Дорога в тысячу лет

Момент самого падения Рёджи не запомнил, словно на миг потерял сознание, и очнулся он лишь когда ушел с головой под волны. В нос моментально попала вода, а холод десятками ледяных игл впился в тело. Рёджи никогда не доводилось тонуть прежде, и теперь на краешке сознания мелькнула мысль, что это самая страшная смерть, какая только может настигнуть человека. Отчаянно барахтаясь, Рёджи попытался податься вверх, и каким-то чудом на секунду ему удалось вырваться из холодного плена, однако тут же высокая волна вновь накрыла его с головой. Намокшая одежда и обувь тянули вниз, а перед глазами Рёджи мелькнул образ Леды, который десятки раз говорил о том, как важно уметь плавать. "Вот теперь точно сдохну", – обреченно понял Рёджи, делая глоток воздуха и тут же снова захлебываясь. Морская соленая вода обжигала носоглотку, ноги немели, и Рёджи казалось, что его быстро затягивает в самый настоящий водоворот, из которого уже не выбраться. Пришло время сдаваться, но Рёджи никак не мог сделать этого. Совсем недалеко от него маячили скалы, за которые можно было уцепиться, если бы он мог проплыть хоть немного в их сторону. А чуть дальше – Рёджи не видел в темноте, но знал об этом – начинался длинный городской пляж, где в хорошую погоду отдыхали многочисленные приезжие. Только проплыть настолько большое расстояние ему точно не удалось бы. И когда Рёджи в очередной раз ушел с головой под воду и, сделав несколько слабых движений, понял, что уже не всплывет, его бока коснулось что-то подвижное. Рёджи не понял, что это может быть, и даже испугаться не успел неведомого существа, проплывавшего рядом. С отчаянием он попытался вцепиться в него: руки скользнули по гладкому телу, и лишь тут Рёджи понял, что рядом с ним дельфин – одно из тех самых невероятных животных, которых они с Ледой наблюдали несколькими днями ранее. С отчаянием обреченного на смерть, Рёджи попытался с силой вцепиться в дельфина, но с первого раза ему это не удалось. Пальцы соскользнули с гладкой кожи, под которой чувствовались сильные мышцы, однако дельфин не поспешил прочь, бросая Рёджи одного. Он будто специально подставлялся под его руки, и со второй попытки Рёджи ухватился за мощный плавник. В ту же секунду дельфин стремительно подался вперед и вверх, а Рёджи, едва оказавшись над поверхностью воды, сделал глубокий вдох, тут же закашлявшись. Куда его тащило разумное и такое сильное животное, Рёджи не понимал. Он закрыл глаза и лихорадочно вдыхал воздух, боясь, что в любой момент его спаситель уйдет под воду, а он сам останется без опоры и кислорода. Но дельфин не погружался на глубину, напротив, он скользил едва ли ни у самой поверхности, и судорожно вцепившийся в него Рёджи даже не заметил, как приблизился берег. В тот миг, когда дельфин вывернулся, освобождаясь от своей ноши, Рёджи дернулся в панике и с опозданием понял, что коленями упирается в песчаное дно. Неуклюже покачнувшись, он все же завалился на бок, уходя под воду, но, имея опору под ногами, тут же встал на четвереньки, отплевываясь. Перед глазами Рёджи все плыло, казалось, что каждая мышца в теле ноет, однако сквозь мутную пелену он разглядел огни города невдалеке перед собой. Сил подняться на ноги ему не хватило, потому, передвигаясь ползком, опираясь руками и ногами о дно, Рёджи добрался до пляжа, выбрался из воды и тут же упал на мокрый песок. Пока он барахтался в воде, темнота окончательно сгустилась, а дождь усилился, неистово поливая землю. Порывы не по-летнему холодного ветра пробирались под мокрую одежду, пронизывали до самых костей, но измотанный и совершенно обессилевший Рёджи лежал на песке, закрыв глаза, и чувствовал, что, несмотря ни на что, сейчас уснет прямо здесь, на берегу. Сознание почти покинуло его, когда внезапно яркой вспышкой перед мысленным взором мелькнул образ Леды, которого, если верить словам Юки, уже не было в живых. Откуда взялись силы, Рёджи сам не понял, но усталость и боль словно рукой сняло. Он подскочил как ужаленный, вмиг забывая о мокрой одежде, о холоде и о том, что у него нет с собой никакого оружия. Прихрамывая и тяжело дыша, он поковылял в сторону мощеной набережной, мысленно умоляя время остановиться и надеясь на то, что еще не поздно что-то исправить. Рёджи казалось, что он двигается убийственно медленно. Лишь через несколько минут после своего удивительного спасения он понял, до чего же сильно болит каждая клеточка его тела. Очевидно, падение с огромной высоты не прошло бесследно, и Рёджи даже смутно припомнил, как градоначальник говорил им с Ледой о том, что большинство самоубийц, спрыгнувших с утеса, даже не тонут, а просто разбиваются о воду. Не иначе, Рёджи родился в рубашке, раз умудрился выжить в такой передряге, однако последствия удара не остались для него незамеченными. Если бы Рёджи мог, он со стоном завалился бы прямо на землю и так и остался бы лежать без движения посреди улицы. Но позволить себе подобную роскошь он не имел права. К собственной удаче прохожих Рёджи не встретил. Горожане попрятались от непогоды, и промокший до нитки, растрепанный и еле живой, он никому не попался на глаза. Десятки сцен, одна страшнее другой, с участием его друга вставали перед глазами Рёджи, и он очень старался передвигаться быстрей. Как помочь Леде, где его вообще искать, Рёджи не представлял, и только уповал на то, что эльф послушался и остался в гостевом домике, и что его никуда не увели оттуда, а сам Рёджи вскоре найдет Леду живым и желательно невредимым. Когда спустя целую вечность Рёджи добрался до ворот в сад градоначальника, он замер на миг, вспоминая слова Леды о том, что на самом деле двор и парк постоянно патрулируют сразу не заметные глазу стражники. В такой ливень их бдительность наверняка ослабевала, да и заметить случайного гостя в темноте и под дождем было непросто, но Рёджи решил не рисковать. Присев и прижавшись как можно ближе к кустам, которые росли вдоль дорожки, уходящей к дому Камиджо, он на полусогнутых ногах направился к цели. Время было не слишком поздним, и в некоторых окнах еще горел свет. Наверняка Айри уже вернулась домой и сейчас ликовала, что поквиталась с Рёджи. При мысли о девушке он почувствовал слабую вспышку гнева – если бы Айри сейчас попалась ему в руки, Рёджи, не раздумывая, свернул бы ей шею, наплевав на то, знатная она дама или кто там. Но вся ненависть к Айри померкла так же быстро, как и вспыхнула: в этот момент Рёджи мог думать только о своем друге. Несмотря на плохую