Дорога в тысячу лет

Рёджи снилось, что он ушел под воду с головой, но почему-то не захлебнулся и не потерял способность дышать. Его качало на волнах, влекло куда-то течением, и все это происходило в кромешной темноте. Счет времени прервался, Рёджи не знал, как долго его несет вот так, не ведал, сон это или явь, и если все же сон, проснется ли он когда-нибудь. Еще он слышал шорох, не иначе как тоже связанный с водой, которая приняла его в свои объятия. Рёджи знал, что так шуршат крупные валуны, когда особенно сильные волны находят на берег, а потом отступают, увлекая камни за собой. Только шума прибоя не было, лишь этот тихий перестук камней. Рёджи не чувствовал ничего, и лишь изредка тело пронзала острая вспышка боли. Тогда ему чудилось, что он рвется на поверхность и вот-вот глотнет чистого воздуха, но боль уходила так же внезапно, как появлялась, и его вновь затягивало в пучину. Рёджи ненавидел море, всем сердцем ненавидел его, и об этом он отрешенно думал в кромешной тьме, наполненной одним единственным звуком. Когда-то давно он чуть не лишился жизни в море, море же привело его на остров, полный опасностей и ужаса. Когда эта мысль пришла в его голову, он будто встрепенулся, приходя в себя, вспоминая, что забыл нечто важное, и в уме крутилось имя – имя кого-то очень нужного ему, чья судьба тревожила Рёджи, хотя вспомнить его не удавалось. Рёджи казалось, что он зовет кого-то, хотя при этом понимал: подобное невозможно, если находишься под толщей воды. Однако ему все равно ответили: "Тихо. Все хорошо. Все обошлось..." Голос был похож на едва уловимый шелест, прозвучавший в его голове, и потому мысленно Рёджи обратился к невидимому собеседнику, спрашивая, умер ли он сам. Но в этот раз Рёджи не ответили. Море снова затянуло его, потом ход мыслей оборвался, и он не думал ни о чем, лишь чувствовал, что его уносит в неведомую даль. А потом Рёджи начало казаться, что жижа вокруг него становится менее плотной, и сквозь ее толщу можно расслышать звуки и почувствовать запахи. Рёджи чудилось, что он даже различает голоса и чей-то смех. Один голос, очевидно, наиболее громкий из всех, он слышал наиболее часто и со временем даже начал разбирать отдельные слова и реплики. "Ночью может быть или страшно, или волшебно, в зависимости от компании, – послышалось ему однажды. – Но ты не переживай – с деревенщиной не может быть ни того, ни другого". "Что?.."– хотел спросить Рёджи, от которого ускользнул смысл сказанного, но голос уже затих, и что ответили говорившему, он не узнал. "Все можно исправить, пока жив. Глупо этим не воспользоваться", – в другой раз послышалось ему, но тогда Рёджи вообще ничего не понял. Обрывки фраз и слов доносились до него все чаще, он чувствовал запах горячего молока и свежих поленьев, которые так здорово бросать в печь, а потом слушать, как они трещат в огне. Рёджи чудилось, что он даже слышит это потрескивание, слышит музыку и чье-то пение. Хотелось как можно скорее выбраться из отвратительного моря, из воды, поработившей его волю, засосавшей и не отпускавшей, но вырваться у Рёджи не получалось – не было сил даже чтобы барахтаться. И в тот день, когда Рёджи в какой-то момент просто открыл глаза, он не сразу сообразил, что произошло и где он находится. Было ли галлюцинацией то, что он видел до этого, либо же ему грезилось то, что он увидел теперь? А видел Рёджи немногое. Первые полминуты перед глазами все плыло, и понадобилось немного времени, чтобы сфокусировать взгляд, а заодно разобраться с прочими ощущениями. Рёджи точно мог сказать, что лежит в мягкой постели, что у него ноет все тело, и что он слышит музыку – последнее казалось особенно удивительным, отчего Рёджи усомнился в реальности происходящего. В помещении, где он находился, был полумрак, и, отчаявшись что-либо разглядеть, Рёджи решил сперва пошевелиться. Попытка приподняться на локтях с треском провалилась – первое же движение причинило не сильную, но неприятную боль, какую испытываешь, если отсидишь ногу, а потом решишь ею подвигать, и Рёджи тихо застонал сквозь сжатые зубы. В тот же миг музыка оборвалась, а к нему самому метнулась тень. – Деревенщина! Глазам своим не верю! Да ты, выходит, не сдох? Воспоминания лавиной обрушились на Рёджи, запестрели калейдоскопом перед глазами. Леда, остров, монстр, заброшенная деревня, Леда, бег, духи, радужный змей, Леда... Рёджи сам не знал, что хотел сказать, о чем спросить в первую очередь, но язык слушался его не лучше тела – вместо слов вырвался лишь очередной сдавленный хрип. – Ты это... Тихо лежи, – потребовал Джури. – Не все же сразу, очухайся сперва, а то Леда с меня шкуру спустит. За что эльф может спустить шкуру с Джури, Рёджи представления не имел, но эти слова успокоили его. Выходило, что друг, по крайней мере, жив. Рёджи устало закрыл глаза, но тут же поспешил открыть их, когда почувствовал, что его снова затягивает в маслянистую пустоту. Очертания предметов вокруг стали четче, и теперь он смутно догадывался, что лежит на какой-то наспех собранной постели на полу в доме Сойка и Джури. Некто соорудил что-то вроде ширмы, и от основной комнаты и пылающего камина Рёджи отделяла грубая полотняная ткань, сквозь которую, однако, просвечивало веселое оранжевое пламя, дарившее немного света и этому закутку. Неслышно ступая, Джури подошел еще ближе и уселся прямо на пол рядом с Рёджи. В руках он держал свой струнный музыкальный инструмент, название которого Рёджи так и не удосужился узнать. Что-то в происходящем смутило Рёджи, но не понял, в чем подвох – мысль ускользала, и он тщетно пытался ухватить ее за кончик хвоста. – Ты хоть помнишь, что случилось? – спросил его Джури. – Помню, – прошептал Рёджи и, не узнав свой голос, попытался прокашляться. – Змей... – Ага, раздавил тебя, – охотно подтвердил Джури. – А дальше помнишь? Рёджи призадумался на несколько секунд. Вязкое море с тягучей водой явно не относилось к тем воспоминаниям, о которых его спрашивал Джури, потому он лишь мотнул головой. Движение отозвалось болью в шее, но это было лучше, чем говорить, когда в горле так скребло. – Ну, оно и немудрено, – кивнул Джури: теперь в интонациях не слышалось ни привычной издевки, ни ехидства. – Ты лучше поспи еще, а мы тебе потом все расскажем. – Что произошло... тогда? – каждое слово давалось с трудом, но Рёджи все равно выдавил их из себя. Вопреки тому, что чем дальше, тем острее он чувствовал боль во всем теле, спать хотелось все меньше, и перспектива провалиться в уже привычное забытье ему совершенно не нравилась. – Леда сказал, что если ты придешь в себя, тебя нельзя утомлять, – сообщил Джури и с опаской поглядел за спину, словно из-за ширмы в любой момент мог появиться эльф. – Что? – требовательно повторил Рёджи и сделал еще одну попытку приподняться, которая убедила Джури в том, что лучше рассказать обо всем, не торгуясь. – Да в порядке все, лежи только смирно, – потребовал он, подаваясь чуть ближе, и Рёджи теперь смог разглядеть его лицо. – Пронесло нас, так сказать. Хотя разноцветный червяк удрал. Но это ничего, мы его еще поймаем. Главное, что сами ноги унесли. Джури улыбнулся и хитро прищурился, а Рёджи обратил внимание на то, что некогда раненый глаз совсем зажил, и только тонкие шрамы у виска напоминали о недавней травме. "Но как же так? – пришла в его голову вялая мысль. – Он же еще вчера его открыть не мог..." – Вообще, тебя я спас, – продолжал тем временем не без гордости вещать Джури. – Есть у меня такое хобби – метать на досуге ножи. Это кроме музыки моей любимой, и получается у меня просто великолепно! А у Сойка еще с лучших времен осталось два заговоренных