Как не писать идиотский сюжет и иные советы

      Не буду тянуть кота за яйца — сразу скажу, что образ чужеродного чудовища, во-первых, чрезвычайно заезжен всякими клише; во-вторых, его достаточно сложно изобразить в качестве антагониста, потому как хороший антагонист — это в первую очередь субъект, а показать субъектом то, что принципиально должно быть бесчеловечным, не просто. Да, как правило, это существо выполняет функцию антагониста, потому я буду рассматривать его как антагониста. Ну, потому что весь образ резко сдувается, если представить, что такое существо занимается чем-то исключительно розовым и пушистым.       Начну, пожалуй, сразу с клише: • Черты различных морских организмов, головоногих, беспозвоночных, амфибий и земноводных. После Огдру из «Хеллбоя» это уже убитое клише. Тут автор задействовал все возможные варианты, начиная от миног и заканчивая ракообразными и полипами [1]. Особенно меня веселит, когда молодые и талантливые авторы берут и приписывают чужеродному монстру какие-то чисто физиологические черты земных головоногих, вроде сифона. Особенно это касается художников, которые изображают Великого Ктулху, даже совершенно не пытаясь вдуматься в его физиологию: его тело состоит из субстанции, похожей на желатин, никаких более тонких черт осьминога там нет (ровно как и привычной мускулатуры). • Аналогично рептилии. • Бесформенный ком плоти или слизи. После Г.Ф.Л. даже авторы его цикла начали без конца затаскивать образ шогготов — то и дело каждый новый монстр вселенной Мифов Ктулху оказывается вариацией на тему шоггота. • Огромный паук — опять же, после Толкина и Стивена Кинга приписывать монстрам паукообразную внешность — это такое же клише. При этом Кинг выдавил в пол это ещё у себя — ОНО, значит, паук, Алый Король, значит, паук, Мордред, опять же, — паук! • Вариация на тему существ с ярко выраженным экзоскелетом — после ксеноморфов и тиранидов это, опять-таки, убитое клише. • Геометрические фигуры — изображение чужеродных чудовищ в виде живых гигантских геометрических фигур, после Билла Шифра, опять же, убитое клише. • Сюда же идут сгустки тьмы, живые тени, чернота и т.д. — короче, никаких черномазых. «Не брат ты мне, гнида черножопая!»© В «Бесконечной истории» это было очень точно, Г.Ф.Л. что-то упоминал о том, что Шуб-Ниггурат похожа на тёмное облако, но сейчас чернушка уже надоела. • Ах, да. Облако живого газа, зловещие тучи, туманы и т.д. • Вариации на тему страшного, высокого чёрного человека — после Ньярлатхотепа, Итаквы и Слендермена это тоже убитый штамп. • Нечто, что обладает огромным количеством глаз. • Изобразить гуманоида, но с кучей негуманоидных черт, которые резко бы отличали его от обычного гуманоида при прежнем гуманоидном сходстве: ну там с дырой в голове, вокруг которой рассыпаны глаза паука, а ещё у этой штуки есть рога оленя. Выглядит как нарочитая мешанина всего и вся. Постарайтесь по крайней мере поработать со спецификой его строения. • Существо, чьим основным телом служит некий хорошо узнаваемый нами орган: сердце (Идея Зла), мозг (ОНО из «Излома времени») или глаз (Шума-Горат). Вот придумайте своё чужеродное чудовище, таким образом, чтобы избегать озвученных выше клише. Далее: учтите, что физиология живого существа должна выполнять некие нужные функции. Если ваше чужеродное чудовище, это всё-таки некое телесное существо, то хотя бы элементарно прикиньте, как у него там устроено телостроение. Если это нечто метафизическое, то задайтесь вопросом, для чего ему нужны телесные черты, вроде глаз, ртов и конечностей. Да, вам может показаться, что я выбираю слишком строгие правила, но на мой взгляд, они очень полезны, так как стимулируют вашу фантазию, вашу мысль и наводит вас на то, чтобы придумать нечто оригинальное. Возьму несколько примеров: • Ну из «Бесконечной одиссеи капитана Харлока» [2]. Богосатана с таким смешным названием, первоначально представлял собой целую вселенную, сжатую внутри сингулярности, планеты, на которых возможна жизнь, являются его осколками. Первоначально, когда нам показывают Ну, мы видим только живых мертвецов, в чьи тела вселились эти демоны. Потом нам показывают абстрактные изображения чудовищ, тёмных богов и дьяволов в различных религиях и оккультных учениях, говоря о том, что это всё подсознательное представление о Ну. Наконец, когда Харлок сражается с малой частью Ну, нам показывают их облик — это нечто вроде живого мозга, пакета слизи и медузы. Выглядит не очень страшно. Однако кратко, в одном эпизоде, нам показывают, как одна героиня оказалась во время клинической смерти затянута в ад. В аду видно то, как за ней плавает какой-то адский дракон, он плывёт в самом пространстве ада, как в воде. Потом выясняется, что оно может свободно менять размеры, его пасть становится настолько