видимость, еще за пару десятков ярдов до гостевого домика Рёджи заметил, что у порога кто-то стоит. Отступив поглубже в кусты, он вытянул шею, пытаясь разглядеть хоть что-то, и не без облегчения понял, что видит двух вооруженных стражников. Незваные гости сами по себе еще не были поводом для радости, однако у Рёджи сердце замерло от слабой надежды, что если вокруг дома кто-то топчется, значит, внутри происходит что-то, и, следовательно, Леда еще жив. Надежда была слабой, но Рёджи вцепился в эту идею, как в спасительную. Если бы сейчас он хоть на миг допустил, что его напарник мертв, то искренне пожалел бы, что не утонул возле утеса. Теперь нужно было срочно придумать, что делать. Любая отсрочка могла стоить Леде жизни, и Рёджи понял, что должен в первую очередь избавиться от охранников, которые не позволили бы ему приблизиться к дому. Кому-то другому ситуация могла показаться безвыходной: с одной стороны было двое вооруженных стражников, с другой – едва живой и безоружный Рёджи. Но Рёджи не напрасно так долго был наемником, принимая участие в заказах, которые выбирал Леда, и которые были далеко не самыми простыми. Собравшись с мыслями, Рёджи за несколько секунд понял, что надо делать, и ползком направился к дому. – Что там? – без особого интереса поинтересовался один из охранников, когда в кустах слева раздалось непонятное шуршание. Очевидно, стражи не были излишне бдительными и не ожидали нападения извне. Как сразу догадался Рёджи, они знали, что призваны сюда в первую очередь следить за тем, что происходило внутри. Кто бы ни скрывался за дверью домика, он должен был позвать охранников в нужный момент, а ждать нападения с улицы было не от кого. – Дождь, наверно, – лениво пожал плечами другой, и Рёджи, услышав это, зашевелился решительней, привлекая внимание. – Не похоже, – нахмурился первый и сразу же отдал распоряжение: – Иди, посмотри, что там. – Да ну, может, кошка или ветер, – нехотя протянул второй, который явно не желал выходить из-под навеса под проливной дождь и лезть в мокрые кусты. – Посмотри, я сказал, – твердо повторил первый, который, видимо, был старше по званию, и Рёджи, сообразив, что сейчас приказ будет выполнен, по возможности бесшумно отступил назад, подальше из поля зрения потенциальных врагов. В то, что в кустах в парке может скрываться какая-то опасность, охранник не верил до последнего. Он быстро, чтобы поскорей справиться, направился к тому месту, где всего минуту назад скрывался Рёджи, раздвинул густые заросли руками и громко объявил: – Ну! Я же сказал – ничего! Именно в этот момент Рёджи специально пошевелился, шурша в кустах возле себя, и стражник, нахмурившись, шагнул вперед, теперь желая проверить, что скрывалось глубже в зарослях. Рёджи торопливо отпрянул, заманивая незадачливого стража еще глубже и сжимая в руке средней величины булыжник, который нашел тут же у тропинки. Очевидно, при благоустройстве сада и мощении одной из дорожек, тот остался без дела и теперь обещал сослужить ему добрую службу. Когда охранник решительно отодвинул в сторону ветки шиповника, желая убедиться, что ему опять послышалось, и чуть склонился вперед, всматриваясь в заросли, Рёджи, обошедший его и беззвучно прокравшийся сзади, с размаху опустил булыжник на затылок. Хрустнули кости – Рёджи неоднократно доводилось слышать этот звук, услышал он его и теперь даже через шум дождя. Однако горевать о поверженных врагах он уже давно разучился, потому быстро вытащил короткий клинок из ножен, прикрепленных к поясу упавшего на траву стражника. – Ларс, что там у тебя? – окликнул товарища первый охранник, в голосе которого послышалось слабое беспокойство. Было неизвестно, расслышал ли он, как упало тело товарища, однако долгое отсутствие приятеля в любом случае озадачило его. Услышав произнесенный вопрос, Рёджи отступил к густым кустам и затаился. Хотя теперь он был вооружен, клинок держать в руках получалось с трудом. Рёджи осознавал, что в честном бою сейчас проиграет даже слабому воину, а еще не было известно, кто мог выбежать из дома на шум. "Ну же, давай быстрей", – мысленно потребовал у стражника Рёджи, сжимая двумя ладонями рукоять клинка. Кисти рук непростительно дрожали, и Рёджи, который даже не думал о том, как продрог и как все у него болит, отстраненно отмечал, что последние силы покидают, а значит, надо торопиться. Тем более, покоя не давало происходящее в доме, и Рёджи уповал лишь на то, что эльф смог постоять за себя, пока не подоспела помощь. – Ларс? – еще раз негромко окликнул стражник и решительно шагнул с крыльца, вытаскивая из ножен свой недлинный меч. "Очень плохо", – прокомментировал про себя ситуацию Рёджи, поднял клинок, замирая на месте у дерева, и мысленно пожелал себе удачи. Охранник мог в любой момент заметить его, и Рёджи надеялся только на темноту и дождь, которые ухудшали видимость. Бить в спину Рёджи всегда считал недостойным, но в этот момент не мог позволить себе рисковать – на кону стояла жизнь друга, и Рёджи понял, что со своей совестью договорится потом. Когда стражник поравнялся с ним, осторожно ступая буквально в паре ярдов от него, Рёджи вжался спиной в дерево. А когда тот сделал еще один шаг вперед, резко опустил меч. Остро наточенное лезвие вошло в шею охранника – наверное, будь у Рёджи хотя бы вдвое больше сил, он отрубил бы тому голову. Но стражнику хватило и полученного удара: не издав ни звука, он разжал пальцы, роняя свой меч в грязь, и тут же рухнул рядом. А Рёджи, мысленно поблагодарив духов-заступников, быстро направился к дому, даже не взглянув на поверженного врага. Заходить решительно через дверь Рёджи остерегся: он не имел ни малейшего представления, сколько потенциальных противников в доме, и что там вообще происходило. Потому наиболее мудрым посчитал пробраться к окну маленькой гостиной, откуда лился слабый свет. Ступая едва слышно, он обогнул дом и в первый миг не поверил своей удаче, когда увидел, что створка приоткрыта. Из комнаты не доносилось ни воплей, ни звуков потасовки, но почему-то неожиданной тишины Рёджи испугался даже больше, чем если бы стал свидетелем вполне ожидаемой драки. – Зачем вы рассказываете мне об этом? – неожиданно донеслось до слуха подкравшегося вплотную к дому Рёджи, и он почувствовал, как глубоко в груди разливается тепло. Голос принадлежал Леде, и говорил его друг абсолютно спокойно и ровно. С трудом сдержав вздох облегчения, Рёджи подошел ближе к окну и, встав на цыпочки, осторожно заглянул внутрь. Открывшаяся