Дорога в тысячу лет

Рёджи не сразу поверил своим глазам, когда, преодолев совсем небольшое расстояние, они увидели перед собой древнее, но все еще крепкое сооружение. Представить, для чего его построили люди много столетий назад, было сложно. А в том, что прошло именно столько времени с момента закладки фундамента, Рёджи даже не сомневался. То ли большой особняк, то ли маленькая крепость состояла из двух частей. Первая напоминала невысокий, но большой дом прямоугольной формы с толстыми стенами и узенькими окнами почти под самой крышей. Вторая часть некогда была небольшой башенкой, на самом верху которой прямо на сером камне был неумело нарисован циферблат. В центре его торчал изогнутый штырь, и Рёджи, которому уже доводилось видеть солнечные часы, сразу понял, что наблюдает сейчас. Правда, одинокое облачко, как раз в этот момент скрывшее солнце, не позволило определить, который был час. Эти два стоявших рядом строения соединяла стена, а точнее – ее остатки, облупленные и полуразрушенные. В стене была арка, которая будто приглашала пройти через нее, только даже со стороны Рёджи видел, что этот путь никуда не вел – за аркой снова начинался лес. Странная постройка находилась на возвышенности, и лишь покрутив по сторонам головой, Рёджи оценил, как высоко они забрались. С пригорка был виден простирающийся внизу Хайдалар, в противоположную же сторону уходили бесконечные прибрежные скалы и море. – Кто построил это здесь? – пробормотал Рёджи, ни к кому не обращаясь. – И зачем? – Боюсь, конечно, ошибиться, – медленно произнес эльф. – Но это здание значительно старше вольного города. Вероятно, оно было воздвигнуто тут задолго до того, как заложили Хайдалар. Быть может, даже раньше, чем обнаружили волшебный источник. Покачав головой, будто соглашаясь с этими разумными доводами, Рёджи спрыгнул на землю, взяв Веснушку под уздцы, и Леда последовал его примеру. Хотя ни единой живой души в окрестностях не наблюдалось, почему-то не покидало чувство, что место это не было покинутым. Вероятно, из-за того, что возле странного обиталища было достаточно чисто, словно кто-то не ленился периодически мести здесь землю. Пока Рёджи рассеянно вертел головой по сторонам, Леда не стал терять времени и решительно подошел к двери в большую постройку, тут же деликатно постучав. Рёджи замер, прислушиваясь, но ответом была тишина, и когда эльф постучал уже решительней, результат остался тем же. – Заперто, – констатировал его друг, подергав дверную ручку, а его вороной конь всхрапнул, будто насмешливо отвечая "ну а ты как думал?", и цокнул копытами по брусчатому камню. Рёджи подумал о том, что раньше территория вокруг постройки была мощеной, теперь же здесь остались лишь выщербленные от времени булыжники, тут и там перемежавшиеся зеленой травой, которая пробивалась между ушедшими под землю камнями. – Можно выломать дверь, – равнодушно заметил Рёджи, но Леда только укоризненно покачал головой. – Что за страсть к разрушению? Мы подождем хозяина. А пока можно приглядеться, что тут и как. – Ты так уверен, что хозяин здесь есть? И что он появится именно сегодня? – Рёджи скептически огляделся по сторонам и пришел к выводу, что не стал бы утверждать подобное. Удивительный дом выглядел ухоженным, но сложно было представить, что кто-то действительно жил здесь, в горах да посреди леса. – Появится, – убежденно заверил его Леда. – Дверная ручка отполирована до блеска от частых прикосновений. Тот, кто здесь хозяйничает, живет постоянно, а не изредка заходит. На этих словах Леда привязал коня к торчащему из стены штырю, бывшему в прошлом то ли украшением, то ли каким-то поручнем, и решительно направился к арке. Рёджи ничего не оставалось, как последовать за ним, только Веснушку он не рискнул оставить одного. За домом тоже ничего интересного не обнаружилось, кроме отдельных незамысловатых предметов обихода – старого корыта, каких-то садовых принадлежностей, прислоненных к стене, самодельной метлы. Засмотревшись на все это, Рёджи не сразу понял, почему Веснушка с веселым ржанием дернулся вперед, едва не вырвав поводья из рук хозяина. – Друг, совсем сбрендил? – возмутился Рёджи, едва успев перехватить поводья, а Леда тихо рассмеялся. – Я вижу, твой конь полюбил камелии, – заметил он. Рёджи хотел спросить, что тот имеет в виду, когда поднял взгляд и только после этого заметил невысокое дерево, покрытое алыми цветами. – Ну ничего себе, – выдохнул Рёджи, и Веснушка заржал, соглашаясь – очевидно, открывшаяся картина ему тоже нравилась. – Никогда такого не видел, – честно признался Рёджи и хотел добавить, что Веснушке грех жрать подобную красоту, когда сзади раздалось вежливое покашливание, и друзья дружно