большой, что целая планета помещается в ней. Вот это — совершенно блестящее изображение чужеродного чудовища: нам показывают нечто привычное — всего лишь дракон, однако затем нам же очень легко показывают, что этот Левиафан легко может менять свои размеры, он един с самой реальностью ада и легко игнорирует законы физики, сама его внешность — это некая дань коллективному бессознательному. Потом этот адский дракон выпадает из произведения. Ну потому что надо, чтобы капитан Харлок победил Ну, потому дальше эти черти предстают только в обличии сферических медуз, и их Харлок тупо не боится, потому ничего они сделать ему не могут. Про адского Левиафана сценарист бережно забыл. • Фараон Найнети из «Сейлор Мун» [3]. В манге изображён достаточно блекло — просто пара горящих глаз, кроме того он разговаривает человеческим голосом, что резко сбивает с него весь тон мистического зла. В аниме-адаптации 90-х Фараон показан куда лучше — во-первых, он ни разу не разговаривает, во-вторых, его почти всегда изображают как сгусток света и некое звездообразное космическое тело на фоне прочих космических тел. Впервые он появляется в апокалиптическом прорицании Рей Хино и выглядит как зелёная спиралевидная галактика. Телесно Фараона показывают только на краткий момент, когда Усаги запускает в него лучом любви. Мы видим, что он выглядит как огромный шар, от которого спереди отходят светящиеся щупальца. Тогда в нём образуется дыра, из которой Фараон в ответ извергается энергетической атакой. Важен тут не сколько его внешний вид, сколько то, что он непонятен и он совсем мало времени проводит в кадре, когда оказывается в какой-то конкретной форме. Дальше Фараон выглядит уже как некая плазма тёмного и фиолетового цвета, которая рвётся из портала. Нам при этом заявляют, что сам по себе Фараон является живой вселенной.       Обращу внимание на то, как выглядят его дети — даймоны. В манге хорошо показана Каоринайт — когда эта демонетка принимает свой истинный облик, злодейка предстаёт так только на одной странице, из-за рисовки вообще невозможно рассмотреть, что это за хрень. И это хорошо, это очень прекрасное изображение чужеродного чудовища [4]. В адаптации-строго-по-манге облик Каоринайт исключительно слит: потому как в нём она выглядит как заурядная монстробаба [5]. Мистресс 9 в манге изображена, пожалуй, хуже — поначалу, прибывая в теле Хотару, злодейка жалуется на то, что облик гуманоида ей неудобен. Потому тело Хотару изнутри пронзают шипы. Когда она принимает свой настоящий облик, то выглядит как смесь кляксы и карикатурной Бабы Яги — слишком типично и слишком гуманоидно, рядовой йома выглядит так [6]. Что мне ещё очень нравится, так это протодаймон — выглядит он так [7]. Это поразительно прекрасное чужеродное чудовище — его тело не является гуманоидным, но у него есть ярко выраженная форма, похожая на картошку, которая стоит на хвосте гусеницы. У него специфическое строение рта, что отдаляет его от облика привычного нам существа — у него иглами торчат зубы, которые скрывают собой ротовое отверстие. У протодаймона есть два глаза, что в то же время позволяет нам распознать в нём более привычное живое существо. Наконец — в аниме 90-х блестяще прорисована его чужеродная, отвратительная и мерзкая текстура, во второй адаптация этот момент исключительно запорот — там дешёвое компьютерное рисование изображает всех даймонов состоящими из какого-то однородного фиолетового желе [8]. • Изображение классических монстров из Мифов Ктулху в визуальной новелле «Демонбейн». Характерно тем, что они отличаются от своего привычного вида. Ужас Данвича выглядит вот так [9] — такой его вид полностью не каноничный, но в целом поразительно соответствует духу оригинала. Ктулху, например, выглядит как сгусток плоти, от которого во все стороны исходят многочисленные безглазые головы на длинных шеях; иногда в кадр попадают кровоточащие глаза привычного вида. Дагон и Гидра здесь выглядят как вариация на тему ракообразных, а не амфибий, какими их изображают обычно [10]. Но лучше всего тут получился тройной огненный глаз Ньярлатхотепа — я видел кучу визуализаций, но это самая лучшая и самая стильная. И как именно проявляется этот глаз — когда Ньярлатхотеп в облике человека проявляет сильные эмоции, лицо человека сменяется на демонический лик с пастью и таким глазом, при этом тело в остальном остаётся человеческим, иногда затемняется на контрасте с огненным взглядом. Отлично соответствует духу персонажа, при этом в полноценной монструозной форме он практически не показан [11].       