кинжала, и перед нашим походом он дал их мне и сказал воспользоваться в крайнем случае. Жалко, конечно, было потерять из-за тебя, деревенщина, магический клинок, но в тот момент я подумал, что крайний случай настал. "Ну спасибо", – хотел ответить Рёджи, только во рту пересохло и ничего сказать он не смог. – Эльф тоже свой лук схватил, но это ж пока тетиву натянешь, пока прице-елишься... В общем, я был прекрасен и быстр и спас твою задницу! Змей получил в глаз, бросил тебя и удрал. Джури махнул рукой, не иначе показывая, в какую сторону удирал змей, и чуть было не засадил локтем Рёджи по носу. – Ну вот. А ты шлепнулся на землю, и Сойк тогда сказал, что ты подохнешь. Сойк, знаешь ли, в таких вопросах редко ошибается. Но твой эльф оказался упрямым, и вот представь себе! Ты все же очухался, диво дивное. Джури негромко рассмеялся, и Рёджи не без некоторого раздражения подумал о том, что лучше бы Джури дал ему воды, чтобы он наконец промочил горло и смог задать несколько мучивших его вопросов. – Потом было скучно, – продолжил свой рассказ бывший домовой. – Мы тебя долго лечили. То есть Леда лечил, Сойк ворчал, что тебя уже пора закапывать, а я сочинял песню о змее. Сойк все равно думал, что ты помрешь, всю первую неделю, пока у тебя из всех дыр кровь шла. Но Леда не сдавался, и потом тебе и правда полегчало. А после ты долго был в беспамятстве, и... – Неделю? – хрипло переспросил Рёджи. – Неделю – это ты помирал тут, – тут же уточнил Джури. – А лежишь ты уже все три. И скажу тебе честно, смердит от тебя так, будто ты все же помер. Леда пытался, конечно, как-то ухаживать за тобой, но тебя ж трогать особо нельзя и двигать тоже, у тебя ребра переломаны и органы внутренние полопались... Джури говорил еще что-то, но Рёджи уже не слушал, чувствуя, как от ужаса на голове шевелятся волосы. "Три недели?!– хотелось закричать ему. – Но как же?!." Лишь теперь он сообразил, что изначально смутило его. До этого у Джури было изранено лицо, отчего он не мог открыть один глаз, а теперь все было в порядке. У Джури были переломаны пальцы, он не мог играть, а теперь спокойно делал это. Просто прошло немало времени, Джури успел поправиться, пока Рёджи был в отключке. – Корабль... – одними губами произнес он, однако Джури услышал. – Корабль? – не понял он, но сразу спохватился. – Ах, кора-абль. Корабль ваш ушел неделю назад. Так что вы теперь с нами до весны! Казалось, что Джури нисколько не огорчал этот факт, напротив – даже веселил, а Рёджи, не сдерживаясь, застонал в голос. Осознание случившегося повергало в отчаяние, и хуже всего было оттого, что он понимал – в произошедшем виноват только он один. – Зачем же так расстраиваться? – искренне удивился Джури. – Большинство здесь собравшихся останутся на Горизонте вообще навсегда. Тем более монстра еще ловить и ловить. Леда вот не огорчился вроде бы, лекарем у нас подрядился, потому что местный, козел, нажрался в пивнушке, свалился в канаву да замерз. У старосты припадок случился – кто теперь врачевать селян станет? А тут Леда такой говорит, раз он уже тут, может помочь. Он, кстати, и сейчас по этим делам ушел, а мне поручил следить за тобой. Джури гордо выпятил грудь: порученная миссия ему льстила едва ли не больше, чем сам факт того, что он ранил древнего монстра, но Рёджи некогда было разделять чужую радость. Закрыв глаза, он осознал, что силы покидают его, и он снова отключается. – Леда меня не простит, – еле слышно прошептал он, но Джури снова разобрал произнесенные слова. – Что ты! – как будто даже возмутился он. – Леда так переживал, ты бы видел! Сам сутками не спал, а о том корабле и не вспомнил бы, если б Сойк ему не сказал. А я по этому поводу сочинил песню – называется "Корабль плывет". На самом деле, обо всем можно сочинить песню. Вот, послушай... Джури легко коснулся струн, но самой песни Рёджи уже не дождался, провалившись в забытье. И в этот раз оно было вовсе не похоже на погружение в морскую пучину – Рёджи просто крепко спал, и ему не снилось ровным счетом ничего. Сон Рёджи был похож на обыкновенный, только очень крепкий, хотя в какой-то момент он почти проснулся от того, что к нему прикасались. Леда – в том, что это был именно он, Рёджи не усомнился даже спросонья – ласково поглаживал его по рукам и ногам, по локтевым сгибам, плечам и шее. Даже в полудреме Рёджи догадался, что Джури сообщил другу о том, что горе-пациент проснулся, и теперь Леда помогал снять боль с затекших конечностей, которые столько дней оставались без движения. Когда-то давно эльф сказал ему, что лечить он не умеет, лишь может ускорять заживление и восстановление, и именно этим он, очевидно, и занимался. Рёджи даже мог бы проснуться в процессе врачевания, но сообразив, что тогда приятная процедура может закончиться, открывать глаза не стал – только улыбнулся и сам не заметил, как опять уснул. Сколько еще прошло времени, Рёджи не знал, но когда проснулся снова, теперь уже окончательно, рядом с ним никого не было. В доме, где окна даже не предусматривались, определить время суток не представлялось возможным, да Рёджи и не видел в этом необходимости – какая разница, на улице день или ночь, если проспал едва ли не месяц. Сквозь грубую занавеску пробивался слабый свет, и Рёджи догадался, что это горит камин, который с наступлением холодов, видимо, топили постоянно. Звуков чьего-либо присутствия он не услышал и потому, недолго думая, решил попытаться встать. На этот раз движения не причиняли такого дискомфорта, как прежде – не иначе, причиной тому была забота Леды – и Рёджи легко сел на постели, ощутив при этом лишь слабое головокружение. – Неплохо, – подвел итог первому этапу подъема он и, ухватившись рукой за край какого-то сундука или ящика для утвари, стоявшего рядом, не без труда поднялся на ноги. Сперва его качнуло, к горлу подступила тошнота, но с этой секундной слабостью он справился. По инерции Рёджи прихватил с собой покрывало, сшитое из лоскутков, которое служило ему одеялом, и только теперь сообразил насколько оно пришлось кстати, учитывая, что одежды на нем вообще не было. Подтянув одеяло к груди, он собрался было повернуться и постараться пройти вдоль стены, когда за спиной раздался голос: – Ну и куда ты на этот раз собрался? Рёджи показалось, что в животе у него что-то оборвалось, как часто бывает, когда испытываешь внезапный, но не сильный страх. И он резко обернулся, чтобы тут же встретиться глазами с Ледой, который замер у самой ширмы и буравил его сердитым, чтобы не сказать злым, взглядом. – Я... – тихо произнес Рёджи и тут же замолчал, растерявшись. Что отвечать на вопрос, он не знал, а еще почувствовал легкий озноб из-за того, как друг смотрел на него. В полумраке привыкшими к темноте глазами Рёджи мог разглядеть лицо эльфа, и одно он знал наверняка – такого выражения он еще никогда не видел. Леда в этот миг показался ему бесконечно красивым, даже красивей, чем обычно, а еще невероятно рассерженным, что было совсем удивительно. Эльф редко выражал эмоции, особенно негативные, и, быть может, именно этим и объяснялась его притягательность в этот момент. – Ты, – холодно отрезал Леда – сочувствовать Рёджи он явно не спешил и сделал шаг вперед, приближаясь чуть ли не вплотную. – Тебе надо оставаться в постели. И будет надо еще очень долго. Ложись немедленно. Но опешивший Рёджи вместо того, чтобы послушаться, только рот открыл. Грубоватые и властные нотки в голосе друга были до того непривычными, что у Рёджи закралось подозрение – не пришел ли к нему вместо Леды его двойник, как тогда, в заброшенном селении? – Устал я лежать, – наконец промямлил он и переступил