Помидорки и редиски — любовь до гроба

Почему-то я с самого начала полагала, что так просто, нормально, этот день не пройдёт. Что ж, не так могло пойти множество вещей, но я и близко не предполагала, что, разбуженная утром стуком в дверь, увижу на пороге своего дома четверых АНБУ в полном обмундировании и боевой готовности. Я, по правде, даже не удивилась. Точнее, я даже сразу поняла, зачем они явились. Но если играешь, то играй красиво, и я, разумеется, изобразила непередаваемый шок и удивление. Наверняка достаточно убедительно, раз мне не стали задавать вопросов по поводу актерской игры. — Саске Учиха? — спросил стоящий ближе всех АНБУ и у меня в голове что-то щелкнуло: я узнала голос. Какие-то неуловимые интонации, что-то маленькое и незначительное, но я вспомнила голос. Тот самый подонок, что полез со своей «стаей» старшеклассников к Наруто, а в итоге избил меня, оставив как напоминание пять сломанных рёбер, перелом правой руки и ноги, а ещё длинный тонкий шрам, что тянулся по внутренней части голени к щиколотке. Я еле сдержала себя, чтобы не набить ему ебало в первую же секунду, и лишь с силой сжала кулаки. В прорезях для глаз мелькнул насмешливый, глумливый взгляд, ответное узнавание, а после такой же интонацией произнесли: — Нам приказано провести обыск в твоём доме. — Ордер покажи-ка. — нахмурившись, сразу же сориентировалась я, вспоминая как правильно вести себя при безосновательных претензиях властей. АНБУ, кажется, прифигел. И его дружки тоже. — Какой ещё ордер, мелкий? — рычащим голосом переспросил он, наклонившись ко мне. Я выдержала надменный и крайне злой взгляд, ответив точь-в-точь таким же, и выплюнула в ответ: — Такой ещё ордер, который обязуются иметь при себе правоохранительные органы, когда предъявляют кому-то желание обыскать частный объект. Так что я жду. — А ты не слишком наглый для пацана, который уже один раз чуть не сдох от дерзостей в мой адрес? Он явно был зол. Очень зол. И… ни один из его дружков не шевелился. Значит, ордера нет, и Данзо отправил их сюда без ведома Хокаге. И значит, по моему негласному соглашению с Хирузеном, я могу убить их. Отлично. — Не забывайся, — парировала я, сделав шаг вперёд и загородив им проход в дом. Спиной я ощущала взволнованную чакру Наруто и спокойную пульсацию чакры Шисуи, что ощущалась в каком-то отдалении. Ещё лучше, он уже смотался. Теперь им будет нечего предъявить, даже если я провалюсь и не смогу дать отпор. — Это кто ещё из нас забывается! — вклинился один из других АНБУ, что носил маску кошки, и тоже сделал шаг вперёд, потянувшись за спину за оружием. — Предупреждаю последний раз, — холодно, наиграно учтиво начала я, давая этим придуркам последний шанс. — вы сейчас на моей территории и лучше вам либо предьявить что-то получше чем пустые угрозы, либо выметаться вон, обратно к своему любимому Данзо. — Ах ты ж мелкая дрянь!.. Рывком, я протянула руку назад и выхватила старую семейную катану, что всегда висела, спрятанная, среди одежды, в своих ножнах. Она была мне великовата, но Такахаши-сан научил меня удобной двуручной хватке, так что проблема оставалась лишь в умении пользования оружием. Не медля ни секунды, я сделала сильный замах, накренившись на левую сторону, чтобы уйти вниз от атаки АНБУ, и, поднырнув под его руку, воспользовалась маленьким ростом, чтобы незаметно пробраться к нему за спину. Другие АНБУ не ожидали такой скорости реакции, хитрости, да и вообще подобной уловки, а потому один из них уже в следующую секунду с широко распахнутыми глазами смотрел на лезвие, торчащее где-то между рёбер. С хлюпом вытащив его, я отпрыгнула от двойной атаки и тихо ругнулась, когда заметила, что мои противники только эти двое, а тот, главарь, даже не остановился, молниеносно забежав внутрь. Сражаться с настоящим противником, — не на тренировочном дружеском бою — было ново и даже страшно. Получила несколько серьезных ран, в том числе и еле увернулась от прямого удара кунаем в шею. Лишь чудом я успела дернутся. Кровоточащая царапина в паре сантиметров от артерии напомнила, кому я кинула вызов, и заставила сосредоточится. Второй противник, — тот самый, в маске кота — был не промах, и не побрезговал прикрыться напарником, когда я почти застала его врасплох. Катана под углом разрезала кожу, верхний слой мышц и чиркнула по кости — я услышала характерный звук, которому меня учил мастер. АНБУ заорал как ненормальный, давясь кровью, и схватился за разодранный бок, но уже спустя полминуты рухнул на землю и больше не шевелился. Тот, в маске кота, попытался связать меня проволокой, но не учёл одного: я не побрезговала активировать шаринган. Четкие очертания сразу же запечатлели картинки в памяти, а характерный красноватый оттенок, что приобрёл мир, уже почти не отвлекал. Чуть прихрамывая, я вновь попыталась повторить уловку, зайдя сзади, но не вышло — он просчитал это и выставил блок, нанеся ответный удар, который со скрежетом металла о металл был отбит моей катаной. Внезапно сзади послышался грохот и крики, а затем ещё какой-то нечленораздельный звук. Это, по всей видимости, Шисуи и Наруто преподают урок наглому АНБУшнику. Мысль о Шисуи дала мне идею. Очень классную идею. Вновь обманный манёвр, который был вновь отбит, но я ждала этого. — Уёбок, — произношу я достаточно громко, и ощущаю как накаляется между запястьями раскалённая нить, созданная нашей с Шисуи кровью. Одно движение, и я будто веревкой обворачиваю этой нитью шею АНБУ, начиная душить. Он брыкается, хрипит, пытается порвать её, но лишь обжигает пальцы и матерится только сильней. Правильно, матерись, этого мне и надо. Я хочу, чтобы ты сдох в мучениях. — Лизоблюдная скотина, — с отдышкой выдаю я и чакра накаляется в разы сильней, обжигая и меня, и его, оплавляя кожу и оставляя красные ожоги. Последняя попытка вырваться, и тело подо мной как-то перестаёт сопротивляться. Ещё пара секунд, и рука АНБУ, сжимающая моё запястье, смягчается, падая на землю. Я устало выдыхаю и перекидываюсь рядом, упав на спину и часто, неглубоко дыша. Катана валялась сбоку, кровавая и оцарапанная. Надо будет её почистить. Снова. Шипя от боли, подгибаю раненную ногу в колене и отряхиваю её от грязи, стараясь не дотрагиваться до самого повреждённого участка. Из дому выбежал потрёпанный Наруто, у которого отсутствовал один рукав у кофты, а за ним быстрым шагом спешил Шисуи, что, в принципе, выглядел даже прилично. Лишь одна царапина на руке и всё. Ну, что скажешь, боевой опыт. — Извини, что испортил тебе день рождения. — улыбнувшись сквозь силу, произнесла я и тихо захохотала. Это нервное. Это явно нервное. — А ну молчи, пока я не обработал раны! — шикнул Шисуи и опытным движением подхватил меня на руки, занося в дом. Наруто бежал следом, вынося тазик с водой и тряпки. — Надо было… не лезть к тем троим… Ошибся… — продолжая периодически подхихикивать, я прикрыла глаза и убрала со лба прилипшие волосы. Шисуи ничего не ответил, лишь смочил тряпку раствором и начал дезинфекцию. И да, я практически кричала от боли. Практически, так как кусала губы и давила внутри себя все порывы заорать в голос. Наруто стоял рядом и я хваталась за его порванную кофту руками, прижимая ближе, и, кажется, до боли сжимала руку, так как раны были глубокими и пекли просто невыносимо. По ощущениям, прошло больше часа. А на деле наверняка от силы минут десять. Шисуи на всякий случай, не желая рисковать понапрасну, замочил на скорую руку гипсовый раствор и, смачивая в нём бинты, облепил ими мою правую ногу, приделав сбоку длинную плоскую доску. Когда он разрешил мне сесть, свесив ноги с кухонного стола, я осмотрела себя. Чей-то кунай срезал мою ленту, которой я удерживала волосы, да и сами по себе волосы тоже стали чуть покороче, хотя я долго их отращивала. Вместо длинной волны они теперь вновь топорщились, а на затылке и вовсе, казалось, имели сантиметр от силы. Царапины по всему телу, порезы на руках, ожоги, синяки, кровоподтёки — всё это ныло и болело, отдаваясь тупой болью в теле. Зря я, конечно, нарвалась, но я просто не смогла сдержаться. Осознание возможности мести тому АНБУ на какой-то миг сместило рассудок в сторону, а потом было уже поздно. Собственно, я повела себя импульсивно, в точности как большинство женщин. Я сделала импульсивный поступок идентично импульсивности Наруто. Это, оказывается, заразно. Шисуи наклонился ко мне с ваточкой и осторожно дотронулся до царапины на шее, а затем, никак не отреагировав на глухой нелестный эпитет, приклеил большой пластырь. — Это были цепные псы Данзо, я уверен, — сказал наконец Шисуи после долгой паузы, потирая руки. — Думаю, он уже знает о случившемся и скоро заявятся другие. Я пойду, перенастрою барьер. — Зачем? Там же сейчас опасно! — воскликнул Наруто, но Шисуи лишь отмахнулся. — Не перенастрою барьер, и они смогут пройти. А так я смогу контролировать его и не пропускать никого внутрь. Он косо посмотрел на меня, вздохнул и обратился, повернув голову: — Ты не виноват. Не казни себя за случившееся. Они пришли за мной, потому что, возможно, подозревают что-то, но я не дам им так просто навредить вам чем-то ещё. Больше не дам. — Хорошо. Постарайся там с барьером. — чуть слышно ответила я, а затем, опустив голову, на пределе слышимости добавила: — Всегда всё через задницу. В запястьях слегка закололо. Слабо улыбнувшись, я услышала удаляющиеся шаги