Запоздалая справедливость Джимсвилля

Глава 3. Город святых

      Весь период домашнего ареста Джек провел в одиночестве. Именно так он расценивал свое положение. Несмотря на то, что он постоянно находился в беседах с родителями, сестрами и братом, дефицит общения с друзьями заставлял Джека чувствовать себя одиноким, узником ментальной тюрьмы. И хотя период «ареста» был сокращен до начала учебного года, Джек все равно не мог видеться со сверстниками.       Тем не менее, как выяснилось впоследствии, наказание пошло на пользу, так как после домашней изоляции Джек стал понимать, что вообще происходит вокруг и как устроена жизнь. В свободное от работы в огороде время, парень был вынужден проводить в своей комнате. Перечитав в десятый раз свои комиксы, чтобы разбавить скуку, Джек взялся за изучение учебника, посвященного истории Джимсвилля. Книга эта, как он выяснил, была написана и лично распечатана самим Отто Лешифром, дядей Штокрозы. По мнению строгого Обер-Прокурора поселка, каждый ребенок деревни обязан был знать всю историю родного поселения, начиная с самого основания общины почти сто лет назад и заканчивая современностью. Начиная читать эту книгу как-то вечером, Джек и предположить не мог, что она окажется настолько увлекательной, что к началу учебного года, он перечитает её столько раз, что выучит всю историю наизусть. Причину, почему его так заинтересовала эта летопись, Джек объяснить не мог, вроде на первый взгляд это просто набор множества сухих фактов из старых времен, но, тем не менее, парень признал, что противному окапи, от которого дети поселка не ждали ничего кроме неприятностей, удалось приятно удивить Джека, написав такой интересный рассказ.       До домашнего ареста в голове Джека хранились лишь разрозненные обрывки информации о том, что происходило в родном городке на протяжении века, но после изучения книги Лешифра, перед его глазами возникла целостная и полноценная картина, словно кино, словно пазл, который так ловко разложил на столе его братец Томми.       Джек знал, что Джимсвиллем все время правили Мудрые Отцы и что хищники и травоядные чередовались на этом посту, но он понятия не имел, что представители одного и того же семейства не могли занимать этот пост более одного раза. Таким образом, главную должность в поселке занимали также представители разнообразных видов.       Так на данный момент выглядел список Мудрых Отцов Джимсвилля:       (в скобках указан период правления, сколько времени тот или иной правитель занимал должность)       1) Джон Джимс (23 года) - сумчатый волк       2) Додрик Найстли (4 года) - ленивец       3) Алонзо Алонси (3 месяца) - шакал       4) Стюарт Симпсон Бат (14 лет) - хомяк       5) Джошеми Клыкс (6 лет) - гризли       6) Залонус Кормак Крепкий-Билл (16 лет) - благородный олень       7) Кон Кот (4 года) - манул       8) Джошеми Фергюссон (15 лет) - осел       9) Алекс Больвангар (наст. время) - гривистый волк       Таким образом, верховных правителей с момента основания Джимсвилля было всего девять, если конечно не считать относительно короткого периода так называемой Семиотцовщины, о которой чуть ниже. Среднестатистический непросвещенный ребенок может подумать: что тут такого? Просто какой-то список никому не интересных и никому не нужных давно умерших стариков. Но каждый из этих зверей обладал собственным отличным от других характером и видением мира, каждый старался что-то менять и привносить от себя, каждый из них, что называется, тянул одеяло в свою сторону. Их действия в совокупности и привели к тому, что мы имеем в поселке на данный момент.

ДЖОН ДЖИМС

      Когда-то на территории нынешней деревни не было ничего, кроме чистого поля, на котором стояла одинокая ферма с мельницей. Поле это располагалось в Отрадной долине к югу от впадения реки Джорджии в реку Потомак. Оно лежало в воображаемом квадрате, по углам которого находились города Полск, Франкоф, Баранштат и, самый крупный из всей четверки, Джорджвилль.       Сто лет назад в мире грянул серьезный экономический кризис под названием Грандиозная Апатия и не было, наверное, ни одного уголка на планете, который бы этот кризис не затронул. От безработицы, недоедания и отсутствия уверенности в том, что дела пойдут на лад, звери тут и там впадали в депрессию и со временем погибали, кто от голода, кто от пьянства и разбоя, а кто просто сходил с ума.       Джон Джимс, сумчатый волк, вернулся с войны в свой родной Джорджвилль, и моментально столкнулся с актуальными проблемами сложившейся ситуации. Однако он был одним из тех, кто не стал опускать лапы и впадать в тоску, а решил что-то делать. Вариантом решения проблем, с которыми столкнулись жители крупных городов, он считал массовое переселение в загородную местность, где есть благородная почва.       «Если город не может прокормить зверей» – говорил он, – «Прокормит ферма».       Джон Джимс не был единственным зверем в мире, кто предложил подобный вариант решения проблемы: во всей стране находились умники, переселявшиеся на фермы вместе с семьями. Однако в Джорджвилле сумчатый волк нашел только нескольких последователей, готовых пойти за ним.       Он получил от властей разрешение создать небольшую общину в Отрадной долине, недалеко от слияния двух рек. Как уже было сказано, там находилась семейная ферма, которая принадлежала оленям с фамилией Миллер. Ферма состояла из дома, овина, нескольких сараев и мельницы. Олени не были против новых соседей, однако старик Миллер посетовал, что будет скучать по тишине.       Явившись в начале июля на новую стоянку вместе с несколькими семьями (это были семьи жирафов, лосей, волков, горных козлов и овец) Джон Джимс стал строить деревянные дома. Этот июль стал отправной точкой истории целого поселка, образовавшегося тут в дальнейшем, хотя все началось с небольшой кучки маленьких деревянных изб. Джимс стал одним из первых, кто провозгласил идею полного равенства: «В нашей общине нет места порокам большого мира, вроде дискриминации, расизма, сегрегации и прочих мерзостей. Хищные, травоядные и грызуны будет жить бок о бок друг с другом в мире и согласии. Хищный ты, или травоядный, крупный ты зверь или маленький, шерсть на тебе или пух – неважно! Тебе в любом случае будут рады в нашем поселении».       С каждым годом все больше и больше семей присоединялось к общине Джимса: сюда приходили отверженные в других обществах несчастные звери. Их прошлое было не важно, здесь они могли начать жизнь с чистого листа, главное было принять условия, по которым живет новое общество. Несколько домов превратились в деревеньку, а она в свою очередь в поселок. Очень скоро в поселке стали жить тигры и зайцы, слоны и кенгуру, леопарды и окапи, лани и ламы, циветты и сервалы, манулы и агути, лисы и хорьки, мангусты и сурикаты, кролики и белки, кабаны и пумы. Становилось трудно перечислить все виды, что отныне существовали под крылом Джимса – настолько много их стало уже к третьему году жизни нового населенного пункта, который получил название Джимсвилль, по аналогии с находящимся неподалеку Джорджвиллем, из которого и вышли первые звери. Только Джорджвилль получил свое название в честь Короля Георга, жестокого льва-тирана, а Джимсвилль – в честь добродушного основателя Джона Джимса. Каким именно словом лучше всего охарактеризовать новую общину, сказать трудно: Джимс разрешил использовать любые слова: и город, и городок, и деревенька, и поселок, если угодно. Изначально это действительно была небольшая деревня, которая по мере приближения к своему столетию сперва превратилась в поселок, а затем – в небольшой городок.       Город сумчатого волка принимал даже таких животных, которых не приняло бы ни одно другое общество, как например, повсюду презираемых скунсов и енотов. Здесь в Джимсвилле они находили свое место и были несказанно благодарны сумчатому волку, который стал полноправным главой общины и получил от любящих его жителей деревни прозвище Мудрый Отец. Травоядные животные были благодарны Мудрому Отцу за то, что он оберегает их, и говорили, что никогда бы ни подумали, что будут чувствовать себя в безопасности под защитой хищника; хищники же хвалили Джимса, что он сумел стереть с них клеймо страшных и агрессивных существ. Все до единого жители Джимсвилля были объявлены братьями. Кем бы ты ни был в этой общине, ты был обязан обращаться к другому жителю как к родному брату! В общем, всем было хорошо.       Братья поселка трудились на полях, выращивая кукурузу, тыквы, пшеницу, рис и все, что давала щедрая земля. У каждой семьи был приусадебный участок, и каждый новорожденный житель Джимсвилля с детства обучался работать там. По требованию Джимса, всякий обитатель деревни был обязан протягивать руку помощи своему нуждающемуся брату по общине.       Когда стало ясно, что Грандиозная Апатия закончилась, Джон Джимс обратился к своим Братьям и объявил, что они могут покинуть поселение, если захотят того, и вернуться в города. Однако лишь единицы воспользовались этим предложением, а подавляющее большинство семей выказали желание остаться в поселке, и дальше жить в мире и гармонии, поскольку по их словам «нигде больше не встречали такого справедливого и прекрасного общества, чем здесь, под крылом великого Мудрого Отца».       Идея Джимса не была единственной в своем роде: многие звери в разных городах высказывали подобные предложения по борьбе с кризисом в те годы и многие также собирали последователей и образовывали подобные селения на пустом месте по всему свету. Однако Джимсвилль был единственным таким городом в своем роде, ибо благодаря тому, что все звери в поселении были объявлены равными и на территории поселка были запрещены предрассудки, деревня Джона Джимса смогла пережить Грандиозную Апатию и продолжила существовать даже после того, как экономическая ситуация в стране наладилась. Даже после этого она стала постоянно пополняться новыми семьями, которые заинтересовывались интересным раскладом в поселении. Жителям нравилось, что они дружно и припеваючи живут бок о бок друг с другом в мире и процветании.       Очень скоро Поселок почему-то получил статус религиозной общины, чем Джон Джимс был немало удивлен: он сам считал свой город скорее культурной общиной, чем религиозной. В город часто наведывались репортеры со всех точек страны. Журналистам был очень интересен уклад этого странного и загадочного уголка. Один гиеновидный пес из какой-то желтой газетенки Джорджвилля однажды удостоился аудиенции у главы поселения. Тот любезно пригласил корреспондента в свой скромный дом, где между ними произошел длинный диалог. Вот выдержка из той беседы:       – Так значит, вы не считаете себя религиозными фанатиками, какими вас окрестили во Франкофе? – неделикатно спросил журналист у сумчатого волка.       – Абсолютно нет! – спокойно ответил Джимс, попивая чай. – Мы просто сборище очень дружных зверей, что решили жить вместе и оказывать друг другу поддержку в самый трудный час.       – Но насколько я знаю, вы тут друг друга называете Братьями, а вас величают Мудрым Отцом. – заметил гость. – Разве это не выглядит слегка… по-сектански?       – Ничего подобного, – вздохнул Отец. – Братьями мы зовем друг друга, чтобы подчеркнуть нашу открытость и сплоченность, только и всего. Мы не совершаем никаких жертвоприношений, не устраиваем странных обрядов. Мы просто хотим жить как нормальные звери. А прозвище Мудрый Отец мне дали сами жители и я сам никогда себя так не величал. Я не считаю себя отцом, и уж тем более мудрым… Я лишь солдат, вернувшийся с войны и увидевший, как ужасно живут звери в мирное время. Я предложил решение и многие пошли за мной. Во что это вылилось, вы можете наблюдать воочию. В моем городе нет дискриминации и сегрегации. Тут не ущемляют ни травоядных, ни хищников. Пока я жив, никто никогда не станет притеснять грызунов за то, что они такие маленькие. И главное никто не ущемляет тут твоей свободы: если тебе что-то не нравится, то пожалуйста, уезжай из Джимсвилля куда хочешь, никто тебя здесь не держит! Но помни, тебе всегда рады и ждут тебя обратно в любой день и любой час.       – А если кто-то совершит преступление против других своих братьев? Уж не может же быть, что за 20 лет, что существует ваша деревня, никто не сделал ничего дурного?       – Иногда случается. – вздохнул Мудрый Отец. – Но мы склонны прощать тех, кто стремится к раскаянию. Если же проступок очень жесткий… У нас здесь нет смертной казни, самое высокое наказание – изгнание из общины. В крайнем случае, мы можем сдать преступника в федеральную полицию. Но это лишь в теории. Такого ни разу не было. За 20 лет, что мы тут живем, из Джимсвилля было изгнано лишь несколько зверей, которых можно пересчитать по пальцам одной лапы.       – Но не кажется ли вам, Отец, что вы перегибаете палку в своем стремлении всех уровнять? – с прищуром спросил корреспондент. – По-моему вы слегка доводите до абсурда.       – О чем вы говорите?       – Вы желаете дать зверям хорошую и приятную жизнь в вашем поселке, но как я заметил, вынуждаете их жить в одном поселении со скунсами… Я заметил семейство скунсов, когда шел сюда по дороге. Как можно заставлять своих братьев по вере делить землю с этими тварями? Они же воняют!       Джон Джимс так резко вскочил на ноги, что журналист выронил из лап свой блокнот и чуть не упал от страха со стула.       – Когда будете идти обратно, – прогремел сумчатый волк. – Еще раз внимательно посмотрите на жителей моей деревни. Если увидите у кого-то на лице недовольство так и напишите. Вы со своими предрассудками Внешнего мира еще не доросли до Джимсвилля, но я уверяю вас, что когда-нибудь к вашему недовольству так будет везде. Всмотритесь внимательно в лица этих зверей и задумайтесь! – Джимс поднял высоко вверх указательный палец. – Задумайтесь на одно мгновение: быть может истина на их стороне, а не на вашей?       Журналист спешно покинул дом Джимса. Он последовал совету Мудрого Отца и на обратном пути, оглянувшись по сторонам, поимо всего прочего заметил лиса, который дарит зайчихе букет цветов; слонов, помогающих леопарду поднять деревянную балку на крышу дома и оцелота, переносящего на руках нескольких хомяков через дорогу. Респондент ушел и больше никогда не возвращался в поселок.        Он напечатал все интервью с Мудрым Отцом в местной газете, которая попала в Джимсвилль. Братья поселка читали эту газету с упоением, а последние слова Джимса вызвали у них такую гордость, что они пришли к дому своего предводителя и на протяжении пяти минут громогласно аплодировали ему. Фраза «Задумайтесь на одно мгновение: быть может истина на их стороне, а не на вашей» стала своеобраным девизом поселка. Среди Джимсвилльцев стало модным писать на дверях своего дома: «Правда на нашей стороне». Газетная статья нерадивого репортера вызвала интерес и подтолкнула в объятия общины еще целую кучу семей, в основном лисов, енотов и скунсов.       Но все хорошее когда-нибудь заканчивается, ведь как говорится, ничто не вечно. Джона Джимса навещали не только репортеры, иногда к нему приходила странная парочка: двое немолодых зверей, принадлежащих к тому же виду, что и он сам, это были сумчатые волки Луис и Маргарет. Вовсе не устройство общины интересовало этих двоих, более печальная проблема волновала их умы. Представителей вида сумчатых волков к началу века и так оставалось немного, а уж после войны счет вообще пошел на единицы. Вид оказался под угрозой полного вымирания. Луис и Маргарет просили Джимса присоединится к ним в поисках решения этой проблемы.       – Вы – один из нас, – говорили они, – Один из сумчатых волков, последних представителей своего вида. На вас, как и на нас возложена ответственность за его сохранение. Помогите нам не исчезнуть. Это ваша святая обязанность, как сумчатого волка.       Однако Мудрый Отец, хоть и выражал озабоченность очевидным бедственным положением волков, но заявил, что первостепенной задачей для него самого является поддерживать порядок в общине, которая, вот уже более двадцати лет, являлась домом для него и для тех, кто за это время стал его семьей. Гости ушли, так ничего и не добившись от Джона, им не удалось убедить его покинуть деревню и вместе искать способ предотвратить вымирание.       На двадцать второй год жизни Поселка Луис снова навестил Джимса, только уже в одиночку. Он принес очень дурные вести: Маргарет, в виду немолодого возраста, умерла при родах их с Луисом ребенка, произведя на свет мертвую девочку и теперь Луис с Джоном – последние представители вида, который теперь со стопроцентной вероятностью обречен на полное исчезновение. После того, как гость покинул дом Мудрого Отца, Джимс отныне пребывал в исключительно дурном расположении духа. На него напала сильная тоска, которая передалась всем жителям Джимсвилля.       А еще через десять месяцев, на двадцать четвертый год существования общины, одним пасмурным ноябрьским утром в лапы Мудрого Отца попала газета, которая погубила его. Старожилы поговаривали, что душераздирающие вопли и, последующий за ними жалобный вой был слышан во всей деревне. Когда толпа вбежала в дом Джимса, чтобы посмотреть, что случилось, то обнаружила Отца, лежащим на кровати и заливающимся слезами, а в лапе у него мертвой хваткой был зажат тот пресловутый комок газеты, благодаря которому стало ясно, что Луис скоропостижно скончался и Мудрый Отец Джимсвилля отныне является последним в мире живым представителем сумчатых волков.       Джон впал в затяжную депрессию, что в скором времени вызвала лихорадку, от которой он уже не оправился. У Джимса начались приступы эпилепсии. Все доктора поселка безуспешно пытались помочь ему. Жители деревни столпились у его дома, ожидая от докторов хороших новостей, дети пели под окнами хоралы, пытаясь подбодрить любимого предводителя.       Однако становилось только хуже. Джон Джимс лежал с компрессом на голове, обливаясь потом и содрогаясь от конвульсий. Никакие лекарства не помогали, он отказывался принимать пищу и ничего не говорил днями, а то и неделями. Эпилептические припадки становились все более частыми. Кажется он пожалел, что отказал в помощи своим собратьям сумчатым волкам и винил себя в вымирании своего вида. По легенде, последними разумными словами, что он произнес, было обращение к шакалу, что был его верным другом и товарищем: «Все кончено, Алонзо, это конец!».       Доктора приходили в его дом каждый день и посменно дежурили у постели Мудрого Отца. Выходя со смены, они качали головой в ответ на вопросительные взгляды толпы и хмуро говорили: «Никаких улучшений! Никакой надежды!». А когда в первый день декабря первые снежинки начали медленно падать на покатые серые крыши поселка, из дома Джона Джимса вышел лемур в белом халате, и сняв с головы отолорингологическое налобное зеркало, произнес:       – Мудрый Отец умер!       Тот месяц вошел в историю под названием депрессивный декабрь. Тело последнего в истории сумчатого волка было предано земле на меленьком островке, что находился к северу от деревни на слиянии двух рек. Все пребывали в глубоком шоке, никто, казалось, не мог и предположить, что основатель общины способен умереть. Все были уверены, что он будет жить вечно. Казалось, сама природа окунулась в тоску: во время похорон Джона в деревню пришел сильнейший ураган, который полностью снес дом Мудрого Отца, разобрав его на множество мелких щепочек. Благо никто не пострадал, так как все в данный момент присутствовали на похоронах.       Траур по любимому предводителю длился несколько недель. Уборка последствий урагана помогла жителям сплотиться вместе и не пасть духом окончательно. Однако в это время у многих встал вопрос: как жить дальше? Кто же теперь должен руководить общиной? Джон Джимс не оставил при жизни никаких распоряжений, что делать в таком случае. Детей у Джимса не было, завещания нет, как поступить?       Крупные хищники собрались в хижине у тигра Говарда. Они долго размышляли, как быть и что делать. В итоге пришли к выводу, что у Поселения всегда должен быть предводитель. Но по какому принципу его выбирать? Поскольку Джимсвилль впервые оказался в чрезвычайном положении, было решено назначить нового Мудрого Отца по праву сильнейшего. Как бы там ни было, несмотря на всеобщее равенство на бумаге, хищники сильнее травоядных и грызунов, а значит они имеют право сами решить, кому быть Отцом. С решением крупных животных мелюзга спорить явно не станет.       Однако есть вероятность, что травоядные испугаются и разбегаются, решив, что устои общества пошатнуться и равенство разрушится. Чтобы как-то их удержать, нужен такой вариант, который устроит их. Правильным было бы назначить на пост главы общины травоядного зверя, которым можно было бы управлять со стороны, который не стал бы самостоятельно проявлять интереса к управленческим делам. И такой кандидат нашелся: им стал ленивец Додрик Найстли. Он казался идеальным выбором: он личный друг Джона Джимса, хорошо знаком с его идеями, Додрика все любят и уважают, он веселый и совсем не вызывает тревоги. Тигр обошел все дома травоядных и сказал, что те должны будут проголосовать, согласны ли они с таким решением. Решение было принято почти единогласно.       Так началась вторая эпоха в истории общины, получившая название Периода Найстли.

