#рукалицо

      Сейчас девушке было невыносимо стыдно. Что же скажет её любимый? Вдруг наорет или даже поднимет руку? От подобных мыслей ей сделалось еще и страшно.       Рамзес остановился перед дверью в лабораторию и пропустил Гилрой вперёд. — Он у себя, — наклонившись, произнёс разведчик и удалился, оставляя девушку наедине со своими мыслями.       Она же все стояла и никак не решалась зайти. Хотелось плакать, но приходилось держаться до последнего. И когда Луна, наконец набравшись смелости, вошла внутрь, то тут же замерла, увидев рядом с ученым еще и Кефера. Они разговаривали, не обращая внимания на появившуюся у двери живую статую. По обрывкам, что девушке удавалось выловить, она поняла, что речь шла про ту самую болезнь, которую ещё не устранили.       Луна хорошо помнила тот укол и сколько боли он принёс, а оттого, невольно зажмурившись, развернулась и хотела уйти, как вдруг её окликнул Фараон: — Ты что-то хотела? — Прости меня! — Неожиданно для самой себя выкрикнула Гилрой и, не поворачиваясь, убежала.       Кефер, обменявшись непонимающим взглядом с ученым, побежал за ней. Луна же, в порыве ринувшаяся куда глаза глядят, загнала себя в ловушку — в тупик. Длинный коридор заканчивался запертой дверью. Повернувшись к ней, девушка прикрыла лицо руками, -терпеть стало невозможно. До парня, когда он все же догнал ее, донеслись тихие жалобные всхлипы. — Почему ты плачешь? — с волнением спросил он, приближаясь. — Прости, прости, пожалуйста, меня грешную, прости, — не переставая плакать, запричитала Луна, не поворачиваясь, и замотала головой. — О чём ты говоришь? — подойдя на предельно близкое расстояние, Кефер обнял её за хрупкие плечи. — Я и… Анубис… — девушка, уже заикаясь от истерики, резко повернулась и уперлась лицом ему в грудь. — Что ты и Анубис? Что он тебе сделал?! — Фараон нахмурился и схватил её плечи, с тревогой вглядываясь в заплаканные изумрудные глаза. — Н-н-ничего… Т-точнее… Прости! — Луна разразилась рыданиями. — Объясни мне всё по порядку! Слышишь? Что случилось? — Кефер мягко затряс ее. — Я его соблазнила! — Во всё горло заревела она и сползла на колени к его ногам, опустив голову. — Так… — Фараон с выражением дикого шока на лице отошел от Гилрой и разъяренно глянул на скукожившуюся девушку. — Я тут волнуюсь, думаю, что эта дрянь сделала, а ты… С ним! Значит, я тебя не нужен, да? — Он перешел на крик. — Нет, Кефер! Я люблю тебя! — Луна, растирая слезы по щекам, быстро поднялась и пошла к нему, вытягивая дрожащие руки. — Кефер! Пожалуйста! Ты не так всё понял! — Если б любила, то не соблазняла врага! — Фараон отступил, еле сдерживая бурлящий гнев. — Я всё прекрасно понял. На твоей шее доказательства. Можешь больше не подходить ко мне, — между нами всё кончено.       После этого, еще раз метнув в ее сторону полный боли взгляд, он развернулся и ушел, не обращая внимания на крики за спиной.       Там, у двери, девушка проплакала еще час не в силах хотя бы подняться с пола. Когда она, утирая остатки слез, от которых жгло кожу на лице, вышла в сад к фонтану, возле которого все и начиналось, горло уже саднило от рыданий. Глаза припухли и покраснели.       Гилрой сидела у каменного бортика и, уже только шмыгая носом, уныло возила палочкой по камешкам на дорожке. Казалось, жизнь потеряна, душа разрывалась. Но плакать больше не получалось: слёзы, которые она копила в себе много лет, дав обещание никогда не сдаваться, кончились. Вдруг рядом с ней нарисовалась фигура загадочной женщины в плаще. — Почему ты плачешь, деточка? — мягко спросила она и присела на корточки рядом с ней. — Как же мне не плакать? — Не задумываясь выдала Луна, хотелось кому-то излить горе. — Кефер порвал со мной! Кому теперь я нужна? Я впервые жизни поверила, что любовь не приносит боли. Как же я сильно ошибалась. Я позволила себе полюбить… Какой же я была дурой! — Она закрыла лицо руками. — Разве это повод расстраиваться? Помнишь, что тебе говорила бабушка? — совершенно неожиданно спросила незнакомка. — А что она говорила? — стирая слёзы тыльной стороной руки, спросила Гилрой. — Никогда не стой на одном месте. Если тебя бросили, это лишь значит, что они тебя не достойны. К тебе вернуться обратно с многократными извинениями, поверь, — произнесла она и приобняла девушку. — Вы говорите как моя покойная бабушка… Погодите-ка, а откуда вы знаете цитаты моей бабули? — прищурившись, Луна посмотрела на незнакомку, пытаясь заглянуть под капюшон. — Всему своё время, — произнесла с улыбкой та и коснулась шеи девушки, затем молча встала и будто бы растаяла в воздухе к немалому удивлению Луны.       Девушка, продолжая сидеть на том же месте, задумчиво погладила шею, — и не такое ей доводилось видеть в этом измерении, но от этой женщины веяло чем-то совершенно родным. Она встала стерла слёзы, — в голове до сих пор стоял монотонный гул от пережитой истерики, но продолжать ее не хотелось, — и присела на бордюр, заглядывая в чистую воду. Сквозь прозрачную рябь Гилрой увидела свое припухшее лицо, показавшееся ей ужасным, спутанные волосы, и, к ее удивлению, совершенно белую шею. Проклятые засосы будто по волшебству прошли, но уже было поздно. Грустно выдохнув, она перевела глаза на отражение балкона, и тут же в ее голове сверкнула совершенно дурная идея.       Быстро вбежав по ступеням на нужный этаж, Луна стремглав помчалась туда. Выбежав на балкон и перевесившись через перила, оценила примерную высоту, — расстояние от земли составляло почти полкилометра. Вполне достаточное, чтобы сломать себе что-то жизненно важное. Она огляделась вокруг и на нетвердых ногах забралась на бортик, посмотрела на город сверху, затем вниз, — на злосчастный фонтан.       После этого, смахнув вновь выступившие слезы, девушка вытянула руки, зажмурившись, стиснула зубы и сделала отчаянный шаг вперёд. Но внезапно сзади её перехватили и фактически сдернули на пол. — Ты что, с ума сошла?! Ты что творишь! — Сзади оказался Фараон, который держал её прижимая к холодным камням.       Луна как-то принципиально не обращала на его слова особого внимания, — уже было все равно, — и смотрела в пустоту. Как бы сильно Кефер не пытался привести её в чувства, девушка не отзывалась и монотонно твердила лишь четыре слова «Я не хочу жить!».       В конце концов она необычно сильным для Фараона движением отпихнула его от себя и вновь встала на бортик. В этот раз он не успел её остановить, — Гилрой начала падать, мысленно ожидая встречи со смертью.