Как не писать идиотский сюжет и иные советы

      Образ Светлого Властелина — могущественного главы положительной фракции весьма широко распространён и сам по себе очень интересен. Его образ наталкивается на следующую проблему, похожую на парадокс Тёмного Властелина (который должен быть одновременно и могущественным и уязвимым): Светлый Властелин должен быть с одной стороны компетентен, с другой стороны в сюжете должен произойти конфликт. Этот конфликт не должен попрать компетентность Светлого Властелина. Сам такой Властелин редко бывает протагонистом: зачастую он является наставником или советником. С таким персонажем сложно себя ассоциировать, за такого персонажа очень сложно переживать, так как он с самого начала находится в очень сильной позиции.       Светлый Властелин не обязательно должен стремиться к абсолютной безупречности, ибо едва ли можно обладать идеальными характеристики и при этом оставаться персонажем, что называется, с зубами. Но автор должен сделать так, чтобы в целом Светлый Властелин выглядел положительно. Разумеется, одна из ключевых идей постмодернизма заключается в том, что Отец народов в итоге оказался народу не отцом, а сукою. В прошлом веке диктаторы очень любили рядиться в образ Светлого Властелина, потому этот троп приобрёл зловонный душок — прямо как свастика, солярный символ (только свастике, естественно, повезло меньше). Если в каноне автор не справился с созданием образа Светлого Властелина, то при осмыслении такого персонажа возникает три пути — либо глупость, либо измена, либо реконструкция. Разумеется, переосмысление потребует весь сюжет произведения в таком ключе — если такой персонаж некомпетентен, то чем объясняется его компетентность в других ситуациях; если он злодей, то зачастую становится не ясно, каковы его цели? Если его цели таковы, то почему он раньше не добился их, зачем ему нужно придумать такой сложный план?       Другая проблема заключается в том, что Светлый Властелин не должен вот прямо взять и победить антагониста. Это должен сделать протагонист, каким, как я уже сказал выше, Светлый Властелин не является. Следовательно, нужно придумать для него ограничения.       Я думаю, моральный облик Светлого Властелина, его образ, его методы, его оценка должны стать одной из ключевых тем повествования. Это может выглядеть иронично, но Аслан из самой первой написанной книги «Хроник Нарнии» выглядит безупречно. Он не показан как всемогущий персонаж и никто не ожидает от него все могущества, он не подан как бог. Он — типичный античный герой. Аслан ориентируется на свою теорию касательно древней магии и ставит на кон свою жизнь, чтобы убрать ритуальную защиту с Белой Ведьмы, после чего Лёва самостоятельно делает ей кусь в лицо [1].       Начать стоит с того, что зачастую Светлый Властелин играет роль Вестника Зова или его начальника. Вестник Зова — архетип из мономифа (пути героя) Джозефа Кэмпбелла [2]. Сперва нам показывают обычную жизнь протагониста, он полностью открыт для нас, мы прекрасно знаем его — Фродо, Гарри и Люк кажутся нам открытой книгой. В свою очередь Гэндальф, Дамблдор и Оби-Ван представляются для нас кем-то загадочным, неизвестно, возможно ли им доверять, и только закон жанра, чувство нарратива располагает нас к ним. Как оказывается, у Дамблдора и Оби-Вана есть свои секреты, которые нам не открывают сразу. Таким образом возникает проблема доверия. На этом построена деконструкция «Мадоки» — именно подлинная сучность Инкубатора служит ключевым элементом разрушения ожидания. Во весь рост встаёт проблема доверия или, если говорить религиозными терминами, проблема различения духов — откуда мы знаем, что Вестник Зова — это не агент Тёмного Властелина? Или они — одна сатана. Позднее чуть ли не все деконструкции держались сугубо на этом, даже «Дети против волшебников» показывают нам жыдоколдуна Лео Рабиновского в качестве тёмного Вестника Зова и ложного Ментора. Отсюда мораль: поворот на тему того, что «на самом деле Вестник Зова — злодей» уже сам стал кислым штампом. С другой стороны этот штамп актуален. Как я уже ранее обращал ваше внимание, было бы странно в реальной жизни доверять совершенно незнакомому человеку, который сообщает вам что-то вроде: «Фродо, отправляйся в Хогвартс, чтобы стать джедаем и отключить Матрицу, чтобы спасти Нарнию и убить всех Ланнистеров».       Возьмём Гэндальфа. Если проследить его образ, то можно увидеть, что он связан с Одином. Образ этого скандинавского персонажа обладал двумя сторонами — светлой и тёмной. Светлые черты сконцентрированы у Гэндальфа, отрицательные — у Саурона: Один мог как помогать, так и вредить, приходя в облике загадочного мудреца-странника [3]. Этот образ интригует сам по себе. Гэндальф не занимает ни одной формальной должности, никому не приказывает от лица формальной власти, но не стесняется быть напористым и убедительным (Гэндальф очень настойчиво выдворяет Бильбо из уютной норы). Читатели, склонные скептически относиться к нарративу Толкина, склонны искать тут заговор Троцкого, Бухарина, Зиновьева и Каменева. Лично мне образ Гэндальфа притягателен именно тем, что сторонний персонаж вынужден довериться ему, этот факт вынуждает жадно поглощать крохи информации, которые известны про странствующего волшебника. Вдруг он не за того себя выдаёт? Саурон также добился успеха тогда, когда скрывал свою личность и своё прошлое и тоже предлагал помощь, будь то создание Колец или прогресс Нуменора. Была такая игра на мобильном «Orcs & Elves» — в одной из частей фигурировал типичный фэнтезийный волшебник, который помогал протагонисту, внешне похожий на Гэндальфа. Для меня было очень большим поворотом, когда вдруг оказалось, что Тёмный Властелин — это тёмная сторона светлого волшебника, потому он сам не может с ним сразиться, они, в некотором смысле, одно целое. Я прямо подумал написать у себя в фанфике, что Гэндальф и Саурон — это разные аспекты одного айну. Для канонического сеттинга Толкина это было бы орлангуром, но для моего сеттинга это как раз самое то.       