картина удивила Рёджи. Леда и не кто иной, как градоначальник, сидели в креслах по разные стороны от небольшого столика и вполне миролюбиво беседовали. Поза Камиджо являла собой воплощенную расслабленность: откинувшись на спинку кресла, тот закинул ногу на ногу и со слабой улыбкой наблюдал за своим собеседником. Эльф со стороны тоже не казался напряженным или взволнованным, однако он хмурился и вопросительно смотрел на Камиджо. Рёджи, глядя на все это, вжался спиной в стену дома и затаил дыхание, желая не упустить ни слова. Первым его порывом было броситься внутрь и прирезать градоначальника ненавистного города на месте, но в последний миг здравый смысл подсказал, что в доме могут быть еще люди. Да и кроме того, Камиджо находился слишком близко к Леде, который, вероятно, не ждал подвоха и не был вооружен. – Мне приятно поговорить с разумным человеком, – с мягкими интонациями в голосе ответил на вопрос Леды Камиджо. – То есть вы, конечно, не человек, но, думаю, поймете, о чем я. Хайдалар всячески прекрасен, но жизнь здесь откровенно скучна. Даже пообщаться не с кем. – Вы только что признались мне, что врачеватель соврал, и сказали, что мы сделали неправильные выводы из расследования, – холодно произнес Леда. – Не похоже, что вам просто захотелось дружелюбно поговорить. – И то верно, – легко согласился с ним Камиджо. – Сказать честно, я решил поделиться с вами правдой. Вы так вцепились в это дело, так неистово докапывались до сути, что теперь мне, право, жаль, что истинную историю вы так и не узнаете. Тем более, к разгадке вы были очень близки. – Правильно ли я вас понимаю… – начал Леда, чуть откинув назад голову и внимательно поглядев на градоначальника. – Вы сейчас говорите о том, что расскажете мне нелицеприятную правду о Хайдаларе и Совете? И правда эта, очевидно, окажется даже хуже того, что сегодня нам поведал Жасмин. – Совершенно верно, – утвердительно кивнул Камиджо и слабо улыбнулся. В тусклом свете единственного зажженного светильника Рёджи было не слишком хорошо видно выражение лица градоначальника, но почему-то все равно в нем чудилось что-то зловещее. – И все равно хотите поделиться со мной? – продолжил Леда. – Так и есть, – заверил его Камиджо. – Думаю, вам это будет более чем интересно. Вы же хотите узнать, что на самом деле произошло в вольном городе двадцать семь лет назад? – Произошло отнюдь не то, о чем мы услышали сегодня, – будто нехотя ответил Леда. – Я думал, что это Жасмин разыграл перед нами представление, но теперь смею предположить, что все присутствующие участвовали в спектакле. – Да, так и есть, – будто даже удовлетворенно выдохнул Камиджо, а у Рёджи закралось подозрение, что градоначальнику нравится общаться с эльфом – нравится любоваться им и убеждаться в том, что его собеседник умен и прозорлив. Быть может, запертый в стенах города, он был лишен подобной компании очень долго. – Это был действительно тщательно спланированный спектакль. Позвольте спросить, как вы догадались? – По поведению, – недолго думая поделился Леда и принялся загибать пальцы. – Жасмин слишком быстро согласился с поддельными доказательствами – это первое. Второе – он едва ли с катушек не слетел, когда увидел тубус для вина, хотя на серьезные обвинения реагировал спокойно. Очевидно, он догадался, что мы пробрались в его дом и совершили кражу, вот и рассердился. Однако почему-то он все равно взял вину на себя. – Потрясающе, – широко улыбнулся Камиджо. – Наверно, после этого вы подумали, что он кого-то выгораживает? – Так подумал Рёджи, – покачал головой эльф. – А я подумал, что он просто знает, что ничего ему за это не будет. А не будет потому, что вы тоже причастны. Увидев привидение, Хизаки сразу бросился к вам, хотя по логике рассказанной истории должен был бежать к врачевателю. Об этом я вспомнил, когда история была изложена до конца. В комнате повисла тишина, и Рёджи проклял неосмотрительность своего друга. Леда играл с огнем, не догадываясь, как серьезно настроен противник, не понимая, что живым его отпускать никто не собирается, и только усугублял положение своим всезнанием. Думая, что делать дальше, Рёджи гадал, встанет ли Камиджо с места: быть может, если бы он подошел ближе к окну и отошел от Леды, Рёджи рискнул бы атаковать его?.. И пока он размышлял, как поступить, ничего не подозревающие градоначальник и эльф продолжали вести свою беседу. – И снова в точку, – объявил Камиджо, которого, как и следовало ожидать, ничуть не смутили предъявленные обвинения. – Вы наблюдательны и умны. Я подумать не мог, что спустя столько лет кто-то сможет раскопать о той забытой истории хоть что-то. А вы за такой короткий срок приблизились к истине вплотную. – Кто ищет, тот найдет, – равнодушно заметил на это Леда и поторопил Камиджо: – Вы хотели рассказать мне, что там случилось с атлонцами на самом деле. Я весь внимание. Градоначальник негромко рассмеялся. Ему импонировало нетерпение собеседника, и было заметно, что он сам горит желанием поделиться правдой, однако для собственного удовольствия продолжает тянуть. – Вы совершенно точно установили, что гостьи из Атлона, прибывшие к нам на корабле, были отмечены в книге учета в порте, а после отправлены в больницу на осмотр, – лениво, как будто даже небрежно начал рассказывать Камиджо. – И вот там произошло самое интересное. При медицинском осмотре девушки Жасмин обнаружил у нее тревожные симптомы. Впрочем, она сразу пожаловалась на недомогание: рвоту, головокружение, жар. – Морская болезнь? – вопросительно поглядел на градоначальника Леда, но тот лишь плечами передернул. – Увы, все оказалось значительно печальней, – покачал головой он. – При ближайшем рассмотрении наш врачеватель обнаружил еще один, наиболее пугающий симптом – воспаленные гнойники на теле девушки. Иначе называемые бубонами. Думаю, вы знаете, что это значит. Что это значит, знал даже Рёджи, невольно заслушавшийся и потерявший бдительность. Однако он тут же встряхнулся, требуя сам от себя собраться и не отвлекаться – любой последующий момент мог оказаться благоприятным для действий. – У нее была чума? – изумленно протянул Леда и выпрямил спину, невольно подаваясь всем корпусом к градоначальнику, а тот торжественно кивнул, словно только что явил миру откровение. – Да, бубонная чума на самой первой стадии. Лишь всевышнему разуму ведомо, где девчонка могла заразиться. Корабль шел издалека, заходил в различные порты не самых благополучных стран. Вероятно, беда пришла оттуда. – Что было