ДОДРИК НАЙСТЛИ

      Ленивец предстал перед толпой на том самом месте, где ранее находился дом покойного Джимса. Он медленно поклонился толпе и, развернув длинный свиток с заготовленной шпаргалкой, принялся монотонно зачитывать свою речь:       – Дорогие мои братья и сестры, вы все прекрасно меня знаете. Меня зовут Додрик Найстли. Думаю, не найдется в нашей деревне такого зверя, который не слышал бы моего имени. Я, как и вы все, был лучшим другом нашего любимого и великого предводителя, основателя нашей деревни, благороднейшего из всех живущих, великого Мудрого Отца Джона Джимса. Я, как и вы, горюю по его скоропостижной и внезапной кончине. Все мы проливаем горькие слезы по нему. И в этот ужасный и жестокий миг, мои Братья обратились ко мне с просьбой, которая глубоко поразила и впечатлила меня. Просьбой сменить нашего дорого и незаменимого Джона Джимса на посту Мудрого Отца. Должен сказать, что никто из нас не достоин такой чести, ведь Джон был единственным, кто имел полноправное право называться нашим Отцом, так как он основал эту великую общину. Но раз уж такая ответственность, какой я никогда не желал и не мог себе позволить, тяжким грузом взвалилась на мои плечи, я с огромной уверенностью заявляю вам, Братья мои, что не предам вашего доверия и буду справедливым Мудрым Отцом Джимсвилля, каким был и Джон. Надеюсь, что смогу хоть на толику быть таким достойным правителем, каким был мой друг. Сейчас мы проливаем слезы по нему, но уверяю вас, совсем скоро мы вновь будем радоваться солнечным дням, будем купаться в речке и выращивать урожай, растить и воспитывать наших детей хорошими жителями Джимсвилля и с достоинством смотреть в будущее…       Речь Додрика Найстли была довольно содержательна. Любой нормальный зверь прочитал бы её за пять минут, однако ленивец настолько тянул слова и так долго выговаривал гласные звуки, что умудрился растянуть ее на полтора часа. Изначально звери старались внимательно его слушать, дабы проявить уважение к своему новому Мудрому Отцу, однако со временем начали зевать, клевать носом, посматривать на часы, в общем было видно, что они заметно устали. В скором времени самые нетерпеливые начали расходиться, осознав, что чисто физически не смогут дождаться окончания речи. Один верблюд ушел к себе домой попить чаю с конфитюром, а спустя полчаса, когда закончил, вышел прогуляться и проходя мимо бывшего дома Джимса с удивлением обнаружил все ту же толпу на том же самом месте, правда, заметно поредевшую.       – О, ГОСПОДИ! – громко крикнул верблюд, забыв обо всех правилах приличия. – ОН ЧТО, ВСЁ ЕЩЕ ГОВОРИТ?!       Толпа захохотала во весь голос. Однако Додрик Найстли, казалось, не услышал смеха или, по крайней мере, не обратил на него никакого внимания, и непринужденно продолжил читать свой текст. Хищники, которые выбрали ленивца предводителем города, стояли за его спиной и по выражению их морд можно было предположить, что они уже сто раз успели пожалеть о своем выборе.       Когда ленивец наконец закончил свое пламенное выступление и поднял глаза, никого в округе уже не было. Только один мимо проходивший барашек, заметив, что Мудрый Отец молчит, остановился и похлопал ему.       Правление Додрика Найстли (если конечно это можно таковым назвать) продлилось четыре года. Именно в этот период сформировалась та система, которая в слегка измененном виде, существует в городе до сих пор.       Во-первых: Было решено восстановить снесенный ураганом дом Джона Джимса. Однако чтобы избежать возможного повторного обрушения, здание было решено построить из камня. Оказалось, что Джон Джимс был не таким уж бедным зверем, каким притворялся при жизни: после похорон в его сундуке нашли множество ювелирных украшений и драгоценных камней. Продав их на черном рынке Зверополиса, тигр Говард выручил неплохую сумму. К тому же, к этому времени Джимсвилль во Внешнем Мире был окончательно признан религиозной общиной, потому заработал право получать милостыню от благотворительных организаций, которая зачастую была исполинских размеров.       Спроектировать новое здания вызвался Бастер Трейнмен, странствующий енот, который появился невесть откуда и присоединился к общине в первые годы ее существования. Бастер имел архитектурное образование и вызвался быть одновременно зодчим, прорабом и подрядчиком. За три года он построил величественное трехэтажное здание в стиле ампир с красивой лестницей, колоннами и балконом. Здание получило название Главный Дворец, также в народе его стали называть Большим Домом. По задумке Трейнмена оно должно было олицетворять мощь и величие Джимсвилля, и служить резиденцией последующим Мудрым Отцам. Этот проект вызвал шквал восхищения среди одних жителей поселка, но также и критику со стороны других. Многие Братья обратили внимание, что дворец как-то неорганично вписался в общий пейзаж поселка: ведь все остальные избы были деревянными и одноэтажными, а бурлеск Большого Дома высокомерно возвысился над ними.       «Джон Джимс подчеркивал скромность нашей общины, а этот дворец – вершина тщеславия» – твердили критики, качая головой. – «Словно какой-то богач пришел к монахам в монастырь и отказывается снимать свои украшения».       «Ну что я могу с этим поделать?» – разводил лапами енот. – «Что сделано – то сделано. Не сносить же его теперь?»       При Джимсе поселок выглядел следующим образом: избы строили друг напротив друга, обращая фасады домов друг к другу лицом, а между ними была дорога. Таким образом, была одна единственная длинная улица, по обеим сторонам которой располагались строения. Дом Джимса при этом был ровно посередине, так как он был самым первым строением в поселке, а все остальные жилища строились справа и слева от него. Каждый новый дом был словно новой бусинкой, нанизанной на длинную шелковую нить.       Но теперь все изменилось: после урагана место, где жил Джимс было расчищено и там образовалась круглая площадь, вымощенная булыжником, а Большой Дом построили чуть сместив его к северу, чтобы он не мешал проезду повозок, если вдруг кому-нибудь потребовалось бы проехать от западного конца городка к восточному. Так впервые появилось деление на Западную и Восточную улицы.       Во-вторых: при Найстли впервые появилось деление жителей Джимсвилля на Старших и Младших Братьев. Произошло это при весьма печальных обстоятельствах. В один из тихих и спокойных майских вечеров случилось событие, которое вошло в историю поселка под названием «Убийство топором в весеннюю ночь».       На Восточной улице располагалась усадьба семьи Хайскул. Это было уважаемое семейство ягуаров, главой которого был старик Кормак Хайскул, плотник, однажды ремонтировавший крышу самому Джимсу. Он жил в оранжевом доме вместе со своей женой, дочерью, зятем и маленькой внучкой. Однажды ночью 4 мая зять разбудил старика Кормака и сообщил, что кто-то, как ему показалось, забрался к ним в огород. Огород Хайскулов выходил на северную сторону долины, которая вела к реке. По словам зятя, тот заглянул в окно и увидел в кромешной тьме луч света от карманного фонарика, который блуждал по их приусадебному участку и остановился в районе сарая, где семья хранила оборудование и инструменты. Когда же зять вышел на улицу, света уже не было. Зять с тестем обыскали весь огород и сарай с керосиновыми лампами, однако никого не обнаружили. Старик Хайскул решил, что молодому ягуару, что-то привиделось, однако наутро тот показал тестю странные следы копыт на талом снегу, что шли через весь участок к сараю, однако обратно не возвращались. Этот факт показался главе семейства очень подозрительным, но он решил ничего не говорить семье, чтобы не пугать их.       Весь следующий день 4 мая прошел вполне обычно и спокойно, однако в ночь на 5 мая разыгралась настоящая трагедия. Старик отправился в сарай, чтобы заправить генератор керосином и вскоре после того, как он вошел внутрь, оттуда донесся душераздирающий крик. Семья прибежала на помощь и с ужасом обнаружила своего родственника, лежащим на земляном полу и скулящим от боли. Во лбу у него зияла гигантская рубящая рана, нанесенная, как оказалось, топором, что некогда висел на пожарном щите в том же сарае. Последние силы старика ушли на то, чтобы попросить вызвать доктора. Несчастного аккуратно перенесли в дом, однако он скончался еще до прихода врача. На следующее утро снег окончательно растаял, все следы исчезли, и найти убийцу уже не представлялось возможным. Никаких улик, кроме записки нападавшего, приколотой к забору, найти не удалось. Послание было довольно странным: на клочке бумаги, вырванном очевидно из какого-то блокнота, синими чернилами было написано: «Его трофеи отправьте на тот свет. Мне они все равно не нужны. Я пришел только за возмездием. Чтобы вы меня не искали, скажу вам, что я пришел из города З. из района Б. Я вам даже свои инициалы назову – Е.Э. К. За В.К.( и остальных тоже)»       Убийство вызвало массовую панику в Поселении. Такого не бывало в Джимсвилле за всю четверть века. Жители были не в своей тарелке: боялись спать по ночам, а утром передвигались, держа друг друга за лапы, предпочитая не слоняться в одиночку. Стали ходить слухи, будто бы в общине стало небезопасно.       «Подумать только, неслыханная наглость!» – ворчал тигр Говард. – «Звери из Внешнего мира уже приходят по ночам в нашу общину и убивают нас! Да что мы им плохого сделали? Надо принять меры!»       Хищники разработали законопроект, который Мудрый Отец не колеблясь подписал от своего имени (хотя на то, чтобы поставить свою подпись у ленивца ушло минут десять).       Новый закон предписывал создать специальную охрану из крупных и крепких зверей, таких как слоны, бизоны, буйволы, львы, тигры и т.п. Эта охрана должна была по ночам патрулировать окрестности Джимсвилля по периметру с фонарями, защищая тем самым сон жителей и следить, чтобы никто не забрался в дом, к какому бы то ни было зверю со стороны приусадебного участка. А для полной гарантии закон также предписывал возвести по всему периметру вокруг поселка защитную ограду, состоящую из множества кирпичных столбов, связанных друг с другом решетками, которую невозможно было бы ни перелезть, ни перепрыгнуть. Забор был возведен в рекордно короткие сроки. Строительством командовал все тот же енот подрядчик. Данное сооружение получило название Ограда Найстли (как ни трудно догадаться, в честь Мудрого Отца, при котором она и была построена) и именно через брешь в этой самой ограде Джек впоследствии будет лазать со своими друзьями.       Охранники, которые входили в патруль, стали называть себя Старшими Братьями, а всех остальных жителей Поселка – соответственно Младшими (ибо исторически так заложено, что в обязанность каждого старшего брата входит защита своих младших братьев). Так появилось первое классовое расслоение в Джимсвилле.       Что касается странной записки, которую убийца старика Хайскула оставил на месте преступления, ее смысл так и остался неразгаданным, хотя это послание тигр Говард, которому ее передала несчастная вдова, долго и тщательно изучал и пришел к выводу, что письмо является очень сложной шифровкой, разгадать которую никто не в силах.       Теперь следует сказать о том, как в городе появилась такая важная должность как Обер-Прокурор. Появилась она опять же благодаря все тому же инциденту на ферме ягуаров. После жуткого убийства многие семьи стали спешно покидать город, кто бежал в Полск, кто во Франкоф, а кто вообще в Баранштат. Необходимо было срочно остановить массовое бегство. Сделать это мог только Мудрый Отец, который своей пламенной речью уверил бы жителей в том, что они в безопасности. Старшие Братья во главе с тигром Говардом написали Отцу текст, однако кто будет слушать речь ленивца, который одно слово произносит целую вечность. Нужен кто-то, кто способен быстро и четко произнести любую проповедь. Таким образом, была придумана должность Обер-Прокурора Джимсвилля, спикера, советника и секретаря, в общем главного помощника Мудрого Отца. Был также введен закон, согласно которому после смерти ныне действующего Мудрого Отца, Обер-Прокурор автоматически занимал его место. Чтобы травоядные опять не устраивали бы недовольную истерику, относительно того, что тигр Говард и другие плотоядные пытаются узурпировать власть, к закону была принята следующая поправка: «Для сохранения справедливого общества, как того и хотел наш великий Джон Джимс, если ныне здравствующий Мудрый Отец принадлежит к классу хищников, то его Обер-Прокурор непременно должен быть травоядным и наоборот! Таким образом, хищники и травоядные будут чередоваться на этих двух главных постах». Подобный расклад всех устроил.       Само собой тигр Говард был объявлен первым в истории Обер-Прокурором, таким образом, став вторым лицом в общине (а фактически первым, так как ленивец не имел реально власти, а был лишь подставной пешкой и просто подписывал любые законы).       Однако сменить Додрика на самом главном посту общины несчастному тигру не удалось: однажды он решил съездить в Джорджвиль, чтобы втайне посетить бордель (Джек не понял, что значит это слово, очевидно, какой-то игровой клуб). Там Обер-Прокурор напился до такого состояния, что возвращаясь пешком домой в Джимсвилль и проходя по мосту, он оступился и, упав в холодную реку, утонул в ней.       Новым Обер-Прокурором стал шакал Алонзо Алонси, тоже близкий друг Джимса. Как вы помните, именно имя Алонзо было произнесено Джимсом перед смертью. На пятом году своего правления Додрик Найстли сказал, что ему надоело быть подставным лицом и он подает в отставку. Был немедленно подписан текст отречения от должности Мудрого Отца и передачи этого поста шакалу. Как и полагается, ленивец зачитал свое прощальное обращение к народу общины и само собой никто не дослушал его до конца, после чего Додрик получил от Алонзо почетный титул «Мудрый Отец на покое» и спокойно отправился в свой старый домик на окраине доживать свои дни в полной тишине и комфорте.