К слову, о любимцах партии и демонах революции — типичный пример: мне попалось утверждение, что генерал Надженда (из УА!) планировала подставить всех остальных ключевых лидеров революции под луч смерти Верховного тэйгу [4]. Данное заявление полностью игнорирует тот факт, что сама Надженда, во-первых, не ожидала появления этого секретного Тэйгу, во-вторых, находилась прямо в зоне поражения. Вот так — типичный пример высасывания Дамбигада на ровном месте.       Загадочность — это только одна из граней такого персонажа. Такой персонаж может быть напротив хорош и понятен, и тогда мы найдём в нём ключевые пороки. Порок, недостаток и грех — это очень хорошо для персонажа, так он выглядит убедительным. Например, Камина из «Гуррен-Лаганна» — это мой самый любимый персонаж в аниме, но отнюдь не за то, за что его обычно принято любить [5]. Камина мастерки создаёт себе определённый образ, который он использует для воздействия на Симона, наряду с физическим насилием, к слову. В первой битве Камина пихает в спину Симона, фактически поступая очень подло. Камина называет себя старшим братом, но при возникновении реальной опасности выставляет вперёд младшего брата — это полное противоречие с тем, как он себя позиционирует. Камина, как становится известно далее, готов подставить под удар Симона и свою деревню ради своего желания очутиться на поверхности, а потом — чтобы уничтожать зверолюдей (с целью мести за отца). Я подумал, как развивалась бы эта история, если бы погиб Симон, а не Камина? Чтобы чувствовал Камина и на какие жертвы пошёл бы ради победы? Увы, но из-за плебейской сути этого произведения скучный и картинный Симон заменил собой неоднозначного и сложного Камину. Позднее Симон откровенно идеализировал его образ и начал ему подражать. Очень жаль, что тема двойного дна Камины оказалась совершенно не раскрыта.       Я когда писал свой фанфик, то выстроил повествования сугубо вокруг конфликта в отношениях Симона, Камины и интерпретации его образа. Тут я исходил из «Евангелиона»: есть три Камины — такой, каким его видят другие; как он видит себя сам и такой, какой он есть на самом деле. Поделюсь этим: — Я могу связываться с ментальными волнами, даже с ментальными волнами умерших людей, — перед тем, как Симон что-то ещё сказал, Даэйрет уверенно указала на него. — Если хочешь, я могу призвать его. Вытащить братана Камину из твоего сознания так, как я вытаскиваю своих погибших т’айро-ири из сознания своего Тано. Симон несколько секунд думал в молчании, взглянул на Синдзи, Каору и Йоко. — Это ловушка! — Йоко направила ствол на Даэйрет. — Симон, это может быть ловушка, но я думаю, ты будешь жалеть, если сейчас откажешься, — ответил Каору. — Симон, я буду рядом, — пообещал тут Синдзи. — Хорошо! — Симон обратился к ведьме. — Даэйрет, призови Камину! Дуглас помог Кенске и Виралу подняться на ноги. Последний едва сдерживался, чтобы не напасть на Даэйрет и Илльо. Симон спокойно прошёл перед ними, сел на ближайшее место. Даэйрет раскрыла руки… — Симон! — когда Камина появился перед ними, Симон не удивился. Высокий обладатель синих волос и красных глаз, в характерных татуировках выглядел недовольно. Камина почти всего щеголял с голым торсом. — Симон, ты позволяешь им срать тебе в уши! Симон, сражайся с ними! Не слушай, что они тебе говорят! — Призрак, в какой ты степени настоящий Камина? — Симон хранил сдержанный вид, он хмурился и не спешил признать в этом образе реального друга. — Да не знаю я! Симон, блин, ты думаешь, я в этом секу? Симон, ты должен найти в себе силы сражаться, иначе всё пропало! Если они загадят тебе мозги, то всё — трындец! Симон подумал, что ему иногда снился Камина. И он всегда тоже был недоволен. — Ты хочешь мной манипулировать! — Симон далее указал рукой на Камину. Кому-то внешнему показалось, что Симон предъявляет это Мелькору за спиритический ритуал, но сам Симон предъявил это настоящему Камине — Да, это так! — не стал отпираться Камина. Он держал руку на груди, как он любил. — Это так, Симон. Когда я увидел ганмен, я струсил. Я почувствовал, что я хочу его использовать, но боюсь. Симон одним только видом своего лица дал понять, что он очень сильно недоволен. Камина сейчас смотрел на него смело и без страха, но с полным желанием во всём признаться. Симон легко опознал этот взгляд: — Да, Синдзи, — повернулся он к другу и тихо сказал, — такое лицо при жизни части было у Камины. — Да, братан, у меня тоже были свои недостатки! — далее говорил с ним Камина. Его видел и слышал напрямую только Симон. Каору, Синдзи и Буто видели тень Камины, которая говорила очень тихо. — Я понял, когда ещё был очень маленьким, что если людям говорить то, что они хотят услышать, если им говорить об этом таким тоном, словно ты веришь в свои слова — они будут делать то, что хочешь ты. Симон подумал о том, чего тогда хотел он. Симон хотел, чтобы ему говорили, какой он молодец. — Ты хотел, чтобы в тебя верили, — далее говорил Камина, — а я хотел свободы и власти. Нет, не власти в деревне, потому что там было слишком много людей, желающих влачить своё жалкое существование. Я хотел последовать за своим отцом на поверхность, под небо. Когда я узнал о том, кто наш враг — Спиральный Король Лордгеном, я захотел ему отомстить. Я захотел стать таким, как он. Победа и власть — вот мои цели. Власть над своей собственной жизнью. Не власть над другими, нет. Симон аж скрипнул зубами: — Да, Симон, ты можешь сказать, что я тебя использовал. Что я не захотел сам сесть в Лаганн. Да, теперь я могу сказать, что я боялся. И я был готов внушать тебе, что бояться — самое последнее дело. Но знаешь, что, братан? — Не смей… — Симон уже не мог сдержаться. У него не было никаких сомнений, что он говорит сейчас именно с Каминой. Потому что Камина — да, жил в его сердце, да, он вышел из этого сердца. Синдзи в этот момент положил руку на кисть Симону, плотнее сжал. Симон закрыл глаза, он был готов заплакать. — Симон, позволь мне всё сказать, — Камина сейчас одним голосом заставил себя внимательно слушать. — Можно сказать, я использовал тебя. Но это только часть правды. Ещё я любил тебя. Правда, я боялся, что ты можешь