Как не писать идиотский сюжет и иные советы

      Как вы знаете, я ненавижу всевозможные монотеистические доктрины, ибо наш мира — омерзительный ад постоянно жрущих друг друга вампиров, он насквозь построен на муках и смерти [1], и если он был создан Верховным существом — то этот бог суть есть само воплощение зла, бессердечия или злостного идиотизма [2], и сложно представить что-то более одновременно тупое и аморальное, как почитание нашего гипотетического Творца. Однако давайте послушаем одного немецкого политика [3] и подумаем, как выглядел бы добрый мир, созданный каким-нибудь добрым Творцом. Вот у нас есть волшебник, бог или достаточно развитый инопланетянин, который взялся за дело.       Для начала скажем, что этот Творец не является вообще всемогущим, иначе будет не интересно, то есть у существ, которых он производит, есть свои уязвимости. Иначе сложно будет придумать конфликт в таком мире. Также добрый Творец может ограничиться созданием только существ, которые будут испытывать одно только наслаждение всё время. Но это тоже не вариант, жизнь таких существ будет слишком однообразной и скучной для нас. Потому мы этот вариант рассматривать тоже не будем. • Если обитателям нужно питаться (лучше делать их такими, чтобы оно было не нужно), то они должны иметь для этого сознательно спроектированную экологическую нишу — разумеется, они не должны отнимать жизни любого сознания, потому всех надо делать питающимися только растениями, грибами и светом. • Сами тела жителей этого мира будут за ненадобностью лишены всяких средств агрессивной защиты (типа рогов, шипов) и нападения, но в то же время они должны быть очень прочны, то есть надо будет очень постараться, чтобы нанести им хоть какой-то вред. Их нервная система должна оповещать о повреждениях, но в то же время она не должна причинять страданий. То есть у них должен быть аналог боли, но не являющийся болью.       Все эти существа должны иметь доступ к медицинской помощи.       Все эти существа должны иметь возможность быстро и безболезненно умереть, если они того вдруг захотят. В конце концов Творец обязан уважать их свободу воли.       Если возможности Творца позволяют, он должен создать систему, которая позволяет удержать и сохранить сознание существа, которое случайно погибло, чтобы его потом можно было бы восстановить.       Творцу желательно предлагать своим детям возможность менять тела, чтобы они могли сами, по своему вкусу, перестраивать себе плоть (или из чего они сделаны?). • Условия окружающей среды должны идеально подходить под тела. Ну, я думаю, тут не надо об этом много говорить. • Наконец — психология. Как вы понимаете, многие черты нашего поведения были порождены аморальной эволюцией. Тут и гнев, и групповой фаворитизм, и тяга к самоутверждению через чужие страдания, как разнообразные вариации того, что делает вечно преступная природа — некоторые люди являются садистами, педофилами, испытывают геноцидоманию и так далее. Идеальным существам просто не должно хотеться ничего такого. Они не должны испытывать ни чувства ревности, ни чувства зависти, ни тщеславия, ничего такого не должно приходить к ним в голову вообще.       Если затронуть вопрос свободы воли — то она всецело есть у этих существ. У вас есть свобода попробовать допрыгнуть до Луны или съесть говно? Да, но вы никогда этого не хотели. Большинство людей не хотят есть говно или прыгать до Луны, потому разумный и добрый Творец с самого начала создал бы людей, для которых причинение страданий другому было бы столь же омерзительно, как идея поесть говна из унитаза. Или как об этом сказал ЖЖ-юзер под ником «i_ddragon»:       Примечательно тут, что верующие, рассказывают, как плохо убивать-воровать-насиловать, а также есть некошерное/нехаляльное мясо и сексуально иметь жену друга или самого друга трахать в задницу — но при этом, что удивительно, приходят в ужас от предложения стать существом, которое просто не сможет захотеть делать все эти развесёлые дела. Разумеется, среднестатистический человек не свободен