Уникальный древний бог по имени Зс-а-Виа также показан с характерными чертами — живая гора кровавой смолы с чертами более привычного живого существа [12]. • Ангелы из «Евангелиона» — примечательны в первую очередь тем, что содержат в себе черты традиционных органических существ и черты неорганических структур. Их кожа выглядит слишком однородно эластично и больше напоминает резину или гибкий металл. Также очень характерно выглядят их глаза — в тех случаях, когда они присутствуют, они напоминают рисунки, то что это именно глаза, можно понять только тогда, когда Маториил начинает плакать кислотой в качестве оружия. Их лица, если они есть, закрыты масками, похожими на маски чумных докторов, и только когда Сакиил мигает, можно понять, что это не маски, а их настоящие лица. Их сердца — ядра, выглядят как кристаллы, но на самом деле, они органические. Некоторые из Ангелов напоминают знакомые нам формы (Сакиил — прямоходящая амфибия, Самусиил — нечто от насекомого, Гагиил — рыба или водное млекопитающее, Маториил — паук и т.д.), но у них всегда есть резкий оттенок искусственного. При этом они выглядят очень стерильно — у Ангелов нет, например, отталкивающих черт земной физиологии, будь это гнойники, бородавки, бугры, прожилки и т.д. Все они построены вокруг мотива смешать органическое и неорганическое таким образом, чтобы оно было одним целым без перехода и различия, с осознанием, что они в целом все органические — как знак этого Ангелы кровоточат красным. Даже эта деталь образа оформлена с противоречием: они кровоточат красным даже тогда, когда у них нет никаких сходств с земным организмом и когда у них нет ничего похожего на предрасположенность к привычной для нас кровеносной системе.       Как нетрудно заметить, общий мотив был позаимствован из книги Иезекииля: херувимы-тетраморфы-офанимы также сочетают в себе ярко выраженные черты привычных живых существ и искусственных предметов — колёс, со странной геометрической формой. • Монстры из «Мадоки». Ведьмы, фамильяры и демоны. Выглядят как сюрреалистические монстры, отражающие самые разные объекты из нашего повседневного сознания. В первую очередь с символическим уклоном. Я рекомендую посмотреть самостоятельно их арты и картинки.       Как любитель чужеродных чудовищ, раскрою один небольшой лайфхак. Найдите в интернете картинку на эту тему, после чего начните описывать то, что вы видите — уверяю вас, каждый индивид сможет подобрать свои персональные слова и термины для описания, сделать акцент на тех деталях, которые ему покажутся значимыми. Так получится нечто уникальное.       Другой момент — зачастую чужеродные чудовища у классиков — что у Толкина, что у Лавкрафта, что у Мейчена, что у Кинга — описаны так, что указан лишь начальный и зачастую абстрактный образ. Например, Толкин сказал, что Унголиант выглядит паукообразно и сплетает тьму — не только первое, но и второе предоставляет огромный масштаб для фантазии. Если она паук, то на паука какого вида она похожа? Или паук — лишь нечто отдалённо похожее? Что значит, сплетает тьму? Это паутина чёрного цвета, нечто вроде нефти, либо это буквально нити материальной тьмы, или просто аура сумрака? Эта штука в один момент может покрыть Валинор. Что это такое? Далее — Кинг пишет, что ОНО выглядит как бесконечные ползущие мёртвые огоньки — как это визуально выглядит? Мейчен описывает трансформации той же Элен Воген очень абстрактно — её окружает прозрачный сумрак, она поочерёдно превращается в различных существ, которые являются предками человека, она становится двухполой квир-персоной, она становится в конце каким-то существом, которое, предположительно, напоминает отдалённо античного сатира. Все подробности — на вашу фантазию. Что касается Лавкрафта — возьму рассказ «Ньярлатхотеп». Его концовка выглядит как череда очень абстрактных описаний, я предлагаю взглянуть на комикс, который даёт визуализацию [13]. Скажу только то, что я резко недоволен концовкой — автор слишком буквально понял термин «горгулья» в отношении Абсолютных Богов, при этом перенеся финал в обычную комнату, из чего следует, что всё прошлое оказалось сном. Итак, попробуйте дать визуализацию чему-то, что изначально абстрактно, в самых разных деталях.       Это то, что относится к объекту. Теперь к субъекту — хороший антагонист — это в первую очередь хорошо прописанный субъект, в свою очередь попытка прописать чужеродное чудовище должна балансировать между тем, что с одной стороны это субъект, который реагирует на внешний мир; с другой стороны, его реакции не должны быть по-нашенски близкими, слишком человеческими. Например, Фараон Найнети — в аниме 90-х у него есть только две реакции: он атакует в ответ на атаку Усаги, он издаёт гневные звуки, когда на него нападает Хотару. Слишком мало для субъекта, показано только то, что он — живое существо, у которого присутствует раздражимость. Например, демоны Петухова это именно демоны — они называют Ивана червём, они иронизируют и язвят — совершенно типичное поведение