— Немировский, «Свет, Тьма, Весы…»
— Ты — следующая! — залитый кровью Булат подпрыгнул… — Знаешь!.. — ловкая ракшаса смогла схватиться руками за древко и прямо в воздухе развернуть Булата, громила в броне полетел с крыши… «…» Внизу пробегали двое детей и один из них стал просто красным пятном от случайного, но прямого падения нашего богатыря. Не повезло. — Блядь! — Булат только и мог от всей души озвучить уместное по такому, с соответствующей интонацией. Второй ребëнок застыл в страшнейшем шоке. Пока Булат бросал взгляд на него, Сузуки на ближайших крышах и след простыл. Раздался крик родителей.— героя моего фанфика постигла неприятность во время проведения спецоперации.
Если ваш сюжет посвящён военному конфликту — неважно, это война орков и эльфов в Плоскоземелье или война Артасании и Дулебии в Шароземелье — возникает вопрос, за какую сторону читателю болеть? В целом, не обязательно, чтобы мы болели только за одну сторону. Не обязательно болеть даже за сторону. Можно болеть за разных персонажей по обе стороны фронта, можно сочувствовать кому-то, кто сражается на стороне, которая в целом выглядит не очень положительно. Тем не менее стоит обсудить приёмы, которые используют авторы, чтобы вызвать симпатии или антипатию к той или иной стороне. Когда я слушал песни группы «Sabaton», то задумался вот над чем. Сюжет песни «The Last Stand» призывает болеть за телохранителей Папы Римского, которые отбиваются от вражеского нашествия [1]. Несмотря на то, что Папский престол отнюдь не розовый пони, здесь нет никаких проблем, чтобы болеть за конкретных солдат, которые защищаются. В песне «Rorke's Drift» повествуется от том, как англичане сражаются с зулусами, болеть предлагается за первых [2]. И я понимаю, что не хочу болеть за колонистов. Потому что зулусы никак не угрожали Англии, в этом можно быть абсолютно точно уверенным. Какого хрена англичане припёрлись на чужой континент со своей защитой ценностей «Английского мира»? Не говоря уже о том, что англичане вооружены лучше, а зулусы идут в бой только копьями. Обычно в случае конфликта сильного и слабого, мы на стороне слабого, во всяком случае положительные персонажи во многих случаях слабее отрицательных в плане грубой наступательной мощи. Как правило симпатии заслуживает тот, кто: — Стал жертвой нападения, сам при этом никак не провоцируя нападение по своей инициативе. — Заведомо слабее нападающего. — Не мог реально угрожать нападающему. То есть, если у нас два равных противника и они находятся в состоянии, когда драка неизбежна, то здесь не так важно, кто нападает первым. У нас случай, когда одна сторона слабее другой и не может представлять угрозы для иной. Рассмотрим вот какие аспекты проблемы: • Военные зверства — на любой войне военными зверствами занимаются обе стороны. Потому что сражаются там люди, у людей есть органическое свойство высвобождать психологическое напряжение, любой стресс посредством насилия над живым. Война это не только огромный стресс, но и озлобление на противоположную сторону — так как люди стайные животные, мы хотим видеть противоположную стаю во всём виноватой, как некий единый объект, который можно винить и которому можно мстить по принципу коллективной ответственности. В разных случаях можно по-разному и с разной эффективностью сдерживать зверства, но это, опять же, вечная превратность войны. Чтобы показать одну сторону хорошей, авторы не показывают то, как её солдаты занимаются зверствами, а вот вторую сторону показывают со всеми зверствами. Например, в российской культуре любят рассказывать о зверствах немцев на территории СНГ, но у меня вопрос — какими зверствами занимались Советские войска на территории Германии? Они должны ими заниматься, иначе быть не может, чтобы они ими не занимались. В то, что Советская армия ими не занималась, я могу поверить только, если мне докажут, что советские солдаты принадлежат к иному биологическому виду. Об этом говорить не принято, это вызывает возмущение той тупой обезьяны, которая сидит в каждом. Потому что нам нравится думать, что «свои» — они хорошие, особенно если учесть, что речь идёт о солдатах, которые ведут войну за нашу защиту от врагов и их зверств. Мозгу очень просто создать образ «отважного героя-защитника». На самом деле мозг ленится и желает подстроить реальность под себя. В реальности нет