Как не писать идиотский сюжет и иные советы

      Среди всех возможных идеологических конфликтов мне хотелось бы поговорить о конфликте между просвещением и мракобесием в политическом смысле. В Средние века официально провозглашалось, что принимать политические решения, вообще думать о политике — это обязанность высшего класса (аристократии и жречества), низшие классы — это простецы, чья обязанность — доверять авторитету власти, для простецов думать о политике — это очень вредно, так как они в ней ничего понять не смогут и их решения и действия в итоге приведут к беспорядку и хаосу. В этом заключается суть идеологии политического мракобесия — она принципиально делит людей на две категории. В Эпоху Просвещения начала развиваться противоположная точка зрения — народные массы следует просвещать, то есть стремиться сознательно вовлекать их в политическую жизнь, расширять права, увеличивать свободы, даровать как можно более широкое поле для использования благ культуры и науки. Кроме этого просветители проповедовали следующую точку зрения — нынешний строй следует свергнуть, после чего установить новый порядок, который будет соответствовать истинной человеческой природе, которая, конечно же, имеет склонность ко всему хорошему. Два этих пункта практически всегда подавались просветителями как взаимосвязанные по принципу: «Вы должны думать своей головой, в свою очередь верх рационализма — это наша идеология, она суть есть высший плод разумного политического устройства». Попытки внедрить это политическое устройство закончилось, помимо всего прочего, большими сомнениями в том, а не правы ли мракобесы? В обществе, где ключевую роль играют города, городское население, разумеется, уже чисто технически не получится создать ситуацию, когда власть имеет монополию на информацию политического характера и на право выносить мнение по её поводу и действовать по принципу «с нами тот, кто всё за нас решит». Тем не менее, признавая, что здесь просветители правы, следует признать, что вот то, что они полагают «высшим плодом разума и науки» — мягко говоря, спорно.       Так как важной особенностью политического мракобесия служит монополия на информацию, то политический мракобес полагает сделать само мировоззрение народных масс как можно более невежественным, сюда относится: — Насаждение иррациональных авторитетов — в первую очередь государственной религии, конечно же. При этом мракобесие будет господстовать в том числе в рамках самой религиозной доктрины: например, рядовым верующим не будут давать читать священные тексты своего культа — чтобы они не вывели из них чего-нибудь такого — а то ещё решат на свою голову, что им следует побыстрее покончить с собой, чтобы побыстрее увидеть рай [1], или начнут отрезать себе и своим детям гениталии; или, что самое страшное, они вычитают, что основатель религии постулировал абсолютный пацифизм и потому откажутся служить в армии — да, секта пацифистов для государства в разы страшнее секты самоубийц и секты кастратов; вот потому только священники должны доносить до них содержание священных писаний. Что характерно сами лидеры такого общества могут быть какого угодно уровня безбожниками, еретиками и иноверцами, главное — в кругу своих. — Цензура массовой прессы, запрет распространять правду, которая как таковая вообще могла бы порочить авторитет власти — чиновник не может быть казнокрадом, полицейский не может брать взятки, мэр не может насиловать секретарш, спецназ не может расстрелять демонстрацию рабочих — все такие дела должны быть под грифом секретно; все художественные произведения, где есть такое, не должны быть допущены до печати и показа; при Сталине не было коррупции потому, что о ней не писали в газетах [2]. — Контроль сферы образования: доступ к высшему образованию следует получать лишь представителям высшего социального класса — а то всяким детям из низов образование только будет во вред. — Пропаганда борьбы с вольнодумством, собственно, само понятие «наличие своего мнения как что-то плохого» — это ключевое понятие для идеологии мракобесия. — Само очерчивания деления людей на тех, кто относится к элите и на тех, кто подчиняется — по принципу мировоззрения — мол, пусть народ верит во всякую глупость, в религиозные догмы и в лживую прессу, лишь бы он был покорен и не натворил чего; в свою очередь мы, в высшем обществе, будет думать о высоких материях, философствовать, заниматься гомосексуализмом и вызывать духов. Хороший пример — это идеология царской России, известная как триада «православие, самодержавие, народность» — для народа посты, послушание, благочестие, необходимость платить бабки за освобождение от крепостничества — для элитных особ — тонкая философия, экзотическая духовность, содомский грех и иные изысканные развлечения [3].       