фэнтезийных орков. Это не чужеродные чудовища. Аналогично — Ну из «Харлока», они даже между собой говорят, по крайней мере это касается их отдельных малых форм. Чужеродные чудовища никогда не должны в кадре показываться как персона, от которой идёт повествование, они не должны быть по определению фокальными персонажами — запомните это общее правило — либо, если они уже кратко показаны фокальными персонажами, их ощущения следует описывать максимально опосредованно, по типу «испытал раздражимость». Итак, чужеродное чудовище либо вообще не должно разговаривать человеческим голосом, либо оно должно общаться очень опосредованно или специфически. Например, у нас есть чужеродное чудовища, оно разговаривает человеческим голосом, но очень неестественно для человека — такими Юдковский изобразил Сверхсчастливых — у него неестественная мимика, неестественный подбор слов, неестественные эмоции и так далее. Всё в нём должно быть неестественным. Впрочем, это можно показать более тонко. Например, как общаются Ангелы в «Евангелионе» — они проникают в сознание человека, после чего внутри его духовного мира принимают облик двойника того, с кем общаются, и говорят они на те темы, которые волнуют личность в самой глубине сердца. Всё это происходит так, как если бы всё является галлюцинацией или сном. Обычный человек не будет с вами на такие темы общаться. При этом совершенно неизвестно, для чего Ангелы это делают.       Ну и свой пример. Когда я описывал речь Ньярлатхотепа, то все его слова наделены целесообразностью, всякий оборот речи продуман и направлен на цель общения, призван в первую очередь повлиять на субъекта в неком ключе. Реальные люди так не говорят, это чужеродная манера речи, которая заметна только в случае, если вы обдумываете его речь.       Где-то в таком же ключе я изобразил речь другого глав гада — Мелькора, у этого вся речь сводится к тому, что мироздание служит причиной для всех страданий и потому должно быть уничтожено — он буквально не может говорить ни о чём другом, кроме пропаганды тотального самоубийства. Но в данном случае этот «Карфаген должен быть разрушен» показывает идеологическую и духовную одержимость. Апокалиптический маньяк должен быть именно маньяком. Мелькор всё же не чужеродное чудовище, а языческий бог (хотя тоже может выглядеть как НËХ, целый пейзаж или абстракция, но в данном сеттинге и Синдзи, прокачав свой духовный уровень, так тоже может) — про языческих богов надо будет писать отдельную статью, потому как для их изображения потребуется регулярно балансировать между человечностью и божественностью.       Поговорю теперь о том, как я сам описывал чу-чундру. Начну со приёма визуализации абстракции. Толкин сказал, что Унголиант похожа на паука, значит: — Какого?! О, Иисусе! — и Аска увидела вокруг себя подпространственную ячейку, чей свод выглядел подобно воде на тёмном асфальте, в которую вылили бензин — здесь, в окружении разводов, пребывало чужеродное чудовище размером с гору. — Срань господня! Аска могла сказать только это. Оно больше всего имело сходство с пауком, хотя это был не паук, так как строение тела отличалось значительно. Его туловище напоминало мешок, чрезвычайно раздутый мешок, похожий также на луковицу. Было тут что-то от клеща-кровопийцы, который напился крови до такого состояния, что жопа стала в разы больше изначального размера. Поначалу Аска подумала, что создание идёт к ней передом, потому что прямо в середине этого туловища находилось нечто, похожее чисто визуально на предельно сморщенное лицо. У него был даже рот, похожий на влагалище. Но потом оказалось, что это скорее и есть влагалище. Потому что создание, подобравшись к Еве-02 задом, повернулось передом. Многочисленные конечности, смахивающие таки больше на взятые от паука, выходили в разные стороны, заканчиваясь разнообразными коготками, в том числе от зада, что делало чудовище не совсем симметричным. Эти колонны сплошняком усеивали маленькие дырочки, похожие на гнездо пчёл. Голова поворачивалась, и была, разумеется, омерзительна — какое-то подобие двойного клюва, что раскрывается в разные стороны, чёрные глаза в великом изобилии на морде, похожей на головку фаллоса, клыки, какие-то присоски, жёсткий тёмный мех позади, ещё какая-то мерзость… гроздья бородавок, утыканные шипами, не то коконы, не то ещё что, прямо под головой. Всё пузо в подобии женских грудей, только покрытых многочисленными мордами миног и пиявок, они постоянно в движении. — Дерьмо, ну ты уëбище ходячее! — так прокомментировала Аска, содрогаясь от абсолютного отвращения. — Что, реально ещё один тупой Кайдзю?! Крайне мерзкий Кайдзю! Господи Иисусе! Аска попыталась оторвать Еву… и сразу поняла, что не может это так просто сделать. — Дерьмо! Еву-02 растянуло на паутине из материального