Когда чувства — игра

Вот наш удел ещё невидим, В дыму ещё неразличим. То ль из него живыми выйдем, То ль навсегда сольёмся с ним.

      — Вы видели?! Вы не могли это не видеть! —возбужденно тараторит Мэттью Вон, собрав своих «звёзд» на первом этаже гостиницы, находящейся возле кинотеатра «Прайм», в котором через час должен был начаться предпремьерный показ второй части нашумевшего шпионского боевика. — Фанаты только об этом и говорят! «Колин Фёрт и Тэрон Эджертон проводят время вместе и вне съёмочной площадки. Что это: любовь или крепкая дружба?» — с восторгом зачитывает заголовки режиссёр. Остаётся надеяться, что это не «жёлтая пресса», а интернет-паблик, иначе Колин не станет разделять его воодушевления.       — Замечательно. Вы — молодцы, — Мэтью улыбается им, а потом вновь становится серьёзным. — После такого шокирующего известия немного огорчим фанатов. Кнут и пряник, как говорится… Скорректируем вашу очерёдность: Тэрон, ты идёшь с Ханной, Колин — с Марком. Сидите вы тоже на разных рядах. Во время фуршета держитесь как можно дальше друг от друга. Ищите глазами, но не подходите. Тэрон — слышишь меня? — ни на шаг не отходишь от Ханны. Тэрон слышит, но не слушать и тем более слушаться не хочет. Ханна приятная женщина, её акцент милый, а глаза добрые. Но она — не Колин.       «Этот вечер будет самым скучным и дурацким», — недовольно думает Тэрон. Жаль, ведь он ожидал от предпремьерного показа куда большего.

