Рождественский челлендж (сборник текстов)

Ох уж эти взрослые, морока с ними. Рождество на носу, Рузвельт расщедрился на неделю, а дома ещё ничего не готово! Всю организацию празднества надо брать в свои руки. А то дай им волю — они на все семь ночей запрутся в этой… в комнате охраны и будут там… говорить о древнеегипетской культуре. Поэтому накануне днём я сказал папе: — Так, сегодня никакой древнеегипетской культуры. Едем за ёлкой, все трое. Потому что рождественскую ёлку выбирают всей… все вместе, короче. Папа посмотрел на меня так странно: — Во-первых, причём тут древнеегипетская культура? А во-вторых, ёлочные базары ведь ночью не работают? — Ночью, — терпеливо пояснил я, — не работают. Они работают до восьми вечера. А солнце зимой садится намного раньше! Приехали в музей, я в египетский зал припёрся и тоже говорю: — Доброе утро! То есть вечер! Вылезай давай: одевайся в человеческую одежду, я тебе принёс, и едем за ёлкой! Ак даже шпильку относительно человеческой одежды проглотил — так удивился. Натягивает джинсы и спрашивает: — Это такое зелёное и колючее? Но ведь у нас в холле уже есть? Ну да, стоит там такое пластмассовое убоище, рабочие ещё вчера днём собрали и украсили. Ненавижу искусственные ёлки. — Угу, — киваю, — только оно не настоящее. А у нас дома будет настоящее, поехали, времени мало. В общем, едем мы за ёлкой; папа, как всегда, в своём репертуаре, рулит и Аку мозги конопатит. Мол, ёлка — символ Рождества, потому что всегда зелёная, и поэтому издавна означает вечную жизнь. Ак оч-чень заинтересовался, а потом как ляпнет: — Я в Кембридже читал, что раньше ёлка считалась жилищем духа мороза и холода, и чтобы задобрить этого духа, на её ветвях развешивали человеческие внутренности: кишки там всякие, и прочее. — Буэ! — сказал я с заднего сиденья. Ак иногда как отожжёт, я просто не могу. Интересно, папе он наедине тоже про кишки рассказывает?.. Когда приехали, папа сказал: — Что-то мне шины не нравятся. Я проверю пока, подкачаю, если надо, а вы пока идите, начинайте выбирать. Мы пришли, Ак встал столбом, челюсть упала: — Как пахнет! Это что? — Ёлки, — говорю. — Пошли, выберем одну. — А зачем? — Купим, — усмехаюсь я. — И дома у папы поставим. Нарядим и будем Рождество встречать. Он стоит и моргает только. Я плюнул, под локоть его взял и повёл. На базаре рассказываю: — Вот смотри: высокие ёлки мы сразу не рассматриваем, они дорогие, и у папы дома места мало. Смотрим маленькие ёлочки: чтобы понять, что ёлка долго простоит, нужно взять ее за ствол и потрясти, вот так. Если хвоя не посыпалась, значит, годится. Еще хвоя должна быть густая и темно-зелёного цвета, а ствол… Продавщица в толстом пуховике подошла поближе, слушает и улыбается. А потом говорит: — Просто профессионал! А братишка что же? Старший, а в ёлках ничего не понимает? Мы с Аком посмотрели друг на друга и фыркнули. А продавщица сказала: — Вы похожи просто: тёмненькие и кудрявые. Не братья, нет? Ак опять только глазами хлопает. Тоже мне, правитель! Я его за руку взял и говорю: — Родственники! Потом оглянулся — и вижу: ёлочка, пушистая, невысокая, как раз такая, какую я хотел. Я её цапнул и кричу: — Вот эту берём! Сейчас папа придёт, деньги у него. А тут и папа явился: — Все четыре колеса подкачал на всякий случай… о, выбрали уже? Я киваю: — Выбрали! Деньги давай! Он карточку достал, мне протягивает и говорит: — Ак? Ты чего застыл? — Много новых впечатлений, — говорю я. — Ну, поехали! Едем обратно, ёлка лежит на багажнике, и я чувствую, что я крут до невозможности. Первый этап подготовки к празднику пройден! Теперь дальше. — Мы сейчас куда едем? — спрашивает Ак у папы. — Домой, — решительно вмешиваюсь я. — К папе домой, в смысле, ёлку же поставить надо. И наряжать потом! Я тебе всё покажу, это просто обалденно. Только, Ак, пожалуйста, не рассказывай больше про эти… всякие кишки, хорошо? Он оборачивается ко мне и смеётся: — А что так? — Слишком мрачно, — доверительно отвечаю я.