ото всех этих желаний. Верующие признают эти желания злом и при этом ещё — если верующий верит серьёзно — старательно подавляют и вытравливают из себя любую тень таких желаний. Тем не менее, они находят ужасной мысль о том, чтобы стать совершенными «механизмами», которые целиком лишены таких желаний. И вообще, утверждают, что они сильно бы страдали, если бы Творец не даровал им свободу захотеть или выбрать все эти весёлые делишки. Фактически, они утверждают самоценность подобных греховных желаний (очевидно, чтобы вечно бороться с ними). Примечательно, что эти верующие почему-то не страдают от отсутствия желания жрать нечистоты, выжигать себе глаза и уши раскалённым прутом или пить серную кислоту, и вообще не видят ничего плохого в том, что у большинства людей таких желаний нет. Более того, у среднего человека от таких предложений возникнет отвращение или страх, «антижелание», наоборот, препятствующее таким действиям — в этом верующие тоже ничего плохого не видят. А если предложить верующим приобрести такие желания — то они сочтут такое предложение злым. Так что по логике, если бы человеку были органично чужды желания совершать любые греховные действия, то он тоже бы никак от этого не страдал, и не видел бы ничего плохого в своём положении. Более того, такой святой человек совершенно логично заключил бы, что получить свободу возжелать греховное — это плохо. Так что аргументы верующих о том, что дескать свобода выбирать между злом и добром есть нечто хорошее, а её отсутствие было бы чем-то плохим, тоже является полной чушью. Раз религия учит, что благим состоянием, святостью, является отсутствие всяких греховных желаний — то значит, любой Творец, который создал людей так, чтобы в них эти желания были — должен быть признан источником зла [4].       В силу этого я хотел бы заметить одну деталь. Когда христианские писатели описывают бунт Люцифера, они не могут измыслить ни одной хоть сколько-то правдоподобной причины для мятежа. Всё, что они могут, так это говорить про гордыню. Но откуда у него и ещё у третьей части всех ангелов взялась эта гордыня? Иногда ещё используют исламский вариант — мол, Люциферу и его ангелам не зашло то, что Яхве потребовал считать Адама и Еву выше их самих. То есть мотивация ангелов — «мы теперь на Небе не вторые, мы третьи, нам обидно». Вот только почему у них вообще возникли такие чувства? Не говоря уже о том, что они могли сподвигнуть их на войну. Это люди — стайные и иерархичные животные, мы вечно преступной природой приговорены к тому, чтобы нас волновала доминантность и конкуренция и требуются очень большие усилия, чтобы подавить в себе часть своих животных желаний и стремлений, которые бросают нас в пучины боли и хаоса. А ангелам такое нахрена? Этот же вопрос можно задать Толкину. Значит, у него все эльфы так или иначе от природы нравственны — они могут в крайнем случае вести себя как козлы или делать что-то такое, но они никогда не докатятся до полных чудовищ и не будут открыто и сознательно служить злу, как подчёркивает сам Толкин. Но при этом существа, более близкие к Эру, то есть Айнур — у него чуть ли не массово падают во зло — Мелькор, Саурон, Саруман, балроги, Унголиант, Глаурунг (напомню, это злой дух, сидящий в теле ящерицы) и ещё куча мелких духов, ну, тех кого Мелькор посылает против Солнца, те, которые принимают личины эльфов, чтобы сеять вражду, и т.д. То есть у Толкина эльфы, существа более отдалённые от Эру, потому менее благие, злу не служат, а вот местные ангелы прямо толпами переходят служить этому аццкому козлу. Это как вообще? При этом именно злу откровенно де Садовского рода — это не как Фэанор, который не хотел никого депортировать в Чертоги Мандоса, просто так вышло, это не его дети, которые дали Клятву, грозившую им участью хуже смерти за невыполнение — Глаурунг, Готмог, не говоря уже про канонического Мелькора — злом ради зла вовсю упиваются. Откуда у них столько дерьма? Как верно подметил Balduin: Если я не ошибаюсь, сам же Августин говорил, что в манихейской картине мира его