АЛОНЗО АЛОНСИ

      Итак, третьим по счету Мудрым Отцом стал шакал невысокого роста. Он имел холерический темперамент и трудный характер: современники описывали его как постоянно трясущегося и плюющегося зверя, часто употребляющего в своей речи междометие «сволочь» к месту и не к месту. Вот фрагмент из его инаугурационной речи:       – Приветную, сволочь, своих Братьев и Сестер! Теперь мы, сволочь, заживем по-новому! Еще более богатый урожай ждет нас в этом году, еще более веселая жизнь предстоит нам в будущем, сволочь! Никакая сволочь больше не проникнет в наш Поселок, пока я живу в Главном Дворце, сволочь! Никто больше не заберется посреди ночи ни в чей огород, сволочь, и никому не принесет вреда!       Едва войдя в Большой Дом, Алонси приказал купить самую дорогую и антикварную мебель и обставить ею весь интерьер Дворца (до этого все предметы быта были принесены Додриком Найстли из своего собственного жилища). Так Большой Дом стал напоминать королевский дворец не только снаружи, но и внутри.       Однако прославился Алонзо не своим эксцентричным поведением и не своей тягой к роскошной жизни. Правление третьего Мудрого Отца вошло в историю Джимсвилля как самое короткое за весь период существования общины. Ибо шакал скончался на третий месяц после того, как заселился в Большой Дом после отречения ленивца.       По выходным дням Мудрый Отец любил собирать жителей общины и произносить пламенные речи по разным поводам. И в отличие от ситуации с ленивцем, в этот раз никто не смел, уйти домой раньше времени - настолько страшный взгляд был у шакала. В один из таких дней была очень пасмурная погода, пошел дождь, который сменился ливнем. Несмотря на это, Алонзо все равно произнес речь, относительно необходимости Младших Братьев помогать друг другу, которая длилась около часа.       Очень многие обитатели поселка простудились после этой речи, и сам Мудрый Отец не был исключением. Почти неделю пролежал он в своей кровати, не показываясь на публике, а к концу седьмого дня преставился.        Алонзо был похоронен на том же островке, что и Джон Джимс. Отныне старые друзья лежали бок о бок друг с другом.       Эпоха Алонзо Алонси продлилась около трех месяцев, однако шакал успел принять один большой закон, сильно изменивший структуру Поселка. Шакал заметил, что Мудрый Отец не в состоянии уследить за всеми делами в деревне, даже опираясь на поддержку Обер-Прокурора. Таким образом, он решил создать Совет Старших Братьев: совещательный орган, который состоял бы из нескольких жителе общины, каждый из которых был бы профессионал в какой-нибудь области, за которую отвечал бы перед Отцом и перед общиной. В совете изначально состояли: казначей, счетовод, судья, посол, смотритель урожая, глава охраны поселка, охранитель нравов, спикер от хищников, спикер от травоядных, спикер от грызунов, а также смотритель отцовской библиотеки. Впоследствии список расширялся, включая в себя все новые и новые должности, вроде историка и хранителя традиций, а также хранителя образования, когда появилась первая школа.       Кстати, своим Обер-Прокурором шакал назначил хомяка, маленького грызуна. Этот хомяк очень хорошо умел считать и разбирался в статистике, поэтому сильно пригодился бы Алонзо в качестве советника. Этот выбор по мнению шакала был временным, однако Алонси не подозревал, что умрет через три месяца, так что, следуя традиции, заложенной сразу же после смерти Джимса, четвертым Мудрым Отцом стал крошка-хомяк.

СТЮАРТ СИМПСОН БАТ

      Стюарт Бат, хоть и имел маленький рост, но был зверем крепкого сердца и твердых нравов. Его правление продлилось 14 лет, и это был период богатства и процветания. Первоначально жители общины иронично посмеивались над новым главой поселения, мол, как нами может управлять такой кроха?       Однако очень скоро они перестали насмехаться, ведь действительно, правление Бата объективно можно было назвать прогрессивным и передовым. При нем площадь поселка значительно расширилась: новые жители все прибывали и прибывали и когда стало понятно, что на запад и восток улицы уже не могут растягиваться (ибо Восточная улица уже вплотную уперлась в Угольные холмы, а Западная – в кромку леса), то было принято мудрое решение, строить новую дорогу на юг, начиная от Большого Дома. Таким образом, появилась третья улица, получившая логичное название Южной, а поселок с высоты птичьего полета стал напоминать букву Т, где в центре пересечения перекладин находился Главный Дворец, а у подножия буквы, в самом конце Южной дороги была открыта школа интернат.       Проблема оставшихся без родителей детей сирот донимала всех предыдущих правителей общины: сирот приходилось отправлять в приюты в Полске или во Франкофе, ибо в Джимсвилле им уже места не было. И только Стюарт Симпсон Бат распорядился решить эту проблему: была организована школа-интернат, где дети без родителей должны были жить и получать образование до своего совершеннолетия, после которого они могли бы сами получить себе свой собственный дом в Поселке. Новое учреждение получило название «Школа-интернат Джимсвилля, имени Стюарта Симпсона Бата, четвертого Мудрого Отца», сокращенно «Приют Симпсона», откуда и пошло впоследствии позорное прозвище «симпсоновец», т.е. ребенок-безотцовщина, беспризорник. Теперь сам Джимсвилль стал принимать сирот из других городов.       Также хомяк распорядился сделать так, чтобы Совет Старших Братьев приблизился к более справедливому составу, как того хотел бы Джон Джимс. Таким образом, хищных и травоядных зверей в Совете стало поровну. Это было одно из самых спорных решений Бата, ведь до этого большинство мест в совете занимали хищники и в итоге их просто выкинули на мороз. Они стали выказывать недовольство, но Отец и слушать не хотел, в итоге множество семей покинули Поселок в знак протеста.       При Стюарте Бате впервые появился флаг Джимсвилля: большое полотно, поделенное на две части вертикальной линией посредине: в левой части изображен белый отпечаток волчьей лапы на синем фоне, а правая часть флага также поделена надвое посредине, только уже горизонтальной чертой, верхняя часть – полностью зеленый фон, нижняя – красный.       – Зеленая часть символизирует травоядных, а красная – хищников. – объяснил Мудрый Отец.       Этот новый символ общины также вызвал споры: мелкие грызуны возмутились тем, что на полотне нет их цвета, а хищники были недовольны, что их цвет внизу, а травоядных - наверху. Решение проблемы было таковым: зеленый цвет также был объявлен символом мелких грызунов, а для хищников был разработан другой вариант флага, идентичный первому, только красный и зеленый цвета там поменялись местами. Однако, самый большой флаг, который отныне развивался на флагштоке над крышей Главного Дворца, должен был быть поднят той стороной вверх, какая представляет вид ныне здравствующего Мудрого Отца.       Стюарт также пытался расширить Поселок на север, но тот очень быстро уперся в семейную ферму Миллеров, которые не считали себя частью общины и появились здесь еще до прихода первых зверей вместе с сумчатым волком. Миллеры к тому моменту построили рядом со своим домом кондитерскую фабрику, которую каждый год совершенствовали, пока она не превратилась в маленький семейный завод по производству сладостей. Мудрый Отец предлагал оленям присоединиться к общине и войти в состав Джимсвилля, однако глава семейства был категорически против.       – Мы – Миллеры, и мы не преклоняем колен ни перед королями, ни перед всякими Мудрыми Отцами. – с гордостью сказал олень.       – У нас никто не преклоняет колен. – заверил его хомяк. – В нашей общине все равны. – Если бы вы присоединились, то мы смогли бы расширить Северную улицу вплоть до самой реки.       – Ага, конечно! – усмехнулся мельник. – Слыхал я про ваши равенства. Вы, как я вижу живете в мраморном трехэтажном дворце, в то время как остальные – в деревянных лачугах. У вас там есть Старшие Братья, которые имеют право носить оружие и Младшие, у которых его нет. Кроме того, у вас весь город обнесен забором с решеткой, и выйти из деревни можно только через одни из двух ворот, при этом Восточные всегда закрыты, а через Западные вы выпускаете только по пропускам.       – Это делается всего лишь для безопасности зверей. – парировал хомяк. – А что касается Дворца, так его строил не я и не для себя.       – Как бы там ни было, – покачал головой Миллер. – Но я не позволю вам заграбастать мою землю. Вы хоть и религиозная община, но не думайте, что вам от этого всё можно. Моя мельница, ферма и фабрика - частная собственность и она защищена федеральным законом. Захотите её получить – станете иметь дело с моими юристами. Мой конфетный бизнес приносит много денег, и я не дам каким-то сектантам его заграбастать.       В общем, договориться не получилось.       Обер-Прокурором Мудрый Отец назначил здоровенного гризли Джошеми Клыкса. Видимо Симпсон Бат рассчитывал на то, что размеры крупного хищника компенсируют в глазах жителей, его собственный маленький рост. Но Клыкс, несмотря на устрашающие размеры, был зверем добрых нравов. Его никто не боялся и все уважали, медведь даже организовал скаутский отряд из детей Джимсвилля, пытаясь тем самым примирить обычных детей с симпсонавцами из приюта. Он ходил с ними в походы в лес, на берег реки и к подножью холмов.       Джошеми Клыкс с хомяком стали верными друзьями. Обер-прокурор носил своего Мудрого Отца на руках, в буквальном смысле. Во время праздников по сбору урожая или празднования дня рождения Джимса, медведь обходил все улицы, медленно бредя по дороге и нес в руках перед собой огромный поднос, на котором стояло маленькое кресло, а на кресле, как король на троне восседал хомяк, который махал лапой всем, кто приветствовал его.       – Ура Мудрому Отцу! – кричал звери, разбрасывая конфетти. – Слава Стюарту Симпсону Бату!       Был ли Симпсон Бат высокомерен? Сложно сказать. Но, тем не менее, его шестнадцатилетнее правление прошло без каких-либо эксцессов (чего не скажешь о последующих эпохах, но об этом ниже), и в воспоминаниях современников хомяк сохранился исключительно как положительный исторический персонаж. Горный козлик Вальтер Блонд, знаменитый поэт Джимсвилля, начал свою поэтическую карьеру именно в период правления хомяка. Козлик писал стихи о том, как чудесен и прекрасен этот край, как тут цветут цветы и фрукты, как приятно детям здесь живется (все эти тупые стихи Джека потом заставляли учить наизусть в школе).       При хомяке, кстати, умер ленивец Додрик Найстли, которого похоронили рядом с его коллегами Джимсом и Алонси, а над их могилами Бат приказал выстроить мраморный склеп, который потом получил название «Гробница Мудрых Отцов». Сооружение получилось по истине монументальным: белоснежный дом-саркофаг на маленьком островке, посреди слияния двух бурных рек. Через пару лет в это гробнице похоронят и самого хомяка, при этом гроб ему подберут по размерам сопоставимый с гробами остальных Отцов.       Стюарт Симпсон Бат мирно умер во сне студеной зимой. А его лучший друг Джошеми Клыкс, что всю жизнь носил хомяка на подносе, по традиции занял его место в Большом Доме. Над дворцом подняли флаг красной стороной вверх и с этого момента начались сплошные беды и несчастья.