погибнуть. Во мне боролось два желания — свобода, власть и жажда большего, и желание, чтобы с тобой всё было хорошо, но мечтал я о том, что мы или победим или погибнем вместе. Симон, после того, на что я тебя подбил, мы не могли уже так просто закопаться под землю. Если бы не я, человечество навечно осталось бы под зверянами! Симон шмыгнул носом, по его щекам текли слёзы. Он захватил пальцами руки Синдзи. Симон сейчас из-за эмоций не мог говорить. — Прости меня, Симон, если тебе так плохо, стоило тебе знать правду. Всё в жизни на самом деле с двумя сторонами. Ты можешь сам выбрать, какая из этих сторон тебе будет важнее. Для них, — Камина взглянул в сторону Даэйрет и Илльо, — важна только одна сторона, настолько важна, что они ненавидят всё, кроме неё. За эту вторую сторону они ненавидят всё на свете. Симон, я не хочу, чтобы ты был одним из них. Да, я врал тебе. В наших отношениях было полно лжи и манипуляции, но я надеялся, что правда уйдёт со мной. Симон… он чувствовал боль. А ещё любовь и ненависть к Камине, желание обнять и любить его, желание злорадствовать над тем, что он тоже боялся — всё это обернулось борьбой противоречий в сердце одного человека. — Достаточно! — Симон редко встал, указал Даэйрет рукой. Ведьма, как кажется, удивилась, после чего образ Камины исчез. — Уходите, — далее вымолвил Симон двоим Рыцарям Аст-Ахэ.       Следующий важный момент — это, конечно, методы, на которые готов пойти Светлый Властелин, чтобы победить Тёмного Властелина или иную угрозу. Здесь, конечно, прославился Дамблдор и словил, пожалуй, рекордное количество негативных интерпретаций, во всяком случае термин Дамбигад стал именем нарицательным. Лично я не так уж давно придумал свою замечательную (во всяком случае я очень доволен своим трудом) спекуляцию, потому главным образом поделюсь своим опытом. Как и все большие выдержки из моих фиков, это можно не читать, оно идёт бонусом для тех, кому подробно интересны мои мысли. Для начала вот какое я придумал введение для союза протагониста и гипотетического Светлого Властелина: Кэндо — традиционное искусство фехтования на бамбуковых мечах. Акира — самый лучший. Звук удара, ему удалось очень агрессивно повергнуть соперника. У молодого человека нет ни друзей, ни близких, родители всё время на работе. Он вкладывал все силы в кэндо потому, что не знал, куда ещё деть их. После занятий, как обычно, Акира поднялся на крышу, чтобы побыть одному, помечтать, осмыслить, например, увиденное сегодня во сне… Пропитанные сыростью свинцовые небесах, где только что не было ничего и никого, теперь властвовала смерть. Повсюду кишели Гончие Тиндалоса, метавшиеся вокруг высоких зданий, выпрыгивающие из каждого угла в прямом смысле этого слова. Вместе с бьякхами, ктулуманоидами-ксотонианцами, шантаками, ночными мверзиями они все походили на тучи мошек, окружающих стаю гигантских животных — самих Великих Древних, сбросивших с себя оковы сна. Первым из которых взору предстал сам Великий Ктулху — Глубоководный Император, уже восставший, Спящий Король, уже бодрствующий и полный сил, желатиновый гибрид дракона и медузы, ростом в десятки километров, с шестью глазами, сияющими зловещим алым светом — воплощённое запредельное зло. Посреди небес бурлил за своим скоплением из пузырей Йог-Сотот — Хранитель Врат и супруг плодовитой Шуб-Ниггурат был почти невидим, если не считать мертвенного свечения пузырьков слизи, которая непрерывно истекала из него как гной. Поблизости от Ктулху двигалась гротескная долговязая тёмная фигура Итаквы — Шагающего с Ветрами, в мгновение ока перенëсшегося сюда с Бореи — чудовищно жестокого бога ледяных ветров, вечно гуляющих между мирами. А за ними ещё и ещё… Полностью пришедшие в этот мир, Древние, казалось, не сами летели, а висели в воздухе, поддерживаемые нитями сетей Атлач-Нача, Великого Ткача, ближайшего родственника Унголиант, которыми этот громадный, неестественно угловатый паук быстрее, чем мог уловить глаз, уже оплетал сами небеса. Были тут оба Великих Чёрных — и Йибб-Тстлл, обладающий женскими грудями, крыльями и головой, похожей на задницу; и Бугг-Шаш, подобный шогготу со множеством алчущих от похоти губ; и с ними мохнатый, чёрный жаба-ленивец Цатоггуа, похожий также на бескрылую летучую мышь. Шума-Горат, Кьяэгха (или Кияэга) и Отуегома, каждый из них выглядел как гигантский глаз, окружённый щупальцами или чем-то вроде них. Иш’лзог, подобный светящейся дыре в пространстве, из которой выглядывают многочисленные стебельки с глазами. Король в жёлтом Хастур, чёрный и жёлтый эфирный соперник повелителя Р’льеха, держался чуть поодаль от Верховного жреца. В бушующем море плыл сам Отец Дагон, сопровождаемый Матерью Гидрой, Тайной дочерью Ктиллой и преторианской гвардией избранных представителей подвластных им глубоководных и левиафанов. По земле полз шоггот, похожий на огромный ком туберкулезной мокроты, а ещё ниже прокладывали дымящиеся тоннели Шудде-М’елл и его хтонианцы. С ними тёмный Ниогтха, любящий недра земли, похожий внешне на своих братьев Шума-Гората (в его настоящей форме), Кьяэгху и Отуегому, но более любящий отсутствие чёткой формы. Уббо-Сатла размножается, растущий амёба-океан, как на Солярисе, чьи края окутаны мириадами псевдоподий, чьи эктоплазматические воды ежесекундно выбрасывают и снова поглощают в себя невероятное количество самых разных организмов, от которого постоянно отделяются его меньшие подобия, вроде Абхота, до недавнего времени запертого под горой Воормидадрет, и Кгфтхгнм’о’тха, погибшего во время одной из операций Фонда Уилмарта. Число отродий Уббо-Сатлы превосходило даже живые ползущие долины змей Йига. Днепропетровск превратился в одну большую дыру, из которой выбрались розовые и толстые конечности, наиболее жирные из них — с гроздьями безглазых пастей ящериц; одна большая и глазастая голова ящерицы находится между этими конечностями. С неба пал метеор, в кратере разбились семь ледяных золотистых коконов: Огдру Джахад оказались свободны. Семь драконов-сиамских близнецов, зеленоватого оттенка, отличаются формой голов, над каждой короной горят