с ноги на ногу. Пол в доме был теплым, и почему-то именно об этом Рёджи подумал в эту минуту. – Я тоже устал, потому сделай одолжение, не спорь, – ровным голосом отчеканил Леда. – Не для того я тебя лечил сутками, чтобы ты вскочил, потом упал и проломил себе лоб. – Я не проломлю, – обиженно заявил Рёджи и сильней прижал одеяло к груди. – И вообще, не разговаривай со мной так. Это ты виноват, что все так произошло. Рёджи сам смутился собственной смелости и осекся, когда увидел, что глаза Леды потемнели, хотя на лице не дрогнул ни единый мускул. – Ты... Ты обманул меня, еще и так по-глупому, – зачастил Рёджи, когда, помолчав несколько секунд, не дождался никакого ответа. – Обманул и ушел, да еще и на такое опасное дело. Это нечестно. Мы же напарники. Голос был жалобным, Рёджи самому не нравилось, как он звучит, но справиться с собой не получалось. – Да, обманул, – спокойно произнес его друг, даже не двинувшись с места. – И знаешь почему? – Почему? – слабо произнес Рёджи. – Потому что ты до невозможного боишься всего потустороннего, а мы направлялись в место, где каждый враг – не простое существо из плоти и крови, – теперь Леда стал похож на себя обычного: говорил он уверенно и твердо, не проявляя никаких эмоций. – А твой страх опасен по двум причинам. Первая – любая сущность чувствует, когда ее боятся, и запах страха манит ее как запах крови манит волков. Вторая – ты совершенно бесполезен, если парализован ужасом. Когда змей набросился на тебя, в твоем распоряжении была пара секунд, за которые можно было предпринять хоть что-то: зайти в печать, например, броситься наутек, чтобы выиграть время и дать нам шанс спасти тебя. Но ты не сделал ничего, ты стоял и смотрел, как тебя сейчас сожрут. Леда замолчал и пытливо поглядел в глаза Рёджи, который только сглотнул, не зная, что ответить. Каждое произнесенное слово являлось чистой правдой, и у него не имелось аргументов для возражения, но горько и досадно от этого было не меньше. В глубине души Рёджи чувствовал вину за то, что все испортил, и это чувство заглушала лишь обида на напарника, обманувшего его. – Надо было мне честно сказать, а не врать, – полушепотом произнес он. – И что бы ты сделал? – вопросительно поглядел на него Леда. – Беспрекословно остался ждать меня? Рёджи только вздохнул и посмотрел в сторону, не в силах и дальше выдерживать этот взгляд. – Ты отличный боец, когда дело идет о сражении с людьми, – помолчав, продолжил Леда. – Но когда доходит до чего-то необъяснимого, ты теряешься и сам требуешь защиты. Я понял это еще прошлой весной в Хайдаларе, когда тебя до паралича пугал совершенно безобидный призрак. Что же тогда говорить о реально опасных духах и древних тварях? Я не мог позволить себе роскошь сражаться с ними, а заодно защищать тебя. Ты мог погибнуть. – И ты мог! – Рёджи сам не понял, как ему хватило сил повысить голос. – Я бы, как дурак, сидел и ждал, пока тебя там жрал какой-то монстр! – Вот поэтому я и не стал ничего говорить, – терпеливо повторил Леда. – По моему расчету ты только должен был начать волноваться, а мы бы уже вернулись. – Да что ты говоришь! – Рёджи махнул рукой, отчего чуть было не потерял свое одеяло. – Тебе просто не понять, что такое волноваться! Я чуть не сдох, пока несся за вами! Только и думал, что могу опоздать! – Выражаясь твоими словами, я тоже чуть не сдох, пока смотрел, как тебя давит в своих кольцах змей, – Леда начинал терять терпение, отчего заговорил чуть быстрее, чем обычно, но Рёджи проигнорировал этот тревожный знак. – Потом я чуть не сдох, пока мы везли тебя через мертвое селение, и на запах крови и близкой смерти к нам липла вся местная нечисть. Потом я чуть не сдох, когда сутками напролет прислушивался к твоему дыханию, чтобы понять, жив ты или нет, а после... – Да что ты можешь понимать! – рявкнул Рёджи, перебивая, просто не желая слушать дальше – от таких признаний ему становилось тревожно и почему-то немного страшно. – Все знают, что эльфы – бездушные и равнодушные! Откуда тебе знать, что такое волнение? Тем более за человека!.. Договорить до конца Рёджи не смог. Леда изменился в лице, и такого выражения глаз Рёджи точно никогда не видел у своего друга, однако дать определение непонятному чувству не успел. Рёджи упустил тот миг, когда Леда подался к нему, протягивая вперед левую руку. Пальцы друга сомкнулись на его затылке, сильно и больно дернули за волосы, но Рёджи даже не заметил этого, потому что в ту же секунду губы Леды коснулись его губ. Это прикосновение не было похоже на поцелуй, скорее, на удар – у Рёджи клацнули зубы, а заодно ушло в пятки сердце. И единственная мысль мелькнула в голове: "Не может быть". Не могло быть такого, чтобы Леда поцеловал его – в принципе не могло быть, даже при всем его хорошем отношении к напарнику. Не могло быть такого, чтобы Леда, всегда такой сдержанный и спокойный, целовал вот так: грубо прижимая к себе, дергая за волосы, едва ли не кусая губы. "У меня температура и бред", – понял Рёджи, и в подтверждение этой теории почувствовал, как слабеют ноги. Не иначе, все это ему мерещилось. Леда отпустил его быстро, буквально через несколько секунд, а точнее – прекратил целовать, но отступать хотя бы на шаг не спешил. Вместо этого он прижался своим лбом ко лбу Рёджи, все так же сжимая в кулаке его волосы. Рёджи боялся открыть глаза, но откуда-то точно знал, что Леда тоже зажмурился. На губах он чувствовал прерывистое дыхание друга, а еще отмечал, как чудесно от него пахнет свежестью и морозом. Должно быть, до того как войти в комнату, эльф был на улице, и Рёджи отстраненно подумал о том, что, в отличие от Леды, от него пахнет потом, болью и болезнью, и вообще не слишком-то приятно обниматься с ним. Но Леда не торопился отталкивать, и Рёджи очень некстати понял, что ему становится худо. Его ощутимо качнуло, и он судорожно вцепился в плечи Леды, выпуская из рук одеяло. Но на эту мелочь он не обратил внимания, силясь собраться и не упасть. Волнения и переживания вымотали последние силы, и Рёджи сообразил, что сейчас просто потеряет сознание. "Не каждый же день тебя целует мечта", – ехидно подсказал внутренний голос, и Рёджи понял, как глупо будет выглядеть, если поддастся слабости – будто действительно отключился от того, что его поцеловали. Леда ничего не сказал, но сразу все понял, сжал локти Рёджи и помог осторожно опуститься на постель. У Рёджи перед глазами мелькали цветные пятна, но он старался дышать глубоко, потому что просто не мог позволить себе забыться, так и не сказав то, что должен был. – Прости меня, – еле слышно произнес он, даже не поняв, вслух говорит это или нет. – И ты прости, – тихо ответил Леда, подтягивая потерянное одеяло. – Я обещаю больше не обманывать тебя. – Да нет, я не о том, – слабо прошептал Рёджи. – То есть за то, что поехал следом, тоже прости, но я не о том. Я не думаю, что эльфы бездушные, никогда так не думал, честное слово. Не знаю, почему так сказал. – Потому что все вокруг говорят тебе об этом, – отозвался Леда и несильно подтолкнул его, чтобы Рёджи наконец улегся. В этот раз он не стал сопротивляться, но прежде чем откинуться на спину, еще раз несмело поглядел на Леду, только теперь понимая, какое чувство померещилось ему в глазах друга. Подобные эмоции ему доводилось видеть на лицах людей, потерявших близких или переживших горе, и назвать их иначе, как глухой болью, не получалось. – Я тебя обидел, да? – вот теперь Рёджи уже почувствовал настоящую тошноту – больше всего хотелось навешать себе подзатыльников за неосмотрительные злые слова. Было жалко и Леду, которому достался такой неблагодарный напарник, и