Там, на неведомых дорожках

      Глава IV       Изучение Солнечного пламени не стояло на месте. Самое сложное в этом заклинании два момента — суметь создать «окно», через которое плазма проникнет в наш мир, и научиться контролировать поток, при необходимости увеличивая его, уменьшая или и вовсе, блокируя.       Временами я напоминал себе пожарного, держащего шланг, из которого бьет тугая и очень мощная струя воды. Мне необходимо уметь удержать шланг в руках и каким-то образом научиться дозировать или вовсе прекращать подачу воды. Шланг — палочка, а поток воды — соответственно поток магии. Вот такие ассоциации.       Это было реально нелегко. Я прикасался к невероятным объёмам магии. Такое чувство я осознал впервые, и оно поначалу немного смущало — я словно получил доступ к огромному океану энергии. Куда там Экспекто Патронум, анимагия или трансфигурация. Здесь разговор шел совсем о других цифрах — если к магии вообще возможно применять цифры.       Магия шла мощным потоком, и Солнечное пламя ощущалось как нечто живое и очень опасное. Оно рвалось на свободу, жаждало получить независимость и затопить весь мир. Конечно, вырвись оно и стань неуправляемым, то рано или поздно на заклинание начнут действовать сдерживающие пространственные законы и оно не сможет сжечь по-настоящему огромную площадь. Вот только для мага, особенно начинающего, и этого хватит с головой и от него останется горстка теплого пепла.              Мы отпраздновали день рождения Грейнджер, выбравшись в «Три Метлы». Гермиона пригласила весь пятый курс Когтеврана и нескольких человек с других факультетов, таких как Невилл и Криви.       Все славно посидели и повеселились. Мы с Луной подарили Грейнджер общий подарок — хорошую книгу по трансфигурации. Есть выражение, что лучшие друзья девушек — бриллианты. С Герми это не работало — книга для нее значила куда больше. Пока, во всяком случае.       Как по мне, эта книга может и не самая лучшая вещь на свете, но она явно понравилась Гермионе. Тем более, она действительно увлекается трансфигурацией и подарок ей пригодится в будущем.       Пару часов пролетели очень быстро — мы пили глинтвейн, разговаривали, много смеялись и веселились. Гермиона в честь своего шестнадцатилетия позволила себе бокал вина.       В конце вечера я заметил, что она вышла на улицу. Пожав Луне руку, я отправился за ней следом.       Герми отошла чуть в сторону, присела на скамейку и молча смотрела, как небо на востоке темнеет — наступал вечер и нам скоро будет пора возвращаться в Хогвартс.       — Гарри, — она скосила глаза в мою сторону и больше ничего не сказала.       — Я присяду, — я просто констатировал факт и сел около нее. Она продолжала смотреть вдаль и неожиданно произнесла преувеличенно ровным голосом:       — Лавгуд хорошо выглядит. Вы с ней неплохо смотритесь.       — Я слышу раздражение. Что случилось?       — А ты будто не понимаешь? — она резко повернулась ко мне. — Неужели ты так быстро растерял свою сообразительность?       — Все, что говорил, я сделал. И я никогда ничего не обещал насчет нас обоих, Герми, — как можно мягче произнес я. — Я тебя никогда не обманывал.       — Да, правда… Вот только ты неоднократно давал повод подумать… Знаешь, что сейчас мне пришло на ум? Тот день на третьем курсе, когда ты исправил мне зубы.       — Что-то не так с тем днем?       — Тогда я решила, что у нас кое-что начинается, — она сжала губы в узкую полоску и вновь посмотрела вдаль. — Ты так себя вел, что я себе много чего надумала… Понимаешь? — в ее голосе отчетливо послышалась горечь.       — Прости, если я подвел тебя, Герми.       — Ты, в общем-то, не виноват. Я виновата. Но иногда ты такой правильный, понимающий и великодушный, что аж зубы сводит, — она резко встала и направилась обратно в Три Метлы. — Пошли, еще немного посидим и пора возвращаться в школу.       — Мы друзья, Гермиона. Это не так уж и плохо, — успел сказать я.       — Да, друзья. Треть Хогвартса мечтает с тобой дружить. Это же так круто! — она усмехнулась и резко открыла дверь в ресторанчик. — Вот только твоя дружба — это иногда слишком мало!       