мрака. … — Это не просто Кайдзю — Мелькор дал нам свою самую мощную зверушку! — похвасталась Мэллори. — Это Унголиант, она может удержать даже бога своей паутиной! Унголиант начала вытягиваться к Еве-02, желая, очевидно, пожрать. Конечно, учитывая, что я пишу экшен-понос, то паутина Унголиант не выглядит впечатляюще — это просто паутина из некой субстанции, которая выглядит как материальная тьма, впрочем, как подразумевается, у Унголиант есть разные режимы (во флэшбеке Фэанора Унголиант прямо заставляет свет над Валинором померкнуть). Сказано, что она выглядит как паук — моё описание соответствует этому, но в итоге она выглядит не так уж похоже на нормального паука, паук — это наиболее близкое указание. К слову, в моей версии Унголиант ещё ходит задницей вперёд, что также придаёт чужеродности, правда, скорее в уже комическом ключе.              Визуализация может позволить себе известную долю абстракции, особенно когда предполагаемое является неким образом в сознании персонажей. Как, например, изобразить Азатота, особенно, чтобы его внешний вид соответствовал эпитетам «вседержитель всего», «султан демонов» и «слепой безумный бог»? — Тот, кто пытается изменить свою судьбу, будет все равно следовать своему первоначальному предназначению, — продолжал Армарос. — Слабые люди ломаются и гибнут, в то время как сильные приобретают большую власть — но это тоже часть воли Бога Зла. Ни внешние силы других вселенных, ни их боги не могут изменить судьбу жителя Вселенной Зла, так как судьба является неизменным законом, — с заметной долей глумления в голосе, Армарос вынул руку из кармана и указал на Каору. — Бога Зла? Злой Вселенной? — спросил тут на ходу Каору. Окружающее пространство стало напоминать пол в клеточку, только там сквозь синие линии отражался космос. — Да! Посмотри вокруг! — Армарос раскинул руку. — Табрис, разве ты не видишь, чьи мы — игрушки?! В следующий момент Каору и Синдзи вздрогнули, как увидели перед собой глобальную карту вселенной: очень данный и широкий эллипс, как громадный экран, весь он покрыт россыпь небесных тел, словно посыпан мукой. Кое-где справа увеличены отдельные галактики, по форме подобные спирали и эллипсу, с ними идут созвездия, масштаб, кажется, пытается показать то, что первым приходит в голову при мысли о космосе и вселенной. Слева тянется длинная, горящая линия, подобная реликтовому излучению, как его обычно изображают. В самом центре карты мироздания пребывает Земля, громадная планета, возле которой остальные планеты Солнечной системы и сама центральная звезда. Почему-то самая крупная планета среди них — Юпитер. За Землёй тянется линия реликтового излучения. Понятно дело, что это — условность образа. Именно туда прикованы взгляды Каору и Синдзи. И что испугало их! Внизу, как бы из-за края самой картины, ко дну Вселенной Зла возвышается отвратительный великан-гуманоид — с одной стороны точно по-классически инфернальный, с другой — у него были самые гротескные и чужеродные черты. Видны только его голова, руки и плечи, ниже его не разглядеть, но он больше самой Вселенной Зла в несколько раз. Из пустых глаз льёт кровь, нос не проглядывается, пасть раскрыта — она кровавая и красная внутри, как вход в пещеру, где по краям — ряды жёлтых зубов; физиономия невероятно жуткая и мерзкая, шкура — уголь. Прямо без перехода в кость, однородные со всей остальной шкурой, над глазами, как два корня, торчали его рога. Между ними виден кровавый, красный, обнажённый мозг. Но самое отвратительные — Султан демонов выпускает из области ушей длинных червей — красные придатки, которые выглядят как выпавшие кишки. Что-то тянется вниз, что-то протягивается по плечам, ещё что-то восходит вверх. Несколько таких «кишок», истекающих кровью, слепой безумный бог тянет к Земле, к голубой Земле в центре Вселенной Зла, чтобы пачкать своей кровью её чистые воды. Султан демонов весь какой-то отчасти сиреневый, под тон визуализации космоса. Четыре сумеречно-оранжевых ангельских крыла выходят у него из головы — из-за затылка — атрибут божественности, но невероятно извращённый. Руки дьявола, с однородными когтями, они выходят за пределы взгляда Каору и Синдзи, чтобы зайти потом снова, своим пальцами, похожими на корни дерева, он захватывает свою Вселенную Зла, свою жертву. Кажется, ещё ангельские крылья отходит от запястий. Слепой султан-демон с двух сторон берёт эллипс-мир и сжимает. — Икари Синдзи-кун, это пока всего лишь образ в наших мыслях — не более того! — вдруг решительно повернулся к нему Каору. — Ага!.. — Синдзи в этот момент сжимал и разжимал руку. — Я очень на это надеюсь! [14] Да, это субъективное духовное созерцание персонажей, сообразно их физиологии и культуры (в культуре Каору и Синдзи дьяволы выглядят как рогатые монстры, а божественное связано