обернулись. Возле той самой низкой арки, через которую они прошли, стоял неприметного вида старичок, очень старенький, сухонький и бедно одетый. Однако глаза его казались удивительно молодыми, а взгляд острым и проницательным. Старичок внимательно разглядывал гостей и заговаривать не торопился. Рядом с ним топтался здорового вида детина, бывший на две головы выше старика, однако Рёджи хватило быстрого взгляда в пустые глаза увальня, чтобы понять – бояться громилы не стоило. "Блаженный", – чуть было не произнес он вслух, но вовремя прикусил язык – неосмотрительное замечание могло кого-то и обидеть. Однако в том, что парень был слабоумным, сомнений не возникало. Туповато глядя перед собой, он крутил головой, а после принялся ковырять пальцем в носу, будто ему было от силы три года. "Искали дом для сумасшедших – вот и нашли", – понял Рёджи и даже обрадовался этому: что им даст находка в виде пристанища для отсталых среди гор, он пока не знал, но радовался тому, что предположения Леды складывались в реальную цепочку фактов и событий. По крайней мере, про дом для умалишенных и кладбище со свежей могилой эльф догадался совершенно точно. – День добрый, – улыбнулся хозяевам этого странного места Леда и сделал шаг вперед. – Разрешите представиться… Старичок внимательно слушал приветствия Леды, склонив голову чуть на бок, и едва заметно кивал, пока эльф объяснял, что именно ему и его напарнику понадобилось в такой дали от города. Вдаваться в подробности друг, разумеется, не стал, просто поведал, что ему требуется некоторая информация относительно пожилой женщины, которая жила здесь до недавнего времени, а теперь, очевидно, умерла. – Мы видели свежую могилу на кладбище, – пояснил, откуда такая осведомленность, эльф, ни слова не сказав ни о призраке, ни об истинных причинах их появления в этом глухом уголке. На протяжении всего разговора Рёджи благоразумно помалкивал и кивал, если старичок переводил взгляд с напарника на него. По непонятной причине этот человек казался Рёджи проницательным, потому он опасался ляпнуть какую-нибудь глупость или выдать хоть часть правды. Когда эльф закончил краткие пояснения, старик кивнул, а умалишенный парень что-то невнятно промычал, наверное, приветствуя гостей. – Что ж, милости прошу, – произнес хозяин старой крепости. – Мое имя вам знать не обязательно. Да и редко ко мне обращаются, используя его. Чаще называют просто смотрителем. – Очень приятно, – заверил его Леда и поклонился, а старик, которому явно импонировало такое почтение, еще раз кивнул и предложил: – Давайте пройдем в дом. Я угощу вас чаем и попытаюсь ответить на волнующие вас вопросы. Такого радушия в столь заброшенном месте Рёджи никак не ожидал, но подвоха в поведении старика тоже не видел. Некстати вспомнилась какая-то старая сказка о том, как старуха-колдунья заманила мальчика в свой роскошный дом, где время шло вовсе не так, как во всем мире, и, просидев у нее в гостях один вечер, мальчик вернулся в реальную жизнь через десять лет. Пустынное место, умиротворенная тишина вокруг, а также загадочные обитатели древней крепости соответствовали атмосфере вспомнившийся сказки, и Рёджи тряхнул головой, пытаясь избавиться от дурацкой ассоциации. Тем более, Леда уже поспешил за стариком, и стоять в одиночестве, считая ворон, было глупо. Обстановка внутри вполне ожидаемо оказалась аскетической: хозяин усадил гостей за стол в маленькой прихожей, которая выполняла функции и кухни, и гостиной. Через единственную приоткрытую дверь, ведущую в жилую часть дома, Рёджи успел разглядеть, что там ничего занимательного тоже не было – обстановка напоминала небольшую казарму, не слишком просторную, со стоящими у стен простыми деревянными кроватями. Вероятно, оттого, что гости здесь бывали крайне редко, хозяин суетился и старался угодить. Хотя посуда, скатерть и прочая утварь были ветхими и старыми, Рёджи отметил, что содержалось все в чистоте. А от чая, который старичок разлил по небольшим разномастным чашкам, поднимался такой пьянящий аромат, что у Рёджи закрались подозрения, не хотят ли их одурманить. – Трава Хилласа, – произнес Леда, взяв чашку в руки, и потом покачал головой. – Надо же, какая большая редкость. Что это за редкость такая, Рёджи не ведал, но принюхавшись, признал, что запах у чая был определенно приятным. – В горах можно и не такое найти, – флегматично заметил хозяин и поставил на стол еще две чашки: одну для себя, вторую – для блаженного парня, имя которого он не посчитал нужным называть гостям. – Например, цветы камелии, – осторожно заметил эльф. – Цветы камелии – вряд ли. Дерево можно только посадить, а потом долго лелеять, чтобы хоть что-то выросло, – ответил