В обществе современного типа практически невозможно сохранить монополию на сферы информации со стороны государства и приближëнных авторитарных институтов (типа церкви), потому здесь воссоздание такой системы именно в данном виде уже невозможно, во всяком случае, если это совсем уж не запущенный тоталитарный концлагерь вроде Северной Кореи или Исламского государства Ирака и Ливана. Но это не значит, что само мировоззрение «овцами должны управлять пастухи» — куда-то делось, скорее оно будет реализовывать себя более тонкими методами — об этом я в частности фантазировал в РВФ на примере электронного концлагеря Саурона.       В качестве примера мракобесного государства из известных франшиз можно вспомнить Империум человечества после того, как Император оказался прикован к Золотому Трону — это как раз тот случай, когда внутри самого общества присутствует чёткое разделение на то, чем простой гражданин Империума заниматься должен и чем не должен, что ему знать надо, а что не надо, во что ему следует верить, а во что не следует. В этом сеттинге мифология охранителей и консерваторов всех мастей является суровой реальностью — арканиты Тзинча, гедонисты Слаанеш, аколиты Нургла и анархисты Малала только и ждут того, чтобы начать сеять вольнодумство с известной целью.       Хочу отметить, что фантастический сеттинг может вращаться вокруг вопроса, стоит ли скрывать от населения существование аномальных и мистических сил, существ и явлений? Скажем в сеттинге SCP на Земле придерживаются политики сокрытия паранормальщины, в то время как на планете Таронь, напротив, паранормальщина общеизвестна и встроена в культуру.       Известный баснописец Крылов рассуждал на эту тему так в своей басне «Водолазы»: Какой-то древний царь впал в страшное сомненье: Не более ль вреда, чем пользы, от наук? Не расслабляет ли сердец и рук Ученье? И не разумнее ль поступит он, Когда ученых всех из царства вышлет вон? Но так как этот царь, свой украшая трон, Душою всей радел своих народов счастью И для того Не делал ничего По прихоти, иль по пристрастью, — То приказал собрать совет, В котором всякий бы, хоть слогом не кудрявым, Но с толком лишь согласно здравым Свое представил: да, иль нет; То есть, ученым вон из царства убираться, Или попрежнему в том царстве оставаться? Однако ж как совет ни толковал: Кто сам свой голос подавал, Кто голос подавал работы секретарской, Всяк только дело затемнял И в нерешимости запутывал ум царской. Кто говорил, что неученье тьма; Что не дал бы нам бог ума, Ни дара постигать вещей небесных, Когда бы он хотел. Чтоб человек не боле разумел Животных бессловесных, И что, согласно с целью сей, Ученье к счастию ведет людей. Другие утверждали, Что люди от наук лишь только хуже стали: Что всё ученье бред, Что от него лишь нравам вред, И что, за просвещеньем вслед, Сильнейшие на свете царства пали. Короче: с обеи́х сторон, И дело выводя и вздоры, Бумаги исписали горы, А о науках спор остался не решен; Царь сделал более. Созвав отвсюду он Разумников, из них установил собранье И о науках спор им предложил на суд. Но способ был и этот худ, Затем, что царь им дал большое содержанье: Так в голосах между собой разлад Для них был настоящий клад; И если бы им волю дали, Они б доныне толковали Да жалованье брали. Но так как царь казною не шутил, То он, приметя то, их скоро распустил. Меж тем час-от-часу впадал в сомненье боле. Вот как-то вышел он, сей мыслью занят, в поле, И видит пред собой Пустынника, с седою бородой И с книгою в руках большой. Пустынник важный взор имел, но не угрюмый; Приветливость и доброта Улыбкою его украсили уста, А на челе следы глубокой