себя из-за того, что родился дураком. – Я не обиделся, – ответил Леда, усаживаясь рядом на пол и опуская руки на колени – в этот момент Рёджи больше всего захотелось, чтобы друг снова прикоснулся к нему, но тот не спешил это делать. – Правильно. Не надо обижаться на идиотов. – Ты не идиот. – Идиот. Из-за меня змей удрал. – Не из-за тебя. Даже если бы ты не появился, мы бы не смогли закрыть печать. – Почему? – удивился Рёджи, и Леда задумчиво покачал головой. – Даже если бы змей заполз в границы печати, потушить огонь не вышло бы. Сойк недооценил этого колдуна – он как-то заговорил печать, и когда мы начали гасить, огонь вспыхнул еще ярче. Джури сильно обжег руки, но это ничего. На нем как на кошке заживает. Услышав это, Рёджи вдруг вспомнил, что прежде чем потерять сознание, вроде бы увидел яркую вспышку и услышал громкий крик, которым теперь Леда дал вполне логичное объяснение – очевидно, кричал Джури, когда они попытались закрыть печать, хотя змей и не заполз в нее, а та вспыхнула пуще прежнего. – Что же теперь делать? – растерянно пробормотал Рёджи. – Сойк долго думал и в итоге пришел к выводу, что закрыть печать и спасти остров от твари сможет только человек с искрой, – пояснил Леда. – Так что теперь единственная и первоочередная задача найти колдуна. – Но это же... Это как искать иголку в куче таких же иголок, – выдохнул Рёджи. – Они все тут странные и подозрительные. Кто угодно может быть колдуном. – Совершенно верно, – не стал спорить Леда. – Но когда нам бывало легко? Этот вопрос, видимо, не требовал ответа, потому Рёджи не стал ничего говорить и закрыл глаза, думая о том, что надо отдохнуть и прийти в себя. Он не был уверен, что после пробуждения сможет поверить в то, что Леда поцеловал его. – Рёджи. Как ты догадался, что я уехал в селение? – донесся до не него голос Леды, когда сон почти полностью завладел им. – Мне... Мне Аямэ сказал, – произнес Рёджи, не открывая глаз. Он сам не сразу вспомнил, откуда узнал об отъезде друга. – Аямэ? – Да. Он пришел и сказал, что ты уехал и забрал лошадей, – приоткрыв глаза, Рёджи поглядел на Леду. – Ну и я поехал следом. А что? Леда не смотрел на него в этот момент – взгляд друга был задумчивым и отрешенным. – Вот интересно, – медленно произнес он. – Аямэ только тем и занимается, что сидит у окна целыми днями и наблюдает за нами? Рёджи хотел выразить сомнения в ответ на такое абсурдное предположение, но когда попытался собрать разбегающиеся мысли, так и замер с открытым ртом. Аямэ появился как из-под земли, стоило им впервые подъехать к дому. Аямэ видел, как Леда вернулся после того, как разыграл убийство вдовы, и помог замести следы. Аямэ заметил, как эльф уезжал в селение. – Вот-вот, – кивнул Леда, безошибочно разгадав, о чем думает Рёджи. – Странно это все, не думаешь? Рёджи только моргнул, но отвечать ничего не стал. Происходящее не казалось ему странным – скорее, необъяснимым. Необъяснимым настолько, что даже не имело смысла строить предположения. Последовавшие за этим несколько дней слились для Рёджи в сплошную полосу, когда он не различал ни дня, ни ночи, и вообще плохо соображал, что происходит вокруг. Леда приходил и уходил, Сойк тоже не слишком часто появлялся в собственном доме, но чем занимались они оба, Рёджи толком не знал. Большую часть времени вокруг него крутился Джури, который хотя и напоминал постоянно, что ждет не дождется, когда унылая деревенщина покинет его прекрасный дом, не прекращал болтать и не отходил ни на шаг. Леда продолжал свое незамысловатое лечение – на него уходило по несколько часов в день. Лицо эльфа становилось серьезным и сосредоточенным, когда он водил раскрытыми ладонями по торсу Рёджи, но уставшим после этих манипуляций он не выглядел. – У тебя были сломаны несколько ребер, еще разрывы внутренних органов. Ты и правда чуть не погиб, – объяснял он. – Сейчас опасность миновала, но для полного заживления и выздоровления нужно еще время. И, наверное, ты еще долго будешь чувствовать отголоски этих травм. Рёджи только кивал и покорно следовал всем предписаниям, которые делал его друг – он сам хотел поправиться как можно быстрей, чтобы скорее вернуться к делам, которых на острове у них оказалось выше крыши. Из рассказов Джури Рёджи узнал, что происходило после того, как он попался древнему монстру и оказался одной ногой в могиле. Выяснилось, что не брать с собой Рёджи в опасный поход Сойк и Леда единогласно решили еще после первой вылазки в покинутое селение. Теперь Рёджи смутно припоминал, что пока он общался с Джури, напарник вместе с бывшим колдуном подозрительно долго отсутствовали. Именно тогда они и договорились обмануть Рёджи. – Меня они тоже хотели оставить, представь! – возмущенно вещал Джури. – Видел бы ты, что я Сойку здесь устроил. В общем, он в итоге согласился, что позже и спасло тебе жизнь, деревенщина. Если б не я, лежал бы ты сейчас в мерзлой земле. О том, что Рёджи обязан ему жизнью, Джури напоминал чуть ли не каждый час, в результате чего Рёджи уже был готов пожалеть, что не сгинул в ту ночь. После того как раненый змей выпустил его и скрылся в неизвестном направлении, события развивались стремительно и быстро. Сойк все же решил рискнуть закрыть печать: как было оговорено, требовалось немногое, просто бросить в огонь заговоренный порошок, сделанный бывшим колдуном заранее. Но тут случилось неожиданное: вместо того, чтобы погаснуть, печать вспыхнула ярче, пламя метнулось в небо, в результате чего Джури, не успевший отпрыгнуть в сторону, обжег руки. – Во, смотри, – продемонстрировал он Рёджи свои конечности. – Ничего не вижу, – признался тот – кисти Джури выглядели вполне заурядно. – Именно! Все зажило! Это потому что я не просто человек, а самый чудесный человек на свете, – гордо объявил домовой. – Все заживает, и даже шрамов почти не остается. Сойк предположил, что Рёджи не проживет и часа, но Леда не пожелал бросать напарника умирать в заброшенном селении. Обратный путь дался маленькому отряду нелегко. Веснушке удалось вынести на себе и Леду, и Рёджи, а вот одну лошадь пришлось пожертвовать каким-то озлобленным многоногим тварям, которые неожиданно появились из темного переулка. – Ты бы видел, что там творилось! – размахивая руками, рассказывал Джури. – Из-за того, что ты почти помер, всякие гадости повылезали из всех щелей – они чувствуют, когда человек слаб, перестают бояться и мечтают утащить за собой. Но Леда был такой... Такой, что просто ух! Не зря он столько лет был наемником! Одной рукой держал тебя, второй клинок, от всех успевал отбиться, еще и коня твоего глупого направлял! – Веснушка не глупый, – оскорбился за своего скакуна Рёджи. – Конечно, глупый. Он меня боится. А чего меня бояться-то? Миновать кладбище так легко, как сделал перед этим Рёджи, тоже не удалось – из молочного тумана, который за время их отсутствия никуда не делся, вылезло нечто бесформенное, похожее на полупрозрачную слизь. Тут пригодились навыки Сойка, который ожидал подобного подвоха и швырнул в мерзость какие-то камушки – Рёджи уже не стал выяснять, что было в этих камнях такого, что тварь отступила, и маленькая компания успела скрыться в лесу. Тащить раненого напарника до селения Леда не рискнул, потому Джури и Сойку ничего не оставалось, как нехотя пустить полумертвую деревенщину в свой дом – так сказал Джури, но у Рёджи возникли подозрения, что если бы Джури действительно не хотел впускать кого-то в свое жилье, он бы не стал переступать через себя. Ну а потом потянулись долгие дни непрерывного лечения. Леда ни на минуту не отходил от своего друга, не отвлекался толком даже на сон, и если бы Сойк