на это старик, представившийся смотрителем. Почему-то такое прозвище не шло ему, и Рёджи никак не мог понять для себя, как даже про себя называть этого странного человека. – И что же вас привело к тому, чтобы высадить такое прихотливое растение? – вопросительно поглядел на него Леда. Какой реакции на свой вопрос ожидал эльф, Рёджи не знал, но наверняка он не думал, что вместо ответа старик неожиданно громко рассмеется. Полоумный парень, которого смотритель усадил на табурет рядом, раскрыв рот, уставился на старика, а потом тоже неуверенно загоготал – от этого звука у Рёджи пошел мороз по коже. – Господин эльф, – отсмеявшись, произнес старик, насмешливо глядя на Леду. – Ваша дипломатия и речи изящны, как слоны в посудной лавке. Если хотите что-то выпытать, подключите воображение. А если у вас его нет, спрашивайте прямо. От такой наглости Рёджи подавился чаем и во все глаза уставился на старика, который весело поглядывал на его друга. Переведя же взгляд на Леду, Рёджи поразился и того больше – его напарник даже не думал сердиться, а напротив, смотрел в ответ, дружелюбно улыбаясь. – Смею надеяться, что воображение у меня все же есть, – ответил он и отодвинул от себя чашку с едва пригубленным чаем. – Но раз уж пошел такой разговор, подключать я его не стану и спрошу прямо. – Спрашивайте, – дал согласие старик и откинулся на спинку стула, явно готовый внимать. – Мне скрывать особо нечего. Если знаю что, расскажу. Леда нахмурился, призадумавшись, что спросить в первую очередь, пока Рёджи переводил растерянный взгляд с одного присутствующего на другого. Что это был за странный диалог, он не понял, но одно осознал точно: не сказав ничего важного, старик и эльф что-то поняли – узнали друг о друге нечто новое, но что именно – для понимания Рёджи было сокрыто. Тихо вздохнув над собственной тупостью, он решил, что расспросит друга позже. Что имел в виду старик, и почему Леда не рассердился из-за откровенного хамства. Пока же наиболее благоразумным Рёджи показалось сидеть и помалкивать. – Нас интересует пожилая женщина, которая жила у вас здесь до недавнего времени, – наконец заговорил Леда. – Интересует все: как она сюда попала, как давно, как ее звали. – Вы задаете вопросы, на которые нет ответов, молодой человек, – невозмутимо ответил на это старик. – Разве что могу смело заверить вас, что пожилая дама из Атлона находилась здесь ровно двадцать семь лет. То есть, этим летом исполнилось бы ровно столько. За все время общения со странным стариком это была его первый достаточно длинный ответ, и Рёджи неожиданно понял, что дед перед ними был не просто отшельником, живущим в горах, а настоящим аристократом. Только благородный и образованный человек мог высказываться настолько вычурно и правильно. Еще Рёджи посмешило, что старик назвал Леду молодым человеком, когда эльф наверняка был старше его прадедов. – Но как она сюда попала? – проигнорировал забавное обращение Леда. – Как и все мои воспитанники, – пожал плечами старик. – Ее привез доктор из Хайдалара. То лето было удивительно знойным, как сейчас помню. – Доктор, который Жасмин? – зачем-то уточнил Рёджи, и старик кивнул: – Он самый. – А много у вас тут… э… воспитанников? – задал еще один вопрос Рёджи, позабыв, что собирался набрать в рот воды. – Теперь остался только я и Ренде, – ответил старик и кивнул в сторону парня, прихлебывавшего чай из большой оловянной кружки. Услышав собственное имя, тот на миг позабыл о своем занятии и расплылся в широкой улыбке. – А раньше по-всякому бывало. Раз вы посетили кладбище, должны были заметить, что могил там не так уж и мало. Рёджи молча кивнул, хотя очень хотелось спросить, почему умалишенных стало меньше. А старик, словно догадавшись, о чем он думает, пояснил. – Жизнь делает неожиданные повороты, – философски заметил он. – Иногда немало душевнобольных находится в округе, и всех их направляют ко мне. А порой остаемся лишь мы вдвоем. Душевнобольные быстро умирают – их же не подпускают к волшебному источнику. Жестоко продлевать унылый век обитателей нашего дома скорби, ведь, как известно, излечить душу нельзя. Старик вздохнул и поглядел в свою чашку, а Леда, слушая его, едва заметно прищурился. Рёджи хорошо знал это выражение лица и безошибочно разгадал, что с последним утверждением его друг не был согласен. Захотелось сразу задать несколько вопросов. Во-первых, спросить Леду, что эльфы знают о лечении душевнобольных, на которых люди всегда сразу ставят крест. Может, дети лесов умели врачевать не только тело, но и душу? Во-вторых, Рёджи стало любопытно, почему же не умирает парень со странным именем Ренде, ведь слова старика прозвучали так, будто он и именно этот обитатель