Часть 3
Губы стали чужими Взгляды стали другими...
Красивые бездонные глаза смотрели на неё с притягательным напором, буквально кричащие о любви к предмету воздыхания, руки слегка тряслись от волнения, а губы тянулись дугой к ямочкам на щеках. Невольная улыбка цвела от минувших дней прошлого. Он смотрел на девушку, как на единственную, как на ангела, как на ту самую, которая будоражила кровь в его плоти. Но она не смотрела на него согласованно и взаимно, искренни и по-настоящему. Здесь девушка его не любила. А он любил и ценил прошлое, в котором был главным королём любви к ней. Сейчас она с другим. С надёжным мужчиной, который обеспечит, обережёт от горя и сделает счастливой. Молодой человек смотрел на фотографию в своих руках, сжимающими холодными кончиками пальцев вертел в воздухе. Верил и думал о ней. Губы стали чужими. Взгляды стали другими... ...вероломная, прекрасная дама, затмившая сердце холодным айсбергом мутного моря. Хочется верить и любить. Пётр — сказка. Он герой её собственного сюжета, а Павел лишь наваждение прошлых дней. Вот так просто. Молча. Без слов. А так хочется выйти за рамки приличной черты и обмануть круг одурманенных театральных кукол. Не так-то это и легко. Мужчина не стал больше возиться в своём прошлом, которое причиняло уйму боли и одиночества, просто встал, подошёл к мусорному ведру и сделал то, что надумал ещё с того дня. Он выбросил фотографию, порвав ту на части, как жизнь на куски. Павел не желал возвращаться обратно. Просто сложно. — Ты чего маешься, милок? — мужчина вздрогнул от неожиданного появления Вуич. Пожилая женщина скромно оккупировала диван и взяла в руки газетенку со свежим выпуском. — Да нет. Просто я снова совершил ошибку. — И какую же? Наверное, разбил чьё-нибудь сердце! — Вот и ты так думаешь. Значит, так оно. Павел сел напротив Антонии, опустил руки на колени и задумчиво посмотрел в окно, за котором стояла мертвая тишина. — Эх, Пашенька, ты сам даёшь повод для любви. Влюбляешь в себя, а потом бросаешь. Так разве в жизни делается, милок? — Не знаю. Ничего не знаю. На этом их разговор закончился. Вуич ушла к себе на кухню, где решила приготовить ужин, а серб скрылся за дверьми временной спальни. Он тяжело переступил через порог и, насупившись, упал на кровать, утыкаясь носом в подушку. Как ему быть? За последнее время произошло много чего нового, после того ошибочного поцелуя с девушкой. Павел стал часто думать о Москве, о тёте и об отеле с его ископаемым достоянием. Он писал письмо одному человеку, где интересовался жизнью отеля. Даша всё-таки оплела своего романтичного Петра и захватила в цепкие плети; София вновь наступила на прежние грабли — стала встречаться с Михаилом. Жизнь шла, но Павел стоял на месте. Он не жил в Сербии. Существовал? Да! Безусловно! Но не жил. Почему-то жить хотелось именно в России. В привычной суматохе Москвы. Снова желал попасть в отель. Что же мешало? Может воспоминания? А может просто боль не давала переступить грань? Ответов не было на вопросы. Но были образы. Серб решился и купил первый же билет до Москвы. Россия встретила его суровыми погодными условиями: дождик не переставал заливать мегаполис, где-то за густыми тёмными тучами гремел гром, а сам город приостановил своё существование. Мужчина, не брезгая погодой, пошёл пешком к отелю. Таксисты не работали, машины стояли рядом с аэропортом, а водители транспорта сидели в здание и пили горячее кофе, наслаждаясь теплом и уютом. Он боялся. Было страшно. Непривычно. Когда серб весь насквозь промокнул, показалась макушка знакомого здания, которая ничем не изменилась. Прежнее отношение. Остановившись, молодой человек растянул уголки губ в кривой улыбке с примесью горя. Злосчастные картинки вспылили сами собой: сначала врезались самые яркие элементы, а потом поутихшие. Развернуться очень хотелось ему. Хотелось также бежать обратно. Только пора смотреть правде в глаза и видеть мир через прозрачные очки, а не через розовые. — Павел Аркадьевич? — раздался сбоку знакомый голос. Мужчина тряхнул головой, освобождаясь от ненужных мыслей, и повернулся лицом к тому, кто осмелился оторвать его от боли, которая била крупной дрожью по телу. — Твою мышь, Павлик Аркадьевич, это и правда вы! — Юля, прикрывая рот ладошкой, бегала