едва ли не силой пичкал его едой, наверняка перестал бы и есть. – Это было так трогательно, я чуть было не прослезился, – поделился Джури, сияя улыбкой от уха до уха, а Рёджи усомнился, может ли Джури в принципе пускать слезу умиления. То, что опасность миновала, стало понятно лишь через неделю – до этого момента у Рёджи не прекращалось кровотечение, и лишь необыкновенные способности эльфа спасли его от неминуемой гибели. – Мы только и успевали из-под тебя окровавленные простыни вытягивать, – поделился Джури. – Удивительно, что в тебе столько крови умещается. И, конечно, если бы не Леда, ты бы помер еще в первый вечер. Зуб даю. Рёджи только вздохнул. От этих известий ему становилось только хуже, и со стыдом он думал о том, как у него вообще язык повернулся упрекнуть Леду в равнодушии. Друг вроде бы не обиделся, никак не напоминал о неприятном инциденте, но Рёджи все равно было не по себе – и из-за собственного поведения, и из-за поцелуя, который казался теперь чем-то пригрезившимся. После того, как все, что можно было рассказать о злополучном вечере, было рассказано, желание Джури общаться ничуть не уменьшилось. Он сообщил Рёджи, что с тех пор змей не появлялся в селении, и местные выдохнули с облегчением, хотя Сойк их честно предупредил, что это не конец. – Может, ты убил его? – предположил Рёджи. – Ведь глаза – его уязвимое место. Может, он уполз, а потом подох? – Неа, – старательно помотал головой Джури. – Сойк говорит, что такую махину так просто не убьешь и что он зализывает раны, но голод в какой-то момент все же пригонит его опять в селение, и тогда он снова начнет убивать. Также Джури рассказал, что Сойк и Леда предприняли еще одну вылазку в заброшенное селение, теперь уже при свете дня, чтобы еще раз посмотреть на печать и найти хоть какие-то зацепки для поисков колдуна, но ничего путного не обнаружили. Где теперь искать его, а главное – как, никто не знал. Действительно, кто угодно в селении мог оказаться человеком с искрой, но поговорить с каждым и попытаться вытрясти правду казалось невозможным. – Соно посвятили в курс дела, – рассказывал Джури. – Сойк и Леда ездили к нему и рассказали обо всем случившемся. Староста обещал помочь, чем сможет, но толку с этого мало. Сойк сказал, что не удивится, если носатая гнида сам окажется тем самым колдуном. "Носатой гнидой" Сойк, очевидно, величал самого старосту и особых восторгов от него не испытывал. – Еще у Леды какие-то подозрения насчет вашего соседа, – добавил Джури. – Насчет Ю? – уточнил Рёджи. – Нет, насчет его красавицы-жены, – рассмеялся Джури. – Но Сойк по этому поводу сказал, что ни один уважающий себя колдун не опустится до того, чтобы зарабатывать, стоя на четвереньках. Я бы тут поспорил, конечно, но справедливости ради, мне тоже слабо верится, чтобы Аямэ – эта судорога в стакане – умел колдовать. Скорее, он питает к вам нездоровый интерес просто потому, что надеется подзаработать. – Ничего он не надеется, – огрызнулся Рёджи, которому не нравилось слушать гадости об Аямэ, который ему почти нравился. – Это ты почему так решил? – сразу заинтересовался Джури. – Потому что ему не надо ничего, – отрезал Рёджи. – Вот как! – будто даже восхитился Джури. – А ты предлагал? – Предлагал... – нехотя протянул Рёджи, который только в этот момент почувствовал, что сам себя загнал в западню. – Ух ты, – глаза Джури широко распахнулись и сразу же загорелись озорным блеском. – А за какие такие услуги ты ему... э-э... Предлагал что-то? – Отвали от меня, а? – вспылил Рёджи. – Ни за какие услуги, понял? Я просто предложил ему помощь, а он отказался! – Поверить не могу, – прошептал Джури, который будто и не слушал его вовсе. – Ты... Ты прикасался к этому! – Ничего не... Да не было ничего! – окончательно рассердившись, соврал Рёджи, но с ложью у него всегда были трудности, и Джури, как часто это делал Леда, сразу разглядел вранье. – Фу, – немногословно прокомментировал он и возмущенно отвернулся. – Я одного понять не могу, – раздраженно ответил Рёджи. – С чего вы все взъелись на него? Что он вам сделал? – Никто не взъелся, – сразу же повернулся к нему лицом Джури – как и думал Рёджи, негодование домового носило скорее демонстративный характер. – Просто сам посуди, ну мерзко это. Все селение совало в него свои члены. А теперь еще и ты. – Некоторые считают, что его профессия как бы ни самая важная в мире, – съязвил Рёджи, произнося услышанные когда-то слова. Кто именно говорил это, он уже не помнил. – Ага, чаще всего об этом вспоминает Соно, – рассмеялся Джури. – Он-то услугами Аямэ больше других пользуется и на правах старосты совершенно бесплатно. Рёджи не знал, что ответить на это, а Джури, прищурившись, весело поглядел на него и добавил: – Смотри, чтоб Леда не прознал о твоих похождениях. Эльфы – народ очень гордый. Пусть он к тебе и неровно дышит, но если узнает про твое красноволосое увлечение, ему станет противно, и тогда тебе вообще ничего не светит. Услышав это, Рёджи только вздох подавил и никак не стал комментировать слова Джури. На душе стало еще паршивей. Кроме всего прочего к удивлению Рёджи Джури поведал ему, что снова играет в местном кабаке. Сперва Рёджи обескуражило это признание: он представить себе не мог, чтобы после того, как Джури пытали и пробовали казнить, он сможет простить местных и продолжить с ними общение как ни в чем не бывало. И лишь с опозданием до него дошло, что у Джури напрочь отсутствовало такое качество, как злопамятность. Все-таки он был не совсем человеком, и только этим можно было объяснить его удивительное поведение. – Сойк когда услышал, что я хочу вернуться в деревню играть дальше, такой забавный стал! Его физиономия, которая, если честно, и так вечно кислая, вытянулась, будто он в рот ложку соли засунул, – весело делился Джури. – Но ему пришлось уступить. Я не могу жить без творчества. На этих словах лицо Джури стало торжественно трагичным, как у персонажей древних фресок, которые Рёджи доводилось видеть в храмах духов. – Одно плохо, – со вздохом добавил Джури. – Ю что-то расхворался сильно, и уже неделю трактир не работает. Без Ю, конечно, никуда, но я считаю, что если ты такой важный человек в селении – если ты единственный владелец единственного кабака, так долго болеть просто не имеешь права. Еще очень любопытно для Рёджи было узнать больше об удивительном доме, где ему пришлось провести так много времени. И если с самого начала жилище Джури и Сойка показалось ему необыкновенным и очень уютным, теперь он убедился в том, что дом был даже лучше, чем он предполагал. Все здесь было продумано и старательно рассчитано. Например, Рёджи поразила система с зеркалами, которая была у ворот во двор. Зеркалами Джури условно называл отполированные до блеска камни, которые Сойк придумал использовать более чем необычно. На Последнем Горизонте у моря валялось немало серых, удивительно легких по весу валунов, однако при ближайшем рассмотрении Сойк установил, что если счистить грязь и хорошо потереть, гладкая поверхность камней отражает не хуже привычного людям серебряного зеркала. И хотя валуны были не слишком велики, он придумал, как можно воспользоваться ими. Одно такое зеркало он поднял на дерево напротив въезда во двор – порода камня была достаточно легкой, потому закрепить его оказалось несложно. Так как расположен он был достаточно высоко, шансов заметить его у посторонних почти не было. Второй камень-зеркало расположили напротив первого уже во дворе, но под углом – так, чтобы уже напротив этого псевдозеркала повесить еще одно, у порога дома. – И получается, что находясь у самого крыльца, ты видишь в отражении, кто