дома скорби оставались здесь всегда, пока другие отправлялись на маленькое кладбище. Но пока Рёджи мысленно формулировал вопросы, Леда вернулся к делу. – Что сказал доктор, когда оставлял вам эту пациентку? – спросил он. – Да ничего не сказал, – пожал плечами старик, выныривая из своих невеселых дум. – Оставил ее просто, сообщив, что дама не в себе, и хворь ее лечению не подлежит. Но это я и так заметил. – Что именно вы заметили? – допытывался дотошный Леда. – Видите ли, Камелия, когда ее привезли… – Камелия?! – перебил его невежливый Рёджи. – Так значит, Камелия – это не цветок, а имя? – Не торопите события, я все объясню по порядку, – с плохо сдерживаемым раздражением потребовал старик: если учтивое поведение эльфа ему нравилось, грубоватый спутник Леды производил явно не самое лучшее впечатление. – Так вот, пожилая дама, которую в последствие мы нарекли Камелией, потому что надо было хоть как-то ее называть, была не в себе. – Она уже тогда была пожилой? – вопросительно поднял брови Леда. – Во всякой случае, не юной, – кивнул смотритель. – Ей было около шестидесяти, я бы сказал. Может, чуть меньше. Она послушно следовала любой команде, посадишь ее – сидит, поднимешь на ноги – стоит. Еще она постоянно раскачивалась из стороны в сторону и беззвучно шевелила губами. И ни на что не реагировала. – Мне доводилось видеть людей с такими душевными расстройствами, – заметил на это Леда. – Напоминает аффект после каких-то страшных событий. Обычно он проходит, и люди становятся снова нормальными. – У нее состояние со временем тоже немного поправилось, – кивнул старик. – Камелия стала спокойней, перестала постоянно трястись. Только часто плакала по ночам, а еще порой шептала одно слово. И это слово было единственным, что мы от нее слышали за все время. – Слово "камелия", – догадался эльф, и старик кивнул: – Совершенно верно. Именно это слово она шептала порой. Обычно при этом она начинала снова раскачиваться из стороны в сторону. И все повторяла: камелия, камелия… Услышав знакомое слово, слабоумный парень опять забыл о чае, отодвинул от себя кружку, неожиданно прижал правую руку к торсу и в нее же вцепился левой. – Да, Ренде, именно так она и делала, – кивнул старик, и Рёджи догадался, что парень скопировал жест умершей старухи. – Все те годы, что она жила здесь, каждый из прожитых с ней дней мы наблюдали эту картину. – Вот так? – спросил Леда и зачем-то почти в точности повторил жест, который показывал им парень. Покосившись на друга, Рёджи подумал о том, что подобное ему доводилось видеть, когда в очередной из схваток он или Леда ломали противникам руки. В этот миг Леда выглядел так, будто ему сломали конечность, и эльф, изнемогая от боли, баюкал ее, прижимая к груди. – Да, совершенно верно, – кивнул старик. – И шептала про эту свою камелию. Очевидно, к ее имени это слово не имело никакого отношения, но как еще мне было называть ее? Когда я спросил у доктора, как ее зовут, он пожал плечами и сказал, что понятия не имеет. – А вы не спросили, где он нашел эту старуху? – поинтересовался Леда. – Откуда-то она ж взялась. Тем более, она не местная, а из… – Из Атлона, – кивнул старик. – Конечно, я сразу понял, что гостья непростая, прибывшая из такой далекой страны, и спросил у доктора, откуда она. Но тот снова сказал, что знать не знает. "Она бродила по улицам", – сказал тогда он и после этого уехал. "А откуда ты знаешь про Атлон и как выглядят его жители?" – мысленно поинтересовался у старика Рёджи. То, что Леде было известно все на свете, его не удивляло – за свой долгий век другу должно было хватить времени объехать полмира. А вот откуда отшельник знал в лицо представителей таких редких народностей, казалось той еще загадкой. – В Хайдаларе нет случайных людей, – задумчиво заметил на это Леда. – И не может в городе, куда так просто не попадешь, случайно шататься по улицам безумная старуха. – А это не ко мне вопрос, – улыбнулся эльфу старик. – Я всего лишь смотритель, который живет в горах. В самом тоне старика слышалась насмешка, и Рёджи за его словами безошибочно прочитал: "никакой я не смотритель и не отшельник, и знаю намного больше, и много чего думаю, но ничего вам не скажу". Очевидно, понял это и Леда: его губ коснулась слабая улыбка, а у Рёджи снова возникло ощущение, что прямо у него на глазах ведется непонятная игра в недомолвки и интриги. Только к своей досаде он опять ничего не мог понять. – Это разумно, отвечать лишь на поставленные вопросы и не говорить ничего от себя, – прищурившись, произнес его друг. – Вы проницательны и умны, – кивнул на это старик.