изумрудные языки плазмы. Амон-Джахад, Адад-Джахад, Намрат-Джахад, Ирра-Джахад, Нунн-Джахад, Беу-Джахад и Нергал-Джахад теперь сношаются друг с другом и рожают из своих влагалищ Огдру Хем — своих многочисленных и разнообразных детей. У Земли теперь два спутника — один из них ржавый, посреди диска второй луны зияет багровый глаз — Бог-комета Грот Предвестник занял свою орбиту. И везде на своём пути каждый из Древних Богов сеял разрушения: расползались целые острова, над городами вставало зарево пожаров, зелёные ещё совсем недавно леса гибли в рокочущем огненном аду. Сама материя старела и обращалась в прах на пути гигантского бога-эмбриона Куахила Уттауса. Голубые воды океанов чернели прямо на глазах, а неподвижные горы раскалывались и извергали огонь, дым и вонючий пепел… Адам и Гиганты Света породили или призвали Воинов звёзд в свою армию из 300 655 722 Ангелов [6], чтобы сокрушить Империю Ктулху. От Земли едва ли останется даже камешек после такой отчаянной схватки. Очередной сон об апокалипсисе, которыми так наслаждаются те же пророки и аколиты NOD — мрачная меланхолия царила на душе, предвестие беды. Солнце медленно опускалось в час, когда закат окрашивал город. Тёмные, казалось даже тонкие силуэты зданий впивались в дрожащее жëлто-серое солнце. Много красного и оранжевого. Лучи пытались дотянуться всюду, ударить по глазам каждому. На улицах пролегли мягкие, почти осязаемо мягкие тени. В лице Акиры явственно угадывались черты европеоида. Немного более высокий, чем большинство сверстников. Гладкая, немного бледная кожа, красивый овал лица лишь с немного резкими чертами. Серый, стальной взгляд. Волосы — длинные, ниже плеч, они чёрной волной скатывались за спину. Акира стоял на крыше, пребывая в состоянии умиротворения. — Кто ты? Внезапно посреди оранжевого света проступил лик — вернее не лик, просто маска, парящая в воздухе. Красная, с абстрактным рисунком на ней, похожем на просто некие обведённые черты. Узкие и горизонтальные прорези для глаз, в которых горели жёлтые огоньки. За ними — вертикальные зрачки. — Мне это не мерещится? — поднял брови Акира. От маски прозвучал глубокой, но, как показалось, всё-таки людской голос. — Наконец-то я смог взять под контроль ближайшую астральную энергию, чтобы создать эту проекцию и поговорить с тобой, Куроно Акира. Меня зовут Христиан Брокен Розенкрейц. Можешь звать меня просто «Розенкрейц». Парень моргнул. — Ты пытался говорить со мной во снах… Я помню некоторые сны с тобой. Розенкрейц всё взирал парой золотых светящихся глаз. — Да. Ты мне нужен. Ты нужен миру, — звучал его, казалось бы высокомерный голос. — Зачем? — Акира, конечно, много раз видел эти истории. Где тебе говорят: — Ты — Избранный, — дал такой ответ Христиан. — Кем избранный? Кто ты вообще такой? — Ты не слышал про Христиана Розенкрейца? — Я интересовался аномальными явлениями, потому знаю, что в Академии Отори был штаб ордена «Розы и Креста», — Акира вспомнил это. — Говорят, их странные дела привели там к пожару. — Да, ты верно вспомнил Академию Отори — там есть кое-что, что важно для нас, — начал Христиан. — Мы должны спасти мир от разрушения. — Разве этим уже не занимается NERV? Я видел про них сны… — NERV я не могу доверить. Они же связаны с правительствами. А есть тайны, которые не должны попасть в руки каких-то денежных мешков и политиков. Такие слова Христиана весьма зашли Акире. Он кивнул с глубоким пониманием. — Ты не единственный избранный, — продолжил Розенкрейц. — Сперва мы должны собрать остальных. По ходу дела я расскажу тебе всё. Я думаю, мы все в голове держим этот архетип, в рамках которого перед главным героем, который ведёт обычную жизнь, появляется Вестник Зова — мудрец, который указывает пальцем и говорит «Ты — Избранный!» В моём случае я постарался сделать как можно более острым этот троп — местный Гэндальф крайне мутный, как по внешнему виду, так и по тому, что о нём известно Акире (Гэндальф баловался со спичками, ага). Сам нарратив говорит, что Розенкрейц — в лучшем случае очень мрачный антигерой. Как вы понимаете, истории не было, если бы Акира не доверился ему на свой страх и риск. Совершенно предсказуемо, если вдруг окажется, что Вестник Зова — и есть Глав Гад: вражеский пандемониум Тёмных Властелинов включает в себя самое разнообразное количество существ и приспешников Ктулху. Наверняка Розенкрейц — это Ньярлатхотеп, один из наиболее значимых Тёмных Богов, который как раз пытается добиться от главного героя, под предлогом предотвращения апокалипсиса, начало этого самого апокалипсиса. Я был бы почти уверен в этом на месте Акиры. Но, как я уже сказал выше, с моей стороны придумать такой сюжет было бы слишком просто. Я пишу гримдарк, а для гримдарка просто злой Вестник Зова/Ментор — это уже набивший оскомину штамп после Мадоки и Бэккера, не говоря о прочих.       Акира делает дальше то, что должен сделать всякий герой: находит троих других избранных — верного друга Широ (и его злого астрального двойника Дракона), штатного женского персонажа Хитоми (которую на самом деле зовут не так; она же — девушка Широ) и циничную, эгоистичную телепатку Айони (у которой ещё есть астральный двойник Айон, который любит троллить всех вокруг). Акира, Широ и Хитоми (они взяты мною из фанфика по NGE «Дети Евы», который написал другой автор — не стоит путать этих персонажей с какими-то другими Акирами и Широ) изначально не обладали какими-то выраженными сверхъестественными способностями, однако смогли реализовать свой потенциал благодаря тому, что Розенкрейц выдал им волшебные кольца. Да, волшебные кольца. Колечками баловаться, гыыы.       