дальше? – нетерпеливо перебил его Леда и тут же, догадавшись, выдохнул: – О боги, вы убили ее… – Не будьте столь строги в выражениях, – сделал предупреждающий жест Камиджо и поморщился, словно эльф сказал нечто омерзительное. – Поставьте себя на наше место. Вы представляете, что грозило Хайдалару, разнесись по округе весть, что в городе чума? Леда не ответил сразу, а Рёджи, обеспокоившись, снова заглянул в комнату, но увидел, что в обстановке все как и было: собеседники все так же сидели друг напротив друга и менять положение не торопились. Оторвав взгляд от Леды, Рёджи, украдкой окинув взглядом парк, подумал о том, что если к дому подойдут еще охранники, он может и не заметить их из-за темноты и дождя. Предпринимать что-то надо было как можно скорей, и теперь Рёджи предполагал, что Камиджо понадеялся лишь на пару стражников, оставленных у входа. Видимо, он посчитал, что этого будет достаточно, чтобы справиться с Ледой. Однако даже теперь, когда градоначальник остался без поддержки, Рёджи не рисковал смело лезть в окно: Камиджо расположился совсем близко к его беззащитному в данный момент другу и мог выкинуть что угодно. – Представляю, – сделав небольшую паузу, ответил Леда на поставленный вопрос. – Нет, вы не представляете, – возразил на это градоначальник. – Международный скандал, полная изоляция города, долгий карантин… – Возврат оплаченных в казну денег, потеря доходов, – охотно подхватил Леда, на что Камиджо презрительно фыркнул. – Я вас умоляю. Об этом мы, конечно, думали, но далеко не в первую очередь. Нами в большей мере руководил благородный порыв. Подумайте о том, что было бы… – Хорошо, я подумаю, – в несвойственной ему манере эльф перебил градоначальника. – Сейчас меня больше интересует, что произошло с матерью девушки. Сбившись со своей складной речи, Камиджо обиженно замолчал, а потом со вздохом уже не так воодушевленно продолжил: – Жасмин сразу отправил ее прогуляться, разместиться в гостинице и так далее, пока он приглядит за ее дочерью. Разумеется, он не стал говорить матери поставленный диагноз, а сам тут же собрал Совет. У нас было совсем немного времени, чтобы принять единственно правильное решение. – Единственно правильным вы посчитали избавиться от больной девушки? – поинтересовался Леда, и в голосе его послышалось презрение. – Единственно правильным мы посчитали сохранить благополучие города, доступность магического источника, а также ликвидировать заразу, – недовольно произнес Камиджо, которому беседа явно перестала доставлять удовольствие. Рёджи не видел лица Леды, но он и так прекрасно знал, как одним выразительным взглядом тот может показать все свое отношение к происходящему. То, как Леда смотрел на градоначальника, и тон, с которым он говорил, последнему явно не нравились. – В пяти процентах случаев бубонная чума излечима, – заметил на это Леда. – Вероятность излечения повышается, если болезнь диагностирована на ранних сроках. В ответ Камиджо только расхохотался, слишком громко, неуместно и как-то чересчур неприятно. – Где же вы были тогда, такой умный? – с насмешкой произнес он. – Я бы посмотрел, как вы лечите бубонную чуму, которая меньше чем за сутки могла передаться еще десятку, а то и сотне других горожан. Но, впрочем, все это неважно. Градоначальник снова отмахнулся то ли от собственных мыслей, то ли от непроизнесенных Ледой возражений и продолжил свой рассказ: – Девушка даже не поняла, что случилось. Она умерла без боли и страха – Жасмин просто дал ей выпить какое-то лекарство. Через десять минут наша проблема была решена. Но нам нужно было что-то делать с матерью, которая в скором времени явилась бы в больницу, чтобы справиться о здоровье дочери. – С первого дня, как я узнал о безумной женщине, гадал, чем именно можно было довести ее до сумасшествия, – заметил на это Леда. – И, признаюсь честно, не придумал ничего. Мне кажется, даже смерть дочери не подкосила бы ее настолько. – Говорить о смерти дочери мы и не рискнули, – согласился с ним снова чем-то довольный Камиджо. – Она могла устроить скандал, поднять на ноги стражу и правительство, добраться до высших властей. Эта дама, Цыцыгмой ее звали, казалась очень властной и влиятельной. Уж не знаю, кем она была у себя в Атлоне, но приехав сюда, она внушила всем трепет одним своим появлением. А еще Жасмин заметил, что она очень нежно относилась к своей дочери. Вероятно, сильно любила ее, и все это лишь усугубляло ситуацию. – Пожилые матери более любящие, чем юные, – заметил на это Леда. – Быть может, Камелия была долгожданным ребенком. – Может быть, – равнодушно ответил Камиджо. – Но за наш покой мы все равно беспокоились и потому сказали, что девушки попросту не было. На этом градоначальник замолчал, как замолчал и Леда. В гостиной повисла тишина, а Рёджи обратился в слух, отказываясь понимать, о чем сейчас говорит Камиджо. – Как не было? – непривычно озадаченным голосом спросил эльф, а градоначальник, явно удовлетворенный произведенным эффектом, сладким голосом продолжил. – Это была моя идея. Когда дама из Атлона вернулась в больницу, наш доктор разыграл комедию. Он долго смотрел на нее честными глазами и уверял, что та приходила одна. Что никакой дочери с ней не было, и что после осмотра он отпустил ее, саму Цыцыгму, с миром. – И… она поверила? – пробормотал окончательно растерявшийся Леда. – Разумеется, нет, – не без улыбки продолжил Камиджо. – Она учинила настоящий скандал. Сперва потребовала обыскать больницу, вызвала стражу, грозила врачевателю расправой. Но все работники больницы, от санитаров до охранников, в один голос утверждали, что дама приходила одна, и никакой дочери с ней не было. Совет сработал оперативно – все были предупреждены. Кто рискнул бы сказать правду, попрощался бы с жизнью. – Попробую угадать, что было дальше, – подхватил Леда, которого меньше всего интересовало, как замечательно и слажено работал Совет. – Она отправилась в порт, но там все, с кем она говорила, заявили ей, что приплыла она одна. Начальник порта позаботился о том, чтобы ответы на поставленный вопрос были такими, как нужно было ему. – И матросы с корабля тоже дружно сказали, что путешествие она совершала в одиночку, – удовлетворенно закончил градоначальник. – Но ведь были еще попутчики, – заметил Леда. – Те, кто путешествовали вместе с ней и видели ее дочь… – О, к тому моменту, как эта дама добралась до попутчиков, она уже повредилась умом, – развел руками Камиджо. – Действительно, где-то на четвертый день