Запоздалая справедливость Джимсвилля

Глава 6. Скачки на лафетах

I. Эпоха Больвангара

      В одном из самых престижных ресторанов Джорджвилля царила атмосфера вечернего умиротворения. Официанты, облаченные в элегантные наряды, напоминающие вечерние смокинги кинозвезд, в которых те появляются на премьерах своих новых фильмов, грациозно сновали туда-сюда между столиками, за которыми сидели посетители. В углу, около витрины, расположилась парочка копытных, что вела между собой задушевные беседы, с удовольствием наслаждаясь шикарным ужином. Спиной к окну сидела зебра в фиолетовом вечернем платье, напротив нее – кавалер-окапи.       – Какая интересная у вас жизнь, Отто, – сказала зебра с обожанием глядя на собеседника.       – Да, Марта. Так и живем! Как видите, наш Поселок коренным образом отличается от всех остальных населенных пунктов. Такого нет более нигде в мире. – без лишней скромности ответил Лешифр.       – Ах, жду не дождусь, чтобы увидеть его.       – Очень скоро, Марта, – пообещал окапи. – Скоро я продемонстрирую вам все его великолепие. Джимсвилль прекрасен в любое время года. И я скоро стану его правителем. Как только не станет Алекса.       – Ох, – тяжело вздохнула зебра. – Даже не представляю, как это тяжело, видеть, как у тебя на глазах угасает твой лучший друг.       Окапи с тоской уткнулся в свою тарелку.       – Тут ничего нельзя поделать. Болезнь неизлечима. Мы с Алексом знакомы столько времени. Так много всего пережили вместе. Он один из лучших Мудрых Отцов города. Но я чувствую, что уже скоро болезнь возьмет свое. И тогда я, как Обер-Прокурор должен буду заменить покойного Мудрого Отца на главном посту.       – А должности Первой леди Джимсвилля у вас случайно нету? – кокетливо поинтересовалась зебра.       Отто Лешифр довольно улыбнулся, жадно пожирая взглядом пассию.       – Мы подумаем об этом. Ради вас, Марта, хоть десять новых должностей придумать не грех. – игриво сказал он, и через несколько секунд его взгляд стал тревожным и задумчивым.       – В чем дело? – испугалась зебра.       – Я только сейчас понял, – объяснил окапи, – Из всех Мудрых Отцов, жены и дети были только у Залонуса Крепкого-Билла и у Кон Кота.       – ЧТО? У этих двух ужасных негодяев, о которых вы мне рассказывали?!       – Вот именно, – кивнул Обер-Прокурор, – До сих пор передергивает, как вспомню. Особенно Кон Кот. Таких ненормальных и недостойных зверей еще надо поискать. Подумать только, чуть что, сразу расстрел. Украл зерно, чтобы прокормить семью – расстрел. Собрал недостаточно урожая – расстрел. Попытался сбежать из общины – стрельба на поражение, считай, что расстрел. Оскорбил этого маньяка – в тюрьму на голодную смерть. Худший Мудрый Отец в истории. Ты не поверишь, как сильно я желал ему смерти. До сих пор помню: сижу и молюсь, чтобы эта тварь поскорее сдохла. Как этот Папаша достал меня в свое время, аж сил нет больше терпеть!       – Я думаю, что ты, Отто, будешь самым лучшим и достойным Мудрым Отцом из всех. – сказала зебра.       – Ну что вы, не льстите мне, Марта. – ухмыльнулся окапи.       – Вы ведь придете, сегодня вечером ко мне в гости?       – Жду не дождусь, милая моя.       – Я так счастлива! – просияла пассия. – Кстати, а где наш десерт?       – Я думаю, его скоро подадут. Не волнуйтесь, ждать осталось недолго!       Парочка продолжила непринужденно беседовать о том и о сем. Официанты все сновали туда-сюда с подносами. Крупный барс в углу зала играл на фортепиано. А в паре метров от столика, за которым вели непринужденный разговор зебра и окапи, спиной к ним сидела гиена в длинном пальто, блеклого серого цвета и фетровой шляпе. Этот странный посетитель медленно поглощал дешевые сандвичи, однако причина его присутствия в этом заведении в данное время заключалась вовсе не в насыщении голодного желудка. На соседнем стуле рядом с гиеной лежала сумка, в которой находилось не что иное, как звукозаписывающая аппаратура. Весь разговор окапи с зеброй фиксировался вплоть до единого слова. И тип в шляпе был очень доволен собой. Он уже знал, что собирается делать с этим материалом.       Из кухни пришел официант кот с двумя подносами в лапах. На одном из подносов находился торт тирамису для сладкой парочки копытных, на втором – очередной сандвич для гиены-шпиона.