ДЖОШЕМИ КЛЫКС

      Существует легенда, что однажды, патрулируя периметр Джимсвилля, медведь увидел стоянку каких-то кочевников, что расположились на поле, путешествуя с севера на юг. Из любопытства он посетил один из шатров, где встретил лисицу, которая представилась ему ясновидящей. Клыкс попросил предсказать его будущее. Гадалка сказала, что Джошеми станет предводителем общины, однако это не принесет счастья ни ему, ни его подопечным.       «Я вижу лёд, сахар и уголь» – сказала лиса, выпуская из пасти клубок табачного дыма. – «Будет три трагедии. Первая в начале, вторая – в середине и третья – в самом конце».       «Что это значит?» – нахмурившись, спросил Джошеми.       «Первая трагедия начнет твое правление.» – пояснила ясновидица. – «Вторая ознаменует его середину, а третье окончит его».       Медведь покинул стан, так ничего и не поняв, а на следующее утро кочевники уже уехали и он больше никогда не встречал ту лису.       Скорее всего, данный эпизод всего лишь одна из городских легенд Джимсвилля, однако, если все же принять эту легенду на веру, то можно сказать, что пророчество той лисы сбылось целиком и полностью.       Во время правления Джошеми Клыкса, которое продлилось чуточку больше, чем правление Найстли, а именно шесть лет, в Джимсвилле действительно произошло три инцидента, которые получили следующие наименования: «Ледяная трагедия», «Мелассовая трагедия» и «Угольная трагедия».       Как уже было сказано, Стюарт Симпсон Бат умер зимой. После его похорон и трехдневного траура, новый Обер-Прокурор олень по имени Зало́нус объявил распоряжение нового Мудрого Отца, что в честь инаугурации Клыкса состоится празднование на небольшом водоеме к северо-западу от Поселка. Водоем этот имел название «Прокурорские Пруды» (именно так, во множественном числе) и получил этот топоним в честь того, что недалеко от этого места находясь в состоянии опьянения утонул тигр Говард, который был первым в этой должности, но так и не стал главой общины.       Гуляния состоялись на берегу пруда, там поставили столы с различными угощениями, а на самом пруду расчистили каток. Празднование длилось с самого утра до позднего вечера и все было хорошо, однако, когда солнце уже начало опускаться к горизонту, случилось непредвиденное. Во время катания на коньках слониха каким-то образом оступилась и упала на лед, который под тяжестью ее тела треснул и в итоге она сама и еще около тридцати зверей, оказались в ледяной воде. Большинству удалось выбраться, но семеро зверей утонули и еще один потом умер от простуды. Вот таким вот грустным событием ознаменовалось начало правления Клыкса.       Траур по погибшим не утихал всю неделю, а сам Мудрый Отец, который был очень ранимым зверем, заперся во дворце и пять дней не показывался никому на глаза, однако каменные стены Большого Дома не могли сдержать звуки его рыданий. После этого Джошеми хотел отречься от должности, но Обер-Прокурор отговорил его, предложив принять законопроект, запрещающий крупным зверям кататься на льду.       Мелассовая трагедия произошла спустя три года и была связана с конфетной фабрикой Миллеров. Олени производили на своем заводе различные сладости: шоколадные плитки, батончики, безе, пастилу, мармелад, зефир, конфитюр, марципан, тянучку, халву, и много чего еще. За фабрикой стоял гигантский металлический резервуар, в котором варилась патока. Однажды рабочий фабрики, который должен был следить за работой, задремал на месте и не заметил показателей манометра. Бак не выдержал давления и взорвался. Гигантский поток горячей мелассы выплеснулся из разрушенного резервуара и волной накрыл близлежащую территорию, включая и улицы Джимсвилля. От этой волны погибло более десятка мирных жителей, большинство из которых были детьми. Еще большая истерика, чем в прошлый раз затопила общину. На этот раз траур длился целый месяц. Младшие Братья обвиняли в случившемся старика Миллера, который из-за собственной жадности, отказался присоединяться к общине и отдавать свою фабрику в общую собственность Джимсвилля. Миллер с его женой, кстати, были одними из тех, кто погиб в тот день от взрыва резервуара с патокой. Чудом спаслась только их дочь, которая унаследовала фабрику и ферму.       Третья трагедия произошла еще через три года. Дело в том, что даже будучи Мудрым Отцом, медведь Джошеми Клыкс не перестал быть предводителем скаутов общины. Он предпочитал воспитывать и тренировать детишек, вместо того, чтобы заниматься государственными делами, которые он скинул на Залонуса Крепкого-Билла. За это, кстати говоря, его и любили жители Джимсвилля, сравнивая его с Джимсом, который тоже был близок к простому народу.       Однажды, во время очередного скаутского похода, Мудрый Отец повел детей к Угольным холмам. У подножия этой величественной горы они разбили лагерь, поставили палатки и медведь начал обучать юных следокопытов добывать огонь. Небо в тот день было затянуто тучами, однако Отец заявил, что никакие капризы погоды не должны быть помехой для юных гениев. В скором времени начался дождь, который постепенно стал набирать силу: к нему добавились гроза и сильный ветер. Доподлинно неизвестно какую команду Мудрый Отец дал бойскаутам: велел ли он им собирать палатки и возвращаться в город, либо же напротив, приказал забраться внутрь палаток, а может они вместе решили укрыться от ливня в одной из множества пещер, что расположены в холме. Как бы там ни было, туристы не успели вовремя покинуть подножие горы. Ливень вызвал размытие угольных пород на вершине холма, в итоге случился гигантский обвал: несколько десятков тонн черных камней лавинообразной массой скатились с горы, накрыв собою место стоянки юных следокопытов. Однако этого угольной метели оказалось мало – черная волна дошла до начала Восточной улицы поселка, разрушив пару самых крайних домов.       Как только жители общины осознали, что произошло, все до одного братья Джимсвилля (и Старшие и Младшие) бросились на помощь несчастным.       На протяжении трех дней без остановки все жители города как один, ни на секунду не прекращая работ, голыми лапами разгребали завалы угля, пытаясь спасти бедных детей. Такого громкого и массового трагического воя не было ни во время Ледяной трагедии, ни во время Мелассовой. Звери из последних сил перетаскивали камни, их шерсть и одежда была черна как смоль, а глаза были красными от слез. Между тем дождь не прекращался.       Обер-Прокурор Залонус Крепкий-Билл помогал своим братьям разгребать тонны угля, командовал рабочими, старался сделать так, чтобы работа была максимально продуктивной, однако это ни приносило никакого результата. Часы сменялись часами, дни сменялись днями. Надежда обнаружить Отца и детей живыми угасала с каждой минутой.       И только на третий день, когда прекратился роковой дождь и первые лучи солнца выглянули из-за тучи и осветили вершину Угольных холмов, кто-то из джимсвилльцев откопал тело первого ребенка. А еще в течение последующих семи часов были найдены остальные одиннадцать тел, включая Мудрого Отца: Джошеми Клыкс лежал животом на двух скаутах, что могло свидетельствовать о том, что за несколько секунд до трагедии медведь осознал ситуацию и последним решением, принятым в его жизни была попытка спасти двух подопечных, прикрыв их от падающих камней своим могучим телом. К сожалению, никто не выжил…       Залонус Крепкий-Билл, что три дня командовал спасательной операцией, сам того не подозревая, на протяжении всех этих дней был новым Мудрым Отцом Джимсвилля. Тела скаутов отправились в крематорий, а Клыкс – в Гробницу. После торжественных похорон Залонус лично установил на месте раскопок траурную табличку с надписью: «Три дня назад погибли наши дети и наш Отец». Именно эта табличка впоследствии станет ориентиром для друзей Джека во время игры в бобслей на санках. Джек не сразу осознал, что катаясь там на санках они нарушают закон, что был принят еще при Крепком-Билле, запрещающий кому либо подходить к горе, ведь всегда велика вероятность нового обвала.       Таким трагическим образом завершилось шестилетнее правление несчастного медведя Джошеми Клыкса, самого добродушного, наивного и уважаемого главы общины за всю историю. И самого несчастного из всех…

ЗАЛОНУС КРЕПКИЙ-БИЛЛ (Режим Вишни)

