Дорога в тысячу лет

За время отсутствия Рёджи, Леды и их спутников, монстр успел дважды прийти в селение и в каждый из своих визитов унес еще по одной жизни. Но, как и предлагал Джури, на обратном пути они, не заезжая домой, посетили заброшенное селение и в точности выполнили указание отшельников. Печать была засыпана, однако в процессе ничего необычного не произошло, да и многочисленных духов, виденных ими прежде, друзья не встретили. Была ли тому виной земля, принесенная из проклятого места, из-за которой местные обитатели не желали показываться на свет, либо же они попрятались по какой-то иной причине, Рёджи не знал, но был только рад, что не пришлось наблюдать очередные ужасы. Аямэ они похоронили там же, где он встретил свою смерть, а по возвращении домой тело его брата отыскали на заднем дворе дома – в этом вопросе колдун не соврал, искренне веря, что ни Леда, ни Рёджи уже не вернутся и не найдут следов его преступления. На некоторое время островитяне притихли, будто замерли в ожидании и надежде. Рёджи думал, что никому уже не верилось в счастливое избавление, но когда змей не появился ни через неделю, ни через две, ни даже через месяц, селяне наконец уверовали в то, что монстра удалось победить. Несмотря на то, что к тому моменту наступила настоящая снежная зима, и морозы стояли такие, что из дому лишний раз носа не покажешь, деревенька будто ожила, зашевелилась. Теперь часто, даже в позднее время, на улицах можно было встретить прохожих, снова заработал единственный местный кабак, да и люди изменились в лицах, просветлели и заулыбались. Леда предпочел поделиться подробностями их путешествия лишь со старостой, обосновав это тем, что лишняя огласка, клевета и обсуждение участников печальных событий уже ни к чему – это породит только никому ненужные домыслы и суждения. Потому жители острова так и не узнали, какую роковую роль в их судьбах сыграл непримечательный и на первый взгляд ничем не выдающийся Аямэ. – До сих пор не верится, что сработало, – первое время повторял Рёджи, вспоминая о магической печати и с тревогой думая о том, что в любой момент змей может вернуться. – Слова о мудрости и древнем знании, которое открывается блаженным, были не пустым слухом, – ответил на это Леда. – Очевидно, отшельники действительно знают и понимают многое, нет причин сомневаться в их правоте, а Йо, оставшись в братстве, познает немало удивительного. – Ты как будто завидуешь, – улыбнулся Рёджи. – Нет, не завидую, – уверенно покачал головой Леда. – Я считаю, что знания о мире, который ты все равно не будешь видеть, как драгоценные украшения на необитаемом острове – ими не воспользуешься, их не покажешь, и они теряют всякий смысл. Примерно так же ответил Сойк, когда Рёджи ради праздного любопытства поинтересовался, не хотел бы он узнать тайны, скрытые на Последнем Горизонте. – Вряд ли я ими воспользуюсь, – сказал он. – Так зачем тратить время? Да и жить интересней, когда остаются загадки. – Знать ответы на все вопросы скучно, – заметил домовой, который как всегда ошивался поблизости и, конечно же, подслушивал. – А еще Джури там не выдержал бы, – добавил Сойк, поглядев на своего друга. В том, что Сойку не нужны никакие знания, если Джури не будет рядом, Рёджи даже не сомневался. Что касалось самого домового, он охотно скрашивал вечера Леды и Рёджи, даже чаще, чем тем того хотелось бы, шутил, веселился и упрямо пытался подружиться с Веснушкой, который теперь шарахался от него пуще прежнего. Рёджи подозревал, что Джури уже не столько пугал его, сколько просто доконал своим вниманием. Один разговор с домовым хорошо запомнился Рёджи. В тот день они остались вдвоем в доме у мельницы, так как Леду позвал по каким-то делам Соно, а Сойк ушел на охоту. В доме было тепло и уютно, у камина грелся черный кот, а Джури безостановочно трещал. – Ты будешь скучать по этому