Мне скучно жить

Когда на пороге маленькой студии появляется Дима, друзья Мирона не находят слов, чтобы что-то сказать. Дарио сначала приветливо улыбается, отвлекаясь от телефона, но когда видит знакомую небритую морду, тут же поникает. Илья демонстративно закатывает глаза и складывает руки на груди, цокает языком недовольно, хотя знает, что Мирон должен был привести Хинтера. Женька только обиженно фыркает, провожая взглядом Ваню, хватает сразу Мирона под локоть и отводит в сторону. — Совсем охамел, Мирон? Ты зачем Ваню обидел? — Она почти что шипит дикой кошкой, хмурится, смотрит строго-строго, явно даёт понять, что просто так ему не отделаться. — Никого я не обижал. Женя думает, что сейчас скандал разводить бессмысленно. Садится на диван в угол рядом с мрачным Порчи, который задумывается над тем, чтобы поступить как Ваня, потому что ему тоже немного обидно. Мирон с Димой, кажется, действительно поладили спустя шесть лет после громкого распада их дуэта; смеются в перерывах между репетициями над дурацкими шутками Хинтера, Фёдоров смотрит вызывающе в его глаза, несильно сжимая длинными пальцами микрофон. У него шея украшена россыпью укусов с левой стороны и тёмными лиловыми пятнами засосов справа; Дима старательно делает вид, что не замечает всего этого, хотя, Женя готова поспорить, что в его груди что-то скребётся. Что-то из прошлого. Если Дима что-то скрывает, то Мирон — нет. Он даже не пытается показать наигранную взволнованность за сбежавшего не вовремя Ваню. Женя думает, что это неправильно. — Давай нашу «сагу», жида? Помнишь ведь текст. — У Димы тихий хрипловатый голос; он чётко проговаривает каждое слово и невесомо касается чужого костлявого плеча рукой. Мирон улыбается, склонив голову по-птичьи к плечу, и после кивает в знак согласия. Дима сбивается пару раз, забывая собственный текст, но снова быстро влетает на бит, полностью сосредоточившись на словах. Дочитывая свою часть, Мирону кажется, что внутри что-то отзывается приятной болью из прошлого, хотя он старательно пытается заглушить в себе это чувство. После «саги» Порчи подрубает «МГМНТ 2», сам вслушивается в каждое произнесённое Хинтером слово, разбирая только половину всего текста, пока Мирон зачитывает свой парт и смущается, как девчонка. Тогда, в двадцать шесть, ему было неимоверно стыдно за этот трэк. Репетицией остаются доволен только Мирон; Диме, по правде говоря, немного не комфортно находиться в обществе новой семьи, хотя он скрывает этот факт за лёгкой улыбкой и вполне себе вежливым общением с Женей и Ильёй. Порчи смывается побыстрее, напоследок похлопав Мирона по плечу, потому что в баре ждёт Ваня, вливший в себя уже две чашки латте с черничным сиропом и выкуривший пачку сигарет за три часа. — Бро, не раскисай, — Дарио ворчит, когда с размаху падает на высокий стул за барной стойкой, улыбаясь в своей обворожительной манере. Ваня тоже тянет губы в кривой улыбке, чтобы не показывать настоящей обиды. — Хинтер пусть и пиздато читает, но, поверь, он не сможет заменить тебя на сцене. Дарио заказывает клубничный чизкейк, две стопки текилы, одну из которых пододвигает Ване. Ване, если честно, проще было бы свалить домой и выяснить всё прямо сейчас, только ноги в квартиру на пятый почему-то не несут. — Откуда этот чёртов Хинтер вообще здесь появился. Хочется ему ебальник разбить. — Ваня опрокидывает в себя текилу, закусывает лаймом и сильно щурится от неприятного вкуса. — Блять. Забыл журнал с порно-моделями, на кого мне теперь дрочить? Дарио смеётся тихо, уплетает свой торт за обе щеки, кивает бармену ещё, чтобы тот налил Ване добавки. Его поведёт уже после второй стопки, хотя Дарио обещает себе, что довезёт друга до дома в целости и сохранности. — Я тебе скину пару фоточек с блондинками, которые сегодня окажутся на моём члене, — Порчи толкает Ваню в бок локтем, смеётся хрипло и почти весело, а потом подпирает рукой щёку и щурится, — можешь поехать со мной, разложим девочек на двоих, тебе