Вечер она и мне, и себе подпортила, что уж тут говорить. И меня смущало, что я чувствовал некую долю правды в ее словах. Да и совесть подтверждала, что я не вел себя безупречно. С определенной точки зрения можно сказать, что я подвел Гермиону…                            — Слушай, а у нас проблем не будет? — осторожно спросил Лонгботтом и внимательно посмотрел на Малфоя.       — Не бойся. Все схвачено, — он широко улыбнулся, показывая белые зубы. — Нам тут пришла хорошая идея, и мы с другими старостами поделили ванну по дням. Вторник — Пуффендуй, среда — Гриффиндор, четверг — Слизерин и пятница — Когтевран. И на выходные у каждого есть по два его личных часа, как сегодня.       — Понятно, — кивнул Билл. Мы с Невиллом переглянулись, и кажется, одновременно догадались, кто именно сообразил о такой организации.       Хорошо, что Невилл подумал о таком — мне совершенно неохота напороться в ванне на Рона, который, как староста, тоже имеет сюда допуск, и испортить себе день, выслушивая его претензии. Тем более, он имел бы основание так говорить, а я не люблю что-то доказывать, не чувствуя себя правым.              В тот субботний день Драко Малфой, немного рисуясь, пригласил меня, Невилла, Билла и Майкла в ванную старост.       Сейчас мы находились во вместительной раздевалке — на полу мраморная плитка, удобные низкие кресла, вешалки для одежды из бронзы, узкие колонны, поддерживающие высокий потолок и забранные мозаичными стеклами окна.       Непосредственно ванна выглядела еще более эпично — большой бассейн из белого мрамора, красивые краны с украшениями, стильные душевые кабинки. Сверху висит вычурная люстра с сотней свечей, а на стене большая картина, изображающая русалку в пол-оборота. Невероятный комфорт и роскошь. Казалось, мы попали не в обычную ванну старост, а в древнеримские термы императора Нерона.       Сам бассейн хоть и не дает возможность устраивать полноценные заплывы, но тут с комфортом могут поместиться человек десять. Воду можно регулировать на различную температуру, и добавлять всевозможные ароматные масла и разноцветную пену. Тут даже трамплин для ныряния имеется!       Очень вкусно пахло горячим паром и земляничным мылом.       — Слушай, Драко, а здесь реально круто, — Майкл сидел напротив меня, опершись локтями на поручни и забравшись в пену так, что только один нос и глаза торчали.       — И не говори, — Малфой блаженно вытянулся на воде.       Из всей одежды на нас были лишь плавки. Вообще-то, я привык, что в русской бане все ходят голыми, но здесь Шотландия, да и не баня это, а скорее развлекательный и релаксирующий центр. Так что плавки явно уместны.       — А ничего у русалки задница, а парни? — спросил я и кивнул на картину.       Потом я предложил поиграть в водное поло. Маги правил не знали, но я быстренько все объяснил. Да и что там объяснять? Все элементарно.       Из яблока трансфигурировали резиновый мячик, а пару расчесок превратили в небольшие ворота.       Мы были с Драко в одной команде, Невилл с Майклом в другой, а Билл выступил в роли судьи. Потом поменялись, я поиграл немного с Невиллом. В общем, было весело.       — Жаль, здесь нет парилки. А под нее пару копченых лещей с холодным пивом, — мечтательно проговорил я, закидывая руки за голову и вытягиваясь на лежаке.       Мы выбрались в раздевалку, решив немного передохнуть. Все находились в прекрасном расположении духа — даже удивительно, что такое место, как ванная старост, так слабо освещалась в каноне.       Да здесь можно такое устроить! Нечто похожее я проворачивал в Выручай комнате, но масштаб там, как ни крути, все же не такой. Да и массы многочисленных мелких деталей, что ненавязчиво создают атмосферу, там нет.       — Что такое парилка? — лениво поинтересовался Билл.       — Отделение в русской бане. Там раскаленные камни и на них надо лить кипяток. Получается много пара и в нем все друг друга лупят березовыми, дубовыми или, например, можжевеловыми вениками.       — А на хрена? — Малфой лениво тянул апельсиновый сок из высокого бокала — мы с собой принесли немало вкусностей. — Это уже извращением попахивает. И вообще, откуда ты об этом узнал?       — Классиков надо читать, Гох, — я усмехнулся и не стал добавлять, что классиков русских, а не британских — вряд ли они могли с чувством, с тактом и расстановкой описать все прелести и нюансы русской бани.       — Может, поедим чего? — внес предложение Невилл и мы быстренько достали из сумки две запечённые курицы, дюжину бутылок сливочного пива, хлеб, несколько помидоров и огурцов, зелень и кетчуп.       — Хотите прикол? — Малфой взял куриную ногу.       В нашей компании самый высокий Невилл. Он же и самый крупный по телосложению. Он, кстати, медленно, но верно превратился из неуклюжего толстячка в мощного, массивного парня.       По росту я иду сразу за Лонгботтомом — спасибо Гиппократу Сметвику и его зельям. Майкл Корнер на дюйм меня ниже, но немного крупнее.       Самый тощий и худой в нашей компании Колин Криви. Но его сейчас нет, и вообще, он на год младше. Если не брать в расчет Колина, то Билл Макконли самый низкий и дохлый среди нас. Малфой идет вторым с конца, но зато у него очень отчетливо виден рельеф мышц — все же все эти занятия не проходят просто так.       — Рассказывай, — не выдержал Корнер. Я промолчал — Малфой любит, чтобы его попросили лишний раз.       — А прикол в том, что этот мудила Уизли начал продавать места в ванную старост. Охренеть, да?       — Серьезно? — я перевел взгляд на Невилла.       — Да, так и есть, — он кивнул. — Он всему Гриффиндору, начиная с четвертого курса, это предлагал. Десять сиклей с носа и ванна старост на два часа твоя. Вот только я никак не возьму в толк, как он до этого мог додуматься?       — Да тут и думать нечего — братья-близнецы эту идею ему под толстый череп подкинули, — Малфой хохотнул, подкинул куриную кость верх и превратил ее в небольшую птичку. Птичка сделала несколько кругов, а потом ее перехватил наколдованный мною ворон.       Со словами Малфоя мы все согласились. Совместные уроки с Гриффиндором у нас проходили часто и на них мы имели прекрасную возможность оценить высокий интеллект Рыжего.       — А что Макгонагалл? Одобряет? — спросил я у Невилла.       — Макгонагалл страдает избирательной слепотой, — Невилл почесал голый живот. — Это у вас крутой декан, а ее за четыре года в нашей гостиной я вообще ни разу не видел. Да и не будет она ничего замечать, пока Дамблдор не скажет, куда надо смотреть. А старик явно покровительствует Уизли.       Невилл, на самом деле, умел многое замечать и говорить по существу, вычленяя самое главное.       — Вы же старосты, а он таким поведением портит к себе отношение! Не собираетесь его сливать или как-то урезонить?— спросил Майкл.       — Не, пусть пока живет. Вдруг какая ситуация нарисуется… Тогда и прижмем.       Да, Малфой истинный слизеринец, хоть и учится на другом факультете. И уж коли у него есть на руках козыри, пусть и такие небольшие, их надо разыгрывать в самый подходящий момент для получения наилучшего результата.       Ну и Рон, кто бы мог подумать. Хотя, и тут я быстро спохватился, не мне его судить. Тем более, человек может на многое пойти, когда нет денег. А у Рыжего их нет...       Затем мы просто трепались. Обычные мальчишеские разговоры — про девушек, первый секс, квиддич, уроки и все остальное… Корнер рассказал легенду про агат:       — Как-то пришло на землю зло. Горели леса, горело все, что только могло гореть. Все живое попряталось под землю. Не нашлось силы такой, которая могла бы сразиться с черным колдуном — олицетворением зла. И послали боги на землю белого орла. Сражение было ужасным, небеса стали цвета крови, кипела вода в озерах. Черный колдун исчез. Но и сам белый орел в сражении получил множество ран, жизнь покидала его, и упал он на землю и камнем стал. А его глаз, превратившись в агат, продолжает смотреть на людей, отделяя добрые дела от злых. Агат также называют — «Оком Творца».       — Неплохо, — Невилл кивнул. — В агате есть действительно что-то необычное и его можно принять за глаз.       