Шисуи. И сразу же следом заговорил Наруто: — Кто это вообще был? Что им надо? Ками-сама, мы их убили! Убили! Что теперь будет-то! Господи!.. — Нару, успокойся, хорошо? — осадила я приказным тоном и спрыгнула со стола вниз. Нога отдалась резкой, сильной болью и от неожиданности я вскрикнула, пошатнувшись. Наруто вовремя подхватил меня и удержал. — Спасибо. — поблагодарила кивком головы. — Идём наверх. Котята наверняка испугались и нам нужно следить за тем, чтобы с ними ничего не случилось. Помнишь ведь? Пока что это, увы, была единственная отмазка, с помощью которой можно было успокоить Наруто. — Да, помню! Кряхтя на каждой ступеньке, мы с усилием поднялись. В моей голове всё смешалось, закружилось и затрещало, оповещая о грядущем «откате» регенерации. Я уже научилась различать приближение этого процесса и специально остановила Наруто у стены, прижалась к ней спиной и сильно сцепила зубы, когда боль в ноге взорвалась миллионом взрывов-игл, пронзающих изнутри и не дающих ни малейшего шанса на спасение. Клянусь богом, лучше бы подобной способности у меня и в помине не было. Эта адская боль в тысячи раз хуже, чем сами по себе раны. Слёзы потекли по щекам, бесконтрольно выливаясь из глаз, пока я осела на пол и просто замерла, не желая двигаться — в любом случае это принесло бы ещё больше боли. Наруто ошарашено стоял спереди, наблюдая за этим, и в его взгляде читалась беспомощность в перемешку с горечью и душевной болью, а также желанием помочь. Но он, увы, не имел ни малейшего представления как это сделать. Когда ткани наконец срослись, я ещё с минуту посидела недвижимо, а затем утёрла слёзы рукавом и попыталась поднятся. Рухнув обратно на пол, попыталась снова, но в этот раз Наруто опомнился и протянул руку помощи — схватившись за его ладонь я подняла себя на ноги и, практически повиснув на Узумаки, как-то добралась до спальни. Из угла у батареи мяукали котята, а Итачи-младший подбежал и начал с тревожным мяуканьем виться у ног, явно чуя что-то неладное. Я со стоном рухнула на постель и уткнулась носом в одеяло, глубоко дыша. Боль начинала утихать, но всё равно пока слабее не становилась. — Наруто, принеси, пожалуйста, морфий и шприц из ванной. Может, даже два. — Ты уверен, что не хватит обычного обезболивающего? — беспокойно  спросил он в ответ и я бессильно покачала головой. Быстрые шаги направились к ванной, зашарудело в аптечке, а затем Наруто принёс две упаковки шприцов, герметично упакованные иглы и баночку. — Спасибо огромное. — поблагодарив, я перевернулась на бок и вскрыла первую упаковку чуть подрагивающими руками. Вставила иглу, закрепила, затем набрала жидкость, — растворенные заранее кристаллы морфия — и, оттянув штаны, присмотрелась, ища удобное место. Глубоко вдохнув, на секунду задержала дыхание и вколола иглу во внутреннюю бедренную артерию, тихо зашипев от короткой боли. Введя обезболивающее, рывком вытащила иглу, положила её на одеяло и сама легла следом, глубоко и часто дыша. Эфемерное тепло уже начало распространятся по телу, а сознание стало мутить. Побочный эффект, но зато боль наконец уйдёт. — Всё в порядке? — спросил подошедший Наруто, забирая использованный одноразовый шприц. Коротко кивнув, я тряхнула головой, изо всех сил пытаясь прояснить сознание, но практически ничего не изменилось. — Я полежу пока, а ты иди узнай, что там Шисуи опять задумал, окей? — Хорошо, уже иду. Если что — зови. — Да куда ж я денусь, — коротко хохотнув, я распласталась на кровати как морская звезда и прикрыла глаза, выравнивая дыхание. Боль в ноге стала притупляться. Вдруг я услышала тихие легкие шаги, затем кто-то прыгнул на кровать и, мурлыкая, затёрся о мою щёку. — Эй, ну не надо, пожалуйста, — фыркнув, я приподняла руку и погладила котёнка Шисуи по голове, перешла на спину и несколько раз почесала чувствительную шею. Котейка мурлыкнул, заполз на мой живот и свернулся клубком, издевательски щекоча щёку кончиком хвоста. — Хоть бы только ничего плохого не случилось… — пробормотала я сама себе, продолжая механически поглаживать его по спине. — Я даже представить не могу, что может прийти в голову Шисуи в такой ситуации. — Мяу! — тихо поддакнул котёнок. Усмехнувшись, потрепала его по голове и опустила руку, расслабляясь. — Ты ведёшь себя прямо как человек. Хотя… Где-то слышала, что кошки умеют перенимать характер того человека, в честь кого были названы. В принципе, очень даже похоже… — Мяу! — теперь уже словно обидно мяукнул кот и с обидой ткнул хвостом мне в глаз. — Эй! — не удержавшись, воскликнула я. — Да чего ты сразу начинаешь? — но кот уже отвернулся, как будто и впрямь обиделся. Вздохнула. — Ну ладно, ладно, не хотела обидеть. Прости? — Мя~яу. — И что это должно значить? — Ты разговариваешь с котом? Внезапный голос со стороны коридора заставил резко подпрыгнуть и чуть ли не проматерится вголос. Обернувшись, увидела ухмыляющегося Шисуи, прильнувшего к дверному косяку плечом. — Какое тебе дело? — огрызнулась, принимая сидячее положение. Котейка спрыгнул на пол и побежал тереться о ноги своему новоиспеченному хозяину. — Я только что ввела себе десять миллилитров морфина и мне как-то до лампочки, разговаривала я с котом или нет. — Морфин? — удивился Шисуи, нахмурившись. — Сомневаюсь, что это была хорошая идея. Ты ведь знаешь о побочных эффектах. — Не парься, пока в сон тянет не так сильно. И блевать тоже не хочется. Всё пучком. — Ты… говоришь как-то странно. Не заметила? — Не~е~а. — хохотнув, запрокинула голову, уперевшись руками об кровать, и вздохнула. — Клёвое чувство, когда ты хоть на пару часов забываешь о проблемах и чувствуешь эту эйфорию. Мозг будто выключается и перестаёт соображать. Просто обожаю. — Та~ак, ладно, я понял, ты под кайфом и тебе лучше пока посидеть дома и никуда не выходить. Так будет лучше. — Э, я могу помочь, правда! — возмутилась я, даже приподняв руку, сомкнутую в кулак, на уровень груди. — Я почти не потратила чакру и могу помочь с АНБУ! Ты же видел как я уделала тех троих! — Ты-то, может, и уделала, но сама сильно пострадала. — возразил Шисуи. — Поверь, в таком состоянии тебе лучше побыть дома. Наруто как раз чистит оружие и мы пойдём к воротам, договариваться. А ты — сиди здесь и чтоб ни в коем случае не выходила. — Но почему~у? — Потом объясню. Сейчас нет времени. — Эй, подожди-ка! — я немного полупьяным движением потянулась за спину и, нашарив компактную сумку с оружием, вытащила причудливо выглядящий кунай. — Мой подарок на день рождения, — прокомментировала я, протягивая кунай на вытянутой ладони. Шисуи замер на пару секунд, удивленно приподнимая брови, а затем протянул руку и взял подарок, прокрутив между пальцев и удобно ухватившись за широкую рукоять. — Ручная работа? Сама сделала? — поинтересовался он. — Да, всю неделю корпела. Сегодня подарить хотела, но чуть не забыла. — улыбнувшись, я почесала затылок, вспоминая то как увлекательно штудировала книжки, предоставленные Такахаши-саном, чтобы превратить обычный кунай в более лёгкое и прочное, но при этом и более смертоносное оружие — добавила несколько режущих лезвий, расплавив рукоять сделала её удобнее и шире, чтобы ложилась в ладонь, повысила уровень хрома, отчего кончик куная принял немного медный цвет. Шисуи немного приподнял уголки губ, а его взгляд смягчился, хоть и приобрёл иронично-насмешливый блеск. — Спасибо за подарок, конечно, но не надейся, что таким образом задобришь меня. — Ну бли-ин. — протянула я, сгорбившись. Шисуи хмыкнул, вскинул руку и прощально махнул. Я не успела возразить ещё что-либо, так как он уже ушёл, прикрыв дверь, а его шаги на лестнице эхом отражались от стен. Насупившись, скрестив руки на груди и бормоча под нос, я всё-таки не сдвинулась с места, обдумывая уже немного помутившимся сознанием сказанные им слова. Детское тело в разы быстрее подверглось эффектам применения морфина и с непривычки я даже удивилась, правда, долго не морочила себе голову. В принципе, я была рада уже тому, что он принял подарок и поблагодарил. Гораздо больше меня в любом случае заинтересовал внезапный приход АНБУ. Даже с лёгким помутнением рассудка я смогла сделать вывод, что Данзо не такой уж и олух и догадался, что новый глаз — фальшивка, а настоящий кто-то забрал. Долго думать он тоже наверняка не стал, раз его верные псы явились сперва именно ко мне. Или не сперва, кто ж теперь узнает. Но в любом случае я в какой-то мере восхитилась его проницательностью — он не посчитал меня странным вариантом развитий событий и не скинул со счетов, а, наоборот, принял за противника, который как раз мог совершить нечто подобное и перестраховался. Вот это было достойно настоящего стратега. Прям уважуха. Но теперь, если я всё ещё могла правильно оценивать ситуацию, он наверняка пришлёт дохрена АНБУ, чтобы удостоверится в своих догадках. Точнее, теперь он точно уверен в правильности своих предыдущих мыслей — ну не стал бы кто-то атаковать тренированных бойцов, если бы ему не было что скрывать. Это логика. А с ней не поспоришь. По крайней мере… Прогремевший взрыв сотряс все окрестности, всколыхнув легкие вещи в спальне. В углу вдруг перестали мяукать котята, заподозрив опасность. — Так, это уже не смешно. — тихо пробормотав это себе под нос, резко спрыгиваю с кровати, но тут же падаю на пол. Подводят одновременно и зрение, и ноги, а вестибулярный аппарат будто расшатался и заставил