– Еще крайне важно не навязывать свое мнение. Вообще не выражать его, в особенности, когда живешь в непосредственной близости от политически важного места. "Интересно ты источник обозвал, – подумал Рёджи, меряя старика хмурым взглядом. – А ведь и правда, так оно и есть". – И, тем не менее, если я буду задавать правильные вопросы, вы честно ответите мне, – произнес Леда, то ли спрашивая, то ли утверждая. – Несомненно, – хмыкнул старик. – Обманывать нехорошо, тем более, за ваши вопросы в случае чего отвечать будете вы сами. И, кстати, если вас интересовала лишь старая атлонка, то все что знал, я вам уже рассказал. Она была тихой и неприметной, никому не мешала, ничего не требовала. Если бы я не подходил к ней по утрам, она бы целыми днями лежала в постели без движения. – А зачем вы посадили камелию? – задал неожиданный и странный, по мнению Рёджи, вопрос Леда. – Ну как же, – будто удивился старик. – Цветок камелии был единственным, о чем она думала, и я предположил, что если увидит его в реальности, может, в ее болезни произойдут какие-то сдвиги. Но, увы. Когда на дереве появились первые цветы, она никак не отреагировала, как не реагировала на них и потом. Ренде привязался к этой даме и постоянно приносил цветы, но она не обращала внимания. Ни на камелии, ни на Ренде. Это очень огорчало мальчика, он до сих пор носит цветы на могилу. Но, знаете ли, холм земли реагирует на них так же эмоционально, как реагировала сама пожилая леди. – Зачем тогда было надевать на нее смирительную рубашку? – поинтересовался Леда, и смотритель, если и удивился такой осведомленности, то никак не показал этого. – А больше нечего было надеть. Смирительные рубашки – по сути, единственное, что у меня здесь есть. Я никогда не завязывал рукава. А свободные руки Камелии были не особо нужны – самостоятельно она даже ложку не могла держать. Не могла или не хотела. За столом повисло гнетущее молчание, и Рёджи поежился, вообразив на миг, что представляла собой жизнь в этом забытом уголке. Умалишенные, бредящие цветами и друг другом, не обращающие ни на что внимания, и один вполне здоровый человек, который по доброй воле оставался среди них. "А по доброй ли?" – подумал вдруг Рёджи и внимательней пригляделся к старику, который жил здесь явно не меньше трех десятков лет и безропотно ухаживал за сумасшедшими. Рёджи не мог себе представить, что могло заставить его выбрать такую участь. – Как она умерла? – нарушил неприятную тишину Леда, и старик в очередной раз за сегодняшний день вздохнул. – Во сне. Очевидно, от старости. Она ничем не болела, только дряхлела с каждым днем. Жизнь угасает со временем даже в таких выносливых людях, как жители Атлона. Да и внутренняя скорбь медленно, но верно угнетала ее. – И за все это время ее никто не искал? – на всякий случай уточнил Леда, на что старик снова негромко рассмеялся: – За все время в принципе, что я живу здесь, вы первые, кто ищет кого-то в этих горах, – ответил он. – Только что-то мне подсказывает, я ничем вам не помог. – Отчего же? Напротив, очень помогли, – медленно произнес Леда и задумчиво прикусил губу, а Рёджи понял, что его слова были не просто данью вежливости. Озадаченный вид друга однозначно свидетельствовал о том, что услышанное сегодня натолкнуло его на какие-то размышления. – Вы даже не полюбопытствуете, почему мы интересуемся этой женщиной? – спросил вдруг Леда. – Любопытствовать вредно, юноша, – заметил на это старик, а Рёджи с трудом подавил смешок от такого обращения. Однако смотритель словно мысли его подслушал и продолжил, объясняя: – Не стоит улыбаться, когда я так называю вас. Не сомневаюсь, что вы старше меня на много десятков, а то и сотен лет. Вот только горького опыта у вас нет – это заметно по вашему смелому поведению и беззаботной улыбке. Ваша долгая жизнь еще ни разу вас не наказывала. Эльф нахмурился от этих слов, а Рёджи чуть было не подскочил от возмущения. Его покойная мать часто говорила о том, что опрометчивыми словами можно накликать беду, и именно поэтому разглагольствования деда не понравились Рёджи. Кроме того, он искренне считал, что не простым смертным судить о жизни его друга, бывшего существом высшим, которому всякие оборванные старики и в подметки не годились. – Слышишь, ты думай, что говоришь, а? – потребовал Рёджи, но ни старик, ни Леда даже головы в его сторону не повернули, продолжая смотреть друг на друга. – Быть может, не за что наказывать? – негромко произнес Леда. – Может, я не сделал ничего, за что полагается наказание? – Значит, еще сделаешь, – неожиданно фамильярно ответил бывший чрезмерно вежливым до этого момента старик. – А может, делаешь прямо сейчас? Рёджи осознал, что теперь вообще не понимает ровным счетом ничего, и только переводил изумленный взгляд со старика на Леду. А