отвращает в том числе то, что в ней зло теоретически может восторжествовать над добром. Но при внимательном рассмотрении нетрудно заметить, что августинистская картина мира несравненно более пессимистична, чем манихейская. В манихейской модели у зла с самого начала хотя бы есть объективные причины, в августинистской же Бог и мир изначально благи, а мир и обитатели мира оказываются испорчены, в сущности, беспричинно. «Испортился» в христианской картине мира и величайший из ангелов (и с ним, по меньшей мере, треть остальных ангелов), и прародители человеческого рода. [5] P/s. • Когда я ознакомился с тем, как представляют наиболее благих существ христианские писатели (Толкин, Льюис, Ольга Чигиринская), то в очередной раз увидел сплошное лицемерие. Так, как обычно, главное, чего не должно быть в идеальных существах по мнению христиан — это желания заниматься сексом сверх необходимого им для размножения. Все их «идеальные биологические виды» прутся от моногамии и обязательной гетеросексуальности. Это их главный признак — а не отсутствие вампиризма, то есть поедания плоти живых существ или необходимость убийства других созданий биосферы, в том числе насекомых (вампирами являются и эльфы Толкина, и обитатели «не падших» планет у Льюиса, и те не-эльфы из «Сердца меча», я так понимаю). У христиан главное зло — это секс, а не вампиризм.       Вообще давайте объективно спросим, что хуже — убить и съесть овцу или вступить в половой акт с овцой? Очевидно — первое гораздо хуже второго. Но с точки зрения христианской морали кушать животных — это вообще не грех, в отличие от зоофилии, хотя что то, что это — одинаково рассматривается ими как «искажение человеческой природы из-за грехопадения». Однако так как большей части людей проще жить, поедая овец, и психология этой большей части людей так устроена, что зоофилия им чисто эстетически не заходит, выходит, что данная мораль крайне непоследовательна и лицемерна. О какой такой «объективности объективной морали» может идти речь, когда легко заметить, что эта их мораль является прямым следствием вкусов и прихотей большинства людей? • Я когда писал свой фанфик-кроссовер, по крайней мере пытался найти причину, почему в Арде, задуманной Эру как идеальный мир, взялось столько психов — не то чтобы особенно канонично, но зато основано на некоторых оговорках Толкина, загадочно не получивших развития в каноне [6]: — Эллери Ахэ, — позже рассказывал Фэанор, когда он, Франкс и Хиро сидели за столом и обедали, — были одними из наших народов, которые первыми попали под влияние Врага. Враг соблазнил их своим учением… — То есть идеологией надрывно-драматического, тотального уничтожения всего сущего во имя Высшего блага, — уточнил Хиро. — Ну потомушта «жизнь не имеет смысла». — Именно, Эллери Ахэ проповедовали среди всех наших народов, что следует уничтожить мир, что мир — это злой сон, а хорошо — то небытие, которое предшествовало нашему рождению. Так как для нашего вида страх окончательной смерти является величайшим ужасом, все остальные видели Эллери Ахэ как служителей величайшего зла. На что адепты Врага отвечали: «Страх перед окончательным уничтожением — это наваждение Демона Жизни, от которого можно и нужно избавиться перед тем, как встать под знамя Врага всего зла (то есть Врага Мира). Разве знали мы страх и боль перед тем, как выйти из материнского чрева?» — Не может болеть рука, если её нет, — усмехнулся Франкс — Последователи Врага стали поклоняться той черноте за звёздами и Безымянной Тьме вне Эа, которую мы называем «Авакума» — той Пустоте, в которую, как я поклялся, наши души должен изгнать Творец наш, если я не верну Драгоценности. Несмотря на то, что страх небытия — величайший страх для нас, — уточнил Фэанор. — Но это не помешало Врагу найти многих сторонников, обращая целые народы себе во служение. Они называли его Великим Учителем, который открыл им страшную правду мироздания. — Но как ему удалось их завербовать? — удивился Франкс. — Самое близкое, из того, о чём ты говоришь, это буддизм, но