никакого единого «отважного героя-защитника». Есть много солдат — например, один солдат борется с врагами, он не делает ничего такого плохого, что само по себе заслуживало бы осуждения; его товарищ делает то же самое, кроме того, что он, когда приходит на вражескую землю, начинает насиловать и убивать женщин и детей, там живущих. Он может оправдать себя соображением «вот фашисты наших женщин и детей убивали, почему я не имею морального права делать это же с женщинами и детьми фашистов?» И вот за собирательным образом героя-защитника нашей славной Родины стоит много таких людей, некоторые из которых моральный горизонт событий перешли, а некоторые не перешли. Разумеется, сам факт существования тех наших защитников, которые не только защищали нас, рискуя собой, но и перешли моральный горизонт событий, занимались изнасилованиями, пытками и убийствами гражданского населения, чтобы высвободить на них напряжение, этот факт претит самой нашей природе — нашей животной природе хочется думать, что свои — всегда хорошие, что если кто-то делает нам добро, защищает нас, например, то он должен быть добром во всём. В реальности, разумеется, ничего не создано для наших хотелок и желаний — в реальности один и тот же человек может сражаться за нашу жизнь, а потом насиловать и убивать гражданское население на земле противника, разбивать головы младенцев о двери и так далее. Это надо понимать как в жизни, так и при создании образа положительного героя-защитника в литературе. Красный Циник при обзоре на «Красный рассвет» всячески высмеивает образ злых руззких, постоянно обращая внимание на то, как в фильме эти зверства нелепо показаны. Да, это правда, что они нелепо показаны. Но Циник сам же оговаривается — дескать режиссёр не прав потому, что выражение «солдат ребёнка не обидит», ему, режиссёру, ничего не говорит. То есть Цинику не нравится не то «как показано», но и «что показано» — в то время как в реальности найдётся множество русских солдат (как и солдат любой другой национальности), которые этого ребёнка изнасилуют и убьют — ради утоления той озлобленности, которая их охватывает во время войны. Красный Циник не хочет признавать ту абсолютную правду жизни, что по части «что» режиссёр показывает правду, и левый приём отрицать это через критику того, «как» это показано. • Неизбежные военные преступления — в некоторых случаях война не может обойтись без урона мирному населению. Я разберу главным образом два случая — необходимость грабежа мирного населения и необходимость разрушать вражеский город. Как и в пункте зверств, в разных случаях можно предпринять свои методы ведения войны, направленные на уменьшение или увеличение указанного урона, можно пресекать подобное с разной эффективностью, но в целом это неизменные превратные стороны войны: • Первое относится главным образом ко временам Средних веков и Нового времени, не говоря уже о более древних эпохах. В те века невозможно чисто технически обеспечить беспрерывное снабжение своих войск. Потому единственный способ кормить свою армию, это отнимать еду у мирного населения противника. Потому этим делом занимаются вообще все без исключения. Что касается мирного населения, то что они будут есть — это, как сказал бы христианский европейский государь, что Христос пошлёт. • Второй случай относится к нашему времени. Когда в ходу артиллерия и авиация, то борьба в городах превращается в неизбежное уничтожение как гражданской инфраструктуры, так и мирного населения в количествах. Конечно особенно тупая военная пропаганда может заявить, что «наши доблестные войска наносят точечные удары по вражеским объектам», но это полная чушь — любой, кто имеет хотя бы само элементарное представление о ведении боевых действий подобного рода, представляет себе, насколько вообще возможен точечный обстрел в условиях живого боя, когда везде дома — один снаряд летит сюда, другой — туда: какой военный комиссар будет отслеживать бросок каждой бомбы, траекторию каждого снаряда и запуск каждой ракеты? Под прямым обстрелом вражеского огня. Именно потому бои в городе вне зависимости от желания сторон будут превращать этот город в руины и кучу трупов. Да, если попытаться обвинить сторону, которой принадлежит город в том, что она оттуда не уходит, потому сама виновата, что гибнут её гражданские — то это такая же чушь: абсолютно все стороны конфликта используют города как базы для своих военных сил, потому что это просто наиболее эффективно. Ни одна сторона не будет выводить свои танки и свою пехоту в чистое поле, чтобы вражеской, в данном случае нападающей стороне, было бы проще наступать. Это, к слову, касается любой эпохи — в любую эру те, на кого наступают, будут сидеть за забором из заточенных деревянных кольев, за стенами крепости, города и за затопленным рвом, за линиями колючей проволоки, за рядами стальных «ежей». Я также отмечу, что, например, Советская армия во время ВОВ была вынуждена разрушать собственные города, до того взятые силами Рейха, которые сидели в них — не говоря уже про города на территории противника. Если у вас фэнтези или супергероика — любая форма фантастики, где на войне используются разрушительные суперспособности, то они являются эквивалентом современного тяжёлого вооружения. То есть, когда маги и сверхлюди сражаются в городе с помощью шквала молний и огненных дождей, то это аналогично вредит жителям. Лучи, выпущенные из глаз супермена, при прожигании его противника, пойдут дальше и прожгут какой-нибудь дом. И так далее и тому подобное. Любой, кто начинает борьбу в городе, несёт ответственность за это. Иногда такая ответственность, что называется, нареканий не вызывает — но если кто-то начинает гнусно врать, что дескать «наши боевые маги из Совета Мудрых своими плетями молний наносят точечные удары по военным объектам орков, а все разрушения мирных городов — это злые орки-наркоманы сами, чтобы обгадить Совет Мудрых, их наносят» — это всё, откровенно говоря, показывает мерзким брехуном того, кто такую чушь порет, превращая своих же граждан в безответственный инфантильный сброд дегенеративного быдла. • Эгоистичные цели — всякая сторона конфликта желает выглядеть святой и непорочной, но каждая преследует те или иные чисто эгоистичные цели. Вот за что я с моральной точки зрения презираю Нюрнбергский «процесс» — так это за то, что обвинения по части «преступления против мира в виде развязывания агрессивной войны» немцам кто предъявил? Русские, англичане и американцы — три великие империи, которые построили могущество на костях и крови огромного множества людей. Каждая из этих собак накануне Второй мировой всё плела свои интриги, когда планировала натравить ту или иную сторону на того, кого видела своим главным соперником — каждый из больших игроков виноват в том, в чём обвиняет проигравшего. Нет, я не говорю, что нацистов надо было отпустить — их надо было казнить, но казнить как врагов по праву победителя, а не как каких-то преступников, как если бы они нарушили выдуманную либералами «общую правоту». Или вот. Президент Дулебии ведёт войну с мятежным проартасанским регионом — совершенно заурядная военно-политическая ситуация. Президент Артасании объявляет войну Дулебии на том основании, что «поглядите, какая Дулебия плохая, она бомбит города пронашенских настроенных мятежников». Интересно, а бомбил бы сам президент Артасании регионы своей страны, если бы там завелись какие-нибудь мятежники? То есть он провозглашает такую цель войны — защитить «наших там». О’кей, но все ли это цели? Конечно нет — Президент Артасании хочет захватить Дулебию, чтобы ею править. Но он не хочет об этом прямо говорить, более того, он превращает своих подданных в инфантильное быдло, заверяя их, что не преследует совершенно очевидных целей — будь Президент Артасании честным, он бы прямо сказал: «Я принял решение завоевать соседнюю страну, чтобы расширить влияние нашей империи! Если вам это не нравится, то молчите в тряпочку, ибо я сильнее вас, все ваши протесты будут подавлены моей полицией. Остальным я предлагаю насладиться видом того, как наши войска сокрушают вражескую армию! Их воины, если они сражаются с нами до конца, никакие не преступники, а верные подданные своей страны, потому мы должны не забывать уважать их, как мы уважаем себя в час, когда наша мощь покажет всем, что нас надо уважать и бояться! Как великодушный завоеватель, я дарую богатства тем, кто станет нашим союзником в Дулебии, а средства тех, кто будет нам врагом, пойдут на благо моих подданных!» Вместо этого его слова и его пропаганда будут тонуть во лжи и лицемерии, как и везде в современном мире. Пожалуй, в этом плане мне какие-нибудь вестготы или даже монголы