эльф, которому заявления смотрителя явно перестали нравиться, без лишних слов поднялся из-за стола. Однако когда он дошел до входной двери, вдруг остановился, отчего поспешивший за другом Рёджи чуть было не врезался в его спину. – Ренде, – произнес Леда, словно догадался о чем-то, оглянувшись на старика. – Ренде, – кивнул тот, не глядя эльфу в глаза, а парень невразумительно промычал что-то. Не сказав больше ни слова, Леда вышел за порог, а Рёджи подумал о том, что чем дальше, тем глупее он себя чувствует. Однако теперь к неприятному осознанию собственной тупости и несообразительности добавилось еще и гнетущее ощущение от посещения необычного дома скорби. Какие бы глупости ни городил странный старик, но настроение эльфу он испортил. Леда молчал всю обратную дорогу, и Рёджи не решался нарушить повисшее безмолвие. В тот момент, когда он наконец собрался с духом, чтобы задать другу пару вопросов обо всем случившемся, Леда, бездумно смотревший прямо перед собой, потянул за ворот собственную белую рубашку, и взору Рёджи в широком вырезе на миг почудилось какое-то незнакомое украшение. Лишь приглядевшись внимательней, с замиранием сердца он понял, что видит свой подарок – жемчужину, найденную на побережье. Когда эльф успел заказать оправу для подарка, Рёджи не знал – очевидно, это произошло в тот день, когда он устроил импровизированный маскарад, изображая простого работягу. Теперь же на его шее красовалась длинная серебряная цепочка с простым кулоном, обрамлявшим крупную белую жемчужину. Цепочка была грубоватой работы, и кулон тоже не был ничем примечателен, кроме самого подарка Рёджи. Но именно из-за этого украшение не казалось женским и вполне гармонично сочеталось с образом его друга. Сглотнув, Рёджи отвернулся. Хотя легенда, сопровождавшая находку, была на ходу выдумана ревнивой Айри, Рёджи все равно было безумно приятно, что друг оценил подарок, в который Рёджи закладывал такой глубокий смысл. На душе становилось теплей при мысли о том, что Леда теперь всегда будет хранить эту жемчужину, и кто знает, может, через сотню-другую лет, когда Рёджи уже давно не будет на свете, он вспомнит о своем друге, который был так предан ему. Теперь Рёджи было даже смешно думать, что на какое-то время слова злой девушки посеяли сомнения в его душе. Обдумав все, взвесив свои чувства и проанализировав мысли, он решил, что даже если бы Айри оказалась кругом права в своих утверждениях, ему было плевать на это. Одно единственное допущение, что он может потерять Леду, пугало до дрожи в коленях, и Рёджи понимал, что его устраивает абсолютно все в этих отношениях. Если бы ему пришлось всю свою недолгую человеческую жизнь слепо следовать за эльфом, он был согласен на это. Задумываясь обо всем, что произошло с ним за последнее время, Рёджи приходил к выводу, что до встречи с Ледой даже не жил, а влачил скучное неинтересное существование. Из размышлений Рёджи вывел тяжкий вздох Леды, и искоса поглядев на друга, он увидел, что тот тоскливо глядит перед собой и не обращает внимания на происходящее вокруг. Рёджи подумал о том, что надо бы сказать что-то, чтобы отвлечь Леду от неприятных раздумий, вызванных словами отшельника, живущего в горах. Однако нужных слов он подобрать не смог. Лишь когда до Восточных ворот оставалось не более получаса пути, Рёджи наконец не выдержал и просто спросил: – Леда, а что значило это "Ренде"? Ну, то, что ты сказал в конце? – Ренде – это имя его сына, – автоматически ответил Леда, будто даже не задумавшись и не повернув головы. – Ты же сам слышал. – Сына? – не поверил своим ушам Рёджи. – Этот слабоумный – его сын? – Может, не сын. Может, какой-то другой близкий родственник, – пожал плечами Леда. – Но я склонен думать, что все же сын. Ради кого попало не оставляют свет и не уходят жить в горы. Разве ты не заметил, как они похожи? – Неа… – пробормотал Рёджи и попытался воспроизвести в памяти лица старика и тупоумного увальня. Теперь, после произнесенных Ледой слов, ему казалось, что действительно нечто общее между смотрителем и его пациентом было – овал лица, например, или горбинка на носу. Но сам Рёджи в жизни не додумался бы, что они могут оказаться родственниками. – Ренде по-ирсилонски означает "наказание", – тем временем продолжил Леда. – Из-за того, что черты лица старика исказили морщины, а его сына – слабоумие, я не сразу понял, что перед нами жители Ирсилона. Это страна, которая находится немного южнее отсюда. Ее народ внешне похож на жителей Локстена, только ирсилонцы все без исключения темноволосы и черноглазы. – Наказание? – пропустил мимо ушей конец реплики Рёджи. – Какой идиот назовет родного сына наказанием? – А если сын действительно