В таком виде все четверо (астральные двойники не в счёт), сражаясь со слугами Ктулху, отправляются в столицу Великой расы Йит, в которой Розенкрейц намерен с их помощью провести ритуал по добычи супер-оружия, с помощью которого можно будет намять бока Великим Древним и Мелькору. Для этого все четверо избранных должны сесть в ОБЧР, которые называются в честь детей библейских Адама и Евы [7]. В какую меху посадит попу Акира, а в какую — Широ? Широ — хороший парень, но в его сердце сидит змей зависти к Акире. Этот змей получает персонификацию в лице эфирного дракона по имени Зераку. Широ хочет от него избавиться, но Розенкрейц этому препятствует, и Айони, любовница Акиры, понимает, к чему всё идёт. Голые Акира и Айони проснулись среди растений. Розенкрейц появился перед ними в виде привычной маски. Вместе с ней здесь протянулась рука такого же золотого тона, просто парящая в воздухе на том уровне, где бы она находилась, будь Розенкрейц гуманоидом. — Вот — Арктический камень, как я обещал [даёт много + к телепатии] Айони очень смутно помнила, что Розенкрейц обещал ей его. Она взяла реликт в руку. — Вижу, вы стали достаточно сильны, чтобы активно влиять на материальный мир, — обратила внимание Айони — Верно. На территории этого города в моих силах одним только взглядом уничтожить весь Токио-3, к примеру, со всеми его технологическими защитами и каббалистическими оберегами. И это только взглядом — то есть даже не специальной атакой… Сейчас вся эта сила будет направлена исключительно на достижение ещё большей силы. Рука Золотого Короля исчезла. «Маска» взглянула на радужное здание. — Я подготовил Колокол Йит. Мы должны спешить — сюда уже приближается Левиафан со своей армией Супер-Гяосов [8]. Они как раз намерены выбрать момент, когда я буду не способен сражаться во время ритуала. Так как влезать пришлось в LCL, ребята проделали это в нижнем белье. Только Айони накрыла себя плащом. Вот так все четверо заняли Детей Евы. Пока они готовились, Розенкрейц рассказывал им про этого Левиафана. — Среди четырёх великих первенцев Ктулху наиболее важной для него остаётся Тайная дочь — Ктилла, способная рожать ему аватары от других Древних. От акульего бога Рондари-Бин`Кейна она родила аватару, которую часто путали с ним и также называли его «Отцом всех акул». С древних времён Левиафан бороздил воды у побережья острова Даркуотер, пожирая китов и других крупных морских существ. Во времена разговора в сознании у слушателей появился облик ракообразного, с несколькими глазами, с кучей торчащих острых конечностей, впрочем, черты змея и акулы тоже проступали в этом зловещем образе. — Обнаруженный местными коренными жителями в 14 веке, он развратил их разум, вынудив их поклоняться ему и в конечном итоге принести себя в жертву. В 1600-х годах европейские поселенцы во главе с преподобным Джоном Виквудом прибыли на остров Даркуотер и поклонились Левиафану, в конечном итоге также принеся себя в жертву. В 1847 году его физическое тело, на тот момент чрезвычайно слабое, было убито китобоями из города Даркуотер и названо «Чудесным уловом»; но поедание его плоти прокляло жителей города, подчинив их своему влиянию и превратив в культистов, поклоняющихся Ктулху. В 1924 году частный сыщик Эдвард Пирс прибыл в Даркуотер и в конце концов наткнулся на «труп» Левиафана, вернул его жизни и позволил сбежать обратно в океан. С тех пор Левиафан, как назвали его люди, выросшие в христианской культуре, значительно увеличился, он отбросил форму личинки и перешёл во взрослую, в преддверии «Битвы битв» его мистическая сила выросла до уровня мощных Кайдзю. Взрослый Левиафан накормил своей плотью Гяосов, благодаря чему смог подчинить их стаю. Сейчас он будет здесь, чтобы захватить Колокол Йит. Раньше Пнакотус находился под защитой того же заклятия, которое защищает Р’льех — оно делает тебя неуязвимым, но не позволяет совершить первый шаг. — Что такое Колокол Йит? — задал вопрос Широ. — Был такой злой божок из свиты Азатота — по имени Сук’Наат. Старшие Боги победили Сук’Наата и разделили его на три части: одна в комете под названием Айин, другая — в одной статуе, в то время как третья генетически передавалась сквозь многие поколения разнообразных существ. Все они обладали могущественными магическими силами. Главная их внешняя особенность — золотые глаза. Метафорически, эта сила известна как «Золото Рейна». Так вот — я получил силу многочисленных таких существ, собрав её внутри своего колокола. На протяжении миллионов лет я её собирал. Так что с помощью части силы Сук’Наата, с помощью «Золота Рейна», я смогу воссоздать себе могущественное материальное тело. Тогда мы впятером откроем Врата, ведущие к Объекту «Голгофа» — к древнему реликту, из которого мы извлечём Мнимую Еву. Ещё Розенкрейц добавил: — Чтобы получить туда доступ, нам необходимо исполнить роли Гигантов Света и их Вождя — братьев Адама и Лилит. Есть семь Семян Жизни, наши Юниты станут Сосудами Адамов, в то время как я сам — Сосудом их Вождя. Нас для ритуала надобно ровно пятеро. В кабинах появились фрагменты Свитков Мёртвого моря, говорящие об этом, в том числе изображение пяти созданий, похожих на безликие скелеты в пышных одеяниях и носившие за плечами множество крыльев. Вознося какие-то ритуальные копья, четверо из них стояли перед пятым, очень высоким, в какой-то пышной митре на голове. В их облике, вернее в стиле изображения, читалось нечто шумерское. Все они возносят молитвы к некому заумному кресту в небе. Широ и Хитоми потерялись среди всех этих терминов и образов. Акира их схватывал и пытался задать какой-нибудь вопрос. — Что случилось с теми, кто отдал свою силу Колоколу? — в итоге Акира озвучил вопрос, который хотела задать Айони. — Они сделали это добровольно, — спокойно ответил Розенкрейц. — Это всё ради спасения мира от Древних Богов. Четверо будущих Сосудов Адама встали вокруг радужного здания. Вытянули руки. Радужные цвета разлились вокруг, АТ-поля резонировали. Пока всё это происходило, компьютеры сообщили о приближении Левиафана и тысяч Супер-Гяосов! Айони взяла в руку Арктический камень, в голове появилась точная уверенность, что Акире суждено убить Широ. — Процесс запущен, — сообщил Розенкрейц. Четыре тёмных креста, высотой с километр, поднялись в разных сторонах столицы Йит. — С юго-запада на нас будет атаковать Левиафан. Я постарался представить тут Розенкрейца в качестве того, кто изображает свою открытость в виде охотного рассказчика, по возможности он как можно более дотошно сообщает местный лор, чтобы у слушателей возникало ощущение, что они