видны думы. Монарх с пустынником вступает в разговор И, видя в нем познания несчетны, Он просит мудреца решить тот важный спор: Науки более ль полезны или вредны? «Царь!» старец отвечал: «позволь, чтоб пред тобой Открыл я притчею простой, Что́ размышленья мне внушили многолетны». И, с мыслями собравшись, начал так: «На берегу, близ моря, Жил в Индии рыбак; Проведши долгий век и бедности, и горя, Он умер и троих оставил сыновей. Но дети, видя, Что с нуждою они кормились от сетей И ремесло отцовско ненавидя, Брать дань богатее задумали с морей, Не рыбой, — жемчугами; И, зная плавать и нырять, Ту подать доправлять Пустились сами. Однако ж был успех различен всех троих: Один, ленивее других, Всегда по берегу скитался; Он даже не хотел ни ног мочить своих И жемчугу того лишь дожидался, Что выбросит к нему волной: А с леностью такой Едва-едва питался. Другой, Трудов нимало не жалея, И выбирать умея Себе по силе глубину, Богатых жемчугов нырял искать по дну: И жил, всечасно богатея. Но третий, алчностью к сокровищам томим, Так рассуждал с собой самим: «Хоть жемчуг находить близ берега и можно, Но, кажется, каких сокровищ ждать не должно, Когда бы удалося мне Достать морское дно на самой глубине? Там горы, может быть, богатств несчетных: Кораллов, жемчугу и камней самоцветных, Которы стоит лишь достать И взять». Сей мыслию пленясь, безумец вскоре В открытое пустился море, И, выбрав, где была чернее глубина, В пучину кинулся; но, поглощенный ею, За дерзость, не доставши дна, Он жизнью заплатил своею. «О, царь!» примолвил тут мудрец: «Хотя в ученьи зрим мы многих благ причину, Но дерзкий ум находит в нем пучину И свой погибельный конец, Лишь с разницею тою Что часто в гибель он других влечет с собою».       Я при написании своих фанфиков сделал акцент на конфликте между мракобесием и просвещением — скажем, Хиро из РВФ выступает за честное общения с народом, в свою очередь его антагонисты — Иерархи Логриса и Саурон, напротив, считают, что чем народ темнее, тем лучше. Для меня важен тот факт, что Хиро, Иерархи Логриса, Саурон — мизантропы, те есть, технически (не модально) придерживаются одинаковых суждений о реальности — и мракобесы выводят свою идеологию из своей мизантропии. Для этого Иерархи и Саурон оболванивают народ идеалогией, которую они сами глубоко презирают — у первых это гибрид авраамизма, марксизма и нацизма, у второго — это леволиберальная благоглупость. Саурон при этом подолжает работать в ключе РСБЕ-шных Валар — там Манвэ вёл политику: «Всем эльфам заткнуться, сидеть тихо и молча кушать то, что мы насыпаем вам в кормушки. Не надо спрашивать, что заставило Мелькора делать то, что он делал — он был просто плохим и всё тут. Не надо волноваться, если вы обнаружили у себя провалы в памяти — это нормально, мы бы не убрали из вашей памяти то, что пошло бы вам на пользу… У вас нормальная температура, мы вам меняем подстилку, вовремя наливаем воды, кладём игрушки, у вас равномерное освещение… О, Азатот побери! Фэанор, какого ты творишь?! Тентакль тебе в за-а-ад!» Как пример конфликта я вывел следущую ситуацию — церковь Логриса проповедует, что краснокожие рёвозавры суть есть исчадия местного сатанинского архетипа (Калюкса), в результате чего у Зеро Ту возникают проблемы — благо, она дружит с учеником Оракула — того, кто входит в число Иерархов: Зеро Ту пережила все унижения и издевательства. Дети её обзывали Калюксом, кидали камни и потом все убегали, когда она бросалась на них в ответ с полным остервенением. А когда она поймала одного и чуть не убила, то её ещё больше стали ненавидеть! Ненависть, ненависть, кругом одна ненависть! Красную кожу не спрятать, её никак не покрасить, так как организм рёвозавра отторгает все чужеродные вещества и всякая краска очень быстро сходит. Попытка пластики черевата страшными болезнями. Кроме того, кто бы это оплатил? Не нищая семья, изгои родного клана — всего лишь потому что выгонять детей там велели некие старые замороченные традиции. Церковь была против пластики, считая, что всё должно быть максимально естественно, дабы виделась сущность замысла Творца. — «Я естественно зла! Я естественно порочна!» — думала маленькая Зеро Ту, бредя по городу. — «Что ж, пусть так! Я