после всего случившегося она нашла какого-то несчастного магдагца, который подсел на этот корабль где-то по пути. Но бедный старик не знал ни единого языка, кроме своего родного наречия, и что самое любопытное, худо-бедно на нем умел разъясняться Хизаки. Думаю, нет нужды объяснять, как именно он якобы перевел слова старика. – Пожалуй нет, – вздохнул Леда и откинулся на спинку кресла, словно успел устать от этого разговора. – На этом история, собственно, заканчивается, – подытожил повествование Камиджо. – Все, кто мог сказать знатной даме из Атлона правду, были предупреждены. К кому бы она ни обратилась, каждый говорил ей о том, что никакой девушки не было. Уж не знаю, где она мытарствовала в последние несколько дней до того момента, как ее нашли мечущейся по городу и выкрикивающей имя дочери. Тут Жасмин не соврал – спустя совсем немного времени к нему привели старуху, которую он отправил в дом для умалишенных. Ненадолго в комнате повисла тишина, и Рёджи осторожно заглянул вовнутрь. Ливень усилился, наполняя шорохом ночной сад, и снова Рёджи думал о том, что если кто-то и подойдет к домику для гостей, он рискует упустить момент появления внезапного визитера. Руки дрожали от усталости, и Рёджи неловко перехватил короткий меч, едва не выронив его. Он решил, что если в ближайшее время события не примут какой-то новый оборот, он будет действовать в имеющихся условиях. То есть попытается напасть на градоначальника, уповая на то, что у Камиджо не припасено ножа за пазухой, и он не приставит его к горлу Леды. – Когда же Хизаки увидел призрака и запаниковал, вы поняли, что должны избавиться и от него, – негромко произнес эльф, не меняя положения в кресле. – Разумеется, – кивнул Камиджо. – Хизаки со своей истерикой стал просто опасным. Еще тогда, три десятка лет назад, он достал нас своим недовольством. Все пытался придумать иной выход, чтобы сперва не убивать девушку, потом как-то по-доброму договориться с ее матерью. Хизаки всегда был слишком мягкотелым. На последних словах Камиджо горько усмехнулся, а Леда на это задумчиво протянул: – Быть может, он был более человечным, чем все вы? – Я вас умоляю! – от предположения эльфа градоначальник рассмеялся и перекинул одну ногу на другую. – Мы вам не врали, когда говорили о его извращенных пристрастиях. Надеялись, что вы возьмете ложный след, но, честное слово, не сказали ни слова лжи. Хизаки был прогнившим с головы до пят, но в отличие от всех нас он был еще и труслив. Все время боялся наказания за свои деяния. – И поднял шум, который мог привести к огласке, – подхватил Леда. – Так и есть, – согласился с ним градоначальник. – Когда он устроил эту панику, окружил свой дом стражей и начал шарахаться от каждого шороха, по городу поползли разные слухи. Впрочем, они были далеки от истины, и мы не сильно нервничали. Но когда с Масаши случился несчастный случай, а Юки имел неосторожность рассказать правду всем, включая Хизаки, с ним сделалась настоящая паника. Он кричал, что будет следующим, что тощая старуха доберется до каждого, кто поучаствовал в гибели ее дочери. И после Хизаки сделал то, от чего наше терпение лопнуло. – Вызвал некроманта из столицы, – догадался Леда, и Камиджо подтвердил его предположение: – Именно. И не просто некроманта, а сразу троих. Вы понимаете, что это означало? – Что в город прибудут чужие люди, призовут призрака и узнают у него, что держит его на этой грешной земле. – Совершенно верно. Хизаки мог сколько угодно требовать, чтобы те просто изгнали духа, но никто не был застрахован от того, что колдуны сперва спросят у призрака о причинах его пребывания здесь. Камиджо вздохнул и повернул голову в сторону выхода из гостиной, а Рёджи резко отпрянул от окна. Сердце пропустило удар, но уже через секунду рассказ градоначальника продолжился, и Рёджи понял, что его присутствия не заметили. – Я не силен в некромантии, – признался Камиджо. – Но я слышал, что после смерти духу умершего открывается то, чего он не видел при жизни. Стало быть, старуха – а точнее, ее призрак – мог ведать, что на самом деле произошло с дочерью. А еще я доподлинно знаю, что спиритические сеансы – это не выдумка, и разговорить призрака вполне возможно. Следовательно, допустить некромантов в город было нельзя. – Судя по тому, что некромантов в Хайдаларе мы и не наблюдаем, письма те не получили, – холодно заметил Леда, и градоначальник с ним согласился. – Я заранее подозревал, что с Хизаки станется натворить дел, поэтому за ним была установлена слежка. А также я распорядился, чтобы всех почтовых голубей, которые будут отправлены из города или присланы в город, перехватывали. На стенах вокруг Хайдалара круглые сутки дежурит не только стража, но еще и сокольничие, которые следят за тем, чтобы ни одно письмо не ушло без моего ведома. – Вы перехватили письмо, прочитали и поняли, что Хизаки вызывает помощь из-за пределов города, – опять подсказал Камиджо Леда. – Да, так и есть, – ответил тот. – А еще я должен заметить, что сокольничих я так и не отпустил – они до сих пор перехватывают письма. И поэтому я знаю, что никакого письма моему сыну вы не отправляли. В комнате повисла тишина, а Рёджи, все также стоявший за окном, внутренне напрягся. Теперь он почувствовал, что дело близится к развязке. Ради собственной необъяснимой прихоти градоначальник поделился с обреченным на смерть врагом подробностями своего преступления и вот-вот должен был перейти к действиям – попытаться навсегда обезвредить эльфа. – Не отправлял, – не стал спорить Леда, однако тут же вопреки собственным словам предположил. – Или же ваши сокольничие упустили мое письмо? – Нет, все же не отправляли, – отрицательно покачал головой градоначальник. – Вам нечего было написать, ведь вы сами не знали, как было дело. Вы спровоцировали нашего врачевателя подложными уликами во всем признаться. Скажу вам по правде, это было великолепно. Вы совершенно точно воссоздали подробности убийства Хизаки. Да, Жасмин действительно отравил вино и передал бутылку в тубусе. Правда, сделал это не единолично, а с одобрения всего Совета. Вот только бутылка и тубус были первым, от чего мы избавились в его доме, и когда Жасмин понял, что вы влезли в его любимый особняк, от злости чуть из штанов не выскочил. От воспоминания об этом Камиджо снова коротко рассмеялся, однако Леда его веселья не разделил. Вместо этого он задумчиво произнес: – То, что в домах погибших все было вылизано до блеска, стало быть, стало тоже своего рода отводом