с крыльями пернатых летунов). Это выглядит, на мой взгляд, значительно сообразнее, чем изображать Азатота как организм, у которого, например, есть различимые глаза, пасть и что-то такое, что является признаком телесного существа. Это такое увеличение шоггота, хотя оно абсолютно тут не применимо в буквальном смысле. Азатот — монистический абсолютный Бог, его, как известно нельзя изобразить, как можно изобразить то, что является сразу всем? Фоном для всего структурного мироздания. Пасти, зубы, глаза внушают здесь опасное заблуждение — Азатот этот вам не огромный шоггот; особенно еретично, если изображать его на фоне небесных тел (если это, конечно, не абстракция). Как тот, кто является фоном для всего, может быть на фоне конкретных объектов? Конечно, у меня в фанфике были более традиционные формы его изображения. Я очень хотел пародировать «Божественную комедию» Данте, потому изобразил Азатота в облике солнца-огненной розы с кольцом чёрных когтистых лап. К слову, лапа с когтями — единственная деталь внешности Азатота, которая конкретно упомянута Г.Ф.Л.       Дальше, про разнообразие в визуализации. Как нетрудно заметить, чужеродное чудовище часто привязывается к облику традиционных монстров или геометрических фигур, но это всего лишь варианты. Как вам вариант с механизмом? С металлическим механизмом. Куда не падает блеклый взгляд — всюду решётки ржавого оттенка и огромные шестерни и винты механизма, главным образом медные, бронзовые, латунные — посреди красного, оранжевого дрожащего марева. Блестящие серебряные астрологические знаки начертаны по краям зазубренных мельхиорновых дисков. Решётки в основном размещены по сторонам, кубометры колючей проволоки растягиваются по ним. Все шестерёнки же плотно и плотно скапливаются вокруг одной фигуры. Каору Нагиса, Табрис, Ангел Свободной Воли — тело обтягивает контактный комбинезон тёмных и синих цветов — за руки поднимают жёсткие нити. Ноги опущены над озером LCL. Шестерёнки с тихим звуком работают — поразительно тихо для такого циклопического механизма. Крохотная фигура человека, синего и пепельного цвета кажется чем-то невероятно крохотным, но в то же время общая симметрия механизма указывает на то, что он вращается именно вокруг своего пленника. Циферблат показывает какие-то данные — стрелка с молнией на конце водит указателем по полукругу символов, напоминающим по стилю римские цифры. Бледное лицо на миг уродуют острые страдания, зубы сжатой челюсти обнажаются. Пепельные волосы скрывают глаза, длинная шея склонена на бок. Нити оплели кисти рук, они поднимают и немного растягивают. По щекам оттенка мрамора бегут очень-прозрачные слёзы. — Икари… Синдзи-кун… В насыщенно-янтарное озеро LCL падает капля слезы. Металлические дорожки бегут и ползут в разные стороны. Нити ускользают ввысь, куда взгляд Каору не достигает даже тогда, когда пленник запрокидывает голову. Только мёртвый лунный свет играет по всему их притяжению. Но только слёзы, но и слюна Каору стекают по гладчайшему, словно девичьему подбородку. Взгляд — кроме того, что измученный, ещё и тупой и опустошённый, теперь — полностью бессильный, когда всякое сопротивление давно утрачено, а в глазах угасает разум. Но Каору всё же в устало-мучительной манере водит лицом, запрокидывает голову. Чёлка почти полностью открывает синяки под глазами — они крайне выразительны на фоне кожи альбиноса. Гору потустороннего механизма венчает бледно-металлическое лицо, кажется, вообще из фарфора, холодное и равнодушное, но только на одну половину, на другую — это циферблат. Циферблат тикает. На какой-то миг такое лицо пропадает, являя собой черноту, в которой горит тройной огненный глаз, глаз Ньярлатхотепа моргает и снова сменяется равнодушным металлическим лицом — половинкой лица, вернее, и таким же циферблатом, который отмечает непонятно что. Каору падает головой — в этот момент даже удивляется остатками сознания, что она не отваливается в озеро LCL — далеко под его ногами. Мучительный рубиновый взгляд из-под чёлки практически безжизненно наблюдает за тем, как тянутся ещё серебряные нити — они, под опущенным лицом, накручиваются на какие-то широкие колёса, все они стягивают целые сети, похожие на струны музыкального инструмента — на котором счастливый космический садист играет свою мелодию. Кажется, механизм этот гораздо больше, чем можно видеть от лица Каору… Нити тянутся сквозь вращающиеся по самым краям и бокам планетарии — впереди ещё целая куча звездных систем, галактик, но в них не макеты — в них настоящие звёзды и планеты!.. Это одна из форм Ньярлатхотепа, визуализация его власти над судьбой [15].       