***

      — Добро пожаловать!       — Наши поздравления!       — Посмотрите сюда!       — Мистер Эджертон! Красная ковровая дорожка ничуть не уступает голливудской Аллее славы, а восторг, который Тэрон ощущает сейчас, сравним с получением Оскара. Они сделали это — фильм удался на славу, и вся шумящая и беснующая толпа подтверждала этот факт. Вспышки фотоаппаратов, множество микрофонов и огромная публика требовали их внимания. То тут, то там раздавались призывы подойти к ним, и Тэрон не хотел игнорировать своих фанатов. Ханна, идущая рядом в сапфировом платье в пол выглядела изумительно, но… старо. Определение, который Тэрон часто использовал относительно нее и никогда — в отношении Колина. Возможно, так думать про свою привлекательную партнершу было некрасиво, но… чёрт возьми. Это его мысли, и он может думать, что хочет. Разве нет?       — Распишитесь, пожалуйста, — девушка в чёрно-желтой толстовке Эггси протягивает ему фотографию и маркер, и Тэрон не глядя берёт листок. Замирает. На нём изображен он и Колин. Нет. Эггси и Галахад. В весьма компрометирующем виде. Девушка внимательно следит за его лицом. И не одна она. Ханна тоже заглядывает ему через плечо, заметив заминку своего спутника. Сердце стучит особенно сильно, мощной пульсацией ударяясь о рёбра. Тэрон улыбается девушке, улыбается Ханне, улыбается картинке и размашисто подписывает: «С любовью от Эггси и Гарри». Шум толпы снова достигает ушей, а воздух с трудом продирается в лёгкие: оказывается, он не дышал. От слепящих вспышек камер слезятся глаза, и Тэрон испытывает острую необходимость увидеть Колина. Юноша оглядывается. Сейчас красная дорожка раздражает уставшие глаза, рябящие золотые и красные украшения мельтешат перед глазами, синее платье Тильды, Ханны пятном надвигается на глаза. Он находит Колина, когда в голове уже нет сил сопротивляться этой нагнетающей тяжести. Мужчина стоит поодаль, в чёрном костюме и белой рубашке, и этот спокойный чёрно-белый контраст служит истинным облегчением для измученных глаз. Тонкая оправа очков и зачёсанные назад волосы — облик столь знакомый и родной, что Тэрон неосознанно тянется к нему. Даже делает шаг, но Тильда (Да нет же — Ханна!) удерживает его за руку и, повернув в сторону камеры, бросает многозначительный взгляд, напоминая, где они. Дышать становится возможно: Колин рядом. Не в шаговой доступности, но он здесь. Он близко. Тэрону суют следующие карточки с просьбой расписаться, пока Ханна делает сэлфи с поклонниками. Хоть и медленно, но актёры пробираются ко входу, стараясь уделить внимание всем, кто пришел на это мероприятие. Почитателей много, и это приятно, но, когда они оказываются внутри, сдержать облегчённый выдох нет сил. Внутри собрались главные лица, для которых и был организован этот вечер: партнёры, представители крупных кинокомпаний, дети продюсеров… Все они спокойнее относятся к пришедшим актёрам, тем более, что здесь и без Эджертона и Альстрём есть куда более известные лица. К примеру, у Элтона Джона толпятся репортёры, Джулиану Мур и Холли Берри не выпускают с фотозоны, а Мэттью Вон вместе с Джейн Голдман общаются с представителями Кинообъединения «Двадцатый век Фокс». Тэрон движется к центру зала, не забывая оглядываться на свою спутницу: для неё такое мероприятие тоже впервые.       — Тебе нравится здесь? — спрашивает Тэрон лишь бы чем-нибудь занять тишину.       — Очень, — отвечает Ханна, осматриваясь по сторонам. — Здесь так… потрясающе. Побольше бы такого.       — Ну-у, у тебя всё ещё впереди.       — Надеюсь. Интересно, что Голдман приготовит нам в следующем фильме? Может, заведём детей? Тэрон вздрагивает:       — Что?       — Я читала твиты, — с извиняющейся улыбкой поясняет женщина. — Многие из них, те, кто нормально относится ко мне, а не желает смерти…       — Ханна, — перебивает её Тэрон, но актриса, поднимает руку, прося его помолчать.       — Они думают о таком развитии событий для наших героев. Дети, семья, счастливая семья… Тэрон поджимает губы и хмуро смотрит на Ханну, но она отворачивается от него.       — Ханна, — мягче зовёт её Тэрон. — Они не желают тебе смерти. Женщина скрещивает руки на груди, и в повисшей тишине золотые браслеты громко звенят от столь резкого движения.       — Тильде — может быть, но не тебе. Ты же умная актриса и прекрасно понимаешь, что фанаты не умеют отделять героев от нас. Не стоит уделять внимания гормонально-неадекватным подросткам. Тем более, они просто завидуют тебе. Тэрон уговаривает женщину, как капризного ребёнка, и это помогает. Со временем она наконец отнимает руки от груди и вновь улыбается, а Тэрон подавляет стремящийся вырваться усталый вздох: за что ему это? Желание поговорить с Колином становится всё сильнее. Тэрон оборачивается, пытаясь найти своего компаньона. Это оказывается нелегко: за это время в помещении добавилось гостей, и сейчас было уже не протолкнуться.       — Снова Фёрта ищешь? — Ханна не смотрит на него. Или делает вид, что не смотрит. — Он справа. У центральной колонны. Можно сказать «спасибо». А можно просто повернуться, посмотреть и вновь отвести глаза. И понять, что этого мало. Что без него скучно. Что без него не надо. И этого вечера, и этих оваций, и этого фильма… Тэрон помнит, как долго разговаривал с Мэттью, когда тот позвонил и сказал, что возьмётся за вторую часть. Помнит, как задавал один и тот же вопрос: «Колин вернётся?». И как Вон отвечал, что не скажет. И как твердил сам, твёрдо и сумасбродно: «Без него не буду играть». Как замолчал тогда режиссёр, а потом нехотя признал, что да, Колин тоже будет сниматься. И как Тэрон глубоко вздохнул, ощущая нереальное облегчение.       — Прошу всех в зал! — громкий голос ведущего (на кой чёрт им тут ведущий?) врывается в мысли, нарушая приятную негу воспоминаний.       — Идём, — зовёт его Ханна и, не дожидаясь его реакции, сама берёт его под руку. Они вместе идут в зал и занимают соседние кресла. Слева от Тэрона оказывается Холкрофт и Паскаль (и где они были до этого?), а где сидит Колин, Тэрон не знает, и это отчего-то приносит огорчение. Они оба вложились в этот фильм, и у Тэрона есть веское желание разделить все впечатления от готовой работы вместе со своим ментором. Особо не надеясь, он достаёт из кармана телефон, не обращая внимания на осуждающий взгляд Ханны. Сейчас на импровизированную сцену вышли Адам Болинг и Дэвид Рейд — их обоих Эджертон видел всего раз, и то три года назад, на прошлой премьере. Поэтому, не испытывая особого почтения к продюсерам, начавшим свою торжественную речь, Тэрон зависает в телефоне. Открыв сообщения, он, подумав секунду, торопливо печатает.