меня упасть на колени. Желудок тоже подал первые позывы, но я стоически сдерживала себя. Прошла всего минута, пока восстановилось зрение, и за это время прозвучало ещё два взрыва, правда, поменьше. Да ну нахрен Шисуи с его предупреждениями! Я не могу просто так взять и бросить их там, отсиживаясь. Я была намерена помочь им во что бы то ни стало. Как я вышла из комнаты и спустилась по лестнице, не сломав себе чего-нибудь в процессе и не навернувшись, я до сих пор не знала, но не обратила внимания. В голове что-то несколько раз стрельнуло, будто предупреждая о хреновости общего состояния организма, но я, опять же таки, не обратила внимания. Не до того было. Уже на крыльце я поняла, что именно произошло. Шисуи успел перенастроить барьер, это да, но некоторые АНБУ ещё до этого сидели в засаде и ожидали, а теперь напали на одиноко стоявшего Наруто, который должен был прикрывать Шисуи изнутри, а сам Шисуи находился снаружи барьера и сражался с другими АНБУ. Около двадцати, если глаза не подводят. Но АНБУ уж точно должно было быть больше хотя бы в два раза. Не медля ни секунды, я дернулась вперёд, но внезапно какая-то сила остановила меня. Природная чакра. Голова заболела сильнее, и я схватилась за неё руками. От напряжения с глаз потекли слёзы. Внеземной, потусторонний голос-шёпот обращался ко мне, зазывая, обещал дать силу для сражения, силу, которую я так желала сейчас. Привередливые стихии, не поддающиеся подчинению, не лезли из головы, сколько бы я не пыталась их выгнать, и давили на сознание, повторяя одни и те же слова. Подвох был только один — соглашусь, и потеряю контроль над своим телом. Не соглашусь, и природная сущность в отместку буквально раздавит меня своей силой. Посмотрев на Наруто, чьим противником выступали сразу пять вооруженных и обученных ниндзя, я больше не смогла сопротивляться. Заманчивое предложение, каким бы варварским не казалось, спасло бы жизнь моим друзьям. Я дала согласие. Последнее, что я помнила осознанно, было ошеломлённое лицо Наруто, а дальше будто туман, заволокший рассудок. Тело не слушалось, а сама я была рывком вышвырнута на задворки собственного разума, наблюдая сквозь полудрёму за тем, как бушевала вокруг меня яростная стихия, как она сносила на своём пути все препятствия, как раздирала в клочья чужую плоть. Я приглушенно ощущала тёплую кровь — на руках почти до локтей, на лице, в волосах, на одежде. Везде. Отдалённо, но я слышала собственный безумный смех и могла лишь догадываться какой сумасшедшей выглядела моя улыбка. Но тело не слушалось, я не могла его контролировать. Я не могла этого остановить. Живая энергия разрывала изнутри, делая в сто раз больнее, чем было до этого, но я не могла ничего поделать. Ведь я согласилась. Добровольно согласилась. Я чётко запомнила очень необычную эмоцию, которую впервые увидела на лице Шисуи за эти четыре месяца. Страх. Неконтролируемым вихрем я пронеслась мимо него, унося с собой жизни не менее десяти человек и, кажется, сломав руку, но в ту же секунду заживив рану, и несколько секунд вглядывалась в его лицо. Страх был очень отчётливо виден на нём. Страх и… усталая обреченность. Не в понятии чего-то смертельно плохого. Нет. В том, словно он ожидал этого. Долго ожидал. И вот это наконец случилось. Когда неконтролируемое тело внезапно понеслось на него прямой наводкой, я даже не успела этого толком осознать — только беспомощно воскликнула, предостерегая об опасности, но на деле наверняка ни вырвалось ни звука. Я уже ненавидела это опрометчивое решение. Шисуи быстро сообразил, что произошло, и практически сразу переключил «моё» внимание на других противников, ещё и наверняка немного поколдовав с той кровной связью. Если так посмотреть, даже удобная вещь. Увы, из-за затуманенности рассудка я практически не осознавала, какой именно объём чакры кружился вокруг меня, и какой вообще урон я могу нанести, просто находясь рядом с живым объектом. Я не могла этого осознать, но догадывалась, ведь ощущала просто тонны чакры, ежесекундно проходящие по венам и разрывающие их изнутри неслыханным давлением. В какой-то момент не выдержала поврежденная до этого правая нога и сломалась в колене, заставив меня упасть на землю. И именно в этот момент до меня долетел отголосок чьего-то голоса. Разумеется, я постоянно слышала ещё и своеобразные «помехи», вроде шуршания тихого голоса самой природной чакры, желающей убивать всё живое на своём пути, но этот голос шёл будто извне. — … ст! Крист! Эй… Кр..! Крист! — заглушённые пеленой, но оттого не менее громкие, я услышала оклики. Резко распахнув глаза, дёрнулась как от тока, и в голове чуточку прояснилось, а видимая картинка стала почётче. Звуки тоже приобрели более отчетливый оттенок. В конце концов я узнала голос. — Саске? — мысленный вопрос отдаётся эхом, ведь я сейчас находилась буквально в своём же подсознании. На секунду я вновь вижу что-то кровавое, а затем понимаю — это моя рука по локоть застряла у кого-то в области желудка, а вторая с противными звуками копается меж рёбер, достигая сердца и вырывая его из груди. Картина заставила содрогнуться от порыва желудка опустошить своё содержимое. Подобная жестокость… Просто поразительно. — Да! Это я, Крист! — воскликнул голос из ниоткуда и вывел меня из состояния опустошения. — Наконец я смог до тебя достучаться! — Что происходит? Ты не знаешь, как это остановить? Я не хотела… не хотела всего этого! — Я не знаю, что происходит, потому что эта чакра не даёт мне выйти наружу. Но я знаю как мне перебраться к Шисуи и рассказать ему о случившемся. Он должен знать, что сделать. По крайней мере, я надеюсь. — Но, — моё внимание вновь привлекает картина настоящей кровавой мясорубки, от которой просто невозможно абстрагироваться, и я на одном дыхании выдаю: — Я даже не представляю, что мне сделать, чтобы эта чакра хоть немного успокоилась! Она уже убила человек пятьдесят! И это я ещё не считала точное количество! — Просто успокойся, хорошо? — его голос впервые настолько холоден и спокоен, и он заражает этим спокойствием и меня. Или специально воздействует так, чтобы я перестала психовать. В любом случае, вскоре я вновь задышала равномерно и более-менее устаканились нервы. Насколько это вообще возможно в данной ситуации. — Что нужно сделать? — Ты ведь приняла морфин до этого, да? — Ну да. А в чём дело? — Насколько я понял из твоей памяти, он расслабляет тело и вводит в состояние, близкое к полуобморочному, поэтому очень тяжело так просто избавится от этого эффекта. Тебя сейчас должно шатать из стороны в сторону как дерево на ветру и я думаю, этим можно воспользоваться. — Уточни? — Сконцентрируйся. Затем создай резонанс между своей чакрой и той, которая полыхает вокруг тебя. Потом попробуй найти лазейку и при первой же возможности дотронься до Шисуи. Этого мне хватит, чтобы перейти в его подсознание и тогда мы вместе придумаем, что можно сделать. Главное — хоть как-то подчини себе эту стихию, хоть на пару секунд. — Не думаю, что выйдет. — безрадостно осведомила его я, вздыхая. — Это — сама чакра, природная стихия. Я не смогу этого сделать. — Сможешь. Я в тебя верю. На секунду я замерла в неверии, обдумывая его слова. Он… действительно верит? Верит, что у меня всё получится? Каким же безумцем надо быть! Хотя, все люди — отчасти безумцы, когда речь заходит про спасение близких. Сама же согласилась на такое сумасбродство! Подумать только! А когда-то я считала подобное недостижимым. Когда-то. Когда ещё не жила здесь. И когда не испытала на своей шкуре всё то, через что проходят здесь практически ежедневно. Подумать только, а ведь я стала похожа на того же Наруто. Улыбнувшись внезапному сравнению, я склонила вперёд голову. — Подожди. Сейчас попробую. Может, это и не такое уж и безумство. Где-то в отдалении я ощутила эмоции Саске — отголосок гордости и удовлетворения. А затем сконцентрировалась. Меня учил этому Шисуи, когда-то давненько, только начиная рассказывать о свойствах чакры. Он говорил, что для резонанса нужно реструктурировать более слабую чакру под сильную, создавая своеобразную систему взаимодействия. Если сможешь создать резонанс — сможешь распределить свою чакру внутри чакры противника и нанести удар изнутри. Именно это я и собиралась сделать сейчас. Перед глазами вновь замелькали обрывки изображений, но теперь я целенаправлено искала среди них Шисуи, игнорируя при этом настойчивый всепоглощающий голос, зазывающий и превозносящий убийство как дань свыше. Когда я наконец обнаружила его, усилием воли заставила себя сконцентрироваться на образе, заставила себя вспомнить его чакру, её структуру. Затем сосредоточилась на собственной чакре, начав методично и целенаправленно уменьшать частоту её колебаний, подстраиваясь под чужую силу. Чем дольше я это делала, тем отчетливей ощущала окружающее пространство и тем «ближе» становилась к внешнему миру, от которого меня до этого насильственно отгородили. Наконец, приложив все возможные усилия, я ощутила полную совместимость и идентичность моей чакры и природной энергии — они вошли в резонанс. Глубоко вдохнув, я отпустила свою чакру течь среди огромных потоков чужой чакры, заполняя пустоты. Вновь перевела внимание на поиск Шисуи среди противников и удивленно приоткрыла глаза, заглядевшись на салатово-зелёное Сусанно вокруг него. Нахмурившись и резко сжав кулаки, я на интуитивном