Давайте теперь к субъектам, а то тут все объекты. У меня была идея попробовать реконструировать Ньярлатхотепа как чужеродное чудовище, а то дескать критики жалуются, что он выглядит как зло ради зла. Я, впрочем, хочу сказать, что чужеродное чудовище и зло ради зла друг другу не противоречат. Чужеродное чудовище противоречит человечности, «нашености». Зло ради зла — это стремление делать то, что мы называем злом, вполне себе можно представить чужеродное чудовище, которое делает всё это, разве что его действия должны быть оформлены именно в должном духе. Поясню: в «Снах в доме ведьмы» Ньярлатхотеп выглядят как классический сатана и он принимает от ведьмы себе приношение в жертву младенцев. Зачем и почему? Мой ответ — Ньярлатхотеп воплотился в таком облике и с такими свойствами через коллективное бессознательное человечества. В свою очередь коллективное бессознательное в целом зависит от Ньярлатхотепа. Ньярлатхотеп творит бессознательное, а бессознательное творит формы Ньярлатхотепа — диалектика. — Тебе следует благодарить твоего гомофобного учителя и всё гомофобное человечество, ведь, в том числе, именно поэтому я так жесток к твоей однополой любви! — вдруг заявил Ньярлатхотеп. — Человечество тысячелетиями оправдывало шовинизм волей Бога, чтобы их личный эгоизм столь не претил им самим. Я для контакта с человеческим сознанием избрал эгрегор Бога. Икари Синдзи, на астральном плане плавают вымыслы достаточно разумных существ: какой бы абсурдной не была бы идея, веры лишь одного человека в её подлинность достаточно, чтобы воплотить данную концепцию на просторах Мысли. Чем глубже она укореняется в умах, тем большее могущество обретает. Так как моё родное «сознание» чрезмерно чужеродно людскому в такой степени, что меня и сознательным-то с вашей точки зрения наречь нельзя, и потому мне, чтобы понимать людей, а вам — меня, надобно обличье, воспринимаемое вами. Будучи существом стихии Мысли, как ты понимаешь, я давно наловчился идеально подстраиваться под любое сознание, каким бы своеобразным оно ни было, чтобы максимально доступным образом общаться с его носителями. Потому я предстал перед человечеством, облачившись в личину Бога в их представлении (что, заметь, иронично, потому что я — реальный Бог, а не какая-то там сторонняя сущностью, пытающаяся выдать себя за божество). Когда я появился в Египте, то избрал для себя облик фараона, потому что там верили, словно божественное предстаёт в образе верховного правителя — наивная вера обезьян, сам понимаешь. Вы, люди, любили персонифицировать наблюдаемые явления, подстраивать у себя в голове реальность под своё человекообразие — поразительная глупость! Даже регулярно принимающие наркотики жуки-философы с Каллисто не додумались до того, чтобы, ощущая ветер, думать о нём, как о чём-то, подобном себе! И вот вы, люди, наблюдая за течением процессов, пришли к выводу, что есть некое начало, толкнувшее их! И так как вы любили думать о вещах, как о подобном себе, вы придумали Бога — всемогущее существо, управляющее Вселенной! Но вы не просто его вообразили, вы, будучи отпетыми эгоистами, придумали Религию — чтобы подлизаться к Творцу ради своих желаний! И, будучи эгоистами, вы любите всё то, что вам приятно — и посему вы от всего сердца полюбили выдуманного вами бога! Поразительная наглость! Даже самый упоротый из жуков-философов не додумался бы до этого ни одним из десяти основных сегментов своей кремниевой нервной системы. Вы, люди, через свой идиотский антропоморфизм приписывали выдуманным богам то, что находили у себя тогда, когда вам была дана власть в племенах и царствах — надменность, наглость, грубость, садизм, мелочность, идиотизм, капризность, лицемерие, истеричность, властность, мстительность, тщеславие, высокомерие, гордыню — хотя сами считали эти качества пороками, но ради личной выгоды, ради удобного вам мировоззрения, ради хороших урожаев, ради хорошей судьбы при жизни и ради благой посмертной участи — вы воспевали богов, готовых массово истреблять первенцев ради утверждения собственного величия! Когда одинокие мудрецы говорили многим, что эти их боги — скопища пороков, и что, даже если они и есть, их следовало бы презирать, то толпа не замечала этого, толпа обижалась и величала существо, готовое убивать первенцев ради собственного удовольствия — «всеблагим богом»! Да, таков ваш бог, которому вы приписали эти качества, ибо вы, люди, сами претворяли всё это с наслаждением — в ходе эволюции вашему виду было выгодно истреблять другие человеческие группы, чтобы выжить, но вместе с тем механизм естественного отбора закрепил противоположную форму поведения — сдерживаться от агрессии против членов своей группы, в противном случае вы не могли бы выжить. Чтобы совместить две столь разных модели поведения, вы в своём уме всячески расчеловечивание противников — полагали их «гнидами», «нелюдями», «тварями», «орками»; граница эта пролегала по культурным, этническим, религиозным, сексуальным, каким