понравятся. Они послушные, как кошечки. Ваня опрокидывает в себя снова алкоголь, складывает руки на стойку и на них кладёт голову, кусая нижнюю губу. От осознания того, что прямо через час он может быть в постели с красивой девочкой его заводит, отзывается волной тепла по телу, но он вовремя себя одёргивает. У него есть Мирон. Он ждёт дома и наверняка волнуется. Только ни одного пропущенного в телефоне и ни одного сообщения говорит об обратном. Мирон не переживает, а девочки вполне себе умело могут обласкать его член на пару и довести до яркого оргазма, почти как Фёдоров. Почти. — Я куплю бутылку вискаря и съебусь домой. Спасибо за предложение, — Ваня встряхивает картонный стаканчик из-под кофе, надеясь там найти его хоть на пару глотков, но нихуя. Остаётся обреченно вздохнуть и пересчитать мелочь в кармане, которой едва ли хватит на такси, — Мирон сегодня, скорее всего, не придёт, так что похуй. Я высплюсь. — Как знаешь. — Дарио пожимает плечами незамысловато, доедает клубнику из блюдца и оставляет на барной стойке пару тысячных купюр. — Идём, усажу тебя в тачку, чтобы ты не проебался по пути. Ваня нехотя плетётся к выходу, по пути засовывает в свои губы отвратительно горькую сигарету, поджигает уже на улице и втыкает в телефон туманным взглядом, пока Порчи ловит тачку. Текила ебнула в голову, Евстигнееву ещё больше хочется сбежать от друга, как от подростка, и разъебать небритую морду Хинтера после сообщения Мирона. Мирон Фёдоров       00:15 Я не приеду сегодня, не жди. Ложись отдыхать. Буду утром. Иван Евстигнеев       00:15 Я хотел заказать нам пиццу. Но похуй, развлекайся. Мирон Фёдоров       00:20 Дома поговорим. Ваня оставляет сообщение без ответа, хотя ему очень хочется добавить, чтобы Мирон не забыл купить презервативы для Димы. Внутри грызёт ревность и совсем не детская обида. Тачка подъезжает, пока Ваня в три глубоких затяжки докуривает сигарету и садится на заднее сиденье, не сразу называя свой адрес. Порчи машет рукой и расплачивается с водителем, а Ваня отчаянно кутается в осеннюю кофту и согревает руки горячим дыханием. На дворе декабрь месяц, Санкт-Петербург не радует тёплой погодой, но Ваня откровенно говоря не думал об этом, когда сваливал со студии. В магазине возле дома он покупает бутылку самого дешёвого виски — покупает тот, на который хватает — и закрывается дома с этим бухлом, стримом, играми и Старым в скайпе. Когда Ваня вливает в себя ровно половину стеклянной тары, он пытается не думать о том, что Мирон сейчас с Димой. // — Знаешь, ляля, ты мог бы здесь зарифмовать строчки немного по-другому, но смысл потеряется, — у Димы всё ещё привычка называть Мирона «лялей» из две тысячи одиннадцатого и улыбаться уголками губ. Дима слишком близко, Дима отпивает свой капучино из огромной чашки и отламывает от «Наполеона» вилкой кусочек, чтобы скормить Мирону. Это элементарная дружеская забота даже спустя столько времени порознь. Так пытается себя убедить Фёдоров, но когда Хинтер случайно касается татуированных пальцев с «RIVM», у Мирона в груди что-то отчаянно воет и скребётся, подталкивая к дому. К Ване, который любит и ждёт. — Когда-нибудь ты перестанешь придираться к моим текстам? — Нет. Иначе если я не буду этого делать, то ты скатишься ещё ниже. Признай, что мой хейт за последнее время заставил тебя поднять жопу и хоть что-то написать. — Отстань, Хинтер, — Мирон говорит в шутку, допивает за раз третью чашку эспрессо, хотя у него всё равно слипаются глаза и он наверняка замёрз несмотря на то, что в ночном кафе достаточно тепло. — Закажи что-то пожрать, я приду скоро. Нам торчать тут до утра, а я голодный. Мирон поднимается из-за стола, случайно задевая локтем плечо Димы — он сидит настолько близко, что Фёдоров порой ощущает тепло его тела и колючий дурацкий свитер, неприятно касающийся оголённых рук из-за футболки. Дима только смотрит на него снизу вверх с такой нежностью и трепетом, что Фёдоров закусывает полную губу, чтобы не выпалить что-то