уровне поняла, что нужно сделать — одновременно начала разрывать частицы своей чакры и присоединять образовавшиеся атомы к природной чакре, заставляя её структуру крошится и разваливаться на части от резких изменений. В голове загудел яростный шум, рычание проклятиями и угрозами предостерегало меня от глупейшего поступка, но я не остановилась. А в следующую секунду меня вновь зашвырнуло «за руль» собственного тела и от неожиданности я даже пошатнулась, потеряв равновесие. Выигранного времени было катастрофически мало. Моргнув, в очередной раз вычленила нужную мне фигуру Шисуи и идея сама собой пришла в голову. Сжав кулак, я направила в следующий удар всю возможную силу. Костяшки пальцев врезались в броню Сусанно и боль волной прокатилась от руки к плечу, дальше по боку и дошла до спины. Даже трещины не появилось. Закусив губу, нанесла второй удар в то же место. Шисуи дернулся назад, но я вовремя сообразила удержать его и пока была возможность обхватила его гибкими жгутами из чакры, придавив Сусанно к земле. Это был единственный недостаток техники — коли застрял в ней, не сможешь выбраться пока не развеешь. Очередной удар и косяк мелких трещин разошёлся от места соприкосновения кровоточащего кулака и искусственных зеленоватых костей. Маленькая победа. Я уже начинала задыхаться, изо рта потекла струя крови, как и из носа. Руки болели ужасно и уже несколько раз я морщилась, ощущая как срастаются наново сломанные кости и «вкручиваются» на место хрящи в запястье. Закинутая куда-то в отдаление, начала опять оживать природная чакра и стала давить на меня своей силой, желая вновь воцарится надо мной в моём же теле. Черт. Я не успеваю. Нужно поднажать. Снова удар, снова трещины. Я не убрала кулак после соприкосновения, а с глухим рыком вдавила посильней, пропуская внутрь чакру и создавая идентичный резонанс. И, — аллилуйя! — трещина разрослась чуть ли не в ту же секунду, надломились края и я разворотила их пальцами. Спрессованные кусочки чакры испарялись в воздухе, но восстановить барьер не могли — не позволяла постоянная деструкция. Мигом просунув в образовавшееся отверстие руку, я ощутила как вновь начинает мутить и сознание неуловимо ускользает от меня. Шисуи дернулся внутри Сусанно, словно проказу увидел, но я успела. Я успела мазнуть по его ладони кончиками пальцев как раз в тот момент, когда сильный ментальный удар зашвырнул меня куда поглубже и моментально вырубил. Последним моим воспоминанием было тёплое ощущение где-то в груди и тихий голос Саске, сказавший «Только не переживай».

***

Это уже, наверное, должно было войти в привычку — вырубаться от какой-то херни и приходить в себя в неимоверно скверном состоянии. От небытия меня пробудила боль, тяжёлым грузом засевшая в каждой клеточке тела. Она заставила меня, — хотела я того, или нет — прийти в себя и лежать на чём-то мягком с закрытыми глазами, не шевелясь. Тягучее, насыщенное чувство боли обволакивало, заставляло то практически полностью останавливать дыхание, чтобы избежать колючей боли в лёгких, то дышать рвано и быстро, пытаясь не закашляться и не притнести себе этим ещё больше неприятных ощущений. Рядом какой-то источник звука зашелестел бумагой и я замерла, всё так же не двигаясь, но теперь осознавая, что я не одна в предполагаемом помещении. — Пришла в себя? Голос Шисуи, тихий по своей природе, зазвучал слишком громко для неподготовленных барабанных перепонок. Сморщившись и нахмурив брови, я впервые приоткрыла глаза. Поначалу лишь неясные пятна, но затем они собрались в знакомые очертания и через несколько минут я смогла различить его лицо. — Вижу, что да. В голове взорвались тысячи искорок и они заставили меня тихо застонать, запрокинув голову и вновь прикрыв глаза. В горле — адски сухая пустыня, и я глушу подступающий кашель еще в зачатке. — Во... во... — Воды? — Д... да... — хриплый, неестественный голос не поддавался контролю, фальшивил и отказывался издавать звуки. Во рту набралась вязкая жидкость и, сглотнув, я с вялым отчуждением подметила, что она имеет кровавый вкус. Значит, лучше пока ничего не говорить. Вновь подступил кашель. Шисуи отложил в сторону какие-то бумаги, перевернулся на другую сторону и, взяв стакан, поднёс его к моим губам, помогая попить. Блаженная влага смочила горло и сделала возможным обуздать голос. Отчасти обуздать. — Что... про... оиз... зошло?.. — Хотел бы сам у тебя узнать, — ответил Шисуи и, качнув головой, отставил стакан. — вот только, вижу, что ты сейчас не в состоянии вообще говорить. Не против, если я в таком случае перескажу всё то, что случилось после твоей «отключки»? Сил хватило только коротко качнуть головой, кивая. Шисуи приосанился, пересел поближе к моей голове, облокотился и начал рассказ: — Ты наверняка должна помнить события, когда пробивала моё Сусанно. Это ведь так? Так. Это хорошо. Потом я услышал Саске и он кратко пересказал мне всё, что произошло, и почему ты внезапно научилась крошить тренированных бойцов на салат, — на этом моменте он усмехнулся. — В общем, Саске сказал как, гипотетически, можно извлечь из тебя сущность природной чакры. На пару секунд он приостановился, увидев удивленный взгляд, и словно почувствовал, что мне нужно несколько мгновений на осмысливание информации. Сущность? То есть... Ну, в принципе, я и сама осознавала с самого начала, — невольно осознавала — что не может сама по себе чакра иметь голоса, ну или быть полностью нематериальной. И, да, довольно логично то, что она сформировалась как отдельная живая сущность, нашедшая выход в физический мир с моей помощью. Вот же ж сучка. Надо было сразу догадаться. Увидев мой взгляд, Шисуи, видимо, сразу догадался о ходе моих мыслей, и повторно усмехнулся. — Так вот. — продолжил он. — он сказал, что у тебя получилось на какое-то время поменяться с ней местами, зарезонировав вашу чакру. Кстати, это действительно хорошая идея. Твоя? — Нет. Это... он при... думал... — чуть приподняв уголки губ, я мысленно похвалила и одновременно поблагодарила Саске за гениальную в своей простоте идею. Без него ничего бы не вышло. Шисуи хмыкнул на мой ответ. — Его? Хм, умный парнишка. Ну, это, в принципе, не суть как важно. Важно другое. Он посоветовал повторить подобное, но только на другом уровне — с помощью той техники, что я использовал, «кровной связи», как ты привыкла её называть. Ничего другого в любом случае не оставалось — ты была неконтролируема и на момент, когда я составил хоть какой-то план действий, уже убила человек шестьдесят, причём довольно извращенно. На секунду он замолчал, а я закусила губу. На душе как-то похолодело, даже перекрыв физическую боль. Было... больно просто осознавать, что на моих руках столько крови. Раньше я тоже убивала, да, несколько человек покоилось на моей совести, не спорю. Но до такого я не скатывалась и не собиралась никогда. Ещё и настолько жестоко. Было откровенно мерзко осознавать, что это сделала именно я. Что кровь тех людей я уже никогда не смогу отмыть с рук, и что рано или поздно жизнь уж точно накажет меня за проступок. — Ты... смог совла... дать с ней? — наконец выдавила я, с силой удерживая хрипоту голоса. Учиха прикрыл глаза, будто вспоминая что-то, и ответил: — Да. Смог выдворить её из твоего тела и зашвырнуть куда подальше. Потратил на это почти всю свою чакру. Я тогда не на шутку испугался — ты осела не землю как будто... кукла какая-то. Словно до этого кто-то удерживал твоё тело в вертикальном положении, а затем резко бросил нитки и ты так и рухнула вниз в том положении, в котором стояла. Ещё и глаза не закрыла. По правде, ты тогда как качественный мертвец выглядела. Просто я ощущал, что ты всё ещё жива, иначе подумал бы, что просто не выдержала давления природной чакры. Он замолчал, сжав губы в тонкую полоску, будто собираясь с мыслями. Я тихо лежала рядом и ждала продолжения, но эта напряженная тишина играла на нервах. — За всё это время ты впервые пришла в себя. Прошло полторы недели, и это первый раз, когда ты очнулась. — наконец заговорил он. Слова невесомо выбили из колеи и первые несколько секунд я просто хлопала ресницами, часто моргая. Информация не хотела доходить до мозга, отчаянно сбивая налаженный механизм. Полторы недели? Протяжно застонав, я опрокинула голову назад, закрывая глаза и отчаянно не признавая факты. Теперь всё сошлось. Наконец, всё сошлось, но оттого легче не стало. Я поняла, почему так болело тело, почему практически не могла пошевелится, почему слипались глаза и невероятно першило горло. Будучи по природе экспрессивной, я дёрнулась вперёд, желая принять сидячее положение, в котором почему-то всегда лучше думалось, но не смогла поднять тело даже на десять сантиметров. Шисуи невольно потянулся рукой, на экстренный случай желая удержать меня от опрометчивых поступков, но жест оказался ненужным. — Это ведь... из-за ран? Да?.. — глухо и подавлено спросила я, полностью закрывая глаза. Я перестала хотеть видеть что-либо вокруг. — Да. — ответ не заставил себя ждать. — Сильные повреждения. Переломы, разрывы сухожилий, внутренних стенок жизненно важных органов. На твоих руках почти до локтя обгорела и покрылась ожогами кожа, а кое-где просто слезла и оголила мышцы. — увидев, как я снова дёрнулась, он сильнее сжал мою ладонь, призывая успокоится. — Мне пришлось залечивать раны, так как твоя регенерация, оказалось, весьма