***

      Артур Кингсли сильно волновался, когда его принимали в Совет министров. Все таки должность Министра сельского хозяйства хотя и самая низшая, но тем не менее она дает статус Старшего Брата. Последний раз глава семейства Кингсли так сильно волновался во время своей собственной свадьбы.       Однако ничего страшного, как оказалось, в Совете не было. Его довольно тепло встретили в Большом Доме и официально представили всем будущим коллегам. Так он более подробно познакомился с теми зверьми, с которыми работал его сын Джек: Министром обороны волком Шугарсолтом, Министром по делам травоядных кенгуру Джоном Хоп-Фрогом, Министром юстиции яком Реджинальдом Скофилдом, Министром финансов Юджином Ван Тасселом и Министром промышленности Сесилом Фон Гарреттом. Помимо всего прочего в Совет входили Министр образования и Хранитель традиций пожилой старик газель Оскар Свальбард, опоссум Майкл Тёрнер, который был Министр здравоохранения и экономического развития и медоед Лу Маршал, Министр по делам хищников. Больше к тому моменту зверей среди Старших Братьев в Совете не было.       В честь такого события в Большом Доме был устроен банкет. Все министры, вместе с Обер-Прокурором собрались на втором этаже дворца за обеденным столом.       – Уважаемые братья, – торжественно сказал Обер-Прокурор, – Сегодня мы принимаем две новые должности. Министром юстиции, вместо опростоволосивщегося с Фейлисом и Далтоном Линкольна Беллика, становится Реджинальд Скофилд.       Послышались бурные овации.       – А прежнюю должность Реджинальда, то есть пост Министра сельского хозяйства, замет Артур Кингсли. Мы приветствуем вас, Артур, в наших рядах. Следите за нашими полями, чтобы у Джимсвилля всегда был богатый урожай. На вас возложена эта великая ответственность, отнеситесь к ней со всей серьезностью. И правда на нашей стороне!       – Благодарю вас, джентльзвери! – сказал с поклоном отец Джека, – Я постараюсь не подвести вас, даю слово!       – Мы верим в вас, – сказал Лешифр, поднимая бокал шампанского. – Обычно в таких случаях Мудрый Отец посвящал новоприбывшего возлагая на него свои ладони, однако к большому сожалению, как мы все знаем, наш дорогой Алекс Больвангар очень нездоров, так что сегодня мы вынуждены обходиться без него. Итак, Брат наш, мы скоро введем вас в курс дела. Так как вы, согласно законам Поселка, травоядный, вас берет под свою ответственность наш Министр по делам травоядных, Джон.       Кенгуру Хоп-Фрог также поднял бокал в честь мистера Кингсли.       По какой-то нелепой случайности скунсы в Джимсвилле считались травоядными, в то время как во всем остальном мире их традиционно относили и относят к хищникам. Но в главной учетной книге видов, хранителем которой был Оскар Свальбард, еще со времен Джимса скунсы были записаны в одном ряду с ленивцами, опоссумами и кроликами. Возможно первый Мудрый Отец просто по ошибке занес их туда, а потом оплошность не стали исправлять. Так или иначе – все документы в Поселке являются нерушимыми законами, следовательно, скунсы – травоядные, по крайней мере до тех пор, пока находятся в пределах Ограды Найстли.       Артур старался приложить все свои усилия, чтобы стать хорошим Министром сельского хозяйства. Первоначально его вводил в суть дела его предшественник Реджинальд Скофилд, а впоследствии он в одиночку стал следить за полями вокруг Поселка. Впоследствии глава семейства Кингсли неплохо так преуспел на этом поприще и даже превзошел других своих предшественников. Он ездил учиться в Джорджвилль и набираться опыта на всяких тренингах, лекциях и ярмарках, чего до него никто не делал. Старшего скунса заинтересовал Кротонский эксперимент, который он успешно предложил внедрить и в родном Поселке. Теперь зверям разрешалось самим выбирать, когда идти на отдых, когда устраивать сиесту и как лучше собирать урожай. Данная методика сильно повысила производительность. Также жителям поселка разрешалось торговать не только со внешним миром, но и друг с другом в самом поселке, таким образом по выходным на главной площади стали устраиваться базары. Но самым главным новшеством стал отпуск до того фиксированных цен на продукты. Эта идея сперва не нашла поддержки в лице Министра финансов, однако она значительно обогатила жителей Джимсвилля и дала им больший энтузиазм для дальнейшей работы.       