      После печальной кончины Клыкса, Мудрым Отцом по традиции был объявлен его Обер-Прокурор, благородный олень Залонус Кормак Крепкий-Билл. Он правил городом 16 лет, побив тем самым рекорд хомяка, но все-таки уступив сумчатому волку. И если периоды правления остальных Отцов назывались по их именам, например «Эпоха Джимса», «Эпоха Алонси», «Эпоха Стюарта Симпсона Бата» и так далее, то те шестнадцать лет, когда хозяином Большого Дома был олень Залонус, вошли в историю под названием «Режим Вишни».       По воспоминаниям современников и по сохранившимся портретам, шестой Мудрый Отец был высоким оленем с большими рогами, статной осанкой, благородным и хмурым лицом. Со всех картин он глядел в анфас каким-то недоверчивым и осуждающим взглядом. Крепкий-Билл был зверем буйного нрава: он вошел в историю как реформатор и бюрократ, он принял так много законов и изменений в жизнь поселка, что поменял его структуру намного больше, чем все его предшественники вместе взятые. А еще он был тиран, диктатор, мучитель, садист, психически нездоровый ублюдок, параноик и просто очень плохой зверь.       Первым делом он изменил структуру Совета Старших Братьев и переименовал все должности, какие только были в Поселке (за исключением Мудрого Отца и Обер-Прокурора). Должность казначея была переименована в Министра финансов, посла – в Министра Внешних дел, смотритель урожая отныне стал Министром сельского хозяйства, судья стал Министром Юстиций. Были также введены должности Министра экономического развития, Министра строительства, Министра тайных дел. Члены Специальной Охраны, что патрулировали периметр поселка, стали зваться Полицмейстерами. А Совет Старших Братьев переименован в Совет Министров Джимсвилля.       Крепкий-Билл объяснял эти изменения так:       – Довольно нам, братья, продолжать прозябать в мракобесии! Весь Внешний мир развивается бешенными темпами. Пора и нам начать развиваться. Долой средневековые посты! Теперь у нас всю будет как в цивилизованном мире! Теперь у нас есть и министерства и полиция. Очень скоро наш город станет передовой общиной. У нас уже есть шоколадная фабрика, а скоро появятся банки, кафе, рестораны, аттракционы, казино, отели, биржи и многие-многие прелести развитого общества!       Естественно жители поселка рукоплескали новому Мудрому Отцу за подобные грандиозные речи. А речей таких было немало. Насчет шоколадной фабрики Билл не соврал: оленю удалось совершить то, чего не смог сделать ни один Мудрый Отец до него. Именно Залонус прибрал к рукам фабрику Миллеров и национализировал её, сделав достоянием Джимсвилля.       Как же он это сделал? Да очень просто: помогла мелассовая трагедия. Как уже известно, однажды на заводе взорвался резервуар с патокой в следствии чего, помимо жителей поселка погиб также старик Миллер со своей женой, их старший и младший сыновья и внук. Наследницей фабрики после смерти родителей, стала единственная оставшаяся в живых дочь Миллеров, которой к тому моменту было 16 лет. Воспользовавшись горем несчастной девочки, Залонус Крепкий-Билл обманом женился на ней и в итоге стал владельцем фабрики, объявив завод Миллеров государственной собственностью Джимсвилля. Он хотел переименовать торговую марку в честь поселка, однако юристы пиар-отдела из Внешнего мира его отговорили, сказав, что потребители уже привыкли к названию «Кэнди-Миллерс», так что лучше его сохранить. Теперь доходы фабрики шли не только в карман одного семейства, а в бюджет всей общины (по крайней мере, так утверждал Мудрый Отец).       Однако дальше фабрики дело не пошло. Хоть олень и обещал банки, биржи, рестораны, ночные клубы, но построил он в итоге почему-то только тюрьму.       Кроме того Залонус ввел обязательную коллективную работу: помимо своих собственных участков, где джимсвильцы выращивали овощи и фрукты для своих семей, они должны были еще и работать на общих полях, находящихся за пределами поселка, где росла кукуруза, рис и так далее. Всю продукцию с общих полей Залонус продавал в близлежащие города, типа Полска, Франкофа и Баранштата, а вся выручка шла в развитие общины (опять же по его собственным словам). Мудрый Отец называл это налогом на хорошую жизнь.       Звери работали в поте лица и сетовали, что Джон Джимс давал им хорошую жизнь задаром, а не за рабский труд на плантациях.       «Вы недовольны?!» – возмущался Крепкий-Билл. – «Вы хотите банки и биржи? Как мы всё это построим, если вы не желаете работать? Мы добываем деньги из конфет, что производит фабрика и овощей, что производят поля. Также благотворительные организации перечисляют нам пожертвования. Однако этого мало. При прежних Отцах мы жили в нищете, и думали, что нам этого достаточно. Но я хочу большего! Пора перешагнуть этап варварства и шагнуть в цивилизацию!»       Зверей заставляли работать до изнеможения, а над воротами Джимсвилля Крепкий-Билл повесил гигантскую табличку с мотивирующей надписью «Безделье закрепощает», которую джимсвильцы были вынуждены лицезреть каждый день, когда возвращались с очередных работ. Однако не особенно она их мотивировала.       Годы шли, а лучше не становилось. Жители поселка стали все больше и больше возмущаться действиями Мудрого Отца, а тот в ответ, как выражались во Внешнем мире «закручивал гайки». Крепкий-Билл устроил репрессии против собственной общины, превратив Джимвилль в некое подобие тоталитарного государства. Когда произошел этот переход от общины Джона Джимса к диктатуре, сказать трудно, видимо это происходило поэтапно. Однако когда звери очнулись и поняли, что что-то здесь не то, было уже поздно.       Залонус Крепкий-Билл запретил жителям покидать поселок без общей на то необходимости. Все ворота были почти всегда закрыты. Для того, чтобы покинуть город отныне нужна была веская причина: каждый, кому нужно было выйти за пределы города, был обязан заполнить специальный бланк и отнести его в Главный Дворец. Одобрить или отклонить заявку могли лишь Обер-Прокурор или сам Мудрый Отец. А поскольку участились побеги из общины целых семей, выпустить на волю за раз могли только одного члена семьи, остальные при этом как бы оставались в заложниках (Решил сбежать? Подумай о своей жене и детях: что будет с ними?)       Без пропуска Младших Братьев выпускали только для того, чтобы они обрабатывали поля. А чтобы те ненароком не разбежались в этот момент, Мудрый Отец ввел новый исполнительный орган под названием Штазирита́те. Этот орган представлял собой специальные вооруженные отряды, которые следили бы за попытками побега и пресекали их. Сотрудниками Штазиритате не могли быть жители Джимсвилля, это были какие-то бандиты, которых Крепкий-Билл нанимал в соседних городах, чаще всего в Джорджвилле. Амбалы Штазиритате смотрели на Младших и Старших братьев Джимсвилля как на мусор и подчинялись только Залонусу. Ходили слухи, что часть вырученных денег, что добывают члены общины, олень тратит на себя и на свои развлечения, а другую часть использует в качестве оплаты для Штазиритате.       В скором времени Полицмейстеры перестали патрулировать периметр города, как раньше, ведь после появления Штазиритате, надобность в них отпала. Ограда Найстли, которая была задумана и построена с целью защиты Братьев от нападок негодяев из Внешнего мира, отныне стала тюремным забором, предотвращающим побеги во Внешний мир.       Естественно звери всеми силами пытались сбежать от Режима Вишни построенного Залонусом Крепким-Биллом, который с каждым годом становился все более и более невыносимым. По ночам они делали подкопы, если надо было вывести всю семью, либо же пытались перелезть поодиночке между прутьями ограды или над ними. Изначально это удавалось, однако со временем олень усилил меры охраны и бегуны стали часто попадаться в руки вооруженных амбалов. Штазиритате возвращали беглецов обратно в Джимвилль и Крепкий-Билл бросал их в тюрьму вместе с семьями. Вскоре стали сажать и за недоносительство. За время правления оленя из поселка бежали все до единого мелкие грызуны типа хомяков.       Если за время правления первых пяти Мудрых Отцов вместе взятых в Джимвсилле было казнено всего пятеро зверей и то за очень-очень тяжкие преступления (в основном наказанием было изгнание из общины), то за одно только правление Крепкого-Билла было казнено как минимум 28 особей. Казнь осуществлялась через повешение на ветви могучего дуба, что рос около тюрьмы.       Кстати, вам наверное интересно, почему же период правления этого сумасшедшего оленя получил такое странное название: «Режим Вишни»? Все дело в гербе дома Крепких-Биллов. Как было сказано в предыдущей главе, у каждого семейства в поселке был свой собственный герб. Так вот символом Крепких-Биллов было изображение на щите головы оленя в анфас, при том, что меж двух рогов оленя красовались две красные вишенки, связанные общим черенком. Мудрый Отец приказал повесить свой герб на всех домах.       В Джимвсилле проживало семейство зайцев, отец которого был художником. Так вот этот художник взялся сам написать герб Мудрого Отца для своего собственного дома, но решил подойти к приказу креативно: он слегка изменил герб, изобразив вишенки так, что они висели на рогах оленя как красные шарики на рождественской елке. Мудрый Отец не оценил такого оригинального дизайнерского решения: зайца кинули в тюрьму из которой он уже не вышел, а его дочерей и сыновей отправили в приют Симпсона (первый случай, когда дети оказались в интернате при живых родителях).       Считается, что Залонус Кормак Крепкий-Билл – это первый Мудрый Отец, которого жители стали пренебрежительно обзывать Папашей, переиначивая его официальный титул. «Слыхали мол, опять наш Умный Папаша очередной закон принял!». Полицмейстеры и Штазиритате естественно пытались бороться с таким неуважением, но тщетно, ведь кидать в тюрьму каждого, кто так говорит – камер не хватит.       Уже было упомянуто, что в поселении был свой собственный поэт, горный козлик Вальтер Блонд. Обычно он писал возвышенные и одухотворенные стихотворения о том, как хорошо детям и взрослым в Джимсвилле во все времена, какие здесь прекрасные реки, поля и луга. Он восхвалял Мудрых Отцов за их мудрость и благоразумие. Залонус Крепкий-Билл был первым, про кого он высказался в крайне критической форме. Когда был одобрен его пропуск на выход из общины для того, чтобы посетить Прокуроршие Пруды (это был лишь формальный повод, на самом деле поэт планировал бежать), козлик написал эпиграмму посвященную Крепкому-Биллу под названием «Ваш Папа» и покидая поселок, тайно прикрепил её к стене Большого Дома. К вечеру того же дня все жители города знали ее текст наизусть:       Ваш Папа - Полск, Ваш Папа - Франкоф,       Ваш Папа - Кормак Крепкий-Билл.       Мечтатель бирж, дворцов и банков,       Что обещал, но дать забыл.       Ваш Билл - ничтожество тупое,       Презренный шут, тщеславный лорд.       Прибил он даже тех, кто втрое       Его слабей, и этим горд.       Его террор висит над нами       И только хуже, день за днем,       Клыкс начал царствовать Прудами,       Билл начал царствовать огнём.       Надеюсь я, что очень скоро       Его на улице прибьют,       И станет от его террора       Свободен Джимсовилльский люд.       Пока что, в стенах Баранштата       Меня не тронет никогда,       Злой взгляд ничтожнейшего гада,       Его кровавая рука.       Залонус был вне себя от ярости. Он приказал разыскать негодяя Вальтера Блонда и доставить его в Большой Дом на суд по обвинению в оскорблении первого лица Джимсвилля. Он послал своих прихвостней из Штазиритате в Баранштат, чтобы те выискали и похитили козла, однако тот оказался хитер. Последнее четверостишье направило их по ложному следу: на самом деле Вальтер спрятался в Джорджвилле.       Если вы попытаетесь разобрать стихотворение козлика по смыслу, то в принципе все будет понятно, кроме возможно, вот этого момента:       Клыкс начал царствовать Прудами,       Билл начал царствовать огнём.        Смысл первой строчки абсолютно понятен, ведь мы уже знаем, что предшественник оленя медведь Джошеми Клыкс взошел на престол (если это так можно назвать) при трагичных обстоятельствах: на Прокурорших Прудах утонуло около десяти зверей из-за тонкого льда. Но что значит «Билл начал царствовать огнем»?       Дело в том, что не только при помощи побегов звери пытались бороться с режимом оленя. Залонус Кормак Крепий-Билл установил рекорд по количеству пережитых покушений на его жизнь. И виновника первого покушения он наказал огнем.       Убийство Залонуса запланировал лис, который на протяжении полугода делал подкоп из подвала своего дома, однако в отличии от остальных подкопов, его подземный ход пролегал не под Оградой Найстли, а вел прямо под Главный Дворец. Террорист, чье имя вошло в историю просто как Парень Лис, планировал разместить под Большим Домом несколько тонн самодельной взрывчатки и взорвать к лешему Мудрого Отца вместе с его Советом министров. Однако план провалился, так как злоумышленник плохо разбирался в построении подземных ходов и неправильно расставлял подпорки, вследствие чего участок дороги между северной и западной улицей провалился, образовав гигантскую дыру в земле. Парень Лис был арестован, брошен в тюрьму и подвергнут пытке, входе которой во всем сознался. Мудрый Отец объявил народу, что негодяй собирался взорвать весь Джимсвилль, потому что ненавидел и не уважал Младших Братьев и Джона Джимса. Его приговорили к самой страшной казни: сожжению заживо на площади перед Большим Домом. Парня Лиса привязали толстыми канатами к деревянному столбу, облили керосином и подожгли. Крепкий-Билл с удовольствием наблюдал за экзекуцией, сидя на балконе своего дворца. После этого был введен закон, предусматривающий заключение на срок до пяти лет за попытку копать подземные ходы.       Второе покушение состоялось в девятый год его правления. В этот раз убийство попытался совершить мустанг. Каким-то образом конь умудрился украсть пистолет у одного из сотрудников Штазиритате во время работы в кукурузном поле. К сожалению, в магазине оказался лишь один боевой патрон, но конь решил, что ему этого хватит. Покушение состоялось у Западных Ворот, где Мудрый Отец беседовал с Обер-Прокурором медоедом. Мустанг подошел к ним почти вплотную и, достав пистолет, попытался выстрелить прямо в лицо Залонусу, однако медоед заметил это и в последнее мгновение умудрился прикрыть начальника своим телом. Кожа медоедов как известно очень прочная и может выдержать даже пулю. Так и произошло в тот раз. Никто в итоге не пострадал в том инциденте. Пострадал лишь впоследствии сам мустанг, которого вздернули на дереве. Его жена стала узницей тюрьмы, а дети, как и полагается – симпсоновцами. С тех самых пор благородный олень ходил только в окружении специально обученных медоедов, которые служили ему живым щитом.       Однажды кто-то заложил военную мину прямо перед входом в Большой Дом, однако на ней подорвался Обер-Прокурор, тот самый медоед. Виновника так и не нашли.       Самое нелепое покушение произошло в одиннадцатый год Режима Вишни. Покушение запланировал бык, который во время официальных отлучек из Поселка, продавал все свое имущество на черном рынке Джорджвилля. Во время последней отлучки, на все вырученные деньги он купил там два револьвера и бутылку виски для храбрости. Бык планировал дождаться Мудрого Отца, когда тот выйдет на прогулку в окружении медоедов, ринуться в эту толпу, раскидать её рогами и, воспользовавшись элементом неожиданности, застрелить оленя в упор. Он поджидал Отца на Северной улице, попивая алкоголь, чтобы успокоить нервы. Внезапно Залонус вышел из дома один без сопровождения. У быка возможно и получилось бы реализовать свой план, если бы не виски. К тому моменту, когда Крепкий-Билл поравнялся с ассасином, у того уже начал гулять ветер в голове и дрожать лапы. Бык с большим трудом попытался прицелиться и выстрелил оленю в спину, но промахнулся. Осознав, что началось очередное покушение, Папаша с криком бросился бежать. Бык ринулся за ним, на ходу извлекая второй револьвер и посылая град пуль в спину ненавистному диктатору. Необычайную картину в тот день наблюдали жители из окон своих домов: Залонус Крепкий-Билл мчится со всех ног, прикрывая руками свои рога, а вслед за ним на переплетающихся ногах и шатаясь из стороны в сторону бежит огромный бык и стреляет в разные стороны из пистолетов, словно ковбой в вестернах, тщетно пытаясь хотя бы задеть преследуемого. В конечном итоге погоня с перестрелкой окончилась скоропостижной смертью… быка. Пьяный стрелок споткнулся о камень и упал на дорогу, ударившись лбом об землю. А поскольку в Период Вишни все улицы были вымощены булыжниками (при прежних Отцах дорожки были песчаными), бык разбил лоб о камень и умер, истекая кровью.        Пятое покушение было уже не одиночным, а коллективным. Его спланировала группа заговорщиков, что назвали себя Отрядом братского спасения Джимсвилля. Они также тайно распродавали все свое ценное имущество и в конечном итоге скопили достаточно денег, чтобы нанять бандитов в Джорджвилле для убийства Залонуса, так же, как и сам Залонус нанимал там отряды Штазиритате. Благородный олень был первым Отцом, кто приобрел себе во Внешнем мире автомобиль. Киллеры должны были преградить своим автомобилем ему путь на мосту, что пролегал над рекой Потомак и на котором погиб первый Обер-Прокурор поселка тигр Говард, и расстрелять Папашу в упор из автоматов. Изначально все шло по намеченному плану: банда Джорджвилля поставила свою машину поперек моста, и стали ждать, приготовив оружие. Когда автомобиль Папаши въехал на мост, возвращаясь из Джорджвилля, его накрыл град пуль. Отцовское авто превратилось в решето, все охранники Залонуса и водитель, что сидели внутри погибли (даже медоеды не смогли бы пережить сотни свинцовых пуль в своем теле). После этого убийцы скрылись, полагая, что дело сделано. Но не тут-то было! Оказалось, что Папаша каким-то образом умудрился незаметно выскочить из тачки и в хаосе громыхания автоматных очередей, спрыгнул с моста и спрятался в реке. Он так и просидел под мостом, находясь по пояс в холодной воде, пока сотрудники Штазиритате не обнаружили его.       Вот уже пятое покушение провалилось. Это не могло быть счастливой случайностью, думали Младшие Братья, Отец явно как-то связан с нечистой силой, которая его защищает. В этот период в мифологии Джимсвилля и появился персонаж Кроули. Так якобы звали некую темную сущность, что обитала в полях вокруг поселка и иногда воплощалась в виде зайца с серой шерстью, красными горящими глазами, оленьими рогами и крыльями бабочки, при этом из одежды на демоне были только подштанники, а ходил он с голым торсом и босиком. Поговаривали, что Залонус продал Кроули свою душу в обмен на защиту.       После каждого нового покушения Залонус все больше и больше превращался в параноика. Все камеры в остроге были переполнены, и он объявил о необходимости строительства новой тюрьмы. Никаких банков и ресторанов за шестнадцать лет его правления так и не появилось. Кроме того, Мудрый отец перестал доверять даже своим помощникам: он менял Обер-Прокуроров каждый год, а ближе к концу стал делать это каждые полгода. Разрешения на выход за пределы Джимсвилля стали рассматриваться все дольше и дольше, с момента подачи письменной заявки, житель поселка мог ждать до двух недель перед тем как получить одобрение, а в последний год Режима Вишни их вообще перестали выдавать.       Шестое и последнее покушение на Залонуса случилось в августе. К тому моменту шел уже шестнадцатый год правления оленя, уже два года как он побил рекорд хомяка. Очередным жителем Джимсвилля, бросившим вызов Папаше оказался молодой гепард по имени Котик Кринехицкий. Он соорудил самодельную бомбу, которую замаскировал под связку книг. С этой связкой в лапе он гулял по поселку в ожидании встречи с Крепким-Биллом. И вот однажды ему представился шанс. Папаша вышел из дома и, внезапно, совсем один без сопровождения, как и в случае с пьяным быком. Олень решил прогуляться по Восточной улице, на которой как раз и проживал гепард. Котик по быстрому забежал домой, схватил со стола заветную связку книг и, выйдя наружу медленным, но уверенным шагом пошел навстречу к Мудрому Отцу. Залонус двигался тихо, держа лапы за спиной и глядя себе под ноги, видимо пребывая в раздумьях. Как только расстояние между гепардом и оленем сократилось до пары шагов, Котик схватил связку книг обеими лапами и резко поднял ее над головой, произведя замах. Видимо почуяв неладное олень поднял голову, встретившись взглядом с гепардом. Глаза Залонуса округлились, он внезапно все понял, но было уже поздно. Мудрый Отец открыл пасть и заорал от ужаса на всю улицу и в тот же самый миг, Котик Кринехицкий бросил бомбу прямо ему под ноги.       Неизвестно, какого такого гремучего порошка гепард насыпал в свои книги, но взрыв был настолько мощный, что в близлежащих домах напрочь повыбивало стекла. Убийца погиб моментально, от него ничего не осталось, а Залонуса сильно раскурочило: Мудрому Отцу оторвало один из рогов, правую руку по самое плечо и обе ноги, он лишился левого глаза и нижней челюсти. Однако он был еще жив, хотя и сильно истекал кровью. Газель по имени Оскар Свальбард, который первым прибежал на место трагедии вызвался сообщить Обер-Прокурору о покушении на Отца, однако явившись в Большой Дом, он стал намеренно тянуть время, перед тем, как зайти в кабинет к манулу. Поэтому когда Обер-Прокурор с докторами явились на Восточную улицу, где произошел взрыв, помочь оленю уже не успели.       Так закончилась шестнадцатилетняя диктатура Залонуса Кормака Крепкого-Билла. День его смерти Младшие Братья отмечали как национальный праздник, хотя и тайно, ведь в открытую выражать радость по поводу смерти главы общины в Джимсвилле было не принято. Во время похорон останков благородного оленя в Белой Гробнице, общая атмосфера настроения Младших Братьев впервые была настолько воодушевленной. Если Джона Джимса, Стюарта Симпсона Бата и Джошеми Клыкса провожали со слезами на глазах и тоской в сердце, а Алонзо Алонси и Додрика Найстли с абсолютным равнодушием, то Крепкого-Билла хоронили, если не с радостью, то, по крайней мере, со вздохом величайшего облегчения. Однако жители Джимсвилля ни за что не стали бы так радоваться, если бы знали, какие муки принесут им следующие четыре года.       После похорон, на месте убийства Залонуса, была воздвигнута мраморная сень, призванная сохранить этот маленький участок мостовой для потомков, дабы они знали: именно здесь, в этом самом кругу и на этих самых камнях испустил свой дух шестой Мудрый Отец. Даже кровь с камней смывать не стали. Именно эту сень Джек с его друзьями принимали за беседку, в которой можно укрыться от солнца в жаркий день.