в стиле «поехали к тебе?» или «я скучал по тебе». Он достаёт телефон и сваливает в уборную, пока Дима подзывает весьма миловидную официантку, заказывает ей два «Цезаря», две чашки зелёного чая с бергамотом и порцию блинов с мёдом, решив, что десерта на двоих с Мироном им хватит. Дима быстро просматривает ленту в твиттере, пишет какой-то задиристый твитт про Окси, но удаляет сразу же через минуту, решив, что ведёт себя как обиженный подросток. Диме немножко странно по правде находиться вот так вот в Северной столице и непринуждённо вести с Мироном разговоры, разбирать его текст в одном из самых уютных кафе города. А ещё кормить из рук тортом и гулять вечером после репетиции по набережной Невы. Мирону хочется набрать Ваню и извиниться, но когда айфон с разбитым экраном зависает и не реагирует на прикосновения, он резко передумывает. Ваня, может быть, спит. Может быть, тусит с Чиги. Может быть, ему плевать. Похуй. Завтра утром извинится оладьями и той самой чёртовой пиццей с оливками. Фёдоров суёт телефон в карман, опирается руками на умывальник в туалете, вглядываясь в отражение напротив. Там, у Мирона в зазеркалье, в глазах видно сожаление о сложившейся ситуации ещё днём в студии, потому что, наверное, нужно было предупредить Евстигнеева, чтобы он не нервничал. А зная его способности к накручиванию разной бессмысленной хуйни, Мирон почти уверен, что сейчас Ваня обидчиво кутается в одеяло, курит одну за одной и срывает злость на тупых комментаторах в инстаграме. Фёдоров включает холодную воду и ополаскивает двумя ладонями лицо, мажет влажными руками по колючей голове, только бы не заснуть прямо за столом. Только бы не заснуть на плече у Димы — ещё хуже будет. Мирон возвращается как раз в тот момент, когда девочка в белом кружевном фартучке подаёт салаты, разнос с прозрачным чайником и двумя большими чашками, обещая, что блины будут через десять минут. Дима разливает чай по ёмкостям, добавляет в тарелки с салатом соус, а потом так же молча косится на сидящего рядом из-под прищура и молча идёт к вешалке у двери за своим пальто. Накидывает его осторожно на худые плечи Мирона, от чего тот невольно вздрагивает и придерживает одной рукой тёплую ткань в районе груди; чужая одежда неизменно колючая, ворот щекочет шею, но греет, и Мирон только в знак благодарности кивает. И не может скрыть довольной полуулыбки даже тогда, когда отпивает чай. — Мне ещё не хватало, чтобы ты тут от холода сдох. Дима щурится, приподнимает немного брови и садится обратно на своё место, тщетно пытаясь игнорировать внутри разгорающийся интерес касательно засосов на чужом теле. Ему не сложно сопоставить недовольство Евстигнеева и следы на мироновской шее в единую картину — Ваня злился, потому что боится потерять. Ваня злится, потому что всё-таки любит. Ревность где-то внутри воет голодным волком совсем тихо, но Дима старается её задушить. Его не касается чужая личная жизнь — они с Мироном теперь друзья. Мирон закатывает глаза, запихивает за обе щёки салат с каким-то детским восторгом, а потом просто плюёт на любые рамки: пододвигает стул ближе, кладёт руку, сжатую в кулак, на плечо Димы, а на неё свою голову. Его горячее дыхание щекочет кожу за ухом, а Диме впервые за шесть лет хочется, чтобы их каждый вечер проходил именно так где-то в мироновской квартире в туманном Лондоне. // Мирон Фёдоров       07:12 Я буду позже, закажи пиццу. Я соскучился. Ваня, заползший в кровать ровно десять минут назад, трижды перечитывает сообщения и пытается понять пьяной головой, что от него, блять, хочет Мирон. Прочитав разговор до этого, Евстигнеев в голос шлёт его прям нахуй к Хинтеру, — на хуй Хинтера — ставит беззвучный режим и подвигается ближе к стене. Ему холодно, хочется спать, а ещё выблевать весь выпитый алкоголь и тёплого ворчащего вечно Фёдорова под свой бок, чтобы сопел на ухо, но приходиться довольствоваться одиночеством и сжирающей изнутри обидой. Мирон возвращается в пустую квартиру к часу дня.