получили ответы на свой общий вопрос: «можно ли тебе доверять?» Розенкрейц подкупает Айони, которая примерно догадалась о том, что будет, благодаря подарку-девайсу — и благодаря мысли, что это всё оправдано с точки зрения циничного прагматизма. Розенкрейц всех остальных грузит информацией и старается подчеркнуть инфернальность врага, с которым они сражаются (и в данном случае он не врёт). При этом из его рассказа торчат уши — это что, все обладатели золотых глаз бога ему отдали свою силу добровольно? Действительно? Как подразумевается, там очередных псайкеров скармливали очередному золотому трону в режиме сталинских методов. Но в целом вся его манера речи, на мой взгляд, должна придать ему определённую долю доверенности, во всяком случае я желал именно этого. Сам Розенкрейц официально называет себя Ультаратотепом — одним из светлых божеств, которому пророчество сулит победу над Ктулху и Древними. Айони знает, что настоящий Ультаратотеп — это Каору. Это само по себе ничего не говорит остальным главным героям, так как они не могут проверить ни само пророчество, ни добросовестность местного светлого пантеона, ни идентифицировать самого Розенкрейца. Сыновья Евы выстрелили в самого Левиафана. Он приказал своим марионеткам закрывать себя, они снижали потенциал корпускулярок. Сам Левиафан в толщину возле головы достигал почти пятидесяти метров, в длину он превышал километр. Его чешуя переливалась скользкой и холодной белизной. Левиафан полыхнул взором, использовал психический удар, который поднял Сыновей Евы и швырнул их. Гяосы после этого налетели на них… … Айони наблюдала со стороны. Десяток Гяосов подлетели к ней, она с такого расстояния порвала их просто телекинезом. Девушка подумала, что Хитоми может стать сильнее. Айони обратилась к ней с помощью Арктического камня… Эксперимент. Пусть отец никогда не говорил ей об этом. Пусть он обещал, что всё будет хорошо, что это лишь научные исследования, Юкари прекрасно понимала, что это всё очень серьёзно и опасно. Хитоми… её сестра-близнец, так похожая внешне, но такая другая внутри. Робкая, застенчивая, нерешительная. Лишь иногда в ней проскакивала та же уверенность и твёрдость, что прочно сидела в сестре. И поэтому Юкари старалась опекать её, не давать в обиду. Ей было всё равно, с кем связан отец и какие цели он преследует. Отец и мать не имели для неё особенного значения. Главным для неё всегда, должно быть, с самого момента рождения, оставалась сестра. Учёные ещё много раз проверяли, каковы способности к регенерации. Краем уха она однажды услышала, что они должны становиться тем сильнее, чем серьёзнее нанесëнная травма. И однажды, чтобы проверить это, ей выстрелили в сердце. Искорежённый кусок металла потом доставали во время операции, проведенной без всякого наркоза. Они исследовали, как сильно она чувствует боль по сравнению с обычным человеком. Точно так же. Ни повышенной чувствительности, ни меньшего порога боли. Всё, как и у обычных людей. Абсолютно всё. За исключением того, что тело удивительно быстро регенерировало и не давало умереть. Во время другого эксперимента ей отрубили кисть левой руки. Новая выросла примерно за месяц, хотя весь этот месяц ей было мучительно больно, а обезболивающих окружавшие её люди в белых халатах не выдавали. Наверняка тоже ради какого-нибудь опыта. Она терпела всё, лишь бы Хитоми ни в чём не нуждалась. Она вытолкнула Хитоми из-под колёс джипа, потому что знала, что не может умереть. Вот только она не учла, что те, кто устраивал эксперименты, не хотели бы, чтобы о них узнали. Её объявили умершей. Изолировали вместе с сестрой и стали снова проводить эксперименты. Правда, все это явно проходило второпях, лабораторию сворачивали, намереваясь то ли закрыть, то ли перенести куда-то. А Хитоми… Хитоми исчезла из её жизни. Навсегда — теперь Юкари отчётливо помнила это. Пустота и холод отступили. Перекрученные фрагменты образов, разбитые, растëртые в порошок куски мозаики встали на свои места, превратившись в пугающе реалистичную картину. И глядя на неё, почти сразу из потайных глубин разума, будто вырвавшись на свободу, разломав все запертые двери, приходило понимание. — «Я — не Хитоми. Я — Юкари!» Вспышка трёх глаз Сына Евы, так похожего на серийный Юнит. Возвращение подлинной личности вылилось в серии взрывов. Она раскрыла руки Сифа и десятки огненных крестов от её Анти-АТ-поля раскинулись в небе. Гяосы распались в химический бульон и пролились дождём. Теперь их стало ещё меньше. Осталась только четвёртая часть от всего изначального числа. Как знают персонажи, именно Розенкрейц прямо приложил руку к тому, чтобы избранные стали сейчас избранными — было всё: жестокие эксперименты над детьми, болезненные опыты, шантаж, стирание личности, переписывание воспоминаний, ликвидация свидетелей и тому подобное, как видите. Я очень хотел показать методы Розенкрейца от лица жертв этих самых методов, чтобы у читателя не возникло никакой лёгкости в оправдании данного персонажа. А то знаем мы эту интеллигенцию — она очень легко готова оправдать самые разные методы ради благих целей, будь это лишение имущества, раскулачивание, репрессии, принцип неограниченной насильственной оптимизации, аресты по признаку политической неблагонадёжности, разорение значительной части нации и т.