стал обузой и карой? – резонно заметил на это эльф и пояснил. – Очевидно, что господин, не пожелавший назвать нам свое имя, из знатного рода. Судя по тому, что ему знакома внешность жителей Атлона, он немало путешествовал. А то, как он высмеял мои неуклюжие попытки выведать что-то, не спрашивая напрямую, говорит о том, что он приучен к дворцовым интригам и плетению хитроумных речей. Могу ошибаться, но на первый взгляд он похож на придворного дипломата. – Дипломата? – не поверил своим ушам Рёджи. На деле он имел очень смутное представление, чем именно занимаются дипломаты, но само название должности говорило о том, что люди это важные и непростые. – Что делает дипломат в горах? – Опять же, я не могу утверждать, но, похоже, здесь он отбывает свое наказание, – невесело усмехнулся Леда. – По крайней мере, очень похоже на то, судя по всем этим обмолвкам. – Наказание быть всегда при умалишенном сыне? – догадался Рёджи, а эльф кивнул: – Видимо, так. – Ну, так это… Это он шибко благородный, – насмешливо хмыкнул Рёджи. – Другие несильно пекутся о слабоумных родичах. Или его сюда сослал кто-то? – Не могу знать, – пожал плечами Леда. – Я слышал столько же, сколько и ты. В любом случае, это не имеет отношения к нашему делу. – А почему он к тебе пристал с этими наказаниями? – не унимался Рёджи, который теперь смутно понимал, что странный разговор, который Леда вел со стариком, был всего лишь показателем того, что умный эльф и старый прожженный дворянин поняли, что стоят друг друга. Однако странные слова, прозвучавшие в самом конце, были по-прежнему непонятны Рёджи. – Он просто хотел показать, что опытней и умней меня, – равнодушно произнес Леда. – Я, безусловно, не спорю. Иногда год одной жизни может научить большему, чем целое десятилетие другой. – А на что он намекал, когда говорил, что ты делаешь что-то, за что тебя накажут? – Намекал на то, что я еще тоже хлебну горя за свои поступки, – вздохнул Леда, и на миг его лицо омрачила тень. – И тут я тоже не могу поспорить, потому что все мы ошибаемся и делаем порой то, чего делать не имеем права. Странные рассуждения Леды не понравилось Рёджи, и он хотел попросить объяснить ему по-человечески, простым языком, что тот имеет в виду. И что он делает такого, на что не имеет права. Но эльф опередил его вопрос. – Не забивай себе голову, – мягко попросил он. – Старик устал от своего одиночества и просто хотел поговорить. А еще он мне пожаловался на свою жизнь, крайне уклончиво, но рассказал о том, что отбывает наказание за свои ошибки. Всего-то. К нашему делу это не имеет отношения, и потому надо подумать не о нем, а о пожилой умалишенной даме, разгадка судьбы которой наверняка окажется ключом к раскрытию убийств, которые нас попросили расследовать. – Честно говоря, я уже настолько запутался во всем, что плохо представляю, как эта мертвая старуха связана с нашими членами Совета, – пожаловался Рёджи. – Ну, не зря же ее дух после смерти начал являться им, – резонно заметил на это Леда. – Очевидно, они в чем-то виноваты перед ней, раз даже спустя столько лет после неизвестных нам событий женщина не простила их. – Ты так прямо уверен, что они в чем-то виноваты, – пробормотал Рёджи, и эльф упрямо тряхнул головой: – Однозначно уверен. Они сделали что-то, за что пожилая дама является им даже после смерти. Она знает, что те провинились перед ней и, скорей всего, не были покараны. – Хорошо, пусть так, – не стал спорить Рёджи. – Но чем нам могут помочь слова этого смотрителя? Как по мне, он вообще не сказал ничего, на что стоит обращать внимание. – Ты невнимательно слушал, – укоризненно покачал головой Леда и, прежде чем Рёджи успел возразить ему хоть что-то, принялся пояснять: – Первое. Тебе не кажется странным, что старуха, в своем слабоумии державшаяся за одно единственное название цветка, никак не обращала внимания на этот самый цветок в действительности? – Ну, может она была слепой… – невпопад предположил Рёджи, только Ледой отрицательно мотнул головой. – Нет, Рёджи, она не была слепой. Смотритель этого странного сумасшедшего дома заметил бы и наверняка рассказал бы нам. Все намного проще. – Значит, она не знала, как выглядят эти цветы, – недовольным голосом вынес другое предположение Рёджи и тут же чуть в седле не подскочил. – Леда! Ты же говорил, что Атлон этот покрыл льдами! Откуда там могли взяться южные цветы? – Молодец, – похвалил его Леда и ободряюще улыбнулся. – Все ты прекрасно видишь и понимаешь, но ленишься делать выводы. – Я не ленюсь, – насупился Рёджи. – Я просто знаю, что ты сообразишь быстрей. Зачем мне тогда страдать? – Ты не прав, и в другой раз я обязательно объясню тебе почему, – вздохнул его друг. – Но