стоит перед твоими воротами, – когда Рёджи поправился достаточно, чтобы выходить на улицу, Джури с гордостью продемонстрировал ему этот простой и при этом такой эффективный механизм. Вглядываясь в гладкую поверхность камня, Рёджи понимал, что действительно видит в нем отражение ворот с обратной стороны – не слишком четко, но достаточно, чтобы понять, кто пожаловал в гости. – Рехнуться можно, – честно признался Рёджи. – Так вот, получается, как оно было. А я думал, это колдовство. – Эх, деревенщина, – махнул на него рукой Джури и вздохнул – на Рёджи он смотрел с жалостью, явно считая его совершенно безнадежным. А Рёджи в свою очередь припомнил, как Сойк неожиданно появился из-за калитки в первую их встречу, и как потом, позже, когда Леда пытался спасти Джури, ворота открылись перед Рёджи, хотя по идее хозяева не могли знать, кто приехал. Тогда Рёджи подумал, что дело в колдовстве, но все оказалось проще – отполированные зеркала позволяли видеть на расстоянии, кто пожаловал. – А как получается, что ворота открываются сами? – поинтересовался он, и Джури охотно пустился в новое объяснение. Загадочное слово "механика" Рёджи слышал от Сойка и до этого, а теперь Джури рассказал ему, что это значило. Выяснилось, что маленький домик у мельницы вдоль и поперек был заполнен сложными механизмами, которые выполняли самые разные функции, и повернув какой-то небольшой рычаг у входа в дом можно было, например, открыть ворота, которые находились в десятках ярдов. Джури показал Рёджи еще множество интересного и любопытного в своем доме – было видно, что домовой гордится обиталищем и может говорить о нем бесконечно. А Рёджи было интересно слушать, и он только диву давался, что бывают такие дома в мире, тем более, на забытом острове на краю света. – Когда дом полон слуг, можно не напрягаться, – смеялся Джури. – А когда приходится делать все самому, лучше придумать что-то умное, чтобы упростить себе жизнь. Лень – двигатель прогресса, вот так-то. – Двигатель чего? – не понял Рёджи. – Ой, – в испуге округлил глаза Джури. – Не запоминай это слово. Еще сломаешься, упаси меня боги! И Рёджи в этот момент вдруг поймал себя на мысли, что даже когда Джури издевается над ним, его это почему-то не злит. Уезжать из гостеприимного дома у мельницы Леда решил неожиданно – по крайней мере, Рёджи почему-то не думал, что это случится так скоро. – Ты уже достаточно хорошо себя чувствуешь, чтобы без негативных последствий пережить переезд, – пояснил друг. – Не стоит злоупотреблять гостеприимством хозяев. Время близилось к вечеру, на улице уже смеркалось, но Леда не пожелал слушать никаких возражений. – Я навел порядок в доме, который нам отдали, теперь он не так уныл, как ты видел, – добавил эльф. – Все же зиму нам придется пережить именно там. На этом разговор был исчерпан, и друзья начали собираться. – Нет, вот только посмотрите, – ворчал Джури и ходил из стороны в сторону по комнате, пока они складывали свои немногочисленные пожитки и прощались с Сойком. – Направились в ночь! Куда? Зачем? Нет бы спать лечь! Нет бы утра дождаться! – Джури, хватит уже бухтеть, – наконец потребовал Сойк. – А что тут бухтеть? Действительно! – развел руками возмущенный Джури. – Сожрет червяк-переросток – мне-то что? Мне все равно! – Кстати, насчет червяка... Насчет змея, – опомнился Сойк. – Я тут сделал кое-что. Немного покопавшись в своей сумке, которая нашлась на полу прямо у входа, он вытащил на свет пару непрезентабельных комков подсохшей грязи, в которых Рёджи с опозданием узнал защитные амулеты от древней твари, как две капли воды похожие на амулет Сойка. – Спасибо, – искренне поблагодарил его Леда, принимая подарок. – Не за что, – равнодушно пожал плечами Сойк. – Толку от них мало, но вдруг... Эй, ты что делаешь? Последний вопрос был адресован Рёджи, и тот замер на месте. – Цепляю его на плащ. Что не так? – Ты что, всегда носишь плащ? – не без раздражения поинтересовался Сойк. – Э... Всегда. – Нет, не всегда, – устало произнес тот. – Спишь ты не в плаще. И отлить ночью ты можешь тоже выйти без плаща. Амулет надо крепить на нательную одежду, которую ты почти никогда не снимаешь. Совету пришлось последовать, и лишь после того, как амулеты были прикреплены, вещи собраны, а все благодарности и пожелания благополучно добраться высказаны, друзья отправились в селение. Джури, который будто даже обиделся на что-то, не вышел с ними попрощаться. Сумерки сгущались непривычно быстро, и Рёджи лишь уныло смотрел по сторонам, поражаясь, как изменился окружающий ландшафт. Хотя по календарю осень еще не закончилась, на острове началась настоящая зима. Мороз крепчал, и снег похрустывал под копытами лошадей. Вокруг были сугробы, и ветер, поднимая в воздух снежинки, гонял их по пустырю. Вздохнув, Рёджи плотней закутался в плащ. – Тебе не хочется покидать этот дом, потому что домовой полюбил тебя, – неожиданно нарушил молчание Леда и на недоуменный взгляд Рёджи только улыбнулся. – Чего? – спросил Рёджи, покосившись на друга. – Я заметил это еще до того, как с тобой случилась беда. Тебе не хочется оставлять стены этого дома, и наверняка ты думаешь, что это из-за уюта, тепла и прочего. Но главная причина отнюдь не в этом. Люди любят дом, когда дух семейного очага хочет видеть этих людей рядом с собой. – Но ведь Джури уже не домовой, – растерялся Рёджи и тут же опомнился: – И какое еще "полюбил"? Да он меня терпеть не может! – Неправда, – теперь в глазах Леды появились хитрые искорки. – Я думаю, ты ему понравился с первой встречи. А то, что он не домовой... Это утверждение верно лишь отчасти. Сойк дал ему материальное, стабильное, так сказать, тело. Но ты ведь сам видишь, что в Джури мало человеческого. – Но он все время ругается на меня и все такое, – Рёджи даже оглянулся на дом у мельницы, будто глядя на него, можно было получить подтверждение или опровержение словам эльфа. – А что ему еще делать? – пожал плечами Леда. – Он как маленький ребенок. Человеком стал совсем недавно и не научился правильно и разумно выражать свои чувства. Как дух он древний и мудрый и может поведать такое, что не снилось никому из нас. Но в простых человеческих вопросах он все же совсем юн. Рёджи на это только головой покачал и снова вздохнул. На самом деле, покидая гостеприимный дом, он думал вовсе не о том, как не хочется уезжать – хотя возвращаться в серую деревню действительно не было желания. Рёджи снова и снова прокручивал в голове разговор с Сойком, который имел место этим утром. Началось все с того, что Сойк решил заняться распилкой дров на зиму. Леда запретил Рёджи физический труд и вообще какое-либо напряжение, но без дела он уже совсем зачах, потому попросился в помощь к Сойку хотя бы аккуратно складывать поленца. Джури только фыркнул насмешливо в ответ на такое рвение, а Сойк пожал плечами и ответил, что беды от этого не будет. На улице в кои-то веки был погожий день: слабое низкое солнце освещало припорошенный снегом двор, а дышать морозным воздухом было до того приятно и легко, что у Рёджи поднималось настроение. Отчасти работа уже была сделана, когда помалкивавший все это время Сойк решил заговорить. – Зря ты с ним связался, – произнес он, не глядя на Рёджи, и хотя эта реплика как будто ни к чему не относилась, Рёджи сразу понял, о чем или, вернее, о ком идет речь. – Почему? – только и спросил он. – Потому что людям не место рядом с эльфами, а эльфам не место рядом с людьми, – лаконично пояснил Сойк. – А с воплощенными духами, стало быть, место, – попытался придать своему голосу насмешливую интонацию Рёджи, но Сойк если и заметил иронию, не посчитал нужным