д. Как верно заметил Климов, интеллигенция — это главный отстойник для гомосадистов. Говорю это вам как гомосадист. — Я — в атаку! — теперь Юкари схватила меч и, с оскалом на лице, ринулись на Левиафана. Акира усомнился — а зря: Сиф наскочил на Левиафана, несколько ударов, белый змей получил тяжкие раны, его щупальца улетели, нижняя челюсть оказалась разделена на две части. Пинок ему в лоб отбросил всю эту громадину, Юкари следом разделила на две части конец его хвоста. Левиафан запустил рой шипов, Юкари расщепила их в химический кисель. Левиафан выплюнул ледяную глыбу, Сиф разрубил её мечом. Два Гипер-Гяоса — на одном из которых находился высокопоставленный глубоководный, а на другом — исчадие Ктулху, зашли каждый со своей стороны, выбросили острые языки, окутав те своими АТ-полями… Юкари просто заставила их лопнуть в брызги своим Анти-АТ-полем — их вирусные острия отскочили от доспеха Сифа. Мощный взрыв. Он порвал на куски обычных Гяосов. Левиафан на треть обращён в ошмётки, облез, бьётся в агонии, один его глаз вытек, второй висит на нервах. Великий Ктулху гневно шевелится во сне, заставляя бежать от себя всех ближайших служителей. Юкари собралась нести смертельный удар его Аватаре. — Давай, Широ, помоги Хитоми! — ещё когда только Гипер-Гяосы собрались напасть на Сифа, Акира приказал товарищу поступить так. — Хорошо! — Широ ринулся с мечом наперевес. Как только взрыв Юкари прижал к стенке Левиафана, кольцо Широ ударило его током. Зрачки Широ изменились, став зрачками Зераку! Квант-меч опустился. — Широ! — Акира в ужасе уставился. Айони промолчала, она ожидала чего-то такого, но даже её охватил шок! Авель разделил Сифа на две части, вертикально, от среднего глаза до таза. Прямо прошёл по капсуле — Юкари погибла мгновенно, полная радости. Даже сам Ктулху-Левиафан удивился. — Широ, что ты наделал?! — Акира мог только это озвучить. Он увидел, вертикальные зрачки сменились теперь на обычные глаза. Кошмар Широ, в котором он, от лица Дракона, убивал своих друзей, обернулся в реальность. И тогда Широ закричал от отчаяния и ужаса. Как только прозвучал крик, ему поспешил ответить звон колокола. — Мне нужно было маленькое жертвоприношение, — пояснил Розенкрейц своим неизменным тоном, исполненным извечного, плохо скрытого высокомерия. — Небольшая тонкость теургии. — Ах ты! — даже у Айони не нашлось слов от такого мерзкого предательства! — Не бойся, умереть теперь нужно только Широ. Ты, Айони, и Акира, твой любовник, вы будете живы, когда ритуал закончится, — вот что ответил Розенкрейц. Радужная крепость начала идти трещинами. Колокол Йит хорошо слышался над всем Пнакотусом. Началась материализация Великого короля Йит. — Нет! Нет! Нет! — Широ, совершивший убийство возлюбленной, теперь впал в окончательное отчаяние. Розенкрейц начал читать заклинание из Naturom Demonto: Утро не настанет! Утро не придёт! Гипер-Гяос выбрал верный момент. Вирус бешенства заставил в глазах Широ снова появиться зрачки дракона. Златый сумрак утерян — Снята с бронзы позалота! Мечты прогнили, Отравленные опиумом! Акира всё понял: — Широ!.. Широ, я умоляю, борись с ним! Раздавлено горло — оборвались песни! Широ всегда завидовал Акире. Зераку устремил Авеля с оружием наперевес против Каина. Акира среагировал быстро — притянул АТ-полем квант-меч из руки Сифа. Герой не сможет помочь — Любовь не принесёт плоды! Появись, Дракон! — Боюсь, — вмешался своим голосом Розенкрейц, — Широ больше нет. Если не смерть Хитоми… Всё это хороший повод открыть карты: Братья были равны — сосредоточенный Акира и безумный Широ не уступали друг другу ни в чём! Квант-мечи пылали серебром и постоянно сталкивались друг с другом, очень звонко, они ярко мельтешили оружием. Айони почувствовала, что полностью теряет себя. Столько всего происходит — сама ситуация ужасным образом кружит голову! — «Что мне делать?!» Она поняла — Розенкрейц рассчитывает, что она будет всё время помогать ему теперь — ведь ей больше нечего делать — так она стала его марионеткой. И Акира тоже. Сбылось зловещее обещание Короля Осени [Ньярлатхотепа]. Тогда Айони решила бросить весь свой талант на то, чтобы вонзиться в сознание Розенкрейца! … — «Держись, Акира»! Предельно усилив себя Арктическим камнем, Айони ворвалась в ментальный мир Розенкрейца… Да… Мудрец с Востока — древний учёный, великий маг, знавший времена, когда наука называлась алхимией. Верховный жрец Мелькарта; с помощью огненной стихии он дурачил детей Ктугхи и вынуждал их сторожить свои храмы. В Средние века эпохи людей Розенкрейц возглавлял небольшое оккультное общество, название которого сегодня сгинуло во тьме времени, но тогда оно называлось орденом Веритианцев. Переломным моментом в истории этого общества стала ожесточённая дуэль самого Розенкрейца и «Странствующего еврея», ныне известный как Кил Лоренц, которая закончилась победой бессмертного представителя самого известного народа на Земле. Розенкрейц и его соратники были вынуждены присягнуть новому «королю магов» в верности, что положило начало новому Обществу как великой организации, которая контролирует мир — SEELE. … Розенкрейц, изображая верность SEELE, прибыл в Японию, под которой заключена Чёрная Луна, и основал розенкрейцерскую Академию Отори. Айони поняла, что эти планы несколько отходят от всего остального, потому не стала прослеживать здесь его мысли. Розенкрейц мог одновременно проворачивать сложные планы сразу в нескольких вселенных и даже временных линиях. Он действительно был одним из Первородной Расы. Такой же бессмертный, как Адам, Лилит, их Инквизитор, Гиганты Света, Ямата-но ороти, Каору Нагиса, Уббо-Сатла, Ктулху и Ньярлатхотеп, как все остальные, Розенкрейц мог перерождаться, пребывать на грани сна и фантазии, менять телесные оболочки как одежды, жить на разных планетах и странствовать сквозь эпохи. Майрон («Восхитительный»), Тар-Майрон, («Восхитительный король»), Таиэрн Ортхэннэр («Крылья пламени»), Аннатар («Даритель даров»), Артано («Благородный кузнец»), Гортаур («Ненавидимый ужас»), Зигур («Чародей») — но более известный в наши дни как Тёмный Властелин Саурон — «персонаж» книг профессора Толкина. Толкин, похоже, лишь служил приёмником для хронологии всего того, что творил этот Саурон в какой-то из альтернативных временных линий. Имя «Саурон» означает «мерзкий, зловонный», и может быть переведено как «ненавидимый» или «отвратительный». — Да, это имя больше всего тебе подходит, — изрекла Айони. Как мы знаем, канонический Дамблдор не мог похвастаться безупречностью своей биографии. Я решил, что называется, двести это до педали в пол. Теперь мне было важно обрисовать реакцию местного Гарри в ответ на такие хитрые планы и большие игры: — Широ мёртв, — сообщил Каин [бортовой ИИ]. Акира видел его труп внутри кабины Авеля, лежащего перед ним. Ничего не говоря, Акира принял квантовый меч из руки павшего Сына Евы. Киан зашагал, оставив позади