Другая

Фосфофиллит был самым молодым из всех тех, кто окружал их учителя, Адаманта. И самым глупым, который когда-либо появлялся на пуповине. Проблема Фосс заключалась в том, что он был слишком хрупким и отличался своей животностью. Он чувствовал перепады температур, двигался не очень хорошо, а свою невозможность нормально кристаллизоваться называл своей силой и особенностью. От присутствия Киновари ему становилось плохо, от своей бесполезности — ещё хуже. Учитель был на редкость снисходителен к нему и всегда бросал внимательные взгляды на недо-камня, и когда Фосфофиллит становился годом старше, замирал от едва заметного испуга. На Фосс уходило много ткани. Раз в пару месяцев организму Фосс становилось мало солнечного света и он переходил на «животную» пищу, из-за этого начиная вымазываться внутри и подвергаться основательной чистке. Когда он разбивался — он растекался стремительными струйками цвета морской отмели, оставляя твёрдыми только каркас, у животных называющимися костьми. Фосс не особо кто любил, предпочитали делать вид, что его вовсе не существует. А вскоре, так начал думать и он сам, чувствуя себя совершенно брошенным и ненужным. После встречи с Киноварью, Фосс загорелся стать лучше. Что-то в нем изменилось и после того, как он был поглощён гигантской улиткой, в последствии оказавшейся старейшиной великого народа, и после того, как его с горем пополам собрали заново (когда материал начинал плавиться после сборки, Рутил очень злилась и разбивала его на части заново). Старейшина, о которой упоминалась ранее, очень удивилась, узнав о структуре Фосс. И тогда попросту сказала: — Надо же. В тебе больше осадка древних существ, чем даже в нас. То ли Фосфофиллит был чрезмерно глуп, чтобы понять её слова правильно, то ли он был занят осознанием, что его вот-вот заберут на луну, в конечном итоге, он понял значение её слов только после того, как… К его странному телу (вычурному из-за ног, полученных от тех же старейшин, и из-за сплава золота и платины, ставшему как родной из-за своей мягкости, рук, полученных в ходе попытки спасти драгоценную Аниту) присоединилась не менее странная голова Ляпис-Лазурит, тут же ставшая подстать телу Фосс. И вот тут начался настоящий ад. Ляпис не давала проходу во сне. Наяву буянил Каирнгорм. Сенсей казался более задумчивым чем обычно, а перед Киноварью появляться стыдно. Фосс терялся, пытался бороться, с удовольствием отцепил бы от себя голову, лишь бы хотя бы немного отдохнуть от назойливого шума. Идея об отдыхе застала внезапно, маскируясь под необходимостью слетать на луну. Фосс слетал. И его фосфофиллитное сердце там навсегда осталось. Среди осколков, раздробленных в мелкую пыль и старинных воспоминаний в голове Эхмеи, до которых жаждали дотянуться руки из сплава. Фосс, будучи наполовину человеком, не имел правильного тела, но обладал способностью сохранять себя после любой метаморфозы, а так же всю полноту гаммы чувств, присущей человеку. К счастью или к неудаче, но благодаря своей человеческой сущности, стоило ему за сорок дней узнать Эхмею ближе, после, очутившись на Земле, искренне помолиться за него, как Всё резко и непредсказуемо закончилось. Ища занятие для Киновари, он лишил всех самоцветов своего призвания. Ища способы стать сильнее он встретил то, от чего каменное сердце забилось сильнее, пытаясь разбиться о стеклянную грудную клетку. Ища самого себя, он нашел Эхмею, с которым он не был готов расставаться. Странная получилась история. Ненароком освободив, Фосс запер себя в болезненной вечности.