никогда среди людей массово не было идеологии, которая проповедовала бы уничтожение мира как высшее благо. — Да, — тоже заметил Хиро, — все эсхатологические религии откровения предполагают обновление мира, даже если практически вся часть населения прежнего мира окажется уничтожена при постройке «прекрасной утопии». — Представители нашего вида хорошо общаются с помощью телепатии, — пояснил Фэанор. — И это не просто телепатия, это — осанвэ — обмен идей напрямую между разумами, противоположность общению словами. Так вот, Враг предлагал заглянуть в его разум и узнать великие тайны о том, что Враг видел вне Эа, в месте, где якобы родился сам Творец наш. Те, кто туда заглядывал, навсегда теряли возможность радоваться. Они теперь начинали видеть окружающий мир такой же мерзостью, достойной истребления, какой её видел сам Враг. И те, кто вняли ему, могли распространять такой взгляд среди других с помощью всё того же осанвэ. Те, чьи сердца не выдерживали, сходили с ума и кончали с собой. Говорят, их души получали такую травму, что не было почти никакого шанса на их возвращение из Чертогов Мандоса, то есть они никогда бы не вернулись к осознанию самих себя как мыслящих созданий, обладающих ощущаемым «я». Те, кто были сильны духом, но целиком отдавались мыслям Врага, становились его верными слугами, очень фанатичными. Потом то, что видели все в душе Врага, позже нарекли Искажением или Порчей. В душе Врага все видели… невыразимую скорбь, боль, пустоту — но это были лишь его эмоции, возникшие, как ответ на нечто, что он увидел или измыслил сам — нечто ужасное, похожее на барабанный вой и какофонию флейт. Нечто ужасное, что как утверждал Враг, разрушает все наши надежды. Нечто, чему нет имени. Точнее есть, Враг говорил, что слово «Азатот» обозначает «это», то, что невозможно выразить никакими словами. Абсолютное отчаяние, абсолютное зло, абсолютная ночь. Это само Искажение. Оно, чем бы оно ни было, бросало вызов надежде в наших сердцах, — слово «надежда», очевидно, Фэанор употребил в каком-то высоком, религиозном смысле. — И если Искажение побеждало, то жертва Врага становилась его рабой, либо умирала. В лучшем случае жертвы навсегда теряли покой и становились полны печали. — Курво, ты сказал, что вы все генетически запрограммированы вашим Богом верить в надежду, что мир не создан для страданий? — уточнил Хиро. — Да… — В таком случае, — предположил Хиро, — я, кажется, знаю, почему многие из вас сломались. Я думаю, Ньярлатхотеп перехитрил вашего Бога. Ваш Бог ради вашего же блага внушил вам иррациональную надежду на лучшее. В свою очередь Азатот является гарантией того, что этот мир не создан для ваших и наших утех и что зло и страдания никогда не будут побеждены, а вот вы ими можете быть побеждены запросто. Постижение Азатота в том виде, в котором это вообще возможно, специально как болезнь или порча было посеяно Ньярлатхотепом среди вас, а Мелькор служил лишь нулевым пациентом, которого он забросил к вам в мир подобно тому, как в древности в осаждённые города катапультой забрасывали трупы умерших от чумы. Вы — чувствительные и интеллектуальные существа, запрограммированные верить в лучшее, были поставлены перед абсолютной идеей, что ваши надежды будут разбиты. В таком случае крах надежды неимоверно болезнен. Верно говорят, чтобы потом не разочаровываться, не надо очаровываться. Это как экзистенциальный кризис, только много хуже, гораздо хуже, потому что вы идеально способны передавать идеи друг другу в умы и в обход слов. В таких идеях невозможно усомниться, от них нельзя отмахнуться, как от лжи. Идея Азатота в таком мире — настоящий меметический вирус. Должно быть ваш Эру думал, что давая надежду, он сделает вас неуязвимыми для отчаяния, но Ньярлатхотеп не только взломал систему, он использовал главный защитный элемент системы, чтобы сделать то, против чего система возводилась, — осмыслил Хиро. — Воистину сказано в Коране: Ньярлатхотеп — Лучший из Хитрецов! — Пусть так, — как-то пренебрежительно отмахнулся Фэанор. — Враг всегда подл и коварен. И