куда симпатичнее либерастов и их подражателей, кочевники не скрывают своих настоящих намерений. Или вот ещё пример. Антигерманская коалиция любит бить себя в грудь, что она «освободила Германию от нацистов». Но просили ли 95% населения Германии об этом? Готовы ли они были терпеть бомбардировки и зверства вражеских солдат на своих землях? Конечно нет. Никто их не просил себя освобождать. Не говоря о том, что после этого освобождения последовала оккупация силами победителей — никто же не уничтожал нацистов со словами: «Ну всё, Хорошие парни победили Плохих, теперь вы свободны, жители Германии, — идите на все четыре стороны, создавайте себе какие угодно партии, какие угодно движения — ведь мы освободили вас от Зла, теперь вы точно будете выбирать себе только Добрых правителей!» Да, конечно… Когда писал свои фанфики, то всегда подчёркивал, что герои, за которых предложено болеть, хоть и заслуживают симпатии сами по себе (особенно на фоне антагонистов), но, так или иначе, ими на войне движут эгоистичные цели — и что противник их тоже по-своему прав, ибо нет и не может быть никакой общей правоты, которую проповедуют лицемерные и лживые либералы. • Когда писал «Рагнарок Старшего Бога Евангелиона», то всячески развивал эту идею. В качестве противников NERV/Мирового Сообщества, за которых предложено болеть, выступают Кайдзю, Ми-Го, Великие Древние и Новый Израиль. Кайдзю очищают планету от вредоносной расы мраккультистов, которые для Кайдзю — как для нас блохи. Годзиллу нельзя считать каким-то злодеем, он тоже прав и сами герои это подчёркивают. Ми-Го хотят отобрать Евы у вредоносной расы мраккультистов, чтобы остановить конец света — они, как много раз подчёркивается, абсолютно правы. Но NERV тоже правы, даже когда они готовы поставить существование всего живого вне Земли ради своего выживания. Потому что не существует никакой либеральной «общей правоты», ради которой человечество должно предпочесть существование Вселенной своему собственному существованию. Великие Древние, подвластные Ктулху, желают победить в войне за власть над Мультивселенной своих геополитических противников — Старших Богов/Первородную Расу; то есть они не хуже своих противников, которые желают того же, и обе стороны, против их желания, используют смертных служителей (разве что у Ноденса и Эру Илуватара более хорошие коммутативные манеры при общении с этими смертными служителями, чем у Великого Ктулху — впрочем, подробно с манерами Великого Ктулху мне читателя познакомить не случилось, но Ктулху тоже, ужас какой пафосный и возвышенный). Обычно Древние не церемонятся с людьми, но и люди с ними и их отродьями тоже не нянчатся. Древние поклоняются Ньярлатхотепу, но и люди тоже массово почитают Всевышнее Существо, Отца Порока (только в отличие от Древних, люди куда более лицемерные). Новый Израиль — это вообще обычное государство, просто занимает продревнюю позицию, в противовес Мировому Сообществу, у которых простаршебожеская позиция. То есть я прямо раскладываю всякий конфликт непримиримых сторон, между которыми нет и не может быть «общей правоты», и говорю — у этого своя правда, у этого своя правда, у этого своя правда — ну и кто из них, вне ваших личных желаний, должен быть Добром или Злом? • В «Обратной стороне титанизма», конечно, подчёркнуто, что режим Онеста никаких симпатий вызывать не может, но те, кто выступают ему противниками, вынуждены причинять смерть и локальный хаос по отношению к тем, кто случайно оказался на пути борьбы с кликой либертинов и ницшеанцев (при этом речь идёт о гражданах их собственной страны!), и боевики Ночного Рейда готовы нести за это ответственность. • Больше всего я оторвался на идее «общей правоты», когда писал «Революционерку во Франксе». Вот сидит либераст и рассуждает: раз Артасанию атакует Дулебию, то надо ввести на территорию Артасании оккупационный контингент войск Западного союза. Почему население Артасании должно пасть ниц перед чужой страной? Ну потому что Западный союз является хранителем международной общей правоты, с точки зрения которой Артасания не права, потому перед ней, как перед преступником, возникает моральный долг признать своё злодейство и покорно выставить задницу. Понятное дело, что такое рассуждение — это чистая фикция. Каждая страна — это автономная единица и между ними будет общая правота