острову, деревенщина, – в какой-то момент объявил он. – С тобой здесь случилось столько всего замечательного! – Вряд ли, – усомнился в его словах Рёджи, но домовой настаивал: – Посуди сам. Здесь ты познакомился со мной! Разве это не чудесно? – Просто великолепно, – отрешенно улыбнулся Рёджи, не разделяя его веселости и думая в этот момент о том, что на Последнем Горизонте с ним произошла другая, намного более приятная вещь. – Ой, ну и это тоже, – отмахнулся Джури, разгадав, о чем Рёджи думает. – Хотя рано или поздно остроухий тебе дал бы в любой точке мира, а с таким изумительным мной можно было повстречаться только тут. – Заткнись, а? – беззлобно одернул его Рёджи. – И не говори так о Леде. Слушать противно. – Ну еще бы, – фыркнул Джури. – Как можно вообще говорить о безупречном Леде, куда там. Ты, поди, даже недостатков его не видишь… – У Леды нет недостатков. – Ага, как же. Наш друг эльф из одних недостатков и состоит, – Джури демонстративно скрестил руки на груди. – Мы об одном и том же эльфе говорим? – усмехнулся Рёджи. – Я говорю о Леде и его многочисленных изъянах, – невозмутимо заявил Джури. – Назови хоть один. – О, я могу назвать много, – сразу воодушевился домовой и принялся загибать пальцы. – Гордыня, высокомерие, холодность, себялюбие, собственичество, наглость, завышенное самомнение… – Все, хватит, – замахал руками Рёджи, рассмеявшись. – Это слишком, и это не про него. – Про него, – заверил его Джури, и хотя он щурился и смотрел хитро, Рёджи показалось, что говорил в этот момент серьезно. – Но у Леды есть два… Нет, даже три достоинства. – Я уже боюсь спрашивать, – возвел глаза к потолку Рёджи. – Первое – это любопытство, – не стал его слушать Джури. – Многие бессмертные теряют вкус к жизни, перестают спешить, перестают интересоваться и, как следствие, перестают быть живыми. Но это не про Леду. Он ищет приключений, и заметно, что ему нравится это безостановочное движение. Редкое качество для эльфа. А второе – то, что он тебя любит. От этих слов Рёджи растерялся, тем более, он не знал, что отвечать на такое заявление, да и обсуждать подобную тему не хотел. О таком Рёджи даже думать боялся, не то что говорить вслух. – Сомневаюсь, – наконец выдавил он. – Любить можно кого-то хотя бы равного. А мне никогда не стать даже близко таким, как он. Просто жизни не хватит. – Ты откуда таких умностей нахватался, деревенщина? – рассмеялся Джури. – Ра-авного… А ты не думал, что он мог рассмотреть в тебе что-то? Это, конечно, сложно, твоя глупость и недалекость портят впечатление, однако… – Все, отвали от меня, – потребовал Рёджи, правда, по-прежнему не чувствуя раздражения: было понятно, что Джури пытается его похвалить, но получалось все шиворот-навыворот. – Ты вообще не любишь людей, что тебя слушать? – Это потому что достойных не осталось, – с готовностью подтвердил Джури. – Да, кроме Сойка. Я помню. – Так я думал, – кивнул Джури. – И потому не сразу понял, что есть еще один. – Да ну? – уставился на него во все глаза Рёджи, отказываясь верить в то, что услышал, и ожидая, что сейчас Джури отшутится и скажет, что вторым достойным был, например, старик-отшельник из обители. Но Джури не стал шутить. – Я рад, что мы повстречались с тобой, – быть может, впервые заговорил серьезно Джури. – Глядя на таких, как ты, начинаешь верить, что для людей еще не все потеряно. – Почему? – глуповато спросил Рёджи. – Потому что ты порядочный, – просто ответил Джури. – И все? – улыбнулся Рёджи, вспоминая, что однажды уже слышал это. – Все. Разве этого мало? Джури тоже вспомнил тот давний разговор, который происходил на этом же месте, и они дружно рассмеялись, но домовой тут же снова стал серьезным. – Я хочу кое-что тебе дать, Рёджи, – вдруг сказал он, а тот растерялся на миг, не веря, что его впервые назвали по имени. – Это подарок. Береги его. Под озадаченным