обращать внимание. – С духами все иначе, – выпрямившись, он внимательно и очень серьезно поглядел на Рёджи, который так и замер на месте. – В духах нет ничего человеческого, ни хорошего, ни плохого. Духи – иные существа. А эльфы – те же люди, которым было даровано бессмертие, и которые посмели зазнаться из-за этого дара. Эльфы воплощают в себе все худшие человеческие пороки. Гордыню, себялюбие, презрение ко всем вокруг. И к людям, кстати, в первую очередь. – Ну приехали, – Рёджи был до того поражен этими словами, что даже разозлиться не смог. – Мы об одних и тех же эльфах говорим? – Еще бы, – криво усмехнулся Сойк. – Мы говорим об остроухих ублюдках, каждый из которых преследует исключительно свои интересы, считается только с собой и никем, кроме себя, не интересуется. – Как-то ты иначе рассуждал, когда Леда спасал твоего Джури, – мрачно напомнил Рёджи. – Я рассуждал совершенно так же, – пожал плечами Сойк. – У меня просто выбора не было, не к кому было обратиться за помощью. Но спасение Джури не отменяет того, что Леда – эльф. – Чем они так тебе не угодили? Эльфы-то? – Рёджи упер руки в бока и уставился на Сойка. Вид его наверняка был более чем грозный, но на душе кошки скребли – Рёджи подозревал, что Сойк был не тем человеком, который стал бы городить глупости на ровном месте. – Когда-то после одного большого сражения я попал в плен к эльфийскому войску и находился в этом плену несколько месяцев, – невозмутимо пояснил Сойк. – Поверь, вряд ли ты встретишь кого-то, кто лучше меня расскажет тебе, что собой представляет этот народ. Признание удивило Рёджи. Его давно мучил вопрос, почему Сойк не любит эльфов, и какие только невероятные догадки не приходили в его голову. Рёджи даже заподозрил как-то, не был ли Сойк когда-то отвергнут эльфом, как отверг Рёджи Леда, но от этой идеи он отказался как от несостоятельной. То, что боевой колдун мог попасть в плен, Рёджи даже представить не мог. – Ты же умел колдовать и был силен. Почему ты не раскидал их всех? – Потому что эльфы твари последние, но умные, – горько усмехнулся Сойк. – Природа не подарила им лишь одного – не подарила искру. За всю историю не родилось ни единого эльфа с магическим даром. Но эта погань придумала тысячу способов борьбы с колдовством и уничтожения колдунов. В том числе эльфы изобрели своеобразный артефакт – такой себе ошейник. Оглушаешь колдуна, надеваешь ему на шею – и все, готово. Ни снять его без специального ключа, ни колдовать в нем невозможно. Так произошло и со мной. – А что было потом? – как зачарованный слушал Рёджи. – Потом через некоторое время правительство Долузии опомнилось и решило выкупить меня. Но до этого я успел хорошо ознакомиться с бытом и привычками эльфов. – Тебя... Тебя пытали, что ли? – догадался Рёджи. Как поступают с пленными, он был наслышан. В лучшем случае их забывали кормить, в худшем всячески глумились и калечили. – О нет, что ты, они выше этого, – Сойка даже перекосило, как будто он сказал нечто особенно омерзительное. – Если говорить о физической стороне дела, то нет. Но морально они сравняли меня с землей. Это были худшие дни моей жизни. И хотя Рёджи ничего не говорил, а только слушал с открытым ртом, Сойк, будто он спорил, сделал шаг вперед и вгляделся в его глаза. – Ты хоть на секунду задумывался, сколько ему лет? – негромко произнес он. – Я знаю сколько, – невольно отступил назад Рёджи. – А я нет, но раз он упоминал то давнее сражение, получается, не меньше шестисот. Задумайся. Шесть сотен лет. Последнее предложение Сойк отчеканил по словам, и Рёджи тяжело вздохнул. – Я все это знаю. Леда говорил, что по эльфийским меркам он еще довольно молод. – Ну еще бы! – усмехнулся Сойк. – Возраст остроухих часто переливает за тысячу лет, а то и за две. Они не стареют и никогда не болеют. Да, Леда относительно молод. Относительно своих соотечественников. Относительно своих родителей. Но не в сравнении с тобой. Тебе сколько лет? – Какая разница?. – пробормотал Рёджи. – Хотя бы двадцать есть? – не отставал от него Сойк. – Впрочем, ты прав, разницы никакой – будь тебе хоть пятьдесят, для эльфа все равно ты останешься дураком. – Почему это дураком? – возмутился Рёджи. – Потому что жизненный путь эльфа длиною в тысячу лет, – терпеливо пояснил Сойк. – Доживи ты хоть до глубокой старости, на фоне Леды ты всегда будешь маленьким и глупым. – Я не понимаю, для чего ты мне все это рассказываешь, – потерял терпение Рёджи, но Сойка вспышка недовольства не смутила. – Представь себе, что на твоем пути тебе повстречался незнакомец. Просто ваши дороги пересеклись, и вы шли рядом минут десять, перекинулись парой слов. Незнакомец вскоре свернул, и больше ты никогда не видел его в своей жизни. Долго ли ты будешь помнить этого человека? Станешь ли ты его высоко ценить? – Что за... – хотел было возразить Рёджи, но реплику до конца не додумал, замолчав на полуслове. – Понял теперь? – поглядел на него исподлобья Сойк. – Для Леды ты вот такой незнакомец на десять минут от всей жизни. Или же представь другую ситуацию. Привязался к тебе, такому взрослому и зрелому, двухлетний ребенок. Глупый, неуклюжий. Будешь ли ты испытывать к такому младенцу любовь и уважение как к равному себе? – Не буду я больше ничего представлять! – выпалил Рёджи. Очень хотелось топнуть ногой, но представив, как это будет смотреться со стороны, он сдержался. – И сравнения у тебя неправильные! Все не так! Человеческая жизнь – это не десять минут. И я не ребенок! Но Сойк только головой мотнул и слабо поморщился, давая понять, что слова Рёджи не производят на него никакого впечатления. – Поверь, Рёджи, эльфы плевать хотели на людей, и если эльф что-то для тебя делает, значит, существует какой-то расчет. Значит, он ожидает получить выгоду от этого. А так для любого эльфа любой человек нечто вроде низшего существа, даже хуже домашнего животного. – Но... – пролепетал Рёджи, который окончательно потерялся под таким напором. – Я не буду тебя убеждать, – нахмурился Сойк. – Я вижу, как ты на него смотришь, и понимаю, что ты не поверишь мне. Но я просто предупреждаю тебя – помни мои слова, вспоминай их на досуге, что ли. Ты вроде бы неплохой парень, и мне жаль, что хороший человек может пострадать от рук остроухого, который воспользуется им для своих целей. – Леда не такой, – слабо произнес Рёджи: хотя верить Сойку он не собирался, тот будто обладал способностью гипнотизировать. Произнесенные слова отложились в подсознании, и Рёджи уже в тот момент понял, что будет думать об этом разговоре. – Леда – эльф, – жестко возразил на это Сойк. – Этим все сказано, увы. Больше он не произнес ни слова, но и этого оказалось достаточно, чтобы Рёджи весь оставшийся день то и дело мысленно возвращался к неприятной беседе. За невеселыми размышлениями Рёджи и не заметил, как они подъехали к дому. Вокруг все было как обычно, людей и случайных прохожих не наблюдалось, да и в сгустившейся темноте вряд ли Рёджи рассмотрел бы кого-либо. Но когда они завели лошадей в сарай, расседлали их и направились к дому, откуда ни возьмись появился Аямэ. Рёджи даже не удивился этому – слова Леды о том, что сосед наблюдает за ними, не шли у него из головы. – Рёджи... – даже не поздоровавшись, протянул Аямэ, глядя на него снизу вверх с восхищением, едва ли не с обожанием. – Как я рад, что с тобой все в порядке. Я слышал, что произошло. Слава богам, ты выкарабкался. – Э... Спасибо, – немногословно поблагодарил Рёджи за теплые слова. От такого приема стало одновременно и неловко, и приятно. Церемониться Аямэ не стал: вошел во двор без приглашения и замер на пороге, наверняка ожидая, что его пустят