Рождественский челлендж (сборник текстов)

К ночи снегопад поутих, и можно было спокойно сидеть в Центральном парке на длинной лавочке, плотно прижавшись друг к другу, и смотреть на звёзды. Правда, и при такой идиллической картинке на душе у Ларри было неспокойно. — Проклятье, — пробормотал он себе под нос, — чем я занимаюсь?.. — Сидишь вместе со мной на лавочке и смотришь на звезды, — отозвался Акменра. — Вот и я говорю! — Ларри чуть повысил голос. — Мне сорок лет, а я торчу в парке на лавочке и пялюсь на звёзды! — Давай тогда так: я сижу на лавочке и смотрю на звёзды, а ты меня охраняешь. Ты ночной сторож, и сторожишь ценный экспонат. Я же экспонат? «Ты идиот», — подумал Ларри, но промолчал. В конце концов, Ак ведь прав: это ему, экспонату этакому, приспичило пойти прогуляться и поглазеть на звёздное небо. — Души шествуют в небесах ночью, — говорил Акменра негромко. — Пути их — к границам неба днём для тех, кто не восходит в видимости. Когда же видны они живущим, это и в самом деле звезда, совершающая путь свой и сияющая в небе в часы ночные, плывущая по небу великолепно. Значит это, что жизнь её видна… Это наша книга Сеф. Красиво, правда? Ларри покивал. И неожиданно для себя попросил: — А ещё что-нибудь… расскажи? — Пять планет были известны египтянам с глубокой древности. Себа Реси Эн Пет — Южная звезда неба, Юпитер, почиталась как Хор-Тайна-Обеих-Земель-Спутник-Неба или Хор-Освещающий-Обе-Земли, и изображалась в виде человека с головой сокола, увенчанного звездой и стоящего в золотой ладье. Себа Иабти Джа Пет — Восточная звезда, пересекающая небо, Сатурн, именовалась также Хор-Бык-Небес и изображалась в виде человека с головой быка, держащего скипетр уас, символизировавший верховную власть. Хор Джесер — Красный Хор, Марс, изображался в виде сокола с распростёртыми крыльями, змеиной шеей и тремя змеиными головами. Сет Эм Уха Нечер Эм Дуат — Сет в вечерних сумерках, Бог в утренних сумерках, Меркурий, считался небесным образом бога Сета; изображался в виде сокола со змеиной шеей. Себа Джа — Пересекающая звезда, Венера, представлялась в образе Бену — бессмертного феникса, приносящего разлив Нила… Слушай, у меня тут появилась идея. Может, ты меня поцелуешь? — Что?.. — Ларри даже не сразу уловил, как от древнеегипетских названий Акменра перешёл к вроде бы обычным словам, которые почему-то плохо укладывались в голове. А когда уложились, Ларри поморгал и ляпнул: — Э-э-э… ты же сказал, что ты экспонат, а я сторож. Разве сторожу можно целовать экспонаты? — Мда, ситуация, — Ак почесал в затылке, потом хитро ухмыльнулся, встал и уселся Ларри на колени верхом: — А про то, что экспонатам нельзя целовать сторожей, точно нигде не сказано! У Ларри в голове еще всплыло мамино «не облизывай губы на морозе, потрескаются», но ощущение «да и чёрт с ними» всё крепло и крепло: к тому же, говорил Ларри про себя, я же не сам их себе облизываю? Когда вернулась способность хоть немного соображать, Ларри краем глаза заметил, как по небу прокатилась маленькая светящаяся точка. — Ого, Ак, смотри! Падающая звезда! На самом деле это вполне мог быть и бортовой огонь самолёта: много их летает над Манхэттеном. Но почему-то хотелось думать иначе. — Да? — улыбнулся Акменра. — А что это значит? — Можно загадать желание. Я уже загадал. — Правда? А какое? — Нельзя говорить, — ответил Ларри с напускной строгостью. — А то не сбудется. Он смотрел на фараона, сидящего верхом на его коленях — куртка расстёгнута, шарф съехал набок, из-под вязаной шапки выбиваются тёмные кудри, и никакой долбаной короны, никакого саркофага! — и вспоминал про то, что думал, пока летела эта самая звезда: «Пожалуйста, оставайся всегда таким. Не только по ночам». Можно, конечно, и сказать: всё равно ведь не сбудется. Но как говорится — кто знает, что может случиться.