пока давай не отвлекаться. Что еще мы вынесли из разговора со стариком? – То, что старушка подразумевала под словом "камелия" что-то иное, а не цветы, – логично предположил Рёджи, и Леда снова кивнул: – Совершенно верно. Ни разу не видя цветка, странно думать о нем, согласись. Теперь главный вопрос: что именно она называла камелией. С высокой степенью вероятности я уже догадался. Теперь твоя очередь. – Эй, мы так не договаривались! – неподдельно возмутился Рёджи. – Да я от любопытства умру, если буду знать, что ты в курсе, а мне не говоришь! – Думай, Рёджи, думай, – непреклонно повторил эльф, однако издеваться над другом ему точно не хотелось, потому он дал подсказку. – Парень прижимал к груди руки, когда копировал умершую женщину. Что он показывал? – Показывал, как выкручивалась умалишенная старуха, – хмыкнул Рёджи. – Откуда мне знать, что это значит? – А тебе ничего не напомнил этот жест? – дал еще одну подсказку невозмутимый Леда. – Напомнило, – охотно кивнул Рёджи. – Валарцы так делают, когда я им конечности ломаю. Старуха прижимала к груди сломанную руку. Наверное, когда-то она сломала ее и… Эй! Ты чего так радуешься? К неподдельному удивлению и возмущению Рёджи его друг рассмеялся, а теперь и вовсе хохотал так, будто его напарник сказал что-то невероятно забавное. Его конь, вероятно, от удивления, даже замедлил шаг. – Чего смешного, я спрашиваю? – сердито спросил Рёджи, а эльф только махнул рукой, призывая этим жестом не гневаться. – Рё-ёджи… – почти ласково протянул Леда и поглядел на него с нескрываемым весельем. – Вот это я понимаю – издержки ремесла. Везде тебе мерещатся покалеченные враги. – Ну а что тогда, если не сломанная рука? – пробубнил обескураженный Рёджи, и друг решил больше не мучить его нерешаемыми задачами. – Ты общаешься не с теми женщинами, друг мой, – безапелляционно объявил Леда и, выпустив на минуту поводья из рук, повторил жест, который продемонстрировал им умалишенный парень. – Вот так женщина прижимает к груди свое дитя. Старуха, когда складывала руки, воображала, что держит ребенка. Вероятно, своего родного ребенка, которого очень сильно любила, раз даже ее расстроившийся ум цеплялся за этот образ. – Ну ничего себе, – выдохнул Рёджи, которому подобная мысль в жизни не пришла бы в голову. – Получается, раз она баюкала воображаемое дитя, камелия… Камелия – это имя! Только не ее! – А ее ребенка, – подхватил Леда. – Молодец. Видишь, ты опять все правильно понял. Рёджи хотел потребовать, чтобы Леда не хвалил его зазря. В этот раз поощрений Рёджи никак не заслуживал, потому что сам, в одиночку никогда не выстроил бы такую логическую цепочку. Но Леда не стал его слушать. – Теперь мы имеем более-менее связную версию произошедших событий, – задумчиво произнес он. – Жительница далекой страны прибыла в Хайдалар, преодолев нелегкий путь. Случилось ли помутнее ее разума еще до приезда, либо ее ум разладился уже здесь, в вольном городе – неведомо. Однако в Хайдаларе замечательный доктор Жасмин заботливо отправил ее в дом скорби, где она и дожила свой век. Реальность мало заботила эту женщину: в своем воображении она постоянно укачивала на руках ребенка, о котором горько скорбела. Вероятно, это была ее дочь, которую звали Камелия. – Странное какое-то имя, – неуверенно вставил свои полслова Рёджи, и Леда согласился с ним: – Однозначно, странное. И для жителей Атлона несвойственное – у них совсем другие и весьма характерные имена. Но кто знает? Может, женщина назвала свою дочь красивым словом, услышанным когда-то, хотя цветок камелии она никогда не видела? – Может, – кивнул Рёджи. – Люди порой и не так чудят. В селе, где я жил с дядей, был мужик по имени Непейпиво. Его отец просто был алкашом, а мать померла кабы не при родах. Так тот алкаш воспитывал сына один и все боялся, что младшенький в него пойдет, и придется выпивкой делиться. В общем, он все время говорил ему: "Не пей пиво! Не пей мое пиво!", а нормальное имя дать забыл. Вот и получилось… В ответ на заявление Рёджи Леда рассмеялся, и тот не без удовольствия подумал, что подавленное настроение друга понемногу исправляется. Однако у Рёджи еще оставалось немало вопросов, касающихся их расследования, и он решил не отвлекаться на веселье. – Леда, а как ты думаешь, дочь этой женщины… – начал было он, но эльф махнул рукой, призывая молчать. – Мы уже к воротам подъезжаем, – кивнул он, одним взглядом призывая смотреть вперед. – Давай будем осторожней и обсудим все позже, когда однозначно поймем, что наши слова никто не услышит. Рёджи несколько раз утвердительно кивнул и замолчал. За разговором с другом он даже не заметил, что они подъехали к Восточным воротам ненавистного ему города.