привередлива. Это было бы весьма занимательно для исследования, но... в общем, оказалось, что она лечит только до не смертельного состояния. А после просто останавливается и исчезает. Я впервые столкнулся с подобным и, по правде, даже удивился. Пришлось долечивать самому, но ты можешь не волноваться — шрамов не останется. Хоть я и имею лишь базу знаний в лечении, но запас чакры позволяет качественно залечивать даже такие травмы как переломы. Так что всё с тобой будет в порядке. — Я... пошевелится не могу... Чем ты меня... накачал? — Смесь обезбалтвающих и анестетиков. — Шисуи поймал мою взгляд и указал вбок кивком головы. Проследив туда, я увидела самодельную конструкцию — швабра, к которой крепился полиэтиленовый пакет с каким-то прозрачным мешком внутри. Пакет висел на одной из сторон швабры и из него торчала трубочка, несколько раз изогнувшаяся в пространстве, но в конце концов дошедшая до моей руки. Катетер покоился в вене и был приклеен для надёжности двумя тонкими полосками непрозрачного скотча. Я тихо хмыкнула, снова встретившими с Шисуи взглядом. — Я практически не... ощущаю... тела. Это... норма... нормально воообще?.. Даже язык не... слушается. — Поверь, уж лучше тебе не ощущать тела вообще, чем переживать всю ту боль, что ты наверняка бы ощущала без обезбалтвающих. Ты ведь и так что-то чувствуешь, да? И даже это очень неприятно. А эта боль — маленькая частичка той, которую ты бы чувствовала. Так что прислушайся к моему совету хоть сейчас и не причиняй вряд себе же. — Хорошо, не буду. — скупо пообщала я. Сегодня он был на удивление разговорчивым и хоть у меня уже начала побаливать голова, я готова была перетерпеть, только бы узнать побольше о случившемся. Внезапная идея, хоть и не очень хорошая на первый взгляд, пронеслась в сознании и я озвучила её до того как успела полностью осмыслить: — Не можешь... показать то, что произо... шло? С помощью ша... шарингана. Шисуи замер и я ощутила как его пальцы на секунду сжались сильнее на моей ладони, а после расслабились, поддаваясь велению своего хозяина. Молчание после вопроса затянулось и я готова была его повторить. Головой-то я понимала, что увиденное уж точно мне не придётся по душе, но я отчаянно хотела увидеть, что же именно натворила, чтобы хоть как-то составить картину произошедшего. Всё-таки, в тот момент максимум, что я видела, это обрывки цепей картинок, что-то вроде кусков воспоминаний. И мне очень хотелось понять, что из себя вообще представляла общая картина. Ну и, разумеется, не навредила ли я кому-то, кого изначально хотела защитить. — В твоём состоянии лучше не напрягать организм и не использовать гендзюцу. — спустя долгие минуты молчания резковато ответил Шисуи, отворачивая голову к окну. — Мне хуже уж... точно не станет. Но... я хочу увидеть. — настаивая на своём, я нахмурилась, но больше ничем привлечь его внимание не могла — тело банально не желало слушаться и не воспринимало команды мозга. — Мне лучше знать — станет хуже или нет. И я не хочу тебе навредить. — Так тяжело, что ли? — Можно сказать и так. — Учиха начал раздражаться и это раздражение витало в воздухе невесомоым туманом, предостерегая от дальнейшего спора. Но когда я последний раз слушала предупреждения рассудка? — Покажи, пожа... луйста, я тебя о... очень прошу. Мне... надо знать, что именно... произошло. Пожалуйста. — хрипло попросила я и впервые закашлялась, орошая одежду кровью. Черт, я не удержала кашель. Горло словно потрескалось изнутри и кровоточило, и мне потребовались все силы чтобы не дать волне захлебнуть с головой. Чем больше кашляешь — тем хуже становится. Шисуи глубоко вздохнул, обхватил мою руку своей посильней, на секунду опустил взгляд, а затем, повторно вздохнув, сказал: — Хорошо. Посмотри на меня. Я моментально вперилась в него взглядом, завороженно наблюдая как краснеет радужка и появляются поочерёдно три томоэ. Когда он активировал Цукиёми, меня сразу же, в ту же секунду потянуло блевать, но он быстро сориентировался и ощущение пропало. Алый мир постепенно воцарился вокруг, а затем Шисуи щёлкнул пальцами и картинка приобрела нормальные цвета, а мы сами отделились от своих иллюзорных оболочек и стали сторонними наблюдателями. Я удивленно осмотрела себя, поняв, что в гендзюцу полностью контролирую своё тело и нет этого отвратительного ощущения отсутствия конечностей. Нет боли. Затем Шисуи немного подергал картинку руками, будто совершая какие-то махинации с гигантским цифровым 3-Д экраном, и в какой-то момент «включил на проигрывание» запись своей памяти. Я любопытно и завороженно посмотрела на него, но Шисуи лишь отмахнулся. — Потом как-нибудь научу. — отшутился он и ткнул пальцем на входную дверь. Действо уже началось. Я увидела как сначала из дому вышли Шисуи с Наруто. Шисуи наклонился вниз и что-то прошептал на ухо Узумаки, несколько раз указав пальцем в разные стороны, — говорил явно про спрятавшихся АНБУ — и тот кивнул, доставая оружие. Затем Шисуи пошёл дальше, но метрах в двадцати остановился, посмотрел вниз. Вытащил из кармана мой самодельный кунай, провёл кончиком пальца по тыльной стороне лезвия и, улыбнувшись уголками губ, поудобнее перехватил его лезвием назад и пошёл дальше. Я тоже улыбнулась, довольная тем, что он не пренебрег подарком. Шисуи из воспоминаний как раз добрался до выхода и переступил черту барьера. Он начал говорить что-то довольно громко, хоть и в пустоту, но звука не было. Он был словно выключен, чтобы не мешать восприятию. Не успела я моргнуть, как на Шисуи набросились трое АНБУ, а потом сразу же присоединилось ещё штук пять. Тот бросил взрыв-печать. Обернувшись, я посмотрела на Наруто, отбивающегося от пятерых шиноби. Я знала, что сейчас произойдёт. Прогремело ещё два взрыва поменьше, но всё моё внимание было направлено на крыльцо. Через пару секунд я увидела себя, вывалившуюся с дверей и упавшую на колени. Сильная отдышка, кровоточащие бинты на ноге, пот, стекающий по лицу — я выглядела очень фигово. Нахмурившись, я пригляделась. Моя копия внезапно дёрнулась и замерла — момент, когда я услышала зов природной чакры. Это длилось чуть меньше минуты, потом я более осознанно посмотрела на Наруто и коротко кивнула, прикрыв глаза. А спустя секунду вверх взмыла огненная, бурлящая, неконтролируемая чакра, прорвала собой крышу над крыльцом и окутала меня толстым покровом. Доски и щепки разлетелись во всё стороны. Тело будто на нитках, неестественно поднялось на ноги, немного пошатнулось, откинув назад голову, и ссутулилось. В следующий миг оно дёрнулось вперёд и понеслось прямо на Наруто. Его страх, в перемешку с шоком и непониманием сбил его с толку, он еле успел отскочить в сторону, когда моя рука пронеслась мимо и с силой впилась в живот одного АНБУ, сквозь бронежилет прорываясь внутрь, разрывая плоть. Я прикрыла рот рукой, отвернувшись. Когда я собралась с духом смотреть вновь, копия уже стояла на четвереньках около последнего трупа и залечивала сломанную руку, а вокруг взвивалась ввысь багровая чакра, так похожая на чакру Девятихвостого при высвобождении. Наруто лежал сбоку на спине, упираясь руками об землю, и с полуоткрытым ртом смотрел на меня широко раскрытыми глазами, а сам неверяще качал головой. По его щекам текли слезы, а когда я вновь поднялась на ноги и с меня потекла чужая кровь, он отвернулся и опустошил желудок. Со вздохом, я провела свою копию взглядом, когда та побежала вперёд и на полном ходу ворвалась в скопление вражеских шиноби. Шисуи, которого я чуть не сбила в тот момент, отскочил в сторону, успев активировать частичный покров Сусанно. Я сощурила глаза, услышав тихий, но такой неестественный безумный смех, набирающий обороты и разносящийся по округе эхом. Иллюзорный колон запрокинул голову, немного отклонившись корпусом назад, и с насмешливо-повелительным выражением посмотрел на незадачливого АНБУ, решившего напасть исподтишка. Но стоило ему приблизиться, как поток чакры окутал его словно в кокон и начал душить. Чакра была полупрозрачной и все вокруг в оцепенении наблюдали за беспомощно барахтавшимся среди густой алой массы шиноби. Его мучения длились очень, очень долго. Он умирал где-то минуту и за это время ещё человек десять попыталось атаковать меня, но тоже были пойманы в идентичные ловушки из чакры. Их изломанные, кровоточащие и безжизненные тела поочередно падали на землю, разбрасывая конечности в неестественных позах. Мой клон блаженно прикрыл глаза, будто действо приносило ему небывалое наслаждение. Меня явственно передернуло от вида десятков трупов. Где-то секунд десять природная чакра, контролируя моё тело, стояла неподвижно, наклонив голову к плечу всматриваясь в зеленоватое Сусанно Шисуи. Я подбежала к своей копии и задумчиво нахмурилась, заглядывая ей в глаза — где-то в этот момент ко мне должен был обратится Саске и я где-то сейчас должна начать проявлять какие-то знаки. Собственно, да, я не прогадала. Насыщенно чёрные, пустые глаза внезапно стали более осознанными, удивленно округляясь, тело пошатнулось и перенесло центр тяжести на другую ногу. Взгляд ещё больше прояснился. Улыбаясь, я с гордостью во взгляде наблюдала за самой собой, вспоминая каких трудов мне стоило побороть стихию, охватившую всё естество. Другая я с силой сжала кулак и, нагнувшись вперёд и сделав один шаг в сторону Шисуи, саданула со всей дури по зеленому скелету защитной