***

Из всех достижений современной техники, самый больший контакт у Колина был с сотовым телефоном. Но, несмотря на этот факт, важность этого кирпичика из проводков и микросхем он не преувеличивал. Да, в плане связи с детьми и контроле за их состоянием телефон был удобен, но в общении путем смс Колин не видел необходимости. Поэтому сейчас, когда телефон издал тонкое, но громкое оповещение, Колин лишь вздохнул. Если бы он не был не премьере фильма, где его представляли, как строго и манерного джентльмена, он бы проматерился. Глупцы были те, кто считал, что он всегда держит себя в руках и носит костюмы. Впрочем, о его «вредных» и «неджентльменских» привычках знали лишь Ливия и Тэрон. Последний даже больше, чем законная супруга. Колин достает телефон из кармана пиджака и с недоумением смотрит на экран. Сообщение? Сейчас? Когда он видит отправителя, удивление отпадает. Кто ещё мог прислать ему смс с фразой: «Приятного просмотра. Не терпится увидеть тебя в действии, машина-убийца», кроме как его молодой и вечно подкалывающий напарник? Конечно, такое сообщение могло прийти от супруги, только вот она придерживалась правила не отвлекать мужа, когда он на съёмках. Поэтому лишь один человек мог напомнить ему о сцене в церкви. Колин помнит восхищение, горевшее в зелёных глазах Тэрона, когда они снимали эту сцену. Помнит тот взгляд, полный азарта, завороженный и по-щенячьму восторженный. Как громче всех аплодировал ему Тэрон, когда им удалось снять бойню с одного дубля. И с каким преклонением смотрел юноша на него весь тот день. Можно написать «спасибо». А можно просто повернуться в зал, посмотреть на лицо, скрытое в тени на соседнем ряду, и вновь отвести глаза. И понять, что этого мало. Что без него скучно. Что без него не надо. И этого вечера, и этих оваций, и этого фильма…

***

      «Что они дали тебе? Ментол?»       «Обижаешь. Это — мои чистые эмоции»       «Неплохо»       «Ты скуп на комплименты» — отправляет Тэрон и выжидающе замирает, вертя в руках телефон. Ханна уже смирилась с его невнимательностью к фильму. К тому же, сцена завтрака между Тильдой и Гэри (плюс Галахада в воспоминаниях последнего, заставившего Эггси прослезиться, про эмоцию которого и спросил Колин) прошла, и сейчас будет знакомство юного агента с королевской семьей. Поэтому Ханна подаётся вперед, стараясь не пропустить свой эпизод, а у Тэрона есть время на переписку с Колином, который, как оказалось, сидит на соседнем ряду. Это знание приятно согревает изнутри, а узел галстука становится менее тугим.       «Пока не заслужил» — беззвучно приходит очередное сообщение, и Тэрон вновь улыбается: Колин скуп на слова. Мужчине неудобно набирать смс, как он не раз признавался, но факт того, что он уже полчаса переписывается с ним, обсуждая фильм не может не радовать Тэрона. Нет, галстук абсолютно не чувствуется.       — Ты лучшая.       — По службе или вообще?       — Ваще. Тэрон смотрит на экран, улыбаясь: ему нравилось работать с Софи. После того, как Мэттью ещё в первой части сказал, что между ними не будет романтической линии, воспринимать её как друга стало легко и просто.       «Вы отлично смотиртесь вместе»*       «Смотитесь»       «сотритеть»       «смотритесь» От улыбки сводит щеки, но перестать улыбаться Тэрон не может. Он знает, что играет с огнём, но не может сдержаться и не напечатать:       «Может, всё-таки я НЕ смотрЮСЬ с ней?» Колин молчит. Думает, что ответить или закатывает глаза, качая головой? Хмурится, пытаясь смотреть на два экрана одновременно? Пытается решить, что сказать, какими словами отругать, или не хочет терять нить фильма? Взрыв, уничтожающий штаб-квартиру Kingsman, встреча с Мерлином на развалинах, выпивка… Тэрон уже думает, что Колин не ответит. Неужели он обидел Фёрта? …поездка в Кентукки, драка с агентом Виски, несравненная Холли Берри и дикий крик Эггси, который не может потерять своего Гарри второй раз. Их первая совместная сцена. Вибрация в телефоне. Тэрон боится смотреть. Боится до стиснутых зубов, до впившихся в ладонь коротких ногтей, до закусанной изнутри щеки. Боится до острой боли прямо в центре сердца.       «Мы смотримся лучше.»