взглядом по сербу. — Я, — глухо ответил он. — А как вы... то есть... ну... чёрт! — девушка запустила пальцы в свои рыжие локоны и выдохнула, — Вы же уехали навсегда. Какими судьбами в Москве? Да ещё и рядом с отелем. — Вот так получилось, — пожал плечами молодой человек, делая один шаг влево, чтобы лучше рассмотреть здание. — Хорошо. А к кому, если не секрет? Ваша тётя продала отель новому владельцу... — дальше Павел не слушал. Одно упоминание о новом руководителе задевали за больную корочку. Пётр. Тот кто был с его бывшей девушкой. Тот кто сейчас руководил отелем, вместо его тёти. — ... Павел Аркадьевич? — напротив мужчины стояла Юля и махала рукой перед его озадаченным лицом, готовое перерасти во что-то большее. — Мм? — Вам лучше не возвращаться, — честно и точно. Комиссарова сказала честно. Он не должен был покупать этот чёртов билет до Москвы, не должен был садиться на него и прилетать. Не сейчас. Не в этой жизни. И она права. Придёт в отель, обрадуются все? Нисколько. — Знаю, но уже поздно. Юля отрицательно закивала головой, внимательно рассматривая грустного серба со своим видом на жизнь. Сейчас Павел не казался тем мужчиной, который вертел девушками, разыгрывал драмы и кидался словами на ветер, как ребёнок. Давно, наверное, вырос из детских игр. — Не поздно, Павел Аркадьевич! — стальной голос, как у железной леди, готовая защищать своё до конца, до победного. — Возвращайтесь, пожалуйста, обратно в Сербию и забудьте дорогу сюда. Дашка... Она же сейчас счастлива с ним. София? И София Яновна счастлива с Михаилом Джековичем. Все счастливы. Без. Вас. Вот так... Как-то больно даже. Юля строга к нему, но справедлива. Девушка просто защищает и оберегает лучшую подругу, которую чуть однажды не потеряла. Но всё равно было как-то больно и погано на душе. Будто забрали что-то важное. — Понимаю, ты зла на меня и переживаешь за подругу, — он усмехнулся и сделал один шаг к отелю. — Нет! — девушка схватила его за руку и потянула назад, откуда он пришёл ранее. — Никогда не поздно вернуться. Не портьте никому жизнь! Вы же... вы же уже всё испортили. Зачем возвращаться туда, где не ждут? Уходите по-хорошему. — Юля? — его безразличный взгляд прошибал насквозь до вздоха, который никак не желал покидать лёгкие. Она словно замерла вместе с ним. Девушка чувствовала серба. Понимала даже... — Пожалуйста... — умоляя мужчину, Юля смотрела только относительно в глаза молодого человека. — Просишь? Ты же умная девушка, и я понимаю рвение защищать любимых людей. Только... — Павел изменился в лице и стал серьезным, — что я сделал вам всем? Удар. Удар в цель. А правда — за что? Что он сделал такого, чтобы его ненавидели и не ждали, там, где он вырос на глазах каждого. Все видели изменения в нём на протяжение жизни в отеле. — За что?! — повысил голос серб и Юля вздрогнула от неожиданного крика. — За что?! Вы разрушили всем жизнь! Дашку опозорили перед всем отелем и незнакомыми людьми! С Софией Яновной играли, как хозяин с новой игрушкой. А что говорить про других? Ставили ниже себя, даже когда пошли в отрыв ролевой «Павел-портье»! Этого мало?! Считаете, что ещё не закончили играться с жертвами?! А может хватит калечить всем жизнь, Павел Аркадьевич! — То есть ты считаешь именно так, подружка Даши? Слушай сюда, малышка, я просто хотел быть счастливым!!! — схватив её за руку, он прокричал в самое лицо, почти касаясь губ. Юля задрожала. Сейчас она боялась Павла. Он был диким, страстным и чужим. Не мальчиком, который играет по своим правилам, а настоящим мужчиной с принципами хвататься за свои жизненные приоритеты. — Я любил Дашу! Она предала меня! Да, я думал так, а потом узнал причину. Был не прав, но опоздал. Потом... потом полюбил Соню, с которой, я думал, буду счастлив. Но нет и здесь мне подножка. Соня сказала, что не любит меня. Ушла прямо перед росписью, — закончив словесную тираду, он сильнее сжал кисть, на что Юля болезненно поморщилась. — Вот мне также неприятно и больно, как тебе сейчас. Только морально. Павел отпустил её руку, развернулся и пошёл вперёд. Его ноги двигались медленно, измученно и слабо. Кажется сорвался на «прошлом». Найдя нужный адрес, он отправился по нему к человеку, от которого хотелось материнского тепла.Продолжение следует...