угодно отличиям. А своих вы считали «святым народом» и «самой лучшей расой», «великой нацией», «истинной верой», «единственными правильными людьми», себе вы разрешали всё. В отличие от вас мне не нужно это разделение, для меня вы все — амёбы, более того, скажу я вам, у меня — как у реальной Высшей Силы, облачившейся в личину «бога, воображённого человеком» — нет причин ограничивать себя в так называемых пороках, потому я могу сполна насладиться комплексом бога, а также гордыней, наглостью, высокомерием, коварством, капризностью, мстительностью, мелочностью, идиотизмом, двуличием, садизмом, лицемерием, похотью, ублажить свою жажду поклонения кровавыми ритуалами, которые мне на самом деле не нужны, и развязать кучу бессмысленных войн. Так называемое зло очень приятно, этому вы, люди, научили меня. Таким образом я, Посланник Азатота и справедливых Иных Богов, буду судить ваш вид вашей же мерой, вашими истинными представлениями о добре и зле… — Почему-то это меня совсем не удивляет, — промолвил Рэндольф. — Меня тоже, учитель, — Синдзи лишь услышал в наиболее полной форме то, что давно знал. — Закон жанра. — Верно. Впрочем, честно говоря, мне нет дела до человечества, — признался Рэндольф. — Хотя я сам человек, я махнул рукой на родную цивилизацию, когда понял, что дороже всего мне — лишь мои собственные мечты, эфемерные и ничего не значащие для большинства людей. И ещё котики. — В океане LCL я видал это человечество, — цыкнул Синдзи. — Где бы сыскался такой унитаз, чтобы его с концами спустить, родимое? — Однако, я уверен, у вас где-то теплится мысль, что я вас обманываю, и что персонифицированный бог и истинный нравственный облик человечества не имеют ко мне отношения. Ведь я куда больше похож на лживого дьявола, который пытается вас искусить, ввести в заблуждение и заставить дурно думать об основополагающих вещах нравственности? — дальше развивал мысль Ньярлатхотеп. — Вот только так называемый дьявол — это неотделимая часть бога, «его тень»: ведь вы, люди, реагируете на приятные и неприятные вещи различно, и так как бог требовался вам ради удобства и вместе с тем вы почитали Его первопричиной всех вещей, у вас случилась проблема теодицеи — вы верили, что бог сделал все вещи, вы хотели, чтобы все вещи были приятными, вы хотели, чтобы Бог были приятным, вы ощущали, что не все вещи приятны — чтобы разрешить парадокс, вы придумали причину для зла: дьявола. И потому бог и дьявол неразрывно связаны, и потому я ассимилировал оба эгрегора, тем более, дорогой мой мальчик, многие люди почитали меня как Дьявола — я обретал материальную форму через их сознание, многие почитали меня злом — потому я выглядел и вёл себя, как они полагали, должно вести себя Зло. По их зову я приходил на кровавые оргии и мне подносили в жертву детей. Я даже давал им силы и знание в обмен на ритуалы, потому что их сознание впускало меня в бытие, оно делало меня таким, программируя мне рамки поведения (хотя при желании я мог бы им легко не соответствовать). Потому, Икари Синдзи, человечество тоже достойно твоего гнева, не так ли? — «Он хочет запудрить тебе мозги! Даже если говорит чистую правду!» — предупредил Рэндольф по «закрытому» телепатическому каналу, чтобы враг не слушал их переговоры: — «Мерзавец знает, ты сейчас силён достаточно, чтобы одной лишь мыслью стереть человечество из всей многовариантной Вселенной! Он хочет совратить тебя!» — Тебе не развратить меня, Ньярлатхотеп, — так ответил Синдзи, — среди людей дохуя разных мразей, но они не все такие, я не буду таким, как мрази — я слишком ненавижу тебя, Ньярлатхотеп, чтобы доставить тебя такое удовольствие! Конечно, тут это подано как элемент ненадёжного рассказчика — или та часть Ньярлатхотепа, которая выполняет говорящую функцию, стала злой из-за того, что примитивные люди вообразили себе такого мерзкого бога, либо Ньярлатхотеп просто врёт, чтобы спровоцировать Синдзи обрушить апокалипсис — впрочем, учитывая, что у нас диалектика, то Ньярлатхотеп сперва создал законы физики, которые создали мерзких людей, чьё мышление создало злую аватару Ньярлатхотепа. С другой стороны Ньярлатхотеп во всей своей полноте существует вне времени, следовательно, всё его бытие уже от вечности содержит в себе всего его формы, в том числе злые. Вернее только злые — других у него нет. Так что, похоже, в данном случае зло ради самого зла умудряется порождать само себя, путём такой хитрой метафизической схемы. P/s. Способность Ньярлатхотепа разговаривать длинными текстами в также является каноном — в «Сомнамбулическом поиске неведомого Кадата» Ньярлатхотеп озвучивает очень длинный монолог. К слову, эта склонность говорить монологами также бесчеловечна (она могла бы быть условностью, но во всей истории только он так говорит).