внутрь. Рёджи не видел причин, чтобы не сделать этого, если не считать неприязни Леды к соседу. Но напарник опередил его, и Рёджи сам не знал, зачем Леде понадобилось приглашать гостя – просто из вежливости или по каким-то иным причинам. – Не стоит стоять на холоде, – вполне миролюбиво произнес он. – Давайте войдем в дом. На этих словах Леда толкнул дверь, но к неожиданности Рёджи Аямэ поспешил отказаться. – Нет-нет, я только поздороваться вышел, – он поднял воротник своей неизменной белой куртки, старательней кутаясь, будто от этого могло стать теплей. – Ю... Он болеет, нехорошо оставлять его надолго. – А что с ним случилось? – с самым невинным видом поинтересовался эльф. – Для простуды как-то слишком долго он хворает. – Да вот не знаю, – отвел глаза в сторону Аямэ. – Как бы не воспаление легких. – Воспаление легких – это очень опасно, – ответил Леда. – Будет неплохо, если я осмотрю его. Моя помощь придется кстати. – Нет, не надо, что ты! – Аямэ как будто даже испугался этого предложения и взмахнул руками. – Не стоит тратить время, у вас есть дела поважней. – Это займет немного времени, – сдержанно улыбнулся Леда. – И мне совсем несложно. – Ю не любит лекарей, – сделал еще одну неуверенную попытку Аямэ. – Я не лекарь, – возразил на это Леда. – Если честно... – Аямэ чуть понизил голос и доверительно поглядел на него, но тут же стыдливо опустил глаза. – Эльфов Ю не любит еще больше. – Вот как, – нейтрально ответил на это Леда, и пока он не нашелся, что еще ответить, Аямэ попятился назад. – Я пойду, пожалуй, – фальшиво улыбнулся он. – Выздоравливай, Рёджи. Рад, что с тобой все хорошо. – И ты не болей, – автоматически ответил Рёджи, все еще пребывавший в растерянности из-за странного разговора, который ему довелось услышать. Дом Леда действительно привел в порядок: стало значительно чище, а еще Рёджи сразу заметил, что эльф заколотил окна. – Окна – слишком большая роскошь для острова, где зимой люди получают обморожение кожи за четверть часа пребывания на улице, – пояснил он. Также Леда рассказал, что по его просьбе староста, да и Сойк тоже, собрали кое-какую домашнюю утварь, которая могла бы им пригодиться в дальнейшем, в частности, где-то Леда нашел два больших и толстых матраса для сна, свечи в тяжелых подсвечниках, а еще дрова для долгой зимы, часть которых теперь была аккуратно сложена у большой печи. Комнату вдовы Зи тоже прибрали – вынесли ее личные вещи, вычистили пыль и грязь – теперь там было пусто и холодно. – Ты чего радуешься? – поинтересовался Леда, когда Рёджи, улыбаясь, принялся стаскивать с себя плащ. – У меня просто уже много лет не было дома, – пожал плечами он. – Теперь как-то странно себя чувствую. А еще смешно, что этот дом у нас с тобой общий. Мы как семейная пара. На этих словах Рёджи тихо рассмеялся, а Леда улыбнулся и покачал головой. – Нам не так долго доведется жить здесь, – заметил он. – Ну и что? Все равно смешно, – ответил на это Рёджи. Атмосфера их нового жилища и даже сами мысли о нем немного развеселили Рёджи, у которого из головы не шел разговор с Сойком, а следом он подумал, что впервые за долгое время они с Ледой остались наедине, потому что в маленьком домике у мельницы постоянно чувствовалось присутствие хозяев. От мыслей об этом становилось и приятно, и немного неловко, а когда Леда напомнил, что пора приступать к ежедневному лечению, Рёджи почувствовал что-то вроде смущения. Впрочем, прикосновения эльфа никогда не оставляли его равнодушным, и пока тот занимался врачеванием, Рёджи старался думать о чем-то постороннем. Стащив с себя рубашку, Рёджи уселся на матрас, который лежал ближе к печи, а Леда опустился сзади на колени и прижал ладони к его лопаткам. Тут же Рёджи почувствовал уже привычное покалывание и прикрыл глаза. В процессе такого лечения ему часто казалось, будто внутри у него что-то шевелится, но спросить у Леды, действительно ли это так, не решался. Часто Рёджи думал, что это не из-за заживления ран, а из-за того, что друг так близок к нему в такие моменты. Как всегда, Рёджи попытался отвлечься на посторонние мысли о том же радужном змее, например, но как назло ничего не получалось. Он настойчиво вспоминал слова Сойка, слова Джури о том, что после инцидента с Аямэ он будет противен Леде, вспоминал о самом Аямэ и его загадочном поведении, а еще думал о том, как сказал глупость в день своего пробуждения, и как Леда поцеловал его... Ну, или почти поцеловал. Впоследствии эльф ни разу не упомянул о своем странном поступке, а Рёджи уже и не знал, что думать обо всем случившемся. "Ну почему все так сложно?"– с горечью подумал он. В этот момент Рёджи искренне верил, что распутать самое сложное преступление, найти колдуна и еще, боги ведают, что, намного проще, чем разобраться в сложных отношениях с напарником, который значил так много для Рёджи и который неизвестно что испытывал к нему. Мучиться неведением долго Рёджи не умел, а все эти вопросы слишком продолжительное время терзали его. Если что-то Рёджи было непонятно, он старался не накручивать себя и просто выяснять. А момент показался удивительно подходящим: никого постороннего рядом не было, а Леда не смотрел на него своими потрясающими глазами, из-за взгляда которых у Рёджи всегда шли мурашки по коже. – Леда. Можно тебя спросить? – смело выдохнул он, пока не испугался и не передумал. – Только скажи мне правду, хорошо? – Внимательно слушаю, – невозмутимо ответил его друг, проводя ладонями от плеч Рёджи к его пояснице. – Ты... Ты рассердился тогда, когда увидел меня и Аямэ? – Рёджи сам поразился своей храбрости и на всякий случай закрыл глаза. – Да, – совершенно спокойно ответил Леда, а его руки даже не дрогнули, кожу Рёджи все так же покалывало от невесомого прикосновения. – Очень. Рёджи только сглотнул, когда услышал это признание, распахнул глаза, потом снова зажмурился. Следом он чуть было не спросил почему, но вовремя опомнился, опасаясь услышать любой ответ. – И теперь тебе противно? – вместо этого задал следующий вопрос он. Ладони Леды замерли, и в ту же секунду Рёджи понял, что тот больше не лечит его, просто прикасается. Теперь он почувствовал, до чего горячими были руки эльфа. Быть может, Леда удивился из-за его предположения – Рёджи очень хотелось в это верить, – а может, он поразился, как напарник догадался о его неприязни. Но развить эту мысль он не успел, потому что почувствовал, как Леда снова провел ладонями по его торсу, обнимая со спины. Наверное, именно так и следовало прикасаться к человеку с покалеченным нутром – Леда обнимал Рёджи ласково и почти неощутимо, но грудную клетку сжало, будто тот душил его в объятиях. – Нет, – тихо прошептал Леда ему на ухо. – Конечно, нет. В тот же миг губы Леды коснулись его кожи где-то между шеей и плечом, нежно и легко, и Рёджи не сразу сообразил, что его целуют. А когда понял, забыл, что надо дышать и думать. Зажмурившись, он накрыл своими руками ладони Леды, которые прикасались к его груди, и опять не поверил в то, что все это происходит на самом деле. В такого Леду, бесконечно ласкового с ним после всего случившегося, он верил не больше, чем в грубого и властного. Но не успел Рёджи сосредоточиться на ощущениях, как тишину разорвал протяжный крик. На Рёджи как будто ушат ледяной воды вылили, и он заморгал, озираясь и не соображая, что произошло и почему его больше не обнимают. – Проклятье... – Леда опомнился первым и метнулся в сторону выхода, а до Рёджи с опозданием в несколько секунд дошло, что случилось: долгий, полный ужаса и боли вопль донесся с улицы. Не успев даже выругаться, Рёджи вскочил на ноги и бросился вслед за другом.