взглядом своего собеседника Джури полез в карман штанов и вытащил на свет совсем маленький, не больше фаланги пальца, черный камушек, гладкий и овальный. – Что это? – спросил Рёджи, принимая подарок, который Джури протянул на раскрытой ладони, и внимательно разглядывая его. Камешек походил на обыкновенный отполированный агат. – В свое время узнаешь, – улыбнувшись, пожал плечами Джури. – А если не узнаю, ты мне расскажешь? – подозрительно посмотрел на него Рёджи. – Вряд ли, – покачал головой домовой. – Мы, люди, живем слишком мало и, скорей всего, после вашего отъезда никогда уже не встретимся. Но ты сам поймешь, когда придет время, уверяю. Они ненадолго замолчали и дружно поглядели на пылающее пламя. Рёджи подумал о том, что хотя до весны оставалось еще много времени, в этот вечер Джури по-своему попрощался с ним, и что такой беседы у них уже больше не будет. А еще Рёджи думал о том, что люди и правда живут слишком мало, чтобы позволить себе роскошь расставаться с теми, кто им нравится, потому что потом, быть может, уже не останется времени для новой встречи. Но если все же расстаешься, на всякий случай надо прощаться навсегда. – Ты сказал, что их три, – произнес он после долгой паузы. – А? – Джури поднял на него растерянный взгляд. – Сказал, что у Леды три достоинства, а назвал только два. – А, это, – улыбнулся Джури и снова перевел взгляд на камин. – Третье его достоинство в том, что он не только понимает, но и признает, что ты лучше него. Определенно он ценит тебя. – Что за глупости, – покосился на него Рёджи. – Точно тебе говорю. Удивительный эльф, точно не такой, как другие. Остальные остроухие, кроме себя, никого не видят, – и когда Джури снова посмотрел на Рёджи, в его глазах плескалось прежнее веселье: – Только что тебе, деревенщине, объяснять? Все равно не поймешь ничего. Рёджи только вздохнул и шутливо заехал Джури локтем в бок. Необычный разговор, первый и последний в их жизни, был окончен. – И что это такое? – спросил Рёджи после того, как Леда несколько минут крутил в руках и рассматривал камешек. – Понятия не имею, – признался друг и вернул его Рёджи. – Но одно могу сказать точно – ему нет цены. – Откуда ты знаешь, если даже непонятно, что это? – удивился тот. – Это подарок духа, Рёджи. Ты хоть понимаешь, что это означает? – но увидев его недоуменный взгляд, Леда терпеливо пояснил: – Джури все же не человек, как бы часто он ни повторял, что стал им. Чем больше я с ним общаюсь, тем больше понимаю, что он так и остался духом, очень древним и очень мудрым, просто заключенным в человеческое тело. – Ну я бы не сказал… это… Про мудрость, – хмыкнул Рёджи. – Большую часть времени он ведет себя как невоспитанный ребенок. – Это не отменяет его знаний и опыта, – возразил Леда. – И к слову, большинство духов любят повеселиться и подурачиться, только чувство юмора у них своеобразное. Но духи крайне редко делают подарки кому бы то ни было. Истории известно примерно с десяток таких случаев, и то непонятно, действительно ли духи дарили что-то, либо же это были досужие выдумки. Подарок духа – это невиданная честь и большая ценность. Смотри, не потеряй. Ошеломленный такими объяснениями Рёджи только торопливо кивнул и спрятал камушек за пазуху. В этот момент он поверил, что тот действительно еще пригодится ему. Весна приближалась медленно и нехотя, но в определенный момент Рёджи понял, что он и не хочет, чтобы долгая снежная зима заканчивалась. Наконец они с Ледой получили небольшую передышку, которую он мысленно просил у высших сил. Вместе с другом ему не было одиноко или скучно, и хотелось верить, что тот тоже не грустил в компании Рёджи, хотя на большой земле его и ждали важные дела. Жить с Ледой оказалось не хуже, чем странствовать. Он был совершенно неприхотлив в быту, всегда открыт к общению, а еще – никогда не отказывался от близости с Рёджи, и