бело-красного брата среди обломков. — Розенкрейц, ты использовал нас для своей грязной игры! — обвинил его теперь Акира. — Но зато наши планы почти достигнуты, — Саурон-Фантасмагория [9] указал одной из своих конечностей на Объект «Голгофа». — Да, я умолчал про жертвы. По крайней мере Широ я готовил на заклание с самого начала. Но жизнь одного стоит принести в жертву, чтобы спасти миллиарды. Условия ритуала выполнены. Каин убил Авеля. — Откуда мне знать, что это не наглое враньё?! Ты предал нас, а потому — я убью тебя, Розенкрейц! Каким бы здоровым ты не стал! — Акира шагал прямо на Пнакотическую фантасмагорию, чьи размеры уже превышали километр с половиной. — Акира, — прозвучал голос Каина, — это будет твоя последняя битва. — Я знаю, но за Широ и Хитоми надо отомстить! Если Розенкрейц — спаситель мира, то с такими спасителями миру и врагов не надо! Глаза Каина полыхали, Акира бросился, прыгнул прямо в лицо Фантасмагории. Саурон попытался остановить его рукой… Акира вынул вторую пару мечей — своим приёмом в четыре руки он разрубил на многие мелкие кусочки страшную кисть противника. Даже Золото Рейна не помогло. Айони в этот момент через свою часть Скрижали связалась с памятью Саурона. Да, действительно, после убийства Авеля, Каин достаточно эволюционировал, чтобы овладеть Мнимой Евой. А чтобы убить этого титана, Пнакотическую фантасмагорию, недостаточно сокрушить материальное тело — всё это будет мгновенно восстанавливаться до тех пор, пока у божества не иссякнет энергия. Единственный способ закончить битву мгновенно — использовать атаку столь мощную, что её воздействие превзойдёт лимит реконструкции и регенерации противника. Рука восстановилась над маленьким Каином. — «Даже если Саурон-лже-Ультаратотеп потратит слишком много энергии, он не умрёт, а вернётся в свою базовую форму Золотого Короля, чтобы по подготовленному пути Йит, сбежать из этой временной линии». У Каина появились нимб и светоносные крылья, аура порвала окружающие пальцы Саурона. Они заставили исчезнуть в себе весь Пнакотус. Объект «Голгофа» пропал. Над ними теперь по-прежнему нависало просто чистое, ясное небо. — Как видишь, — перед самым взором Пнакотической фантасмагории появился Айон, он держал руки на груди и насмешливо взирал, — твои циничные методы не привели к благой цели, о, «Эффективный менеджер», именно потому что они были циничными. — Меня разрывает! — прокричал Саурон-лже-Ультаратотеп, его Пнакотическую фантасмагорую накрыло крыльями света — в которых она стремительно попросту сдувалась. — Глупец, мир был почти спасён! Дальше очень яркая вспышка над Великой пустыней Викторей. И всё вновь угасло с тихим хлопком. Когда Айони открыла глаза, то увидела, что чёрно-красный Каин стоит перед ней. Мечи опущены, вокруг — останки причудливых инопланетных зданий и бесчисленные фрагменты Фантасмагории. Мёртвый Акира сидел в кресле. … — Глупец! — Саурон в эфирном облике Золотого Короля, в облике парящей маски с яркими глазами, предстал перед угасшими глазами Каина. Сын Евы стоит посреди замершего поля битвы. — Ты обесценил жертву своего друга и жертву своей подруги, жертву её сестры, жертвы всего моего проекта; ты обесценил тех, чьи мечты и чьи золотые глаза я отдал Колоколу Йит; ты обрёк человечество на гибель в этом таймлайне. Планы Ньярлатхотепа будут исполнены — и слабоумный Азатот перестроит теперь облик мира согласно его воле. А даже если настоящий Агатодемон сможет его остановить, то мой бывший Учитель доберётся до Мнимой Евы и обратит всё в тлен. Я буду пытаться его остановить и дать миру Короля, который его заслужил… Золотом Рейна может обладать лишь тот, кто отринул любовь в самом широком смысле — я, Золотой Король, не люблю никого из вас. Ты предал меня, Куроно Акира! Я бы плюнул на тебя, будь у меня уста из плоти. Да, его план рухнул, но у него ещё много прочих — Саурон покинул эту реальность. Айони. Она… она просто очень горько и больно зарыдала, оставшись одна посреди мертвецов и руин! [10] На протяжении всего повествования Саурон изображался исключительно в качестве закрытого субъекта, любые слова которого могут быть поставлены под сомнения, и только в конце я дал Саурону высказать всё искренне и показать его эмоции — врать уже мёртвому Акире и уже не нужной Айони ему не было смысла. Суровый японец отказался следовать планами того, кто считает в праве вести свою игру подобным образом. Саурон совершенно искренне верит в то, что он «наш сукин сын» и что характерно чисто умом с ним остаётся только согласиться — едва ли Акира и Широ пошли бы добровольно на ритуал, который требовал, чтобы Каин убил Авеля. Обмануть их, а вернее — умолчать, было как раз очень рационально. Его ключевая ошибка заключалась в том, что он посудил об Акире по себе (он верно оценил Айони, которая приняла его методы).       В общем, вот так я обыграл этот троп, поставив такие моменты для его реализации — я указал, какие жертвы пострадали от сауроновских методов и в каком положении оказались персонажи, которые были вынуждены так или иначе довериться в сущности неизвестно кому. Я также сравнивал Светло-Тёмного Властелина с Врагами всего хорошего, такими как Ньярлатхотеп-Ктулху-Левиафан и Мелькор (все они воздействуют на психику других персонажей, чтобы обратить их в своих слуг; Саурон, конечно, плох, но «наш сукин сын» выглядит наименее бесчеловечным). P/s. Традиционно считается, что Каин убил своего брата из зависти за то, что Яхве не принял его жертву по той причине, что его жертва была недостаточно искренней, в отличие от жертвы Авеля. Но я исходил из той интерпретации, что Каин оказался отшит по той причине, что его бескровная жертва была менее ценной для злого Яхве. Тогда, как настоящий теоцентрист, Каин убил существо более высокого порядка, чем животный скот. Таким образом это убийство приобретает ритуальный статус, как в моём фике. Титул Саурона «Dark Lord» в английском языке обладает зловещей религиозной коннотацией — потому как Лорд-с-большой буквы там это Господь в религиозном смысле. Традиционный перевод «Тёмный Властелин», к сожалению, теряет эту коннотацию.