Рождественский челлендж (сборник текстов)

Ларри явился в египетский зал очень взволнованным. — Слушай, я тут прочитал… — Ммм? — послышалось из саркофага. «Я тут прочитал» — это была их общая фраза. Иногда Акменра приходил с какими-то современными новостями и сыпал вопросами, а иногда Ларри натыкался на какие-то интересные факты — или выдумки? — про Древний Египет и срочно нуждался в пояснениях. Вот как сейчас. — Археологи отрыли в одной из гробниц настоящий дневник чиновника примерно вашего времени: то ли четвертая, то ли пятая династия. И вот этот чиновник писал, что случайно схватился за посох правителя и ждал смерти. А правитель сказал, что он в безопасности. Вот объясни мне, его что, должны были убить? — Ну… формально да. — Господи, за что? — Там же у тебя сказано: он схватился за посох правителя. Тело фараона священно, кто коснётся его или любой вещи, которую он держит в руках, должен быть казнён. — Правда?.. — Правда. Это такая традиция. — С ума сойти, — Ларри мялся, подыскивая слова, и никак не мог сформулировать то, что хотел сказать. — Так это значит, что я… слушай, если традиция, тогда тебе, наверное, было очень неприятно… ну, тогда. Я же не знал, извини. — Ничего не понимаю, — честно признался Акменра. — Ты про что? — Ну, помнишь? Когда мы первый раз тебя… одевали. Сам Ларри до сих пор помнил, и никуда не мог деваться от этих воспоминаний: «Вручите мне скрижаль — её, к несчастью, украли», потом пауза — и дальше все закрутилось, как в калейдоскопе: скорее, успеть, догнать, и Ларри придержал Акменра за локоть, когда правитель рванулся к выходу прямо в своих бинтах, потом они вдвоём сообразили, что в витрине висит церемониальный костюм, а потом вместе разматывали треклятые бинты, и Ларри вздрагивал, ощущая под ладонями живую тёплую кожу, и оба дышали как-то загнанно и неровно, хотя что удивительного — стрессовая ситуация и всё такое. Так оказывается, это было нельзя? Тогда, когда Ак жил, за это должны были казнить? И значит, ему было очень… не по себе, когда Ларри это всё делал? С трудом удалось втиснуть это в какие-то фразы. Но Акменра, дослушав, сказал: — Ааа! Не переживай, — и вылез из саркофага, хитро улыбаясь. — Я забыл уточнить: казнили того, кто дотронулся до правителя против его воли и без разрешения. А я же тебе… разрешил. И даже попросил, можно сказать — потребовал. — Ффу! Однако, ну и традиции у вас. — У разных народов разные традиции, — пожал плечами Акменра. — Вот у вас — Рождество, ёлка, печенье, подарки всякие… И ты сам мне рассказывал, что вроде бы это для радости, но когда кто-то тебя заставляет это делать — так просто ужас. — Меня бывшая жена заставляла. И ругалась, что я дикарь и не соблюдаю традиций. — Я тоже в своё время не соблюдал, — сказал Акменра. — Наверное, меня за это и убили. Кстати, как его звали… того чиновника, там не написано? — Сейчас… о, вспомнил: Хнумхотеп. А что? Акменра улыбнулся: — Дядюшка Хнум. Он был управителем дворца. Это… ну как директор музея. За всё отвечал, всё обеспечивал, и главное — ни разу ничего не украл. Мой отец его безмерно уважал и говорил, что Хнумхотеп — верный слуга и на него можно положиться. Ларри смотрел на фараона, вытаращив глаза. А тот продолжал: — Хнумхотеп вообще добрый был, хотя нас, детей, держал в строгости, о-го-го! Я с его средним сыном рос и учился. А потом… когда меня короновали, дядюшка Хнум пришёл ко мне с докладом о дворцовых делах, как к новому правителю. И сразу сказал, чтобы больше никаких дядюшек и всё официально! А я знал, что когда вечером я вернусь в свои личные покои, он мне туда пришлёт вкусненького. Как в детстве. Ну так вот, идём мы с ним, и вдруг он запнулся за что-то и чуть не упал… и упал бы, сломал бы ногу и мог бы умереть! — Как Тутанхамон, — вырвалось у Ларри. — Кто? — Потом расскажу. Так он споткнулся и упал бы, если бы не что? — Если бы не схватился за мой посох. У тебя же написано. — Господи. Так это про тебя, что ли? — Ну… получается, что так. А когда он понял, что произошло, то повалился мне в ноги и начал умолять сохранить ему жизнь, — сказал Акменра дрогнувшим голосом. — Я до сих пор… как вспомню, так мне… нехорошо. Ларри подумал, что очень даже понимает. Дядюшка Хнум, с сыном которого ты вырос, который присылал вам вкусненького, который небось защищал тебя от твоего строгого отца и управлял всей вашей дворцовой жизнью — валяется у тебя в ногах и умоляет не убивать его. Тебя умоляет, сопляка вчерашнего, ровесника своего среднего сына!.. О, господи. И правда не по себе. — И тогда я присел, — сказал Акменра. — К нему. — Ох, — выдохнул Ларри. Потому что уже знал — так нельзя. Правителю запрещено опускаться вниз, к подданным: как в переносном, так и в прямом смысле. А тут? Длинное парадное схенти, вышитый плащ — в грязи и песке. Корона вот-вот свалится. И Ларри буквально видит, как Акменра держит Хнумхотепа за плечи и повторяет: «Дядюшка Хнум, что вы, вставайте скорее, всё хорошо, вы в безопасности, да поднимайтесь же, во имя Осириса!» — Он как понял, что я делаю, так испугался еще больше: в лице ни кровинки, и хотел мне ноги поцеловать… в общем, как Ник говорит — умора. Вот не мог я, понимаешь? Он поднялся и говорит: «Акменра, свет души моей, как сына тебя люблю: но помоги тебе Ра, ты слишком добрый! Я что смогу − сделаю для тебя, но будь осторожен: добрые правители долго не живут». — Ну и ну, — сказал Ларри. — Вот это совпадение. — Дядюшка Хнум, оказывается, так впечатлился, что даже в дневнике записал. И хорошо спрятал, надо сказать: только сейчас нашли!.. — Знаешь, — сказал Ларри, — наверное, традиции хороши до тех пор, пока они приносят пользу: просто что-то делаешь автоматически, чтобы было хорошо и удобно. Но как только традиция начинает приносить неприятности и боль — её надо переосмысливать. Может, как-то менять, может, выводить из ранга традиций… Вот такие дела, Акменра, свет души моей, — Ларри подошёл ближе и обнял фараона за плечи. — Только не говори мне — «как сына тебя люблю»! — Нет, конечно, — ответил Ларри, не задумавшись ни на секунду. — Совсем не как сына, Ак.