В общем, такое времяпровождение успокаивало. Роскошь этого места, деньги, которые у меня появились, надежный тыл в лице Сириуса, развоплощенный на время Воландеморт и притихший и никак не проявляющий себя Дамблдор — все это расслабило. Теперь мне с трудом удавалось сохранить первоначальный тонус и настрой. Жизнь — интересная, разнообразная, романтическая, захватывала и не отпускала.       Ну, ничего, вот отдохнем еще часок в ванной, и я стряхну с себя негу и лень и возьмусь за дело. Солнечное пламя надо осваивать… Интересно, что дальше предложит Флитвик?       Малфой на правах старожила предложил желающим организовать выход в «Ночной фонарь». Судя по лицам парней, которые старательно пытались показать себя матерыми мужиками, лишь мы с Гохом успели познать радости первого секса.       — А ты, Гарри, пойдешь? — ко мне повернулся Билл.       — Не, я пас.       — А чего так? — заинтересовался Майкл.       — А он, как начал с Луной встречаться, так мы его потеряли. Честь блюдет, — хохотнул Драко.       — Будь у меня такая девушка, как Лавгуд, я бы тоже ни о чем таком не думал, — мечтательно протянул Невилл. — Правильно делаешь, Гарри.       Да уж, после Святочного Бала Луна предстала перед Хогвартсом в новом свете. И я уже не раз слышал «толстые» намеки о том, как мне повезло, и какая на самом деле Лавгуд классная. Причем люди говорили не только об ее внешности, но и уме и чертах характера.       Тем более в этом году девушка словно начала расцветать и преображаться. Похоже, тут и возраст внес свою лепту и те зелья, о которых она мне сказала.       А может, повлияло и то, что мы начали встречаться. В каноне-то у Луны никого не было. А теперь сам факт наличия парня заставляет вести себя иначе — хотя все это и не про Лавгуд.       Но зато летом я пару раз аппарировал нас в Косой переулок и мы там прикупили несколько вещичек. У Луны оказался хороший вкус. Другое дело, что раньше он не находил особого повода, чтобы проявиться.       И вообще говоря, она мало походила на ту милую, но не от мира сего блондинку, что "нарисовал" канон. Здесь Луна была совсем иной.       Хотя, верить канону надо с оглядкой и крайне осторожно. Там вообще, все, что непосредственно не касалось Золотого Трио, описано мимолетно и так, словно это не живые люди, а обычные декорации, которые помогают Поттеру в его становлении Героем.       А ведь все мы живые. У каждого есть свои мечты и чаяния, сильные и слабые стороны, друзья и враги.       А еще в Хогвартсе полно милых девушек. Дафна Гринграсс начинает блистать на Слизерине. Ханна Аббот выделяется на Пуффендуе. Гермиона тоже очень красивая.       Это я к тому, что каждый человек что-то собой представляет, в каждом можно найти «изюминку», что-то хорошее и доброе. Но смысл в том, что жизнь не ограничивается нами самими. И человек, каким бы он ни был, не является центром Вселенной, хотя, как правило, каждый считает именно так. Это, конечно, неправильно. Но с этим ничего не поделаешь.       И ладно бы человек думал, что он самый важный, самый хороший и вообще, самый-самый… Самое плохое то, что люди забывают или не хотят замечать, что другие думают точно также про себя любимого и именно себя считают центром всего. В итоге получается, что таких самонадеянных центров на нашей планете ровно столько же, сколько и жителей. И очень часто эти центры конфликтуют в попытке выяснить, кто же главней, умней, лучше. Именно здесь корень многих проблем — люди просто не могут уступать или чем-то жертвовать. Им хочется, чтобы это делали другие, а не они сами…       — Ты чего приуныл, старичок? — я перегнулся и звонко шлепнул Невилла по спине между лопаток. — У тебя же с Джулией вроде все налаживается.       — Всё, да не всё, — Лонгботтом по детской привычке засопел.       — А что не так? — заинтересовался Малфой.       — Да говорить нам особо не о чем. Я раньше думал, что она умная, а она обычная зубрилка. Учится хорошо, но толком ничего не понимает... У нее на уме лишь магазины, одежда, украшения… Так, иной раз поболтаем об уроках и экзаменах. А если что серьезное обсудить, прочитанные книги, растения какие-нибудь, магию, то ей сразу неинтересно, — Невилл нахмурился и замолчал на некоторое время. — Думаю, будет лучше, если мы все закончим.       — Дело твое. Не хочешь обратить внимание на Гермиону? — полушутливо, полусерьезно предложил я.       — Не, Гарри, это перебор! У Герми характер слишком сильный. Она Нева с потрохами съест, — усмехнулся Малфой.       — Я себя с ней тоже неуверенно чувствую, — неожиданно поддакнул Билл. — Она столько всего знает, что я ощущаю себя ребенком.       Да уж, вроде ребята и говорили по-простому, но на самом деле они озвучивали правильные вещи. Грейнджер девушка серьезная и очень высоко подняла планку к своему будущему парню. А где такого принца на белом коне найти? Не так-то это и просто. Тем более не факт, что принц, имея столько вариантов, посмотрит именно в твою сторону.       — Мне тоже нравятся тихие, умные и верные девушки, — заметил Корнер.       — Кстати, я вот чего вспомнил, — Невилл оживился. — Вчера вечером рыжие достали где-то бутылку магловского виски и неплохо так к ней приложились.       — А деньги, похоже, заработали на этой ванне, — сообразил Малфой.       — Может и так, я не знаю, — ответил Невилл. — Так вот, Рон подпил изрядно, завалился на кресло в гостиной и начал трепаться, что отобьет у тебя Луну, Гарри.       — Пфф, — Малфой оглушительно фыркнул в нос. — Охренеть как интересно, но это ни капли не смешно. Луна и Рончик. Платина и говнецо…       — Обычный пьяный треп, — согласился Корнер.       — Да я так, все же это тебя касается, Гарри. А Рон может жизнь подпортить. Тем более на тебя у него явно зуб.       — Спасибо, Невилл, я запомню и подумаю, — я похлопал Лонгботтома по плечу.       Мне, зная Луну, не верилось, что у Рона что-то получится, но лишняя информация явно не помешает. Как говорится — кто предупрежден, тот вооружен. А то вдруг этот придурок что-то учудит?              Соревнования зельеваров Хогвартса выиграл Драко Малфой. Для всех нас это был хоть и ожидаемый, но все же очень приятный момент. Хотя, преимущество нашего друга не было таким уж безоговорочным. Ученица седьмого курса Слизерина Эльза Виридиан практически его догнала — ей не хватило всего нескольких баллов.       Определившись с основным претендентом, администрация Хогвартса принялась комплектовать группу поддержки.       — Ты как, поедешь? — вроде бы небрежно спросил у меня Малфой.       — И хочется, и понимаю, что надо, но и здесь есть дела. Да и Флитвик не обрадуется.       — Я был бы благодарен, отправься ты со мной, — негромко произнес Драко. — Я бы это оценил.       — Тогда не вопрос, поеду, — я быстро отмел все возможные возражения в лице расставания с Луной и перерыв в занятиях с учителем. Если Малфой просит, то для него это важно. А друзей надо поддерживать. Тем более, не думаю, что тот же Рон решится на что-то плохое в отношении Лавгуд. Здесь Школа, а не тюрьма с ее обитателями, способными на самые грязные поступки. Да и есть те, кто за Луной приглядят. — Вот только с чего ты взял, что Снейп или Дамблдор меня включат в заявку?       — Не боись, все на мази, — Малфой хохотнул. — Двух-трех человек я смогу «пропихнуть».       И действительно, все было на мази. Дамблдор и Макгонагалл, даже появись у них такое желание, не могли меня просто так оставить за бортом. Вернее могли, но, похоже, не стали.       Снейп включил от пятого курса в заявку меня, Невилла, Дафну Гринграсс со Слизерина и Ханну Аббот от Пуффендуя — эти имена, безусловно, подсказал Малфой.       С шестого курса с нами отправлялся Маркус Белби с Когтеврана, Энтони Рикетт с Пуффендуя, Эдриан Пьюси от Слизерина и Сьюзен Эшкот с Гриффиндора.       Седьмой курс представляла Эльза Виридиан — Слизерин; Седрик Диггори — Пуффендуй; близнецы Уизли — Гриффиндор и Эмма Шоукросс с нашего факультета.       Получилось четырнадцать учеников. В качестве руководителей и наставников шло два человека — сам Северус Снейп и министерский чиновник Барти Крауч-старший.       Вот такая теплая компания.       На время отсутствия Малфоя старостой нашего курса временно назначили Энтони Голдштейна — парень оказался на седьмом небе от счастья.              — Заходи, — разрешил Флитвик. Я открыл дверь и оказался в его кабинете.       — Ты завтра уезжаешь, и мы не увидимся некоторое время, — он посадил меня в кресло и сам устроился напротив. — Я хотел кое-что обсудить… Что ты слышал о чести и честности?       — Хм… Это хорошие, правильные качества.       — Да, но не только. Для мага честность это самотождественность и ответственность, важнейшие черты личности, обеспечивающие эволюцию его сознания. Понимаешь о чем я?       — Лучше вы расскажите.       — Честность внутреннее качество мага, а честь — энергетический эквивалент его «Я». Для мага это не просто этические категории, а совершенно осязаемые величины, влияющие на его общую эффективность и успешность. Маг знает свои внутренние качества и неуклонно следует им, постоянно развивая, и таким образом и сам эволюционирует — в этой жизни и иной.       — Характеристика личности, то, что всегда остается со мной... Вы об этом, учитель?       — Да. Помнишь, я говорил, что верю в реинкарнацию? Так вот… Я собственно говоря не то чтобы верю, а конкретно знаю, что она есть, — он вздохнул и буднично, совершенно спокойно добавил. — Я сумел вспомнить три свои последних воплощения.       — И что? — сказать, что я был заинтригован, значит, ничего не сказать.       — То, что обладая такими знаниями, а это не образы в сознании, а конкретная информация, которую я сумел проверить, ты смотришь на весь мир иначе. Старина Шекспир был прав — весь мир театр и люди в нем актеры. Вот только маг должен научиться сам выбирать роли. Его искусство позволит ему не просто играть в театре, но играя, следовать своей, а не чужой или абстрактной, цели. В нашем случае — эволюция духа и сознания и поднятие в более высокие, в энергетическом и вибрационном смысле, миры.       — А кем вы были? — я не удержался от вопроса, хотя понимал, что он во многом детский, так как не смотрит в корень, а просто направлен на удовлетворения любопытства.       — Все три последних жизни я был магом на этой планете. Но декорации не важны, важна суть, — он усмехнулся. — Проблема в том, что в тех жизнях у меня было сильно раздуто тщеславие и завышено чувство собственной важности. В этой жизни все пришлось компенсировать и отрабатывать. Вот почему у меня такое, скажем прямо, несуразное тело, — он похлопал себя по груди.       — И вы сами его выбрали?       — Перед рождением был выбор из нескольких вариантов. Я выбрал один из самых сложных и самых быстрых путей. Что такое условных сто лет жизни с точки зрения Бесконечности? Меньше, чем ничто. Именно в этом теле я на собственном опыте осознал, что не важно, какие мы внешне, ведь это всего лишь одежда… Главное, что ты собой представляешь!       — Понимаю. И честь, и честность важны?       — Невероятно важны. С этой точки зрения становится ясно, что честным может быть лишь действительно развитое сознание, умеющее отделять «зерна от плевел». И поэтому честь не то, что присутствует в нас с самого начала — это качество необходимо взращивать и завоевывать.       Мы замолчали. Флитвик спокойно откинулся на спинку кресла и перевел взгляд на окно, давая мне время все это обдумать и уложить в голове.       — Что есть честь, учитель?       — Следование своему Кодексу. Я, кстати, настоятельно рекомендую тебе начать его создавать и формулировать. Кодекс определяет окончательную и промежуточные цели мага, а также допустимые и недопустимые приемы.       — Могу я спросить о вашей цели?       — Я видел и помню другие миры, Гарри, — он говорил неторопливо и спокойно. — Я бы хотел закончить с земным опытом и подняться выше, туда, где Мироздание и Вселенная дает иные возможности и раскрывает новые горизонты.       — В целом понятно. Вот только как всегда быть честным? По нашей жизни подобное смотрится чем-то нереальным!       — Да, это непросто… Маг опирается на совесть — она его «путеводная звезда» в самом начале Пути. Потом приходит Честь — сознательная опора на свою оформленную природу. Честность по отношению к себе и другим людям, окружающему миру и всему прочему помогает в этом. Да, трудно прожить без слова лжи. Но стремиться к этому надо. Ты знаешь, есть такие маги, которые предпочтут умереть, но не отказаться от правды, чести и своего Кодекса.       — Умереть?       — Ну, не все так страшно. Для истинного мага смерть всего лишь новое приключение. Только на нашем уровне она кажется чем-то страшным. Я помню свои смерти и даже научился находить в них пользу и получать опыт. И научился видеть в своих смертях радость — как бы дико это не звучало, но я сказал правду.       — Мне пока непросто говорить об этом, — в этот момент я всерьез задумался, чтобы рассказать Флитвику всю мою историю, полностью и без пропусков. — Может, для начала необходимо вспомнить свое прошлое?       — Если захочешь вспомнить, то вспомнишь. Главное — намерение и воля. И поверь мне, честь, направленная на благо, принесет благо прежде всего тебе самому.       — Вы часто говорите с учениками о таких вещах?       — Не удивляйся, но ты не первый. И не последний, — он рассмеялся. — И со мной разговаривали на такие темы, когда я был учеником, и я вел подобные беседы. В этом плане Когтевран создает удивительную атмосферу, при которой иной раз сюда поступают те, кто уже подошел к изучению таких вопросов и готов признать существование чего-то большего, чем наш физический мир и магия. У нас много тех, кто не стремится к славе, деньгам или власти, а находится в поиске действительно важных вещей. Я думаю, ты сам убедишься в правдивости моих слов, — он хитро улыбнулся. — Кстати, думаю, Луна Лавгуд может тебя еще не раз удивить. Не беседовал с ней о таких вещах?       — Нет, — я покачал головой. Если честно, то, что говорит Флитвик, меня очень сильно интригует, вот только я вполне логично предполагаю, что подросткам подобные темы неинтересны в силу возраста. Драко больше ориентирован на успех и получение знаний, силы и мощи. Гермиона интересуется лишь практическими вопросами — то, что можно проверить и так сказать «пощупать». А вот Луна совсем юная и я думаю, что рано говорить с ней о подобном. Хотя, может, я заблуждаюсь? И еще все это можно обсудить с Невиллом. Почему-то мне кажется, что ему есть что сказать.       — Мы говорим о чести и честности, — я нахмурился. — Так что, получается, если ты хочешь что-то улучшить или изменить, то начинать следует с себя?       — Да, Гарри. Фраза «познай себя» — не пустой звук. Совершенствование и очищение мироздания правильней начинать с себя.       Мы долго беседовали в тот вечер. Говорили о карме, дхарме и судьбе, личности и других людях, ответственности и долге, благородстве и верности, правде и лжи.       Флитвик постоянно подкидывал мне такие и похожие темы. Вот и теперь он дал задание — подумать о собственном личном Кодексе, декларировать цели и озвучить, что можно, а что нельзя. Он никогда не считал, что цель оправдывает средства. Наоборот, он приводил сотни примеров, когда ради цели маг забирался в такие дебри и прикасался к таким вещам, которые чудовищно меняли и корежили его личность.       А еще он дал мне книгу под названием «Кибалион»*, в которой описывались семь герметических принципов и законов Мироздания.              В последний вечер мы сидели с Луной на нашей любимой скамейке. Девушка немного загрустила.       — Вот это поможет поднять настроение, — я полез в карман и вытащил два небольших, совершенно одинаковых зеркала в красивой оправе. — Одно из них твое. Держи.       — Что это? — она заинтересовалась.       — Сквозные зеркала. Я купил их неделю назад в Косом переулке. Давай-ка их проверим, — я отошел в сторону и заглянул в зеркало. Вначале там отражалось лишь мое лицо, но потом по поверхности прошла «волна» и появилась Луна. — Прием, как слышишь?       — Слышу хорошо, — она рассмеялась.       Когда я твердо узнал, что отправлюсь вместе с Драко, и что четверокурсников брать не будут, мне показалось стоящей идеей купить такие зеркала. Кажется, и в каноне Сириус дарил Поттеру что-то похожее, вот только Гарри вроде как забыл про эту вещь и не воспользовался ею в самый важный момент, когда они отправились в Отдел Тайн искать Пророчество. Тогда-то, упав в Арку Смерти, Блэк и погиб.       Вот только тот артефакт выглядел не очень красиво, в отличие от того, что мне удалось купить. Впрочем, Лавгуд отнеслась к Сквозному зеркалу достаточно сдержанно.       — Думаю, оно нам не сильно понадобится, — она улыбнулась слегка загадочно. — Я знаю способ лучше!       — Какой? — я был немного разочарован.       — Узнаешь в свое время.                     Тринадцатого октября 1995 года в пятничный вечер мы отправились в Колдовстворец.       Средством передвижения выступала одна из башен Хогвартса. Она носит имя Башня Путешественников*, и я раньше считал, что это просто красивое, поэтическое название. Мы, обследуя школу на первых курсах, посещали ее несколько раз и, кроме пыли и старой мебели, не нашли там ничего интересного. Да и занятий в ней не проводилось. Тогда она не особо привлекла наше внимание — в Хоге хватает заброшенных мест и классов, и нам было не до нее.       Башня примыкала к Хогвартсу с южной стороны, связанная с основным зданием каменным коридором. Домовики за пару дней привели ее в порядок, вычистили там все, вымыли и убрали толстый слой пыли. Потом башню обставили кроватями, столами, стульями и прочей мебелью, а также повесили занавески на окна, принесли одеяла, покрывала, ковры и все, что необходимо для комфортного проживания. Мы разобрали комнаты, затащили туда чемоданы и приготовились к путешествию.       Нас высыпал провожать весь Хогвартс. Макгонагалл по постоянной привычке наводила дисциплину. Филиус Флитвик задумчиво смотрел, как заканчиваются последние приготовления. Помона Стебль ежилась под порывами прохладного ветра, а Сириус Блэк выглядел недовольным и слегка обиженным — ему не понравилась идея и то, что я бросаю его одного. Он именно так мне и сказал. К слову, он порывался отправиться с нами в Россию, но тут уж Снейп встал насмерть!       Сам Снейп и Крауч что-то колдовали внутри башенной гостиной, а мы, ученики, прилипли к окнам. Провожающие махали руками.       Мы с Драко и Невиллом сидели на одном из подоконников, где я умудрился открыть окно. Около Малфоя стояла Ханна, а я смотрел вниз, на наших друзей.       Луна и Гермиона махали руками, Билл и Майкл с восторгом оглядывали всю башню, а все остальные либо что-то говорили, либо желали. Колин Криви, как и обычно, делал снимки.       Откуда-то с верхнего этажа из окна вылетела лента красивых разноцветных огней — похоже, близнецы Уизли не удержались и запустили салют.       К башне от Хога вел каменный, двухэтажный коридор. Дамблдор махнул палочкой, и мы увидели, как массивные камни начали расходиться и смещаться, отсоединяя Башню Путешественников от основного здания. Все это было очень похоже на то, как открывается стена, ведущая из Дырявого Котла в Косой переулок. Только масштаб здесь явно более внушительный.       Наблюдать, как огромные «быки» двигаются, словно сделаны из пенопласта, было немного необычно.       Камни сложились, заблокировав проход. Я слегка высунулся из окна и заприметил, как проход в нашу башню тоже закрылся. В следующий миг башня вздрогнула и нас тряхнуло. Ханна непроизвольно вцепилась в руку Малфоя, Драко схватился за мое плечо, а я ухватился за Невилла.       Башня начала медленно и плавно подниматься вверх. Мне почему-то подумалось, что снизу у нее должен вырываться язык пламени, как у ракеты! Это было очень необычно и красиво. Трава, дорожки, весь Хогвартс и провожающие начали медленно отдаляться.       Народ внизу засвистел, замахал шарфами. Луна прижала ладонь к губам, а потом послала мне воздушный поцелуй.       — Ого, там, кажется, портал, — Малфой изогнулся и ухитрился разглядеть что-то сверху, куда мы поднимались.       В следующий момент мы все почувствовали резкий перепад давления. Запахло озоном, а у меня зачесалось нёбо. И все закончилось, переход занял всего несколько секунд.       Наша Башня Путешественников теперь так же величественно опускалась.       Солнце клонилось к закату. Внизу раскинулась горная долина, склоны которой покрывали ели и сосны. Тут и там сквозь листву и хвою на свет "вылезали" серые или слегка красноватые камни, поросшие мхом и лишайником.       Посередине долины, с запада на юго-восток протекала река и нам с высоты были прекрасно видны все ее извивы, запруды, различные отмели, а также вытянутый островок посередине. Чуть в стороне темнел массивный и большой лес, а прямо под нами многочисленными огнями сверкала школа магии и колдовства Колдовстворец.