глаз. – Не только, – отмахнулся от этого предположения Камиджо. – Мы опасались, что в домах могут оказаться какие-то наводки. В особняке Масаши, правда, мы ничего интересного не нашли. Он был не сильно заумным и совестливым, и ничего, что могло бы навести вас на след, в его апартаментах мы не обнаружили. А вот Хизаки, кретин, представьте себе, вел дневник, в котором, мало того, что описал все подробности своих поступков на посту члена Совета, он еще и изложил расследуемую вами историю, начиная с того, как Жасмин обнаружил язвы на теле девицы, заканчивая подробным описанием места, где мы закопали тело. Разумеется, дневник мы уничтожили, как и все прочие письма, заметки и книги. Мало ли где еще тот мог оставить улики. "Вот теперь пора", – понял Рёджи и осторожно толкнул приоткрытую створку окна. Больше всего он опасался, что та заскрипит, или что градоначальник, который хотя и находился в другой стороне комнаты, заметит движение боковым зрением. Но Рёджи снова повезло: на этот раз Камиджо отвлек Леда. – Теперь мне все понятно, – произнес он. – Получается, что мы с Рёджи собрали правильные факты, отсекли все лишнее, что могло нас запутать, вот только выводы сделали неверные. Я даже предположить не мог, что причиной всей этой заварившейся на ровном месте истории была болезнь девушки. – Ну, откуда же вам было знать, – снисходительно произнес Камиджо и развел руками. – Мне кажется, что вы изначально были обречены на провал: мы все-таки хорошо скрыли следы. Однако вы были очень близки к разгадке. Слишком близки, я бы сказал. – Нет, догадаться все же можно было, – возразил на это Леда. – Самое первое, что нам сказал Теру, когда делал свой заказ, это то, что Совет слажен и дружен. Логично было предположить, что если причастен кто-то один, то причастны и остальные. Кроме того, след атлонцев потерялся в больнице, и мне стоило догадаться, что именно во время обязательного медосмотра открылось нечто, приведшее к их гибели. Мне следовало подумать о том, что это какое-то редкое опасное заболевание. – Ну что ж, строить догадки, когда знаешь правильный ответ, несложно, – с улыбкой произнес Камиджо и хотел добавить еще что-то, но эльф перебил его. – А самым опрометчивым было с моей стороны не принять во внимание тот факт, что для всех вас, для Совета и, что весьма вероятно, для коренных жителей города не существует принципов и ограничений, когда дело касается вашего благостного и единственного, вашего магического источника и материальной выгоды, которую все вы получаете благодаря тому, что оказались приближенными к этому благу. Я должен был сразу подумать о том, что лишь одна вещь на свете могла заставить вас всех совершать безобразные противозаконные поступки – это угроза городу, а отнюдь не репутации Хизаки или кого-то другого из членов Совета. Хотя голос Леды звучал совершенно ровно и почти неэмоционально, Рёджи все равно расслышал в нем издевку. Не укрылась насмешка и от Камиджо, которому поведение эльфа, очевидно, перестало нравиться. – Если вы думаете, что я буду с вами спорить, вы глубоко ошибаетесь, – произнес он в унисон словам Леды спокойно и уверенно. – Более того, мне абсолютно безразлично, что вы о нас думаете. А думаете, кстати, верно. Защищать город и источник – наша прямая обязанность. – А также защищать себя и свою долгую богатую жизнь, – не без иронии добавил Леда. – Только на вашем месте я подумал бы о том, что рано или поздно вас тоже может настигнуть наказание. – Уж не в вашем ли лице? – усмехнулся градоначальник. – Или, быть может, в лице ваших эльфийских богов? – Нет. В лице вашего сына, – ответил на это эльф. – Он слишком сильно отличается от вас. И думаю, я не ошибусь, если скажу, что он не оставит преступление безнаказанным, даже если виновны его собственные родственники. В ответ градоначальник в очередной раз рассмеялся, правда, немного безрадостно. А Рёджи подумал о том, что как-то слишком часто и натужно тот веселится даже тогда, когда не происходит ничего забавного. "Да отвернись же ты, что ли…" – с отчаянием подумал он, опять заглядывая в окно. Забираться внутрь было абсурдом: Камиджо точно заметил бы его и неизвестно что предпринял бы. Но тянуть дальше Рёджи попросту боялся. С одной стороны, он чувствовал, как ухудшается собственное состояние – он уже едва держался на ногах. С другой, опасался, что кто-нибудь отправиться на поиски градоначальника, который придумал разводить долгую дискуссию с обреченным на смерть эльфом. – О да, мой сын – мое большое разочарование. Это вы совершенно правильно подметили, – мрачно произнес Камиджо. – Он весь в свою мать. Моя жена была прекрасной, очаровательной и нежной, только так и не повзрослела. Не дадут мне соврать всевидящие духи, я искренне любил ее и скорбел о ее преждевременной кончине. Однако к жизни она была не приспособлена точно так же, как оказался не приспособлен наш сын. Он верит в добро, в победу разума над низшими чувствами, в достижение гармонии и прочее. Признаюсь честно, я был рад, что Теру покинул Хайдалар – занять мое место он никогда не смог бы. – Другое дело Айри, – поддержал разговор Леда, и Рёджи, который в этот момент снова заглянул в окно, заметил, как эльф медленно убрал руку под стол и осторожно запустил кисть в карман штанов. "Скажи мне, что ты вооружен, а?" – мысленно взмолился Рёджи и решил, что если в течение ближайших нескольких минут ничего не изменится, ему придется идти напролом. Рёджи очень надеялся на то, что, в отличие от него самого, эльф не перестал носить оружие и мог постоять за себя. – Да. Девочка пошла в меня, – ласково произнес Камиджо, будто в эту минуту видел Айри перед собой, а Рёджи при упоминании той самой девочки передернуло. – Позвольте поинтересоваться. Сколько ей лет на самом деле? – спросил эльф, и Камиджо только хмыкнул в ответ. – На самом деле, ей восемнадцать, как вам, скорей всего, уже говорили – даже по одному только голосу Рёджи слышал, что градоначальник улыбается. – Моя дочь еще совсем юна, но, определенно, она подает большие надежды. Однажды она продолжит мое непростое дело – беречь источник жизни, наследие предков для потомков. – Насколько я помню, в Локстене женщинам не положено занимать государственные посты, – напомнил Леда, но на собеседника его слова не произвели впечатления. – Это такая мелочь, найти пешку мужского пола, которая будет формально занимать пост главы Совета, когда на деле станет управлять моя разумная девочка, – флегматично заметил Камиджо. – Айри