою очередь как дела у Ньярлатхотепа? Ньярлатхотеп как раз ни о чём не беспокоится. Он никого не любит, его не могут задеть последствия его действий, потому ему на них в сущности наплевать. Это тëмное фэнтези не такое уж и фэнтези, вон у Путина и Кадырова в этой стране тоже есть самый Большой Пистолет — они могут практически делать тут что угодно и само осознание, что это так, развращает умы подрастающего поколения куда больше, чем что угодно другое. Прямой выбор между добром и злом у меня в фанфике делает Аска. В варпе она выбирает между ангелом (выглядит как маленькая Аска, воплощение всего хорошего, что есть в её душе) и Демоном-ницшеанцем. Второй предлагает превращение в демон-принца, который не будет испытывать боли, ни физической, ни духовной, имея при этом духовную свободу творить что угодно. Маленькая Аска не может предложить ничего, кроме того, чтобы просто быть хорошим человеком. Она пожелала, чтобы он был рядом. И увидела его в полный рост — красного и рогатого, с двухэтажный автобус. Демон в очередной раз проревел, а потом вдруг нормально сказал: — Они — совокупность слабостей! — указал он на фантом матери и на маленькую Аску. — Преодолей их — стань частью меня! И вместе мы покажем этим Великим Древним почём человеческая порочность! — это было удивительно, но монстр отлично говорил, невзирая на устройство челюсти! — Ты будешь красивым зверем, подобным мне! Насильником и разрушителем! Ты обретёшь величие, а какая разница, будет ли оно на чьих-то костях или нет? — Я погибну, если послушаю тебя! — выпалила взрослая Аска. — Нет! Ты будешь жить! И жить хорошо: жить без страха кого-то задеть, без страха оказаться одной, без страха быть непонятной, без страха смерти — ибо это всё слабости, а я избавлю тебя от них! — обещал демон. — Ты знаешь, дорогая моя мамаша, что мир полон зла и соткан из него! Чтобы противодействовать злу, нужно быть ещё более великим злом! Сердца людей — лишь сосуды для нас, демонов! Люди — лишь затаившиеся звери! Слабые из них создали рабскую мораль из страха, чтобы заточить сильных людей, красивых зверей, презирающих слабости, гордых и великих, обожающих кровь! Но законы природы не изменить! Прояви волю к власти! Природа — это слепое зло, рождающее зло! Зло — это всё! Потому любой, кто это осознаёт, должен будет слиться с ним, а для этого нужно отринуть мораль рабов! Мораль рабов всегда утилитарна, как у Синдзи, потому лжива! Откажись от неё и будь выше этого сопляка! — потрясал кулаками Мефистофель. — Что я тебя уговариваю?! Тебе станет лучше! — Должна заметить, он прав, — заговорила Аска-ангел. — Эй, ты на чьей стороне?! — замахнулась на неё та. — На твоей. Я — добро, потому должна быть честна с самой собой. Если выберешь меня — познаешь боль, выберешь его — станешь равной богам, Великим Древним, будешь как они — свободной и бесстрашной по ту сторону добра и зла, как он, — девочка взглядом указала на нависавшего демона. — Она говорит правду, — подтвердил рогатый, сверкая всеми четырьмя глазами. — Когда мы станем единым целым, ты больше не испытаешь не только боли и страха, но и мук совести, ни привязанности — ни любви, ни дружбы — ты будешь полностью самодостаточной. Абсолютной. Как божество. Выбирай. Перед самой собой я тоже честен! Аска поглядела в сторону матери. — Как правильно говорят христиане, разум — плохой советчик в выборе между добром и злом, — заговорило страшное привидение. — У тебя сейчас такая ситуация, когда разумно выбрать зло. Разумная причина выбрать добро, это когда ты смотришь наперёд, как ты будешь жить в цивилизации, чья мораль должна быть утилитарной, но твой ницшеанский идеал предлагает тебе быть самодостаточной. Потому у тебя нет никаких разумных причин выбирать добро. — А зло? Если я не хочу зло? — спросила Аска. — Если я тоже не хочу его выбирать? — Разумность или неразумность не должны тебя смущать. Человек никому не обязан. Что разумнее — заработать хлеб или украсть его? Нет связки между суждениями «если» и «должен» — это логический принцип Юма! — пояснила маленькая умница с видом хорошо выучившей урок младшеклассницы. Добро не будет добром, если его надо выбирать потому что оно выгодно, так как зло может быть ещё более выгодным.