через некоторое время тот уверовал, что Леда желал его не меньше, чем он сам хотел его. Жизнь в поселке была небогата событиями – даже работы в холодное время года у островитян особо не было, оставалось только спать, отдыхать и учиться. Продолжать образование Рёджи захотел Леда, но тот не имел ничего против. Рёджи был рад любому общению и очень старался, чтобы получить похвалу друга. Одним из способов времяпрепровождения было посещение местного кабака, куда друзья тоже периодически наведывались. Как-то раз Рёджи остался за одним столом наедине с Соно, который к тому моменту заметно перебрал – его глаза пьяно блестели, а руки подрагивали. – Никогда не задумывался, почему это место называется Последним Горизонтом? – неожиданно спросил он Рёджи, пока сам смотрел куда-то вверх, как будто над головой был не унылый потолок, а звездное небо. – Потому что дальше ничего нет, – выдал всем известную истину Рёджи. – Этого никто не знает, – возразил Соно. – То, что ничего не нашли за морем, еще не означает, что там никто не живет. И если уж на то пошло, самый последний горизонт видно с северного побережья острова. Это линия между небом и морем. – Ну и почему тогда? – не понял, к чему клонит староста, Рёджи. – Потому что это место – последний горизонт для каждого, кто попадает сюда. Достигнув его, человек оказывается в конце пути. Это магическое место – после него ничего уже не будет, все лучшее остается позади, жизнь заканчивается. Можно ставить точку. – Ну, на меня это не распространяется, – ответил Рёджи. – Весной мы уедем отсюда. – Уедете, конечно, – нетрезво рассмеялся Соно, и этот смех Рёджи не понравился. – Но ты уверен, что все самое лучшее не закончится здесь? О чем говорил староста, Рёджи не знал. Скорей всего, он рассуждал о себе самом, о своей загубленной судьбе, о тщетности жизни в селении, но невольно Соно заставил Рёджи задуматься. Только теперь он задался вопросом: а что будет, когда зима закончится? Что будет, когда они с Ледой вернутся на большую землю? Ответов не было. Быть может, они до скончания дней Рёджи будут ездить по стране, а могут произойти и перемены. Например, Леда покинет его, если призовут более важные дела. Могло случиться всякое, но в одном Рёджи был уверен точно: так, как было здесь, на острове, больше не будет уже никогда. "Время уходит", – сказал Леда в ту ночь, которую Рёджи не мог забыть даже спустя несколько месяцев. Он так и не решился спросить, что его друг имел в виду, но теперь, как ему казалось, начал понимать. Эльф опасался, что если откладывать, можно просто не успеть, и если сегодня не сделать шаг навстречу своему другу, завтра, может быть, и самого друга уже не будет. Ведь люди живут так мало, да и неизвестно, не разлучат ли их невзгоды и обстоятельства. Думать о том, что очень символично этот остров мог стать последним горизонтом для них обоих, Рёджи было не просто печально – думать об этом было страшно. *** Когда наступила весна, первый, ожидаемый в конце марта корабль не пришел. Не появился он и в апреле, а когда начался май, и корабля все еще не было, Леда откровенно занервничал. – Что-то случилось, – как-то раз произнес он, и его взгляд был рассеянным и потерянным. – В Локстене? – спросил Рёджи. – В мире, – возразил Леда. – Мне кажется, пока мы были здесь, на острове, мы пропустили что-то очень важное. Рёджи в глубине души был рад, что корабль не приходит, но волнение друга передалось и ему: Леда переживал, и их существование перестало быть безоблачным и счастливым, а Рёджи был вынужден признать, что уже сам ожидает весточки с большой земли, только бы Леда не расстраивался. Островитяне также беспокоились – каждый ждал писем и известий от родных, и без информации и новостей все волновались и судачили о том, что про них просто забыли, хотя в подобное мало кому верилось. Весна преобразила остров. Полностью