техники. Затем другой рукой. И ещё раз. Костяшки покрылись слоем крови, оголяя нижние слои эпителия и кое-где даже мышцы. Пальцы левой руки сломались после второго удара, а затем с хрустом срослись вновь, врастая на свои места. Я помнила, насколько больно было это чувстовать. Шисуи попытался отпрыгнуть, но хвосты чакры плотно пригвоздили его Сусанно к земле, засадив в своеобразную ловушку. Оставшиеся АНБУ не приближались, надеясь на то, что оба противника сами друг друга укокошат. Ещё несколько сильных ударов, подпитанных природной стихией, и кости Сусанно раскрошились прямо по центру, являя проход как раз для руки. Не медля ни секунды, моя копия просунула туда руку и успела мазнуть по запястью Шисуи кончиками пальцев, прежде чем её взгляд вновь стал невероятно пустым, будто бездонным, а движения сломались. Тихо вздохнув, я посмотрела на то как я вновь стала неуправляемой машиной для убийств, в ту же секунду решившей покончить с очередным врагом и оставив длинный след на руке Шисуи. Царапина тотчас начала кровоточить и он сильно нахмурился, отпрыгивая в сторону и восстанавливая защиту. — Прости. Всего одно слово, но в нём ощущается вся горечь от моего поступка. Я склонила голову, всё ещё не в силах оторвать взгляда от безумного смертоносного танца стихии вокруг меня из иллюзии, и обхватила себя руками в детской попытке защититься. Шисуи подошёл поближе и положил ладонь на моё плечо, со вздохом проговаривая: — Хотел бы я сказать, что ты не виновата, вот только это будет ложь. — Я не хотела причинять боль тебе или Наруто. — глухо произнесла я и опустила взгляд в пол. — Просто… ты же сам понимаешь, что я всего раз смогла взять верх. Это было очень опрометчивое решение. Слишком. — Рад, что ты это понимаешь. — чуть более приподнятым тоном сказал Шисуи. — Если бы ты не смог заставить эту чакру уйти, я даже не представляю, что вообще могло случится. Просто кошмар. — Зато теперь ты вынесла из всего этого урок. Не так ли? Эй, я ведь прав? — его голос внезапно стал каким-то взволнованным, словно он только что понял, что что-то здесь не чисто. Всмотревшись в моё лицо, он настойчиво переспросил: — Ты ведь не собираешься вновь повторять всё это? Я надеюсь, одного раза достаточно. — Ты ведь и сам понимаешь, почему я так поступила. — прикрывая глаза, с горькой улыбкой ответила я, сложив руки на груди. — Я уже несколько месяцев пыталась достучаться до стихии Огня и Молнии, просила их дать мне силу для техник, а в тот день природная чакра сама обратилась ко мне. Понимаешь, я не хотела, чтобы вы пострадали. Я хотела помочь. Это... пунктик. Мой личный пунктик. Своеобразный внутренний барьер, через который я не могу перейти. Семья для меня всегда была, есть и будет на первом месте, — что бы ни произошло — и поэтому я практически не колебалась. Да, это глупо, да, я согласна, это было адски больно, я осознаю это, трезво оцениваю. Но... не могу сидеть сложа руки, когда есть шанс помочь. Ты и сам должен это понимать. Он молчал, пока я сжимала кулаки и не осмеливалась смотреть на продолжение воспоминания. Там с отвратительной периодичностью повторялся один и тот же процесс — звериные прыжки моего тела на какого-то противника, расцарапывание кожи, выворачивание чужой головы под жуткие градусы, чуть ли не на сто или сто пятьдесят, вырывание чего-то пульсирующего из животов или груди врагов. Помню, когда-то в школе учила Первую Мировую, и там была одна битва, которую назвали «Верденская мясорубка». Сейчас я как никогда понимала людей, решивших назвать это историческое событие именно так. Понимала как никогда. — Я когда-то говорила тебе, что ценю семью превыше всего. — вновь тихо заговорила я. — И ты знаешь причину. Я не хочу терять родственников и мне не жалко себя ради этого. В какой-то мере... ты ведь и сам поступил похожим образом. И... — Ты забываешь кое-что очень важное. — внезапно перебил Шисуи, повернув ко мне голову и вскидывая вверх руку: картинка вокруг замерла на месте и начала медленно менять цвета на естественные алый с чёрным. Я посмотрела на Шисуи в ответ и он со вздохом продолжил: — Твоя проблема в максимализме. Ты пытаешься всё решить сама, не оглядываясь на других, не задумываясь над тем, что можешь сделать им больно каким-то поступком. Ты постоянно забываешь тот факт, что не только ты считаешь меня и Наруто своей семьёй, но и мы тоже. И ты тоже делаешь нам больно, когда лезешь на рожон и потом жалуешься на безответность и безысходность ситуации. Научись уже раскрывать глаза и видеть картину полностью, а не ошмётками. Я замерла с полуприкрытым ртом, клипая глазами; Шисуи серьезно всматривался в мои глаза в попытке донести такую простую истину. Его шаринган растворился в черноте радужки и меня невесомо подтолкнуло, возвращая из Цукиёми в реальный мир. Тягучая боль вновь ощутилась в теле. Но я практически не обратила внимания. Единственное, что я ощущала, это колючки нахлынувшей вины и понимание. До меня медленно, чрезвычайно медленно доходили эти простые слова. Дурацкий подростковый максимализм. Я просто ненавидела его. — Если я скажу, что... признаю тупизну... своего поступка, это... будет считаться достойным опра... вданием, или ты теперь постоянно... будешь припоминать мне это? А я уже успела отвыкнуть от боли при говорении. К чему-то хорошему привыкаешь быстрее, чем к плохому. Печально. Шисуи вдруг как-то странно округлил глаз, затем закатил его к потолку и тихо засмеялся. — Ками-сама, ты неисправима! — его голос полностью потерял все те серьезные нотки, и сейчас он с силой тёр глаз, убирая выступившие слёзы. — Что есть, то есть. — ответила я с немного вымученной улыбкой, пытаясь задвинуть увиденные только что события на задворки сознания — от греха подальше. — Но... Думаю, впредь я постараюсь прислушиваться... к твоему наставлению. В нём действительно есть смысл. — Хоть за это спасибо. Мы замолчали, каждый удовлетворив свои желания в разговоре. Я мерно дышала, вновь пытаясь не закашляться, и неспешно обдумывала всё произошедшее. Что творилось в кучерявой башке Шисуи — даже богам не ведомо, но в какой-то момент он потянулся куда-то в сторону и взял в руки какой-то предмет. — Забыл поблагодарить за альбом. — произнёс он, покрутив старинной вещью в поле моего зрения. Вздохнув, я невесомо качнула плечами. — Это Кофуку-сан передала. — Да, но ты ведь сама к ней пришла. Такахаши мне рассказал. По тебе так и не скажешь, что ты проявила такой интерес к моему прошлому. — Во-первых, это была инициатива Наруто. А во-вторых... я имею право знать. В конце концов, доверие... строится обоюдно и со знанием чужого прошлого. — Ты никогда не интересовалась моим прошлым. — В то время... в общем, были причины. Сам знаешь, что я не сильно и хотела к тебе лезть. — Да, но если бы ты попросила, я бы рассказал тебе что-то. — сказал Шисуи будничным тоном, бегло пролистывая старинные страницы. Остановившись на одной, он вытащил фотографию и перевернул её лицевой стороной ко мне — это была совсем свежая фотка Шисуи с уличным котёнком на голове. Шисуи задорно улыбался и пытался заставить кота спрыгнуть, держа в руках кусочек скомканной фольги. Я невольно усмехнулась, вспоминая эти события, а тем временем он продолжил: — Не думал, что ты успеешь заснять меня, ещё и незаметно. — Талант не пропьёшь. Мы вновь замолчали, но на этот раз Шисуи молчал, потому что вставлял на место фотографию. Закончив, он повернул ко мне голову и пояснил: — Наруто принёс мне этот альбом на следующее утро после сражения с АНБУ и рассказал, что это подарок Кофуку, а ты специально ходила к ней и просила помочь найти какой-то подарок. — он мягко улыбался, а его взгляд буквально светился благодарностью. — Ещё он показал мне свой собственный подарок. Никогда не угадаешь, что это было. — Зная его, не имею абсолютно никаких идей. — Первая в его жизни техника стихии Ветра. — Да ну нафиг, серьезно что ли? — изумлённо воскликнула я. Шисуи закивал, и я улыбнулась; внутри поднималась гордость за Наруто. Я была рада за него как никогда раньше. — Ну, это для него огромный прогресс. — Да, тут я согласен. Он с помощью Ветра вырезал при мне на куске коры фразу «с днём рождения». Видела бы ты, как он светился от счастья в тот момент. — А что ты хотел от ребёнка, который пошёл на всё, только бы не упасть в грязь лицом. — с коротким смешком сказала я. — Уж точно не вырезанного сбоку сердечка. — хохотнув, заметил Учиха, и с глухим стуком закрыл альбом. — Ладно, тебе пора спать. Отдых уж точно не помешает. — Ты прав как никогда. — Ага, то есть, обычно я не прав? — лукаво переспросил Шисуи, но я лишь несильно, практически невесомо ткнула его локтем в бок, — на сколько хватило силы — и фыркнула. — Вечно ты всё перекручиваешь. — А ты — преувеличиваешь. — Да вали ты уже, раз спать хочешь. — по-дружески, без злобы огрызнулась я, а затем немного погодя добавила, поинтересовавшись когда он вставал на ноги: — А вы, надеюсь, не весь праздничный торт съели? Я, между прочим, рассчитывала получить минимум три куска. — Считай, что завтра ты будешь есть их как истинная королева — с ложечки. Или через катетер. Посмотрю по настроению. — Ну ты-то смотри, но я тебе этот катетер потом в задницу засуну. — Милая барышня, — приторно-насмешливо, даже игриво, заворковал он, склонившись вниз. — Меня не особо привлекают всякие посторонние предметы в своей филейной