Рождественский челлендж (сборник текстов)

— Ничего не понимаю, — недоуменно возгласил Акменра. — Они что, все сговорились? Ларри вынырнул из шкафчика с кучей одежды в руках: — Гляди, я все-таки нашёл тебе чистую футбо… в каком смысле сговорились? Они снова собрались выйти погулять — снегопад, рождественская иллюминация, прочая экзотика: Рузвельт сказал «Ладно, друзья мои, час в вашем распоряжении». В комнате охраны Ларри помог фараону расстегнуть ускх, аккуратно снял и повесил плащ и решил, что дальше Ак справится сам, а цивильная одежда сама себя не достанет. — Ты пока посмотри еще, куда бы ты хотел пойти, — Ларри кивнул на ноутбук и полез в шкафчик. А теперь, значит, кто-то там сговорился! — Слушай, — продолжал недоумевать Акменра, — везде написано: «Лучшее времяпрепровождение в канун Рождества — романтический вечер при свечах». Это зачем вообще? — Ну… — Ларри сгрузил одежду на ближайший стул и подошёл ближе. — Двое идут на свидание: а перед тем, как заняться сексом, они… ужинают. — Это ясно. Но почему при свечах? Им что, неприятно видеть друг друга? Или еду? Или то, что кто-то из них может обляпаться в процессе? А если они захотят поцеловаться, потянутся друг к другу, свеча опрокинется и будет пожар? Ларри совсем смутился. — Эээ… видишь ли… романтический полумрак способствует некоторому интиму, и прелюдия… — Вот! — перебил Акменра, подняв указательный палец. — Почему в вашей культуре интиму и прелюдии всегда способствует полумрак? Почему вообще у вас принято заниматься сексом в темноте? Обычно воровать что-нибудь ходят в темноте: пока все спят, и чтобы не было видно. К нам расхитители гробниц в темноте приходили: это хоть понятно. Но разве неприятно смотреть на человека, который тебя… возбуждает? Так сказать, визуальная перцепция… — Ты не понимаешь, — попытался вмешаться Ларри, но потерпел неудачу: — Как раз понимаю! У вас сексом заниматься — как воровать! Какое-то тотальное чувство вины! — Ну, знаешь, — не выдержал Ларри, — насчёт тотального — у тебя, конечно, опыт! Акменра осёкся и вздохнул: — Да какой там опыт. У меня вообще полумрак вызывает, прости за тавтологию, мрачные мысли. Я бы сказал, слишком мрачные. Вот представь себе эпоху Древнего Царства. И здание где-то… ну примерно, как два этажа музея. Или три. И всё это после заката освещается только масляными светильниками и факелами. Как тебе? — Брр, — честно сказал Ларри. — Вот именно. А у нас так было каждый вечер! Во дворце! У меня и в зале сейчас исторически достоверный полумрак, а как иначе? Ты теперь понимаешь, почему Солнце стало у нас верховным богом? Будь в Древнем Царстве электричество — Ра не имел бы никаких шансов. Главным в пантеоне стал бы покровитель искусственного света. Акменра снова вздохнул и продолжил: — А когда мне было лет пять, я вечером во что-то играл, увлёкся и нечаянно опрокинул один такой светильник. А оно как занялось! — О, боже. Надо было одеяло бросить сверху! — Откуда? Ткани дороже золота! — Тогда водой залить! — Откуда? Вода в Ниле! — Так бежать туда скорее! С вёдрами! — Откуда? Только керамические плошки! — Чокнуться можно. И что? — Ну… потушили как-то. Я уже и не помню — как, со страху-то. Но потом отец лично так отходил меня прутьями по заднице, что я неделю не мог сидеть. — Господи, — Ларри передёрнуло. — Наверное… шрамы остались?.. Акменра посмотрел на него и хитро улыбнулся: — Знаешь, Ларри Дэйли, ни один человек, даже молодой и гибкий, не в состоянии целиком разглядеть собственное седалище без соответствующих устройств. Это первое. Второе — подходящих зеркал нет ни у меня в зале, ни у тебя в комнате: только в коридорах, а светить по коридорам голым задом я как-то ещё не готов. И третье: это спрашиваешь у меня — ты, у которого теоретически уже было гора-аздо больше возможностей рассмотреть мою задницу во всех подробностях! — Но я никогда не… — Вот именно. А я про что? Ты обращал внимание, что уже когда целуешься — и то закрываешь глаза, а когда дело доходит до секса — выключаешь свет? Конечно, ты ничего не видел. Даже то, что у меня на теле нигде нет волос, ты заметил только через два месяца! — Ну… я это… — Но как говорится — лучше поздно, чем никогда, — Акменра встал из-за стола, повернулся к Ларри спиной, пошуршал поясом, и оба схенти — и парадное верхнее, и льняное нижнее — спланировали общей кучей на пол. Ларри изо всех сил старался подобрать челюсть. Акменра глянул через плечо: — О, прости, это и правда нелепо смотрится: с голым задом и в короне. Минуточку, — он снял дешрет и пристроил на обычное место на столе, возле ноутбука. А потом подошёл к дивану и упёрся руками в спинку: — Так хорошо видно? Ларри дёрнулся к двери — слава богу, заперта, потом к выключателю — но услышал: — Эй, зачем? Ты же так опять ничего не разглядишь! Тогда Ларри выдохнул, усмехнулся и заявил: — Ах, вот так, значит? Вот таким, значит, образом? Ну, я тебе сейчас… …Теперь, когда Ларри и Акменра слышат про романтический ужин при свечах, а то и получают предложения себе его устроить — они молча переглядываются с довольными улыбками, и лица у обоих становятся очень, очень загадочными.