снег сошел только в конце апреля, и начавшееся буйство красок и природы поразило Рёджи. Трава казалась особенно зеленой, цветы – солнечными и невероятно пахнущими, и даже нечасто появляющееся солнце грело как-то особенно нежно. – Это продлится месяца три, – заметил Соно, не разделяя восторгов вновь прибывших от местной природы. – Потом сразу начнется осень. Но даже его хмурые комментарии не могли умалить восхищения Рёджи: в засушливом Локстене он никогда не видал такой красоты. Корабль появился на горизонте лишь в самом начале лета, чем вызвал небывалый переполох. Многие жители поселка поспешили на берег, чтобы первыми встретить его, и Леда, который так долго изводился ожиданием, захотел отправиться с ними. Рёджи тоже было любопытно, почему задержался корабль и как объяснят свое долгое отсутствие моряки, потому решил не отставать от друга. Корабль они заметили сразу, хотя тот был еще очень далеко. День выдался солнечным, и одинокий парусник скользил быстро и целенаправленно по синей глади моря – не возникало сомнения, что его целью был именно Последний Горизонт. Народ оживился и обсуждал радостную новость, многие не захотели возвращаться в селение, чтобы дождаться и первыми встретить корабль, хотя даже при попутном ветре ему предстояло плыть не меньше нескольких часов. Леде и Рёджи некуда было спешить, потому они тоже расположились на берегу и решили подождать. Однако когда корабль подошел ближе и стал лучше различим, радостное волнение угасло, и в толпе прошел тихий ропот. Рёджи, всматриваясь в синюю даль, сначала решил, что ему чудится, но спустя несколько минут раскрыл от удивления рот. Он явно не принадлежал Локстенскому Королевству, был меньших размеров, выглядел маневренней и современней, чем та старая развалина, что в свое время привезла их с Ледой на Горизонт. Но самым удивительным оказалось то, что паруса изящной шхуны были черными. – Пираты? – выдал предположение кто-то из местных. – Ты что, идиот? – ответили ему. – У пиратов только флаг черный, а не паруса. – Это не пираты, это чертовщина какая-то… Рёджи щурился и вглядывался вдаль, а корабль все приближался и приближался. Постепенно Рёджи смог рассмотреть, что паруса не были полностью черными – по центру их украшало изображение солнца: красный круг и короткие лучи в форме маленьких треугольников. Ничего подобного Рёджи в жизни своей не встречал. – Свихнуться можно, – пробормотал он и повернулся к своему другу. – Ты вообще видал когда-нибудь… Но Рёджи не договорил свой вопрос и замолчал на полуслове, не веря тому, что видит. Его друг не просто смотрел вдаль – он улыбался так, как на памяти Рёджи не улыбался никогда. На губах Леды застыла улыбка, а в глазах отражались радость и какое-то непонятное Рёджи чувство. О чем думал его друг, Рёджи не знал, но сообразил: эльф понял, что за корабль перед ними, и более того – он очень рад этому открытию. – Леда? – негромко окликнул его Рёджи, но тот даже головы не повернул, продолжая смотреть на судно с черными парусами. – Это не пиратский корабль, – ровным голосом произнес Леда. – Он – эльфийский. – Эльфийский? – не поверил своим ушам Рёджи и тоже уставился на изящную шхуну, бегущую по волнам. – Да, эльфийский, – подтвердил Леда. – И я даже знаю, кому он принадлежит. Рёджи перевел взгляд на друга, не скрывавшего ликования. Но вместо того, чтобы разделить его радость, Рёджи почувствовал, как в глубине груди шевельнулось неприятное чувство. Рёджи не смог бы объяснить, что испытывал в этот момент, но, глядя на замечательный корабль и на поведение Леды, который был так рад увидеть эту шхуну, он вдруг остро почувствовал, что большего всего на свете желает, чтобы корабль никогда не причалил к их берегу. Рёджи не знал, откуда взялись эти мысли, но понял, что не хочет видеть того, кто пришел под черными парусами и так осчастливил Леду своим появлением.