части, но вот вам такое вполне может грозить, если не поумерите настырность. — Ох какие мы джентельмены. — несколько раз прочистив горло, с ответной усмешкой парировала я. — Тогда, в следующий раз я припомню тебе эти слова и посмотрим, кто, кому, что и куда будет вставлять. Вот тогда и поглядим. — Пф. — со сдерживаемым смехом фыркнул Шисуи и, растрепав мои волосы пятернёй, пошёл к лестнице. Послышалось громкое «Спокойной ночи, королева тортиков из катетера», а после его шаги быстро удалились, оставив меня одну в пустой комнате. Я ещё с минуту с улыбкой беззлобно бормотала себе под нос, невольно продолжая уже закончившийся шуточный спор, а после немного поёрзала и прикрыла глаза, тотчас проваливаясь в блаженную темноту. Точнее... Пытаясь. Стоило сознанию выключится и наконец принять заслуженный отдых, как я резко открыла глаза от яркого, всепоглощающего и слишком насыщенного света, исходящего будто отовсюду. Я дернулась и внезапно обнаружила, что не просто неведомо каким образом приняла стоячее положение, так ещё и нахожусь бог знает где. И движения абсолютно никак не стеснены. Бегло оглянувшись и всё продолжая удивляться, а также раздражаться в той же степени, я с тяжелым вздохом обнаружила себя... в пустоте. Буквально. Пустое пространство, где отовсюду бил яркий свет, распространялись вокруг мягкие, пастельного цвета пятна и волны, а под ногами — прозрачная физически твёрдая субстанция, которая ощущалась как ледяной пол. Перекатившись с пяток на носки и немного постучав пальцами по полу, я только после заметила, что вытянулась в росте и вновь обрела прежнее тело. Босые ноги холодил непонятный прозрачный пол, а свободно сидящая растянутая майка Шисуи и короткие шорты, — единственная найденная впопыхах одежда, которую я натянула утром после того памятного секса, а потом «автосохранила» для хенге — никак не добавляли теплоты. Обхватив себя руками, поёжилась, осматриваясь в очередной раз. Моя насторожённость в данной ситуации была логичной, ведь перманентное состояние отборнейшей ебанины, происходяшей вокруг меня в последнее время, заставляло учится не доверять неопознанным обьектам и материям. Закружившись вокруг своей оси, я начала всматриваться в пустоту, надеясь найти хоть что-то — не могло же такого быть, что я просто попала хрен пойми куда просто так. Случайности не случайны и ничего не происходит просто так. Что-то типо закона природы. Когда я вздохнула, заправляя за ухо волнистую прядь, и вновь повернула голову в сторону, я никак не ожидала увидеть слева от себя женскую фигуру в белом кимоно, с любопытством рассматривающую меня. Шарахнувшись, я невольно подняла руки на уровень груди, привыкнув к тому, что далее было бы легче атаковать противника, но тут же отреклась от этой идеи — я вновь, как и до попадания в этот мир, не ощущала чакру. А в чём резон вставать в защитную стойку с применением чакры, если ты её не ощущаешь? Вот и я не видела в этом смысла. Я прищурилась, фокусируя зрение, и сосредоточенно вглядывалась в женщину. Длинное белоснежное кимоно до пола, — или что это вообще такое было — с расшитым алым узором, короткие пепельные волосы с зачёсом на правую сторону и скрывающие правый глаз, насмешливо-надменный взгляд. Больше всего меня поразил цвет глаз. Будто расплавленный янтарь. И причём глаза словно искрились, подсвечиваясь изнутри. Выглядело впечатляюще. Женщина, будто услышав мои мысли, вдруг сделала первый шаг в мою сторону. За ним ещё один. И ещё. У меня внутри всё как-то похолодело от настойчивого ощущения опасности, исходящей от неизвестной, и я, наоборот, отступила на шаг назад. Это была словно игра — я с нейтрально-испуганным видом шагала назад, женщина же всё ускорялась, идя прямо на меня. Но не смотря на это, выглядела она всё так же надменно, горделиво и величественно, даже осанку, казалось, держит. Меня это отчасти раздражало. Стоило этой мысли пронестись в сознании, как я резко врезалась спиной в что-то твёрдое, но, обернувшись, не увидела никакой преграды. Пощупав рукой, обнаружила такой же прозрачный барьер, не дающий отступать дальше. Чёрт. — Что за чёрт?.. — почти беззвучно пробормотала я. Эхо от голоса довольно внезапно несколькократно возросло и ещё несколько секунд отбивалось от невидимых стен, зеркально повторяя слова. Удивленно приподняв брови, я посмотрела прямо в янтарные глаза незнакомки и прямо спросила: — Кто ты такая и что я здесь делаю? Молчание. Накрашенные матовой алой помадой губы женщины изогнулись в насмешливом выражении. — Подумать только, ко мне на «ты» ещё никто не обращался. Ужас, искренний и первобытный страх стаей мурашек прошёлся по всему естеству от властности, циничности и приторной обиды в стальных нотках знакомого голоса. Вот блядство. Это была она, природная чакра. Колени подкосило и я съехала на несколько сантиметров вниз по невидимой стене за спиной, шокировано вытаращившись на ту сущность, что всего неделю назад овладела мной и готова была уничтожать цивилизации. Я полностью убедилась в её умении читать мысли, когда во время этой мысли она заулыбалась шире. Кажется, ей приносило незабываемое удовольствие наблюдать за первобытным страхом обычных людей. — Признаться, меня поразила твоя эгоистичная отвага и небывалая героическая глупость, с которой ты согласилась на сотрудничество со мной. — вновь заговорила она и голос шёл одновременно и отовсюду, и с её рта, и шумел в моей голове. Какофония заставила стиснуть зубы в бессмысленной попытке казаться сильнее и выносливее, чем есть на самом деле. Я не ответила на её слова. Не посмела ответить. — Знаешь, многомиллионные сущности вроде меня тяжело удивить. Ты же, жалкая, грешная человеческая душа, смогла это сделать. Даже позабавила немного. — тонкая кисть взметнулась вверх, проведя по воздуху, а затем природная чакра приложила палец к напомаженным губам, будто думая над чем-то. — Вот только тебе хватило наглости и самомнения возразить моей воле. За подобное всегда наказывают, не так ли? — Если так хочешь убить — валяй, один раз я уже такое пережила. — с вызовом воскликнула я, расставляя руки в стороны. Унять несильную дрожь в коленях никак не удавалось. И скрыть крупные капли пота, стекающие по лбу от напряжения и страха, тоже. Я пыталась выглядеть смелой. Пока не очень выходило. — Дерзкая, а? — хохотнула чакра и смех волною разошёлся по эфемерному пространству, обдавая меня потоком силы. Я ощутила её силу как нечто полуматериальное, как ощущала чарку Девятихвостого, когда злился Наруто. Нечто божественное и возвышенное, но опасное, убийственное. — Полагаю, ты надеешься на быструю смерть и отсутствие мучений, м? Это было бы крайне расточительно. Янтарные глаза впились в меня, с хищническим блеском и кровожадностью. Вздрогнув, я вжалась в стену позади, не зная, куда себя деть и как отвести собственный взгляд — тело сковало и я не могла пошевелиться. Природная чакра сделала шаг в мою сторону, но на этот раз, как бы я не пыталась рвануть прочь, сдвинутся хоть на сантиметр, не могла этого сделать. Паника охватила меня с ног до головы, я уже не пыталась скрывать этого, а только начала вырываться сильнее с каждым новым шагом в мою сторону. Когда она приблизилась настолько близко, что могла бы при желании дотронуться лбом до моего лба, она медленно подняла руку, специально растягивая время, и собственнически провела ногтем по моему подбородку, дальше ещё выше, по скуле, к уху, обвела его контуры и, на секунду взяв между пальцев локон, впутала ладонь в волосы у затылка. Всё это время, — а существовало ли оно вообще здесь? — я не дышала и пыталась слиться воедино со стеной, только бы прикосновения исчезли. Она была выше. Сантиметров пять, может даже больше, и оттого приходилось поднимать взгляд, чувствуя себя загнанным в угол зверем, перед которым стоял довольный собой охотник, нарочито медленно заряжавший поочерёдно патроны в ружьё, чтобы продлить мучения жертвы. Даже сглотнула я через силу, всё ещё пытаясь оторвать взгляд от расплавленного янтаря чужих глаз. — Видишь ли, милочка, за то, как ты посмела поступить, я не хочу тебя убивать. Слишком милосердно. Да и мне тогда вновь будет скучно. Ты такая забавная в своих подростковых депрессиях, путанных мыслях, экспрессивных желаниях и откровенно несуразных поступках, — она хохотнула мне в губы, а затем резко дёрнула за волосы на затылке и я, коротко вскрикнув от боли, повиновалась, поднимая голову. — Было бы так опрометчиво лишать себя удовольствия следить за тем, как ты сама же сводишь себя в могилу своими предрассудками, самокопанием и болью потери. Могу лишь добавить в твою жизнь красок. Не против ведь, м? Я начала отрицательно качать головой, в уголках глаз скопились слёзы боли и отчаяния, а предвкушающая расслабленная улыбка чакры приводила в первородный ужас. — Оу, так значит, возражений нет? — приторно спросила она, игнорируя любые проявления с моей стороны. — Тогда, тебе стоит научится не спать, ведь каждый раз я буду заставлять тебя переживать всё самое худшее, что только откопаю в твоей памяти. Самое худшее. И я могу начать хоть сейчас! Волосы на моем затылке потянули сильнее, а по шее, вдоль артерии, заводили кончиком ногтя. Мне казалось, что это остро заточенное лезвие, готовое в любую секунду вонзится в глотку и умертвить за секунды. — Сестрёнка, ты начинаешь забывать о своей семье. Может, соберёмся