красива и умна, а женщине большего и не надо, чтобы править балом. И мужчинами. – Особенно мужчинами, падкими на деньги, – ехидно заметил Леда. – Кстати, о жадности. Что же вы так опрометчиво сохранили украшение атлонской девушки? – Не ждал, что вы опуститесь до такой низости, как попытки оскорбить меня, – усмехнулся Камиджо. – И думаю, вы сами можете догадаться, почему я не стал уничтожать это украшение. Работа высшей пробы – хрустальной сетке цены нет, это же настоящее произведение искусства! И вы даже не представляете, как радовалась моя жена, когда получила такой поистине бесценный подарок. – А о том, что это крайне редкая ценность, на которую кто угодно обратит внимание, вы не задумывались? – пропустил укор градоначальника мимо ушей Леда. – Честно? Нет, я не задумывался, – произнес Камиджо таким голосом, будто Леда рассказал ему что-то забавное. – И верите, до вас никто внимания не обращал. Вы ведь были в доме Хизаки? Видели, какие там есть безделушки? Они стоят не меньше, а добыты были вполне законным путем – что-то Хизаки получил в наследство, что-то купил. – Получить нечто просто каким-то незаконным путем и снять это нечто с мертвого, вами же убитого человека – не одно и то же, – заметил эльф. – Видят всевышние боги, это просто апофеоз цинизма отдать любимой жене украшение собственной жертвы. "Ты зачем его злишь?" – мысленно спросил у Леды Рёджи и тут же подумал о том, что друг просто провоцирует градоначальника – долгое ожидание нападения и пустой разговор утомили его. – Уж не ваш ли народ неустанно повторяет о том, что боги давно спят? – не обратил внимания на оскорбление Камиждо, и Рёджи, хотя и не видел его лица, смог представить, как тот в наигранном недоумении вопросительно поднял брови. – Очевидно, спят, – не без горечи в голосе ответил Леда. – Когда в мире столько горя и войн, когда даже в самом мирном и благополучном городе власти творят насилие и беспредел, оправдать богов может только их отсутствие. – Ваши слова прекрасны и воистину поэтичны, но мне кажется, пора сворачивать нашу беседу, – скучающим голосом произнес Камиджо и выпрямил спину, готовый встать с кресла. Рёджи, не сводивший с него напряженного взгляда, вцепился пальцами свободной руки в подоконник, чтобы в первый же подходящий момент ворваться в комнату. – Давно пора, – хмуро заметил эльф, и за его тоном Рёджи расслышал хорошо скрываемое напряжение. – Вы уже и так рассказали о себе столько, что хватит для международного скандала. – Да, действительно, сегодня я рассказал вам то, чего не знает никто, кроме непосредственных участников тех памятных событий. Ну и теперь еще моей дочери. – И, разумеется, моим честным словом, что я буду хранить вашу тайну, вы не удовлетворитесь, – медленно протянул Леда. Он по-прежнему не казался напуганным или взволнованным, но Рёджи слишком хорошо знал своего друга, чтобы поверить в это спокойствие – эльф никогда не выдавал своих истинных чувств, и Рёджи был уверен, что тот понял, чем грозит ему этот разговор, и теперь ищет пути спасения. – Разумеется, – кивнул Камиджо. – Снаружи стоит вооруженная охрана. Я не столь высокого о себе мнения, чтобы возомнить, будто в одиночку справлюсь с опытным наемником, еще и не человеком. Потому советую вам не сопротивляться – тогда все произойдет быстро и безболезненно. – А вы не боитесь, что смерть высокородного не сойдет вам с рук, как смерть гостей из Атлона? – прищурился Леда, и даже на расстоянии и в полумраке комнаты Рёджи увидел, насколько его друг сосредоточен – казалось, эльф может вскочить в любой в момент. – О, давайте не будем играть хотя бы сейчас, – широко улыбнулся Камиджо. – Неужели вы думаете, что я не навел справки о тех, кто пришел в мой город вести расследование? Ваш напарник оказался пустым местом, как мы сразу и подумали, а вот об одном высокородном эльфе наслышаны многие в Локстене. – Да что вы говорите, – иронично вставил Леда, однако интонации его голоса Рёджи не понравились. – Представьте себе, – невозмутимо продолжал Камиджо. – Я уже не первый, кто задался вопросом, почему высшее существо, благородный, мудрый эльф, бесконечно сильный и невероятно богатый, носится как перекати-поле по стране, глотает пыль дорог, живет с клопами на постоялых дворах и получает за это копейки. По вашим меркам копейки, разумеется, господин высокородный. – Я вижу только одно объяснение, – в тон градоначальнику так же приторно протянул Леда. – Господину высокородному хочется на своем веку всякое перепробовать. А еще ему нравится жить среди людей. – Если бы вы были менестрелем или бродячим артистом – охотно поверил бы, – фыркнул градоначальник. – Но говорят о вас иное, совершенно иное, и слухи эти вовсе не такие невинные, как простое человеколюбие. Мне озвучить подробности того, что мне удалось о вас узнать? – Думаю, не стоит, – фальшиво скучающим тоном протянул Леда. – Сдается мне, я знаю, что вы расскажете. – Как угодно, – легко согласился Камиджо. – Но если вы знаете это, вы также понимаете, как понимаю и я, что искать вас никто не станет. Ваши друзья сделают вид, что вас просто не было. А для пущей правдоподобности сегодня ночью в моем доме случится беда. Представляете, в домике для гостей начнется пожар. Теперь в голосе Камиджо слышалась такая сладость, что Рёджи едва удержался, чтобы не плюнуть на все и не ворваться в дом, лишь бы поскорей снести голову градоначальника с плеч. – Гнида поганая… – беззвучно, одними губами прошептал он и приготовился действовать. – К сожалению, погасить огонь мы не успеем. В домике найдут останки погибшего эльфа, – продолжал тем временем ни о чем не подозревающий Камиджо. – И на случай, если вдруг кто-то – о, чудо! – надумает его искать, у нас будет вполне правдоподобная история о страшном пожаре. К счастью, ваш неусыпный дух по городу бродить точно не станет. На несколько мучительно долгих секунд в комнате повисла тишина, и Рёджи ждал, когда Леда скажет хоть что-то, хоть слово, но тот упрямо молчал. Потому, спустя несколько мгновений снова заговорил Камиджо: – И да, на вашу последнюю надежду – на вашего друга надеяться не стоит. – Боюсь, вы его недооцениваете, – заявил на это Леда, но Рёджи снова почудилось волнение за обманчиво спокойными интонациями. – Мы всегда правильно оцениваем своих врагов, – возразил на это Камиджо. – Знаете, почему я не пришел к вам сразу после разговора в гостиной? Потому что я ждал подтверждения смерти вашего напарника… – Врешь! В один миг ситуация в комнате изменилась. Леда, до