только тогда, когда все страны на Земле станут одной страной. В РВФ два злодея — ВИРМ и Саурон — упрекают Хиро и вообще всех своих противников в том, что они — ВИРМ и Саурон — наводят Великий Вселенский Порядок (а также борются с Ктулху и Азатотом — ты погляди, какие эти Ктулху и Азатот плохие — значит, мы такие хорошие!), а потому их коалиция — это нечто большее, чем просто жадная до власти держава — и потому те, кто ради своих местечковых интересов им противятся, они «объективно не правы с точки зрения общей правоты». Разумеется на протяжении всего повествования точка зрения Строителей Вселенского Порядка противопоставлена моей точки зрения — которая гласит, что каждая сторона конфликта — своя автономная единица, которую нельзя оценивать с точки зрения абстрактных надчеловеческих идей и что сама такая оценка — либо бред сумасшедшего, либо лживая пропаганда. При этом, чтобы не опошлять идею противника, я ввёл её репрезентаторами не только пару заведомых полных чудовищ, охваченных манией величия, но и куда более симпатичного персонажа: — Он [Рюга] силён, но меня это не остановит — я всегда готов ответить за сделанное, — Курво никого не удивил такими словами. — Нет, так нельзя! — резко возразила Ноно. — Сперва ты кого-то убил, потом за него придёт мстить другой, убьют тебя или… — Слушай, по части того, чтобы повернуть всё к лучшему, здесь я уповаю на одного Творца, — перебил Курво. — А я делаю то, что считаю нужным. — Послушай… но, — Ноно немного растерялась, — надо найти в себе силы разорвать круг ненависти. — Послушай, Ноно, — заявил тут Хиро. — Я понимаю, ты хочешь сделать так, как было бы лучше, но, боюсь, пацифизм нам тут не поможет. Во всяком случае, я в это не верю. — Нет, я считаю, что нужно разорвать круг насилия! — продолжала стоять на своём Ноно. — Вы же должны понимать, что именно круг насилия виноват в том, что случилось! Хиро, ты сказал, что ВИРМ напал после того, как посчитал, что твоя раса ему угрожает? Но к чему это привело? К тому, что ты хочешь теперь убить ВИРМ. — Да, и с большим удовольствием, — кивнул Хиро. — Уверена, ВИРМ тоже не передумает, потому что знает, что ты не отступишь, — сказала Ноно. — А ты хотела бы, чтобы мы разошлись с миром? Если я откажусь мстить ВИРМ, то только потому, что это возмездие будет слишком дорого стоить, но это внешнее обстоятельство — то, что у ВИРМ есть «своя правда», меня не волнует, он — враг, с которым я веду войну на истребление при любом удобном случае, — изложил Хиро свою позицию. Тогда Ноно обернулась к другому любителю вершить страшную месть: — Курво, ты сказал, что Мелькор убил твоего отца и забрал ваши Сокровища, ты пожелал ему отомстить и это… — Я знаю, не надо повторять то, что мы все знаем, — угрюмо отозвался Курво. — Однако я не отступлюсь. Я дал слово. Я слишком его ценю. Ноно не знала, что делать: — Послушайте, вы должны помочь мне! Это надо прекратить! Я же стараюсь, чтобы помочь всем и каждому! Хиро и Курво обменялись ироничными улыбками. — Спасибо за помощь, Ноно, но я намерен скорее сражаться, чем поднимать белый флаг, — сказал Хиро. — И что же? Вы намерены сражаться, пока все ваши враги не будут убиты? — Да! — Хиро и Курво ответили в один голос. — Но вы можете сами погибнуть и вызвать опустошения и катастрофы. Это так безответственно! Вы по своему опыту знаете, что невинные гибнут, — аргументировала Ноно. — Да, знаю, но меня это не остановит, — стоял на своём Курво. — Передай Рюге, что именно я убил его отца и готов принять его вызов. «…» — Нет, — настояла Ноно, — я не позволю вам сражаться! Я должна не допустить больше смертей — я верю, что если эта сила, — Ноно сжала кулак, — дана мне Богом, то только, чтобы предотвратить кровопролитие! Хиро и Курво взглянули на это, как на детский лепет. — Послушай, Ноно, — наконец сказал Хиро, — каждый из нас выбрал свой метод действия, ты выбрала такой, мы выбрали — другой. И мы поступим так, как привыкли поступать. — Но круг насилия… — Верно, насилие провоцирует насилие, мы знаем и мы к этому готовы. Мы не остановимся. Ноно посмотрела в глаза Хиро, потому в глаза Курво. — Я сделаю всё, чтобы остановить насилие! — пообещала она. — Каким образом? — сурово спросить Курво. — Оторвав нам руки и ноги, чтобы мы не могли сражаться? — Я буду искать способ сделать это как можно более гуманно, — пообещала она.