КОН КОТ

      Покойный Папаша-параноик менял Обер-Прокуроров каждые полгода. Он боялся хищников, однако по закону именно они должны были занимать эту должность, пока Мудрый Отец травоядный. Он не стал изменять этот закон, опасаясь, что это вызовет восстание со стороны хищников. При нем на этой должности побывали и песец, и колонок, и медоед, и рысь, и леопард, но на момент убийства Залонуса, Обер-Проккурором числился толстый манул по имени Кон Кот. Он то и стал седьмым Мудрым Отцом.       И то, что натворил этот манул за четыре года, переплюнуло все «заслуги» Крепкого-Билла. Казалось, кошак пытается за очень короткий срок побить рекорд своего предшественника по абсурдности деспотии. Если при олене жители имели право покинуть поселок только при предъявлении специально одобренного письменного разрешения, то Кон Кот вообще лишил их этой привилегии, отменив эти разрешения. Отныне Братьев по несчастью выпускали за пределы ограды только для того, чтобы те могли выполнить свою работу на полях, после чего их под дулами автоматов загоняли обратно. И только попробуй сбежать – расстрел на месте.       – Зачем нам вообще нужно уходить за пределы Ограды Найстли, дети мои? – вопрошал в своих речах новый Мудрый Отец. – Великий Джон Джимс не для того поселил нас на этой земле, чтобы мы покидали ее и придавались порокам Внешнего мира, ведь так? Там наркотики, дискриминация и бандитизм, а у нас здесь равенство, братство и счастливая жизнь!       Новый Мудрый Отец не только не отменил Штазиритате, как надеялись многие, а увеличил его контингент в два раза. Всю Ограду Найстли обмотали колючей проволокой, чтобы никто не мог преодолеть её. Любой выход за периметр Ограды отныне карался расстрелом на месте.       Один раз некая молодая лань, неудачно попробовала посреди ночи сбежать из Джимсвилля. Она попыталась перелезть через ограду, но запуталась в колючей проволоке и закричала от боли. На крики сбежалась толпа, среди которой был и Мудрый Отец. Кон Кот с любопытством поглядел на несчастную лань, висящую на краю ограды, после чего сказал:       – Пусть так и остается здесь! Другим будет неповадно. Вот что бывает с предателями общины! Кто попытается помочь ей, немедленно отправится в тюрьму.       В итоге беглянка-неудачница так и провисела на заборе, истекая кровью до следующего полудня и безуспешно моля о помощи, пока не испустила дух.       Кстати манул осудил период правления своего предшественника как «некачественную власть». Он запретил символику вишни и изгнал из общины жену Крепкого-Билла, урожденную Миллер. Её вместе с маленьким сыном выставили за ворота и велели никогда больше не показываться в городе.       Если Залонус в качестве смертной казни предпочитал повешение, то Кон Кот практиковал расстрелы. Расстрел полагался за «предательство общины», а под это определение попадало все, что угодно, начиная от попытки преодолеть ограду города до покушения на Мудрого Отца.       «Эх, знал бы Котик Кринехиций, какую скверную услугу он нам окажет, убив Залонуса» – вздыхали старики. – «Умер от своей же бомбы и так и не узнал, что сделает еще хуже своими действиями. А мы-то злились на оленя». Кон Кот заявил, что социальное расслоение, которое сформировалось в обществе – это не то, чего хотел великий Джимс, а потому надо «вернуться к Джимсовским временам». Он ликвидировал должность Обер-Проккурора и вообще весь Совет министров, после чего отменил деление на Младших и Старших Братьев. Отныне теперь жители поселка делились на три составляющие: Братья, Штазиритате и Мудрый Отец (который теперь в одиночку руководил всем).       Работа на шоколадной фабрике и в полях по-прежнему приносила доход в бюджет города. Также туда продолжали поступать пожертвования от благотворительных организаций, поддерживающих религиозные общины. Однако весь бюджет Кон Кот, как и Залонус, тратил только на себя и на то, чтобы оплачивать работу своим ублюдкам из Штазиритате. Простые граждане Джимсвилля попросту превратились в личных рабов Мудрого Отца.       Тем не менее, звери как-то терпели такую жизнь, несмотря на то, что она стала больше похожа на заключение в колонии-поселении, а Джимсвилль, обмотанный колючей проволокой сильно напоминал концлагерь. Они прожили при тирании манула два года и, в принципе, это еще можно было назвать терпимой жизнью, хоть и с трудом, однако в скором времени случилось несчастье: на третье лето эпохи Кон Кота произошел пожар в сараях, где хранили собранный урожай, который погиб в одночасье. Таким образом, нечего было продавать, бюджет понес значительные убытки.       Тогда-то Кон Кот объявил о начале продразверстки: все жители общины обязаны были отдавать до 70% того урожая, что они собрали на своих собственных приусадебных огородах. Звери были возмущены: до этого у них никто не смел отнимать их собственные запасы. Но делать нечего, не поднимать, же восстание? Попробуешь поднять – этот ненормальный Папаша устроит массовый геноцид, не моргнув и глазом. А когда наступила зима, впервые с начала основания поселения в общине начался голод. Мудрый Отец объяснил, что причина этому – сгоревшие сараи с зерном, а также с сожалением заявил, что во Внешнем мире началась новая Грандиозная Апатия и голод нынче присутствует во всех городах, а не только в одном Джимсвилле.       Той жуткой зимой случился жуткий снегопад, а температура упала до максимально низкой отметки.       Звери пытались распределить оставшиеся после продразверстки запасы и сели на длительную диету, но их все равно не хватало и они принялись жрать все подряд: кору и ветки деревьев, желуди, а также обои, которые соскабливали со стен в своих домах. Потом пошли первые смерти: сперва умерли все заключенные в тюрьме, за ними – дети в приюте симпсона, а затем пошла очередь и простых обывателей. Хищники начали пожирать тела умерших травоядных, а как быть самим травоядным? Они то мяса не переваривают… Этот жуткий момент с плотоядными застолями историк Лешифр деликатно опустил в своем учебнике истории, все таки книга для детей.       Тогда Кон Кот, несмотря на бушующий во всем мире голод, умудрился где-то раздобыть множество мешков с зерном, рисом и кукурузной мукой. Эти запасы варили в котле на главной площади перед Большим Домом и раздавали всем нуждающимся. Так братья Джимсвилля стали есть из общего котла. Немного, но хоть что-то…       Некоторых жителей правда удивляло, что, несмотря на голод, шоколадная фабрика «Кэнди-Миллерс» продолжала работать. В начале голодной зимы Отец уволил с завода всех, кто числился членом общины и нанял на их должности зверей из Внешнего мира. Грузовики продолжали приезжать в поселок, чтобы забирать сладости три раза в неделю. В этот момент жители поселка были обязаны запираться в своих домах и закрывать окна занавесками, выглядывать в окна и покидать дома запрещалось до тех пор, пока грузовики не уедут. Для чего это было нужно, никто не знал, однако перечить Мудрому Отцу звери боялись.       Кстати поэт-козел Вальтер Блонд, после смерти Залонуса Крепкого-Билла вернулся в Джимсвилль. Его приветствовали как героя. Естественно он тут же пожалел о том, что сделал, ибо осознал, что при новом Отце живется гораздо хуже, чем при предыдущем, на которого он написал язвительную эпиграмму. Вместе с ним вернулись и многие сбежавшие семьи, которые пожалели ничуть не меньше, особенно когда начался голод. Кстати манул Кон Кот был в буквальном смысле единственным жирным зверем во всем поселке.       Однажды сотрудники Штазиритате приказали Вальтеру Блонду явиться в Большой Дом, поскольку его вызывал к себе Отец. Как позже выяснилось, Кон Кот хотел, чтобы тот написал для него гимн Джимсвилля, где бы превозносились заслуги великого Мудрого Отца перед народом. Когда поэт перешагнул порог кабинета Кота, он обомлел от шока: оказалось, что Мудрый Отец пух отнюдь не с голоду, у него на столе стояла куча роскошной и дорогой еды, которую тот с удовольствием уплетал за обе щеки. Заметив изменившееся выражение лица козлика, Папаша подмигнул ему и пригласил за стол:       – Садись ко мне, поешь супчику. – весело сказал он. – Не стесняйся, Вальтер, ты же проголодался наверное?       И после этих слов манул заржал во все горло от собственной шутки. На следующий день Вальтер написал песню, которую, как и в случае с остальными произведениями козла, все жители выучили наизусть, так как она била точно в цель. Вот её начало:       Я вошел в дворец, а там сидит Отец,       Весь такой красивый, просто молодец,       И на меня глядел он, ласково и добро,       Уложив на скатерть живота конец.       Вдруг я вижу – ужас, что ж я вижу – ух!       Из горла́ у Мудрого, изо рта у Папы,       Вкусный и горячий, прямо сквозь зуб,       По груди стекает-вытекает суп…       Кон Кот, разумеется, бросил поэта в тюрьму за такую дерзость, а в те годы это означало неминуемую голодную смерть, однако множество зверей чуть ли не на коленях приползли на коленях к дому Кота и умоляли Мудрого Отца пощадить несчастного козлика, ведь он уважаемый житель общины, можно сказать достояние города. В итоге пленника отпустили.       За четыре года правления манула население Джимсвилля от голода и репрессий сократилось по разным подсчетам от трети до половины особей. Все маленькие звери, типа хомяков, агути и дегу сбежали еще при прежнем режиме, а как ты убежишь, если ты животное крупных размеров? Никто не захотел бы повторить судьбу той несчастной лани.       Однако терпение зверей не бесконечно, даже в условиях тотального рабства. На третий год правления Кон Кота в одном из домов созрел самый масштабный и грандиозный заговор из всех, какие только бывали в Джимсвилле. Впоследствии он получил название «Заговор Глотта».       Эта попытка государственного переворота существенно отличалась от всех предыдущих. Если раньше на Залонуса Крепкого-Билла нападали из-за угла, то теперь было принято решение ударить в лоб в открытую. Группа опололченцев, состоящая из зверей совершенно разных видов, возглавляемая рыжим лисом по имени Арктурус Глотт тайно собиралась на конспиративной квартире в самом крайнем доме Восточной улицы. Они решили ворваться во Дворец и поджечь его, дабы выкурить оттуда Кон Кота, после чего забить Отца копьями и другими острыми предметами.       Переворот напоминал военное ополчение: заговорщики вооружились ножами и копьями и даже придумали свой собственный символ: розовое знамя, на котором изображены две лапы, переламывающие надвое кнут, причем запястье этих лап были скованные кандалами, чья цепь также разламывалась посередине. Это был символ слома диктатуры и освобождения от рабства. Поэт Вальтер Блонд, который, как известно был ярым противником деспотии и рабства горячо поддержал данное мероприятие: его жена тайно связала несколько знамен для восставших, а он сам написал победный гимн, получивший в дальнейшем название «Марш Глоттовцев». И хотя сам козлик не должен был участвовать в нападении на дворец, ему не отказали в праве торжественно поднять знамя победы над сгоревшим дворцом, которое впоследствии, как предполагалось, должно было стать официальным символом свободного Джимсвилля.       Ночью толпа, вооруженная копьями, ножами и факелами вышла на улицу и двинулась в сторону Большого Дома. Солдаты шли не чувствуя страха, гордо подняв флаги и факелы. Впереди шел Арктурус Глотт прокладывая дорогу своим последователям, за ним шел колонок, бьющий в барабаны, а далее солдаты-ополченцы с гордостью напевающие грандиозный победный марш.*       Мы полк зверей, мы войско Глотта,       Смело вперёд!       Растопчем тирана Ко́та,       Вольный народ.       