буду убивать, я буду убивать их!» — Иди сюда, отродье Калюкса! — выскочил какой-то религиозный фанатик с кинжалом. — «Вот и конец!» — подумала Зеро Ту за миг до того, как стать синей. Голова фанатика просто взорвалась и мозги — ух ты, они там всё же были! — обильно так обрызгали девочку. — Ты в порядке? — рядом появился Хиро, её возраста, чьи рожки погасли. Это был один из первых случаев, когда Хиро сам использовал дар. Прохожие обернулись — они видели все издевательства, но никто не заступился за красную девочку, только сейчас, когда начальство вызвало очередного святошу, они разом обернулись, а до того все как один делали вид, что ничего не происходит. Вот такое оно, общество! Разве достойно оно хоть капли уважения?! Разве можно к нему относиться как-то иначе, кроме как с презрением, ненавистью и эгоистичным потребительством?! Злом надо платить за зло! — Чудо, свершилось великое чудо! Малельдил Единый-Триединый, наш Господь, призывал раба своего! Сейчас он входит в зал светильников, где Оярса крепит диадему праведности на его рога! После этого Хиро, стоящий в кровище, начал читать какой-то праздничный стишок. Кто-то умилился, но полицию таки вызвали. Вот только сейчас. Хиро и Зеро Ту сидели не долго, их забрали важные лица. — Не бойтесь, — говорил один из иерархов, пузатый настолько, что служащие симпатичные пажи были вынуждены Святейшего перемещать на каталке. Он правда был добрым и делился с Зеро Ту сладостями. — Мы скажем, что это знак Малельдила по поводу того, что лично тебя значит трогать нельзя. Вот и всё. — А к ней не выстроится очередь желающих предстать перед Малельдилом? — поинтересовалась матрона. — Выстроятся, но в этот раз ничего не будет — мы же не хотим превращать бедную девочку в лифт к Оярсам? — риторически спросил толстый святоша, тянущий руку к экзотическим фруктам, которые специально для него везли с другого конца Малакандры. — Тем более религия так не работает, так работает только богомерзкая магия, не так ли? — посмеялась матрона, глядя на Оракула, сидящего здесь же за столом. Зеро Ту и Хиро уплетали в пост самые разнообразные сладости. — Это уж точно, — со смехом ответил Оракул. — Нет задания хуже, чем пасти идиотов, если бы они не давали вам такую власть, я уверен, вы бы этим не занимались. — Но почему бы вам, если вы можете сказать, чтобы никто не трогал Зеро Ту, не сказать, чтобы никто и никогда не трогал краснокожих? — наивно спросил Хиро, жуя сладости. Святейшество захотел ответить, но тут рыгнул. — Прости сейчас!.. Эй, ведро! Паж подал, другой вручил рапторову кость. Святейшество надавил концом на корень языка и сблеванул в ведро. — Ух, — ему вытерли рот, — прошу прощения, я должен прочистить желудок… Чтобы снова его наполнить. Гм… Так вот, мальчик… — Угу. — Отвечаю на твой вопрос. У нас нет окна возможностей, — пояснил святейшество. — Есть вещи немыслимые — например, запрет веры в Малельдила, есть вещи радикальные — например, официальный статус для однополых браков, есть вещи подлежащие обсуждению, например, понижение нашей зарплаты и организация регулярных визитов народных делегаций в наши дома, чтобы простые трудяги видели то, как мы скромно живём. Хе-хе! Догмат о преследовании краснокожих мы смягчили как могли, несмотря то, что, как сказано в Откровении: «Но скорее небо и земля перейдут, нежели одна черта из закона пропадёт». Но огромное множество верующих верно ему. Можно переиначить смысл буквы закона, просто призвав их следовать духу, а дух на то и эфемерен, чтобы под видом духа заложить хоть… — святейщество с шумом испортил воздух. — Хоть дуновения из-под моей сутаны, а-ха-ха! Но он должен быть — этот догмат… Вы вот вспомните, с какими препонами мы кодификацировали учение? Мы на полном серьёзе обсуждали с какой стороны нужно разбивать освящённое яйцо раптора! Потому практически невозможно изжить этот предрассудок — это мы с вами, просвещённые деисты и пантеисты сидим тут и философствуем и сознаёмся в том, что мы знаем то, что ничего не знаем — а идиоты уверены свято, что они знают всё и этих идиотов сотни миллиардов наплодилось. Пока они живут, будет жить предрассудок. Быть может через сто тысяч лет предрассудок забудут и сотни миллиардов будут верить во