этого мирно сидевший в кресле, вскочил на ноги, едва не перевернув разделявший его с Камиджо стол, и выхватил недлинный нож, который, по-видимому, и достал незаметно. Градоначальник в ту же секунду тоже оказался на ногах, и со своей стороны Рёджи не видел, держит ли он в руках оружие или еще что-то, потому как в этот момент он повернулся к Рёджи спиной, обращаясь лицом к Леде. – Врешь. Этого не может быть, – сбивающимся голосом повторил тот. Чего-чего, но такой реакции эльфа на слова градоначальника Рёджи не ожидал. Если Леда и собирался выразить свое недоверие, скорее он произнес бы нечто вроде: "Вы лжете, господин градоначальник, я не верю вам". Но чтобы вот так вскакивать с места, чтобы голос друга при этом едва заметно дрожал, Рёджи никак не мог вообразить. – Увы. Ваш приятель кормит рыб. Нам, правда, жаль было убивать его, такого бестолкового и верного вам, но он сам виноват. На юге Локстена есть такая поговорка: лучше в петлю, чем к эльфу в объятия. Он по собственной воле предпочел второе… "Пора!" – сам себе скомандовал Рёджи и, подтянувшись на одной руке, второй судорожно сжимая трофейный клинок, перемахнул через подоконник. Это действие измученному Рёджи далось нелегко, но закаленный в многочисленных боях, он давно научился быть осторожным, двигаться бесшумно, даже не дышать, лишь бы не выдать себя. В этот момент Леда, стоявший к нему лицом, должен был заметить друга, но вполне ожидаемо он не выдал увиденного, а Камиджо, к превеликой удаче, не почувствовал движения за спиной. Перехватив клинок в руке, Рёджи сделал осторожный шаг вперед. Острым желанием было замахнуться и одним точным быстрым ударом лишить градоначальника жизни – Рёджи знал, что ему хватит для этого сил. Но в последний момент на периферии мелькнула мысль, что эльф не похвалит его за самоуправство в виде убийства такой большой шишки, как главы Хайдалара, и потому Рёджи решил изменить план действий. – А теперь позвольте проститься с вами, – продолжал свой монолог градоначальник. – С вашего позволения я удаляюсь и… Рёджи понадобилась секунда, чтобы замахнуться и опустить на затылок градоначальника рукоять клинка. Скорей всего удар вышел не слишком сильным, но Камиджо этого хватило – долю секунды он, осекшись на полуслове, стоял на месте, а после медленно опустился на пол, тут же заваливаясь на бок. Понимание того, что цель достигнута, что враг оглушен и временно неопасен, обрушилось на Рёджи неописуемой усталостью: пальцы безвольно разжались, и короткий меч с металлическим лязгом упал на паркет. Только теперь Рёджи понял, что перед глазами у него все плывет. – О боги, что с тобой? – Рёджи упустил, когда друг успел приблизиться к нему, лишь почувствовал, как крепко тот сжимает его плечи, и сквозь пелену увидел совсем близко обеспокоенные глаза эльфа. Показалось, лицо Леды было даже бледнее обычного, но Рёджи не задумался об этом факте. – Пришлось немного поплавать, – отчего-то охрипшим голосом произнес он и даже попытался улыбнуться, но у него не получилось. – А охрана снаружи? – Я их уже того… – Рёджи почудилось, что с каждой минутой силы покидают его, и даже формулировать мысли в слова не получалось. Однако он не сдавался и попробовал закончить: – А что с этим? Убьем его?.. – Нет, – решительно заявил Леда и отступил на шаг, наконец отпуская Рёджи. – Убивать мы никого не станем. Сейчас надо быстро покинуть город, пока никто не узнал, что мы все еще живы. Рёджи хотелось возразить на это, что порешить градоначальника, который сам был подлецом и убийцей, идея не такая уж плохая, но снова не смог собраться с мыслями. Вместо этого он безвольно и медленно опустился на пол рядом с телом своего оглушенного врага, осознавая, что ноги уже почти не держат. Сколько он так просидел, Рёджи не запомнил – скорей всего, не слишком долго, но сознание уплывало, и в любой момент он мог провалиться в забытье. Что делал в этот момент эльф, он не имел ни малейшего представления и очнулся лишь тогда, когда Леда с силой дернул его за руку, заставляя подняться. – Ехать верхом сможешь? – строго спросил он, и Рёджи только молча кивнул. Как они вышли из гостевого домика и прошли к конюшне, как покидали Хайдалар и куда именно направились потом, впоследствии Рёджи помнил более чем смутно. В памяти всплывали лишь какие-то нечеткие картинки. Например, как Леда набросил на его плечи эльфийский плащ, и Рёджи хотел возмутиться и потребовать, чтобы тот не возился с ним, как с каким-то калекой. Или как они скакали галопом по темным улицам ненавистного города, а дождь хлестал неустанно, и Рёджи с трудом удавалось рассмотреть что-либо даже в паре ярдов перед собой. Как удалось выбраться за ворота, Рёджи тоже не запомнил: вроде бы эльф сказал что-то стражникам, и те без разговоров выпустили их – очевидно, никто из членов Совета даже не подумал предупредить их о возможном побеге эльфа и его напарника. Перед глазами все расплывалось, и последние силы у Рёджи уходили на то, чтобы держаться – он с силой сжимал поводья и думал лишь о том, чтобы не съехать из седла под ноги своему коню. От городских ворот дорога забирала резко в гору, но, несмотря на ливень и раскисшую грязь под ногами, Веснушка несся галопом, следуя за лошадью Леды. Было темно, и Рёджи даже представить не мог, как эльф ориентируется, как он видит, куда держать путь. Он полностью положился на своего друга и сосредоточился на том, чтобы не отключиться и не свалиться на землю. И незадолго до поворота, когда друзья должны были свернуть, а вольный город Хайдалар навсегда бы исчез из их поля зрения, повинуясь какому-то необъяснимому порыву, Рёджи оглянулся. За спиной в пелене дождя слабо светились огни города, и даже на таком небольшом расстоянии разглядеть толком что-либо не получалось. Но в какой-то миг прямо на дороге у ворот Рёджи померещился силуэт – высокая старуха в белоснежных одеждах неподвижно стояла и провожала беглецов застывшим взглядом. Дорога петляла, и, следуя за эльфом, Веснушка резко повернул за уступ. В ту же секунду город скрылся из виду, а у Рёджи закружилась голова, и он снова поглядел вперед, сразу же закрывая глаза и склоняясь ниже к гриве своего коня. Однако даже теперь перед его взором застыл образ так напугавшего его когда-то призрака – казалось, будто старуха смотрит на него с укоризной за то, что Рёджи не отомстил за ее погибшую дочь, и именно поэтому она вышла за ворота проводить его последним долгим взглядом. Хотя вероятней всего, все это Рёджи просто померещилось.