Эй, Отец, го-во-рят,       Твой дворец в огне, дома горят!       Эй, Кон Кот, верь же мне,       Твой дворец горит, дома в огне!       Работал зверь, на лбу был пот,       Слава труду!       А где тогда был наш Кон Кот?       Крал нашу еду!       Эй, Отец, го-во-рят,       Твой дворец в огне, дома горят!       Эй, Кон Кот, верь же мне,       Твой дворец горит, дома в огне!       Нас рыжий лис Арктурус Глотт       Взял под крыло.       А что нам дал злодей Кон Кот?       Вот то-то и оно!       Эй, Отец, го-во-рят,       Твой дворец в огне, дома горят!       Эй, Кон Кот, верь же мне,       Твой дворец горит, дома в огне!       Наш полк отныне будет впредь       К бою готов.       На стяге нашем вьется плеть,       Сломанный оков.       В гости к Коту Глотт идёт,       Знамя с кандалом в руках несёт.       Взгляд хитёр, клык остёр,       Превратим дворец кота́ в костёр.       Залонус сдох, Алонзо стих –       Нам всё равно!       А чем же Кон Кот хуже них?       То-то и оно.       У Кота морда - не лицо,       Подожжем мерзавцу мы крыльцо.       Толста шея у отца,       Мы на ветке вздернем подлеца.       Убей меня, сожги мой флаг –       Взгрустнёт народ.       Но правнук мой сожмет кулак,       Помни, урод!       Ножом в глаз, раз-два-раз,       Жирный кот нам больше не указ!       Ножом в глаза, туда-сюда,       Защитим наш город навсегда!       Это было великолепно, величественно и торжественно. Джимсвилль еще не видывал подобной романтической и прекрасной картины. К сожалению, заговор провалился. Кот каким-то образом узнал о заговоре и покинул город тем вечером. Глоттовцы попали в засаду, Штазиритате атаковало ополченцев со спины и заговорщики не успели поджечь дворец.       На следующее утро всех заговорщиков прилюдно казнили на площади перед дворцом. Кон Кот был доволен собой, он гордо ходил туда-сюда по крыльцу мраморного дворца, отравляя уши принудительно согнанных на показательную экзекуцию членов общины своим монологом:       – Эти негодяи и мерзавцы – предатели Джимсвилля. – говорил он. – Они задумали убить всех нас с вами, после чего сжечь всю нашу любимую общину. И, если бы не наше доблестное Штазиритате, у них бы это получилось. Но никто не пострадал. Хорошо, что великий Джимс не дожил до этого дня. Что бы он сказал, если бы узнал, что дети его любимой общины восстали против неё и решили уничтожить то, что многие поколения создавали с таким трудом. Они ответят по заслугам и теперь у них есть лишь один путь.       Глоттовцы в этот самый момент стояли на коленях со связанными за спиной лапами и кляпами во рту. По их озлобленным лицам можно было предположить, что они готовы были много чего сказать в ответ на эту речь, однако Мудрый Отец не дал им последнего слова и взмахом руки приказал казнить всех. Штазиритате поставило точку в заговоре одной единственной автоматной очередью, а потом головы ополченцев отделили от их тел и насадили их на пики Ограды Найстли, как это делали с предателями в средневековье.       Из всех, кто знал о заговоре, Мудрый Отец пощадил только Вальтера Блонда. Он не стал казнить поэта, так как тот был уважаемой личностью, однако приговорил козла к вырыванию языка, перед этим позволив сказать последнее слово.       – Это ты негодяй, Папаша, а не мы! – крикнул в сердцах козлик. – Ты еще хуже, чем Крепкий-Билл. Ты превратил нас в своих собственных рабов. Ты забираешь все, что мы создаем своим трудом. А в ответ на претензию, что нам плохо живется, нагло врешь нам, что так везде во всем мире, но при этом запрещаешь покидать город, чтобы мы могли сами в этом убедиться. Ты все врешь! Мы хотели убить тебя одного, а не всю общину! Зачем нам убивать своих же собственных братьев, которые тоже страдают от тебя? Сколько уже погибло зверей и сколько еще погибнет... Жители не остановятся, ты всех не перестреляешь! Тебя ждет такая же судьба, что и твоего проклятого предшественника. Тебя убьют, когда ты не будешь этого ожидать…       – ДОВОЛЬНО! – прокричал манул. – Даже теперь, когда тебе дали возможность покаяться, ты продолжаешь оскорблять нас, членов твоей общины, твою семью. Посмотри на своих Братьев, как они разочарованы в тебе, как ненавидят тебя. ТЫ уже второй раз предаешь наше доверие. В первый раз я пощадил тебя, но ты не думал исправляться и каяться. Твой грязный язык тебе больше не понадобиться. Джозеф, Стивен, приступайте!       Тигр, что все это время держал Блонда, вцепился крепко хваткой в пасть козла и раскрыл её, а волк гигантским тесаком отрезал язык несчастному поэту. Вскоре козлик упал на землю, кашляя и захлебываясь собственной кровью, что хлестала из его пасти.       – И так будет с каждым предателем Джимсвилля! – объявил Кот. – Дважды подумайте перед тем, как предавать своих братьев и общину. Предательство Отца – есть предательство всей общины.       Видимо Мудрый Отец под общиной подразумевал себя одного. Однажды он так и сказал: «Джимсвилль – это я!».       Прошел еще один год с момента подавления восстания. Жители общины присмирели и больше не возмущались действиями Кота. Они перестали даже плохо думать про него, опасаясь, что Мудрый Отец способен читать их мысли (видимо также не обошлось без Кроули).       Братья даже начали думать, что не так уж плохо они и живут: голод прошел, сараи отстроили заново, а Мудрый Отец даже стал позволять им забирать себе некоторую часть урожая, что они выращивают на общих полях. Да как они вообще могли плохо думать про Кон Кота, ведь он же раздобыл для них зерно во время голода и ставил на улицах общие котлы, из которых безвозмездно мог есть любой, кто нуждался в пропитании. Штазиритате тебя не тронут, если ты не спровоцируешь их, попытавшись сбежать или слишком близко подойдя к ним. Если так подумать, то счастливо можно жить даже и за колючей проволокой. Мудрый Отец не подпускал к себе никого из Братьев, он даже издал закон, запрещающий приближаться к Мудрому Отцу более чем на пять метров и уж тем более прикасаться к нему (за это полагался немедленный арест). Однако, по какой-то причине манул стал делать исключения для осла по имени Джошеми Фергюссон. Видимо ему нравились идеи Фергюссона, относительно планов развития поселения. Кошак часто пускал осла к себе в Большой Дом и даже делил с ним обед. Джошеми неплохо так поднялся на знакомстве с ним.       Сперва звери возненавидели осла, но потом полюбили, ведь он умел уговаривать манула делать Братьям какие-то поблажки.       Однажды Кон Кот так расщедрился за помощь Фергюссона, что предложил тому выбрать любую награду для себя. Осел сказал, что считает величайшей наградой служить Мудрому Отцу, потому попросил вернуть в Джимсвилль должность Обер-Прокурора. Это был очень рискованный шаг со стороны Фергюссона, ведь он мог лишиться головы, если бы Кон Кот начал подозревать, что осел метит на его место. Однако Отец согласился на это.       – Хорошо, друг мой Джошеми! – весело сказал кот. – Ты будешь официально признан моим Обер-Прокурором, однако не думай, что ты унаследуешь мой титул. Времена изменились. Я издал тайный указ, который будет обнародован после моей смерти. Теперь должность Мудрого Отца передается по наследству. Её унаследует мой сын Салот. Он пока живет в Полске, я велел своей семье держаться подальше от Джимсвилля, так как им там безопаснее. Но после моей кончины, сынок придет сюда и потребует своего законного права на престол.       Фергюссон улыбнулся и поклонился Мудрому Отцу, ничего не сказав. А что осел при этом подумал, Кон Кот не узнал, потому что Джошеми не был самоубийцей, чтобы высказывать свою позицию по этому вопросу вслух.       На четвертое лето правления Кота был запланирован грандиозный пир по случаю очередной годовщины со дня рождения основателя города. В этот день на площади перед Большим Домом были расставлены длинные столы с пусть и скромной, но зато вкусной пищей. Все Братья собрались в этот день за этими столами. Мудрый Отец сидел с Джошеми Фергюссоном за отдельным столиком, который охраняла толпа Штазиритате с автоматами наперевес.       Кон Кот встал и поднял тост за себя, за общину, за Джона Джимса, за сотню лет благополучия и процветания города. Братья в ответ пожелали ему здоровья, долгих лет жизни и счастливого правления. Все залпом осушили свои бокалы.       Потом в центр вышла маленькая бобриха, которая тоненьким голоском запела песню, сочиненную лично манулом, который оказался еще и великим поэтом:       Под властью Мудрого Отца       Цветут поля ржи и овса,       От власти нашего вождя       Цветут сады и без дождя…       Однако допеть она не успела, потому что произошло непредвиденное событие. Мудрый Отец вдруг вскочил со стула и начал как-то странно себя вести: он вдруг схватился лапами за горло и принялся громко кашлять, как будто бы подавился.       Толпа, охая повскакивала со своих мест, все взгляды отныне были прикованы к Мудрому Отцу. Кон Кот то сгибался к земле, то поднимал взгляд на небо, то отводил его куда-то в сторону при этом продолжать громко хватать горлом воздух. Внезапно он упал на мостовую, принявшись громко кряхтеть.       – Что происходит? – в ужасе выкрикнул один из сотрудников Штазиритате. – Помогите кто-нибудь!       Никто не двинулся с места. Кон Кот кашлял все громче и громче.       – Ему плохо! – зарычал охранник. – Доктора! Доктора! Помогите же ему!       – Это строго настрого запрещено! – объяснил Джошеми Фергюссон, который как Обер-Прокурор лучше всех знал порядки общины. – По закону Братьям Джимсвилля запрещено приближаться к Отцу и дотрагиваться до него. Это карается тюрьмой.       Именно поэтому звери боялись подойти к манулу. Кон Кот медленно поднял голову и из последних сил прошипел:       – Я… кхе-кхе-кхе… я отменяю… этот… закон… кхе-кхе-кхе! Док…тор…а…       – Но… – растерянно произнес Фергюссон, водя взглядом туда-сюда. – Закон нужно подписать лапой Мудрого Отца, иначе он не вступит в силу.       Кон Кот перевел взгляд на осла. Его налившиеся кровью глаза были полны злобы и ненависти. Продолжая кряхтеть, он потянулся лапой к Фергюссону, будто бы хотел его придушить, однако не смог дотянуться даже до копыта осла. Внезапно Мудрый Отец повалился лицом на мостовую, замолчал и обмяк.       По воспоминаниям очевидцев почти пять минут после этого сохранялась немая сцена. Абсолютно все, и Братья, и Штазиритате и Обер-Прокурор стояли как вкопанные на своих местах и молча глядели на неподвижное толстое тело манула.       Первым нарушил тишину Джошеми Фергюссон. Он поднял глаза сперва на охранников с оружием, потом на простых зверей и произнес:       – Мудрый Отец умер! Я – Мудрый Отец Джимсвилля, если вам угодно.       После этих слов последовала еще одна минутная пауза, а затем… фейерверк эмоций: крики радости, аплодисменты, ор, свист. Звери кинулись обнимать нового Мудрого Отца.       Внезапный порыв настолько шокировал сотрудников Штазиритате, что они все разом, чуть ли не пороняв оружие, бросились бежать прочь из города. Их начальник был мертв, и теперь они не знали, что делать.       Впоследствии выяснилось, что Кот поперхнулся рыбным скелетом, который застрял в его горле и задохнулся насмерть. Так закончилось его четырехлетнее правление, самое жестокое в истории поселка.       Первым же указом восьмого Мудрого Отца было срезать всю колючую проволоку с Ограды Найстли, так как надобность в ней отныне отпала. В одном участке (там, где погибла лань) кусок проволоки, правда, сохранили в качестве некоего мемориала страшной эпохе.       Джошеми Фергюссон впоследствии провозгласил Глоттовцев героями Джимвилля, их песню – гимном поселения, а знамя со сломанной плеткой и поломанной цепью – официальным гербом.