что-нибудь ещё, но сейчас у нас нет возможности что-то более изменить, слишком много мнений надо переубедить… Это не реально даже для Малельдила, ведь сойди он из центра Вселенной на грешную Малакандру — я уверен, часть верующих не признает за того самого Создателя. — Но если вы скажете, что Малельдил вам лично сегодня позвонил и сказал, что так нельзя? — прямо спросил Хиро. — Мальчик, ты умный. Что делает цирковой раптор, если его тянуть за поводок? Если тянут бережно, он будет идти за тобой, — рассудила матрона. — А если ты будешь его дёргать, он откусит тебе голову. — Но что если вам хотя бы немного поддержать движения в пользу защиты краснокожих? — задал вопрос Хиро. — Ни в ком случае. Тогда консерваторы, на которых мы всегда опираемся, потому что их больше и они сильнее, усомнятся в нас, — возразила матрона. — Тогда они могут восстать, религиозные чувства — такая же страсть, как гнев и похоть, они обрушатся на нас и тогда настанет кромешный хаос. — Краснокожие пусть сидят в углах по тёмным комнатам, пусть соберутся и отправятся жить на необитаемый остров — я даже готов их снабжать, — пообещал святой отец. — Но пусть не смеют привлекать к себе внимания, так они только взбесят всех тех сумасшедших, одержимых своими религиозными чувствами. Себе же хуже сделают, — святейщиство посмотрел на Зеро Ту, — пусть сидя тихо и всё будет путём, мы поможем. Мне было интересно, что было бы, используй Хиро весь свой талант в магии и лидерстве, чтобы начать революцию и уничтожить эту скверную религию — по сюжету этого я не мог себе позволить, но я посвятил вопросу отдельный эпизод: упомянутый там Оракул слился с Йог-Сототом и как всезнающее существо смог ответить на вопрос «что если?» — если бы Хиро начал открытую революцию, то ему пришлось бы уничтожить 10% всей своей расы (которая исчисляется сотнями миллиардов), став тем самым величайшим истребителем себе подобных в истории — 10% тех самых пассионарных консерваторов и тех, кто попал под руку: если взять как вариант, что всего рёвозавров 500 миллиардов, то 10% от этого числа — 50 миллиардов, это вот столько Хиро убил бы народу во имя перемены статуса-кво (поправьте меня, если я не прав, мой мозг плохо справляется с математикой). А также, Хиро потерял всех своих близких, кроме одного яндере, так как они или сочли его действия слишком радикальными или Хиро первым избавился от них, будучи движем развившейся у него паранойей. Хиро стал, одержимым своей болью и своим отчаянием, вождём террористической диктатуры, в конце концов став откровенным апокалиптическим маньяком — на почве такого количества убийств Хиро окончательно слетел бы с катушек и произвёл комплементацию. Если руководствоваться принципом меньшего зла, то надо помнить, что зло разрушает тебя самого, на одного человека меньшего зло может хватить, чтобы полностью его уничтожить. Надо ли говорить, в каком состоянии оказался Хиро, когда понял, что всюду клин?       В качестве ещё одной стороны конфликта выступает ВИРМ — он и его подельники являются классическими сверхценниками-просветителями: «мы считаем, что думать надо своей головой, не нужно доверять авторитетам, церковь вас обманывает, религия — это плохо, нужно в жизни руководствоваться разумом, логикой и наукой, и вот что надо сделать — построить коммунизм отказаться от секса, от размножения, от удовольствия плоти, от плоти вообще — всем нам надо превратиться в бестелесный коллективный разум, потому что такая идеология — высший плод разума, логики и науки, а кто с нами не согласен — тот презренный мракобес-фанатик!» Соответственно значительная часть РВФ посвящена доказательству того факта, что, во-первых, никакая мораль и никакая цель в жизни из логики, науки и разума не выводится, она выводится из желаний и из того, на что готовы и не готовы договориться друг с другом разные субъекты (собственно, это единственная моя претензия к ВИРМу как к персонажу); во-вторых, из того факта, что жить надо своей головой отнюдь не следует, что высший плод науки и разума — это представления о прекрасном кого-нибудь Робеспьера, Троцкого или Нестеренко и его/их политической партии — я вполне могут быть категорически не согласен договариваться на их позициях, имею право.