даже если он прав, я слишком сильно ненавижу его, чтобы поступать так, как он хочет, чтобы поступал я. Однажды Враг пытался показать мне то, что у него в голове… — И что? Ты не сошёл с ума? — с интересом спросил Хиро. — Как только я забрался к нему в голову, — рассказывал Фэанор, — я почувствовал то, что обычно говорят в таком случае: отчаяние, ночь, флейты, барабаны… — Свистелки-перделки, — вставил Франкс. — Но меня больше заинтересовало не то, что ты верно назвал, но то, что думает Враг про мои Драгоценности. И я осознал, что он намерен их заполучить, — Фэанор очень живо об этом заговорил, ненавистно сужая веки. — Мои Сокровища — мои величайшие шедевры! Я всегда опасался, что даже небожители могут позариться на них. И я просто захлопнул перед ним дверь. Я не собирался больше вообще иметь хоть что-то с Врагом. — Подумать только, тебя спасла твоя гордыня! — заметил Франкс. — Тебе было наплевать на космический ужас, тебя больше волновали твои блестяшки! — Я не вкладывал души во вселенский ужас, он меня никогда не пугал, в отличие от потери того, чего я не в силах больше повторить! — эмоционально заявил Фэанор. — Если ты считаешь это гордыней и алчностью, то пусть так. Мои пороки привели меня к большим бедам, но, думаю, уподобься я Врагу, бед случилось бы больше. — Слушай, — подумал Франкс, — а ведь эта идея Азатота, которая так кошмарила твою расу, она ведь… просто идея, её можно стереть из памяти? — Конечно можно — так делали с некоторыми Эллери Ахэ; например, как мне удалось узнать, я наполовину Эллери Ахэ, среди нас жили те, кому стёрли из памяти идею Азатота. Но даже так, Искажение убило мою мать, её нельзя было вернуть. Или Архонты отказались делать это из-за опасения перед Искажением, — развёл руками Фэанор с неприязненным видом. — Я ещё должен сказать, что в моём мире никто не может влезать в чужую голову, даже Архонт не может забраться в голову букашки без разрешения. Это правило нашего Бога, вплетённое в саму структуру творения. Потому стереть память можно лишь тем, кто этого хочет. При этом всякий страх сразу поднимает защиту от проникновения в сознание. Потому нельзя под запугиванием и угрозами проникнуть в чужой разум. А оставить в живых или в твёрдой памяти никого нельзя из числа тех, кто знает об Азатоте. Потому что Порча может передаться даже из ума ребёнка, если между ним и кем-то ещё случится осанвэ. Как мне стало известно, позднее были удалены даже свидетельства о том, что у Врага были последователи среди моих сородичей. Тех, кого помнили, Архонты называли «каукарэльдар», они утверждали, что это были вовсе не одни из нас, но твари Врага, которые только приняли облик одних из нас, чтобы сеять недоверие и вражду. Уж не знаю, что стало с той «сектой Бога-идиота»… — Я понимаю, что всё это значит, — Хиро печально вздохнул. — Ваши Архонты вырезали всех знающих — что-то мне это напоминает… — Именно: Принципат-Архонт Сулимо первоочерёдно озаботился не только, чтобы были вырезаны все, кто знал об Азатоте, но и чтобы барьер над моей страной отделил её от остального мира, куда бежал Враг и где жили те, кто уже принял его Порчу и те, кто ещё оставался чист. Сулимо бросил остальные земли, хотя величал себя Королём всего нашего мира — словом, Архонты показали себя бестолковыми трусами, за что я их глубоко презираю. Их дело пришлось вершить мне — я стал Божественной Мастемой, Мечом Вседержителя! И отомстить, и вернуть моё по праву: нужно было добить Чумоносца, спасти от него тех, кто ещё не подхватил хворь, и даровать утешение тем, кто агонизирует в муках! — Фэанор как-то мрачно улыбнулся, явно очень высоко себя оценивая. — На самом деле, не все из тех, кто узнал об Азатоте, сошли с ума, некоторые вполне сохранили рассудок, потому Принципат-Архонт потребовал от них согласие на стирание памяти, кого-то из них изгнал, кого-то ликвидировал — ибо в борьбе с Ересью Врага нельзя было так просто оставлять никого, кого Порча уже смогла затронуть. Инквизиция тщательно следила за теми, кому стёрли память, внимательно изучая симптомы.