СЕМИОТЦОВЩИНА

      Однако Джошеми Фергюссону не сразу удалось наладить дела в поселке и исправить весь тот кризис, к которому поселение пришло в итоге диктатур Крепкого-Билла и Кота.       Вскоре к нему явились шестеро бывших сотрудников Штазиритате и заявили, что знают какие-то «страшные секреты» осла и намекнули, что если он не хочет, чтобы эти секреты были обнародованы, Джошеми должен поделиться властью. Осел долго спорил с шантажистами и в итоге они пришли к компромиссу: Фергюссон объявил этих бандитов Мудрыми Отцами, что привело к небывалому в истории Джимсвилля эпизоду, когда городом правил не один, а сразу семеро предводителей одновременно. Данный эпизод вошел в историю как Семиотцовщина, благо продлился он всего полгода.       Помимо осла Мудрыми Отцами стали лев, койот, гиеновидная собака, носорог, буйвол и хорек. В отличие от Фергюссона они не принимали активного участия в жизни поселка, а только пользовались плодами всеобщих трудов, как это делали Залонус и Кон Кот. Они жили в Большом Доме, где постоянно кутили, играли по вечерам в карты и мочились в антикварные вазы, что выводило Фергюссона из себя. Штазритате теперь беспрекословно подчинялось льву, что стал одним из семи Отцов.       Внезапно в Джимсвилль нагрянул сын покойного Кон Кота манул Салот. Он, словно король, ввалился в Большой Дом, сел на кресло и потребовал принести ему вина на подносе, так как он теперь тут хозяин и предоставил в качестве доказательства документ, подписанный его папашей, что власть в Джимсвилле теперь передается по наследству.       – Теперь я Мудрый Отец по праву наследования и вы все должны подчиняться только мне! – сказал он. – Я намерен продолжать политику своего Отца. Завтра я назначу Обер-Прокурора. И принесите мне уже вина поскорее.       Вместо вина Кот-младший получил кулаком в морду ото льва, после чего был скручен носорогом и брошен в подвал Дворца, где его на протяжении трех дней избивали и морили голодом. Такого поворота событий новоиспеченный «наследник» очевидно никак не ожидал.       – Ты что и вправду думал, что твоя бумажонка хоть чего-то стоит? – спрашивал гиеновидный пес, схватив манула за челюсть. – Ты думал, мы позволим тебе командовать нами?       Манул обливаясь слезами и скуля мямлил что-то вроде:       – Вы не имеете права! Я гражданин Анималии. Это незаконно! Моя сестра знает, где я. Если вы меня убьете, полиция округа схватит вас.       – Вот ты как запел, – рассмеялся колонок. – Теперь уже не строишь из себя крутого. Прикрываешься законами. Теперь видишь, как ничтожно твое влияние здесь? Ты тут никто, а мы здесь – боги!       – Пожалуйста, отпустите меня домой. – молил Салот. – Я больше не вернусь сюда никогда. Обещаю! Вы больше обо мне не услышите! Клянусь! А-А-А-А-А!       Фергюссон попросил остальных Отцов оставить его наедине с Котом. Когда те покинули подвал, Джошеми извлек из кармана серебряные часы на цепочке и сунул их в лапу манулу.       – Это тебе подарок на память! – сказал он. – Если тебе когда-нибудь захочется сунуться сюда еще раз, открой эти часы, послушай, как тикает механизм и осознай, как недолговечно течение твоей жизни. Подумай в этот момент, следует ли тебе рисковать ею, ведь ее так легко потерять…       После этого манула вытащили из Большого Дома, прилюдно унизили под радостный возглас толпы и вышвырнули за ворота поселка в грязь лицом.       Так Джошеми Фергюссон избавился от одной проблемы, но оставалось еще две: остальные Отцы и Штазиритате. С ними он расправился законными методами. Несколько раз в неделю он покидал Джимсвилль и отправлялся куда-то по своим делам. Остальным Отцам было плевать, куда он уходит. Их заботой было растрачивать благотворительные деньги, выделяемые в фонд общины.       Оказалось, что Джошеми тайно собирал компромат на бандитов, которые хозяйничали в общине. Каким образом ослу это удавалось до сих пор неизвестно, однако у него получилось. Он слил информацию в полицию округа и в один прекрасный день отряд ОМОНа приехал в поселение и арестовал всех до единого сотрудников Штазиритате и шестерых Мудрых Отцов. Они отправились за решетку на долгие годы, и Джимсвилль окончательно избавился от тирании.       Говорят, что за день до того, как приехал полицейский отряд, Фергюссон пригласил всех Отцов к себе, устроил застолье с вином и подарил каждому из Отцов такие же карманные часы, как и Коту-младшему.       – Зачем это нам? – спросил носорог, один из Отцов.       – Затем, чтобы вы смотрели как пролетает ваше время. – усмехнулся Джошеми.       Что он имел в виду, коллеги поняли лишь на следующее утро, когда ехали в решетчатом фургоне.       Так осел остался единственным правителем общины, как в общем и было принято.

ДЖОШЕМИ ФЕРГЮССОН

      Осел Фергюссон был вторым правителем города, кто носил имя Джошеми, после медведя Клыкса. Окончательно придя к власти, он объявил возвращение старого порядка, реставрацию либеральных принципов и преодоление прошлого.       – Я обещаю дать вам сытую, приятную и свободную жизнь. Вместе мы преодолеем ужасы старого порядка! Никакого больше рабства, никаких казней и никаких репрессий. Довольно с нас всего этого ужаса.       Первым делом Джошеми распорядился выкопать из могил и выкинуть в болото тела Залонуса Крепкого-Билла и Кон Кота, так как они недостойны, лежать бок о бок с Джимсом и другими великими Отцами, что Братья общины сделали с большим удовольствием.       Отныне все доходы и пожертвования шли исключительно в интересы общины, как и должно было быть. На эти деньги было восстановлено (считай заново отстроено) большинство деревянных домов в поселке, ибо к этому времени они уже порядком обветшали. В начале Северной улицы была построена новая школа для обычных детей, которая получила имя в честь Джона Джимса (в эту школу Джек с друзьями будет ходить). На всех дорогах поселка проложили асфальт, оставив только небольшой участок булыжной мостовой под сенью в том месте, где пролилась кровь тирана Крепкого-Билла и теперь эта сень с обагренными камнями служила памятником подвигу самопожертвования Котика Кринехицкого. Была укреплена Ограда Найстли, поставлены новые ворота, а ужасную надпись «Безделье закрепощает» над воротами сменили на другую: «Всякому по заслугам» намекая на незавидную участь двух тиранов. Была улучшена фабрика, на нее завезли самое новейшее и безопасное оборудование. Но самым заметным изменением стал памятник, который по распоряжению Фергюссона установили в самом центре поселка, прямо перед входом в Большой Дом. Это был памятник сумчатому волку, что основал общину: величественная статуя Джона Джимса в военной форме, в которой тот ходил постоянно, после того как вернулся с войны, стоящая на постаменте, на котором было выбито изречение Мудрого Отца: «Задумайтесь на одно мгновение: может быть правда на их стороне, а не на вашей».       При Фергюссоне в Джимсвилль вернулись радость и счастье, однако не все так было радужно в его правлении, как думают некоторые.       Во-первых: Джошеми восстановил Совет министров, при этом сохранив название должностей такими, какими они стали при Крепком-Билле. Он аргументировал это тем, что самые пераве названия, принятые еще при Алонзо Алонси, действительно звучат очень устаревшими и нелепыми на сегодняшний день.       Во-вторых: он хоть и убрал с ограды колючую проволоку, но не сразу разрешил Братьям покидать Поселок, а первое время ввел пропускные разрешения, как то было при Крепком-Билле. И хотя теперь охраной периметра были не вооруженные бандиты из Штазиритате, а вновь Старшие Братья, зверям первое время все равно было страшно подходить к воротам и границе. Джошеми просто думал, что если откроет свободный проход, то все звери разбегутся, опасаясь возвращения старых времен, и город полностью опустеет. Поэтому сначала отпускали по одобренным письменным заявлениям одного члена семьи, через год отпускали уже всю семью, а еще через три года пропуска отменили, сделав выход за территорию общины свободным и абсолютно законным. Это был действительно мудрый ход со стороны Мудрого Отца, но многие сетовали на то, что можно было бы все это сделать и побыстрее, а не тянуть с этим решением три года.       В-третьих: хоть политика осла и была направлена на восстановление справедливости, он все же не пустил жену и сына Крепкого-Билла обратно в общину, так как побоялся, что те предъявят свои права на фабрику Кэнди-Миллерс, а Джошеми не собирался отдавать это прибыльное предприятие. И хотя дочь Миллеров плакала и утверждала, что Залонус женил ее на себе насильственно, воспользовавшись её горем по погибшим родителям, Фергюссон не смягчился.       Новый Отец был сторонником демократии, потому объявил, что отныне все Братья общины могут участвовать в принятии законов. Каждый из жителей Джимсвилля мог предложить свой законопроект и принести его в Совет Министров. Министры бы рассматривали это предложение и голосовали за его принятие. В случае, если 80% министров или больше проголосовали бы ЗА, то законопроект отправлялся Мудрому Отцу на подпись. Однако Отец мог наложить вето на любой закон и в таком случае уже ВСЕ члены общины голосовали бы на всеобщих выборах относительно законопроекта. И если же 60% Братьев или больше проголосовали бы ЗА, то Отец в этом случае обязан был подписать закон без права заблокировать его.       Фергюссон также хотел переименовать должность Мудрого Отца в Мэра Джимсвилля, а Обер-Прокурора в заместителя мэра, но Совет министров отговорил его, указывая на то, что не обязательно ломать абсолютно все традиции, кое что нужно оставить как уважение к предкам, ведь эти две должности уникальны и кроме Джимсвилля их уже нигде нет.       Хотя тюрьма так и не была закрыта, смертную казнь в Джимсвилле отменили, заменив её изгнанием. За пятнадцать лет Фергюссона ни одного зверя не убили по приговору суда.       Когда же минуло пятнадцать лет справедливого правления Джошеми Фергюссона, Мудрый Отец собрал всех жителей у своего дома и ко всеобщему удивлению объявил, что отрекается от должности Мудрого Отца, как это когда-то давно сделал Додрик Найстли и передает вои полномочия в лапы своего верного друга Обер-Прокурора Алекса Больвангара.       – Я сделал все, что собирался сделать. – говорил он в своей речи. – Мы избавились от Кон Кота, от его сына, от Семиотцовщины и Штазиритате. Мы избавились от тирании и вернули Джимсаиллю его доброе имя. Мы вновь все свободны и счастливы, как и восемьдесят лет назад. Я надеюсь, что это счастье продлится еще столько же лет и больше. А я вынужден покинуть вас и отправиться в дальнее странствие ища смысл жизни.       Все жители общины в один голос пытались отговорить его и умоляли остаться Мудрым Отцом, даже требовали всеобщего голосования по этому вопросу. Однако Фергюссон все же подписал отречение и покинул поселение, обещая время от времени возвращаться сюда.       Его провожали всем городом со слезами на глазах. А когда осел помахав напоследок копытом, переступил порог Ограды Найстли, наступила новая эпоха, которая на момент чтения Джеком этого учебника истории, длилась и по сей день.

АЛЕКС БОЛЬВАНГАР

      Джек Кингсли и все его братья, сестры и друзья родились уже в этот период (за исключением Клауса, который родился при осле и лично помнил день его ухода из общины). Эпоху правления гривистого волка Алекса Больвангара и его Обер-Прокурора окапи Отто Лешифра, который и был автором книжки из которой Джек все это узнал, скунсу и его сверстникам удалось застать лично. Последнюю эпоху Лешифр описал крайне скупо, что-то вроде «Девятый ныне здравствующий Мудрый Отец Алекс Больвангар правит мудро своей общиной, вверенной ему Джошеми Фергюссоном».       Джек решил сам сделать вывод об этой эпохе, так как является ее очевидцем. Однако трудно было сказать что-либо вразумительное: вроде как все по-прежнему свободны, можно не только покидать поселок, но и делать это в неположенном месте через дыру в ограде (хотя после их с Дейзи и Джулией ночного похода это уже будет нереально); говорить гадости про Мудрого Отца можно; обзывать его Папашей можно, хотя взрослые могут и по губам настучать за такое; да все в принципе можно, не возбраняется даже играть в Глоттовцев и Штазиритате, чем друзья постоянно занимались. Вроде как запрещено телевиденье и радио, да оно и в принципе не нужно, если есть комиксы и книги. Алекс Больвангар хоть и путает имена всех детей, но производит впечатление здравомыслящего зверя, заступается за деток, когда на них орет Лешифр.       В общем поглядим, что будет дальше. А так в целом Джек был доволен жизнью и радовался, что родился не при Залонусе и не при Кон Коте.