вместе и наконец отпразднуем хоть что-то по человечески? Ты же знаешь, мы любим праздновать твой день рождения. Подумаешь? Мороз прошёл вдоль позвоночника, а руки моментально сжались в кулаки; я резко перестала дышать, а спустя секунду рвано, глубоко вдохнула воздух и прошипела настолько яростно и ненавистно, как только было возможно: — Не смей произносить своим поганым ртом слова моей сестры! — Оу, у нас проснулись чувства? Мы вновь начали храбриться? — глумливо заворковала она, склоняя голову к плечу и играя в искреннюю скорбь. — Напомни, как она умерла? Случайно? Или нет? Я с силой стиснула челюсти. Глаза блестели от искренней ненависти и отвращения, и я готова была плюнуть ей в лицо, даже не смотря на то, что в следующую же секунду моя шея была бы сломана со стопроцентной вероятностью. В подтверждение моих мыслей пальцы второй руки несильно сдавили горло около кадыка, а затем, играя, вновь разжались, спускаясь к ключицам и вновь с небрежным усердием оставляя следы — уже проявившиеся синяки. Главное сейчас — просто успокоится и ждать. Рано или поздно, но ей должно надоесть. Рано или поздно. А когда вообще наступает это рано или поздно для существа, прожившего явно не один миллион лет? — Поверь, я могу делать это бесконечно. — озвучила она ответ на мой мысленный вопрос, продолжая наиграно улыбаться. — Так что там с твоей любимейшей сестричкой? Мне же интересно. — Убери руки! — глухо и подавлено запротестовала я, дергаясь, но рука, неспешно гладившая ключицы, резко сдвинулась к плечу и сдавила с такой силой, что я услышала хруст. Приглушённо застонав от вспышки боли, кусая нижнюю губу, чтобы не делать этого слишком громко, я замерла на месте и неохотно посмотрела в глаза природной чакры. — Но тебе же нравится, не так ли? — насмешливо поинтересовалась она, ослабив хватку и на плече, и в волосах. — Насколько я помню, твоя ориентация не такая уж и «правильная», как ты пытаешься показывать. В твоей памяти уж слишком много противоречивых фактов, но одно среди них сходится практически всегда — тебе всегда это нравилось. Особенно со стороны других девушек. И тебе всегда нравилось то, что ты так упорно прячешь и не хочешь признавать — подчинение. Этот истинно человеческий, не поддающийся какому-либо объяснению инстинкт подчинения. То, что отличает таких как ты, — её палец уткнулся прямо напротив моего часто-часто бьющегося сердца. — от таких как я — богов и прародителей миров. На время она замолчала, выразительно глядя мне в глаза и ища ответной реакции. Ища эмоции, что выдали бы во мне слабину. И нашла — я густо и не к месту покраснела, наполовину от гнева, наполовину от смущения, и гулко выдохнула. Гулко, потому что в образовавшейся тишине это был единственный слышимый звук на равне с моим колотящимся как сумасшедшее сердцем. — Моя жизнь касается только меня одну. — неуверенно сказала я. Хотела сказать настойчиво и злобно, но запал исчез, а голос потерял вложенную силу ещё где-то на подходе к языку. Женщина впервые рассмеялась. Почему-то мне даже показалось, что искренне. — Какое заблуждение. — цокнув языком, заметила она. — Твоя жизнь касается всех, кроме тебя. И ты знаешь, что ты не можешь и никогда не могла её контролировать. И жизни своих близких. Сестра же отчасти из-за тебя лапки сложила? Какой там из твоих бывших помощников «по работе» постарался? Тот, который с деньгами потом на тебя вышел и сдать хотел, вот только не знал, что ты папенькина доченька и сама сдашь его куда надо? — её голос становился с каждым предложением всё презрительней и презрительней, а последнее слово она словно выплюнула: — Наводчица. Потупив взгляд, мне не оставалось ничего, кроме как принять всё это как чистейшую правду. Так и было. И я ненавидела себя за то, что зарабатывала деньги, будучи наводчицей на чужие дома и квартиры. А ещё больше я жалею, что та мразь, которая решила отомститься мне, сбежала из тюрьмы и убила мою сестру. Я ненавидела себя за это. Ненавидела сильнее, чем только можно представить. И по праву считала эти года худшими в своей жизни. Сестра умерла, став жертвой моего безрассудства, моего желания самоутвердиться и получить лёгкие деньги. И, — о боги! — я бы отдала собственную жизнь и всё то, что только имела, лишь бы поменять нас местами. Лишь бы тогда не она осталась дома, а я. Лишь бы те слова, что вытащила из моей памяти чакра, были только плодом фантазии. Лишь бы я не видела окровавленного тела в коридоре, этих застывших безжизненных глаз. Алые пятна крови на белом домашнем платье. Пятнадцать ножевых ранений. Не билась в истерике впервые в своей жизни и не рвала волосы, осознавая, что больше никогда не услышу её голоса и не увижу на лице ни единой эмоции. Я застыла, перестав реагировать на внешние раздражители. Внутри что-то вновь надломилось, как было каждый раз, стоило мне вспомнить о сестре. Именно поэтому я всегда хоронила все эти воспоминания как можно глубже. Шрам на душе гноился, ныл постоянно, разрастался от каждой иллюзорной улыбки, что я невольно вспоминала, глубже врастался в нутро и разрушал похлеще любого алкоголя, сигарет и наркотиков. Идеальная слабость. Лучший рычаг давления. Совершенный повод для саморазрушения. И в опытных руках это становилось практически стопроцентно бьющим в цель оружием. Древняя сущность уж точно принадлежала к числу таких «людей» и уж точно не собиралась пренебрегать возможностью. А когда я подняла тяжёлый взгляд, полностью подтвердила свою догадку. Лицо сущности природной чакры приняло хищное выражение и она, приподняв мою голову за подбородок, приблизилась вплотную, шепча на ухо ледяным голосом: — За то, что отвергла меня, отвергла ту, что в миллионы раз сильней, ты поплатишься сполна. Моя игра только начинается и ты будешь молить о пощаде, когда я начну распаляться. Ты глупо и самонадеянно считаешь, что раз кто-то извне смог остановить меня, то это выйдет вновь. Что ж, ты глубоко, очень глубоко, заблуждаешься. Никто не сможет вышвырнуть меня из твоих кошмаров. Никто не сможет заставить меня оставить в покое возможность поразвлекаться спустя столетия без физической формы. И, поверь, я так просто тебя в покое не оставлю. Не надейся на снисходительность. И забудь о самом понятии слова «жалость», ведь теперь твои предыдущие проблемы покажутся тебе сущим пустяком. Она отстранилась, а янтарные глаза полыхали будто огнём, горя изнутри. Белая чёлка и кимоно так сильно контрастировали с этими глазами, что я даже сощурилась, а смысл сказанных слов методично вдалбливался в сознание, всё больше выбивая из колеи. Я приоткрыла рот, силясь выдавить хоть слово возражения, но во рту пересохло, а язык отказался шевелится. Огненно-янтарные глаза пронизывали насквозь, заставляя слушать и не давая ни малейшей возможности вставить ненужные слова. — Хоть ранее у меня и были физические оболочки, которыми было легко манипулировать, ты стала первой, кто сломался настолько быстро. — продолжила природная чакра холодно. — Жалкое зрелище. Я бы с лёгкостью доломала окончательно, вот только слишком любопытно увидеть твоё собственное самокопание. Это чувство вины. Жалость. Разочарование. Это приносит небывалое наслаждение — наблюдать за тем, как медленно ломается под напором обстоятельств ещё один жалкий человечишка. И я с удовольствием поучаствую в этом процессе, а потом собственноручно убью всех тех, кого ты сейчас считаешь семьёй. Это льстящее самолюбию и такое наивное, но такое значимое для тебя, слово — «семья». Посмотрим, как твои так называемые родственнички будут медленно задыхаться, умоляя о пощаде, не зная, что ты давно мертва где-то внутри своего же тела, а их кровь течёт по моим рукам. Они не узнают до самого конца, что ты слишком жалкое отродье, не способное даже защитить дорогое тебе, чтобы помочь им хоть как-то. Жаль только, что ты сама не увидишь всего этого, будучи наконец мёртвой окончательно. Я с удовольствием дождусь этого момента. Я с нескрываемым ужасом посмотрела в иронично холодный взгляд ярких, словно расплавленных, глаз, и не смогла сдержать дрожи в теле — настолько серьезные угрозы ошарашили, потрясение навалилось всё сразу и одновременно словно со всех сторон. Она дотронулась ладонью до моей груди ближе к шее, а затем резко и совершенно непредсказуемо толкнула. Невидимая стена за моей спиной мгновенно исчезла и я навернулась, падая назад, при этом ещё и внезапно начав проваливаться куда-то вниз. Хватая ртом воздух, я попыталась закричать, но дыхание будто отрезали и изо рта не вырвалось ни звука, лишь глухой тихий хрип. Я дёрнулась как от тока, вернувшись в реальность, и широко раскрыла глаза. Насыщенная темнота ночи и чернота комнаты ударили по восприятию, а привыкшие к свету глаза заслезились. Игла катетера в вене немного побаливала, нахлынуло лёгкое ощущение холода комнаты. Я глубоко, часто и надрывно дышала, сжимая пальцами футболку у груди; по щекам скатились всего несколько слезинок, а после я с силой закрыла глаза, пытаясь удержать непрошеные слёзы боли. Не физической, а душевной. За последнее время произошло слишком много отвратительного. Я устала настолько, что просто не могла с этим бороться. Сегодня я впервые поняла, что мои проблемы действительно не стоили абсолютно ничего в соотношении с нынешним раскладом. И, кажется, угрозы о скором пришествии худших из дней моего существования уже начали осуществляться.