Но пока семейство Кингсли радовалось тому, что их родитель теперь приближен к самому Мудрому Отцу, другие члены Совета министров тайно вынашивали секретный план, который нужно было осуществить как можно скорее. Вечерами серый, красный и гривистый волки, а с ними и грузный як и один из сумчатых близнецов, покидали Поселок и уходили далеко в поле, где и обсуждали детали своего заговора.       – Нужно уже начинать действовать, – говорил Шугарсолт, – Твой дядя, совсем плох, Юджин. Боюсь счет идет уже на дни, а не на недели. Если он умрет, Лешифр займет его пост и тогда все пропало. Надеюсь все понимают, что такого Мудрого Отца как этот окапи мы не переживем?       – В разговорах со Свальбардом он постоянно намекает, что пора бы поменять состав Совета Министров, – с тревогой кивал Ван Тассел, – Похоже если он станет во главе общины, то расформирует совет и назначит на наши должности других зверей.        – Как же этому помешать? – с ужасом спросил красный волк.       – Надо чтобы Алекс Больвангар отстранил его от должности Обер-Прокурора. – твердо сказал серый волк, – Только Отец может отправить его в отставку, а выбрать нового Обер-Прокурора по правилам введенным Фергюссоном должно голосование Старших Братьев. Естественно это должен быть травоядный зверь, а травоядных у нас в Совете только пятеро: Скофилд, Хоп-Фрог, Тернер, Свальбард и этот новый скунс. Естественно ни тебя, Редж, ни Джона со скунсом назначать нельзя. Вряд ли это будут опоссум со скунсом, они не особенно то знакомы с Папашей. Остается только старик-газель и это идеальный вариант.       – Почему это? – як в задумчивости почесал затылок.       – Он уже стар и немощен, – объяснил кенгуру, – Свальбард не особенно здоровее Больвангара. После смерти гривистого волка он станет Мудрым Отцом, но не долго пробудет на этом посту. Максимум пару лет и то, если повезет.       – Как только Свальбард станет Отцом, само собой, придется снова голосовать за нового Обер-Прокурора, на этот раз хищника. – продолжил Шугарсолт. – Вы все дружно проголосуете за меня, и скунса я тоже уговорю отдать голос мне. Таким образом голоса медоеда и опоссума не будут ничего значить.       – Таким образом, в ближайшие годы ты станешь Мудрым Отцом Джимсвилля, – подытожил Скофилд, – Действительно очень мудро.       – Основная проблема, которую мы имеем на данном этапе – это Лешифр. – сказал Шугарсолт. – Нам на лапу играют два фактора: то, что этот медведь Беллик, облажавшись с Фейлисом, ушел из города, передав нашему Реджу должность Министра юстиций и то, что Лешифр в последнее время часто покидает город и подолгу тусуется в Джорджвилле со всякими шлюхами. Лешифр сказал мне, что завтра уезжает на неделю. Времени мало. Выбрать-то Свальбарда не составит труда, но сперва нужно, чтобы Мудрый Отец отстранил Отто Лешифра. Надо за это время уговорить Больвангара сделать это. Чтобы к тому моменту, как окапи вернется в Поселок, он уже был никем.       – Как же это сделать? – Скофилд беспокойно задергался на месте. – Отто и Больвангар друзья с детства.       – Мы уже начали кампанию по дискредитации Лешифра в глазах Отца. – объяснил Джон Хоп-Фрог, – Когда окапи уезжает мы сообщаем Отцу в своих отчетах, что его дорогой Обер-прокурор ведет себя малость недостойно для своей должности, злоупотребляет своими обязанностями в личных целях, срывается на жителей, орет на детей. Скоро Юджин пойдет к дяде и предоставит ему отчеты по финансам, из которых будет следовать, будто бы Отто ворует деньги из общего фонда поселка для своих нужд.       – Не знаю, Кристиан, – смятенно произнес гривистый волк, – Перспектива врать моему дяде, когда он находится на смертном одре, меня как-то сильно тревожит…       Шугарсолт сорвался на Министра финансов.       – Ты понимаешь, Юджин, что от этого зависит наше положение? – грозно прогремел он, – Мы должны заставить Мудрого Отца поверить, что Лешифр – недостойный зверь, который притворяясь лучшим другом, творит грязные дела у него под носом. Иначе Отто выметет нас всех из главного Дворца словно мусор, как только займет апартаменты твоего дяди.       – Беда в том, что это нужно делать осторожно, чтобы Больвангар не начал подозревать, что мы пытаемся избавиться от его дружка. Иначе вылетим из города вперед ногами еще до того, как Лешифр станет новым Папашей.       – А что насчет остальных Министров? – поинтересовался красный волк.       – Медоед, скунс и газель меня не волнуют. – ответил Шугарсолт. – А вот что касается опоссума, тут у меня возникает беспокойство: он фанатик законов Джимсвилля и благосклонно относится к Лешифру. Он может стать проблемой, но я попытаюсь его нейтрализовать. Я беру Тернера на себя, вы же займитесь Отцом. Если все пойдет против плана и Лешфир нас раскроет, похоже придется устранить его грязными методами. Хотелось бы до этого не опускаться, жители будут спрашивать, куда пропал второй самый влиятельный зверь в городе. Лучше будет, если Мудрый Отец сам изгонит его.       И план Шугарсолта начали приводить в действие сразу же, как только окапи уехал в Джорджвилль. Министры стали очернить светлое имя Отто в глазах его лучшего друга всеми возможными способами.       – Мудрый Отец, – говорил новый Министр юстиций, покорно склонив голову, стоя перед кроватью больного гривистого волка, – У меня есть некоторые сомнения по поводу Обер-Прокурора. В последнее время он ведёт себя малость, как бы это лучше сказать, странновато…       – Что значит странновато? – недовольно проворчал Алекс Больвангар.       – Как-то высокомерно и вызывающе по отношению к местным жителям, – сказал як, – Разговаривает с ними так, как будто они грязь под ногами, грубит им. Словно уже чувствует себя Мудрым Отцом.       – Что вы городите, Скофилд? – рассердился больной. – Прекратите сейчас же! Может Отто немного заносчив, но он никогда бы себя так не повел.       – Отец, – с грустью вздохнул Министр юстиций, – Позвольте жители сами скажут вам…       Як завел в спальню мальчика фенека, лет десяти.       – Здравствуйте, Мудрый Отец, – сказал малец с поклоном.       – Ты кто? – спросил его Больвангар.       – Я сын Снэллов, Джейкобсон.       Як обратился к посетителю.       – Расскажи Отцу то, что сказал мне про Обер-Прокурора.       – Я шел по Западной улице, ел шоколад и прыгал, напевая песенку, – сказал фенек. – А Обер-Прокурор схватил меня за ухо и сказал, что я шумлю, а он не терпит пения. Сказал, что если я еще буду так шуметь, то посадит меня в тюрьму. Сказал, что когда сам станет Мудрым Отцом в ближайшее время, то запретит петь песни на улицах. Оттаскал сильно и толкнул на землю. Ухо и спина до сих пор болят.       После разговора Скофилд вывел парнишку из Большого Дома и проводил его до ворот.       – Ну что, я все правильно сказал? – спросил молодой лис у Министра юстиции.       – Вполне! – ответил як.       – Ну так давай деньги, как и условились! – требовательно шикнул малой.       – На, держи! Обратно до Франкофа сам доберешься, юный вымогатель!       Джон и Сесил тоже зря времени не теряли, каждый день жаловались Отцу на то, что Лешифр требует увеличить производство шоколада на фабрике, хочет, чтобы жители Джимсвилля больше работали и меньше отдыхали, наврали Больвангару, что Отто якобы поговаривает о необходимости создания выездных документов по типу тех, что были при Крепком-Билле (с этих документов, как вы помните, в свое время началось закрепощение жителей). Эти слова вводили несчастного волка в тоску. С каждым днем он становился все слабее и слабее как в физическом плане, так и в моральном.       В один из дней, когда несчастный Отец как всегда лежал в своей постели, его навестил Министр финансов.       – О, Юджин! – чуть не плача просипел Больвангар, накрывая себя покрывалом до самого подбородка, когда племянник вошел в спальню. – Что происходит в последнее время? Почему мне кажется, что все Министры ополчились против Отто?       – А я к тебе как раз по этому вопросу, дядя. – с осторожностью сказал Ван Тассел, подходя к кровати больного родственника и поднося ему под нос конторскую книгу. – Я нашел весьма странными данные по наличности, которые Лешифр заносит в отчеты.       – То есть?       – Ну-у, везде в среднем меньше на один доллар чем нужно. Где-то на пол доллара, а где-то на целый. На первый взгляд ничего такого, но… Если собрать все воедино – то получится довольно ощутимая сумма.       – То есть ты хочешь сказать, Юджин, что Отто ворует деньги… кхе-кхе-кхе… присваивает себе часть прибыли?       – Думаю да, – вздохнул волк, – Он делает это малыми порциями, чтобы это не бросалось в глаза, но я, как Министр Финансов заметил это. В последнее время нашего Обер-Прокурора замечают в Джорджвилле, где он ходит по дорогим ресторанам и покупает такие деликатесы… словно какой-то миллионер из Зверополиса.       Больвангар сердито закрыл глаза.       – Оставь меня, Юджин, мне нужно все обдумать!       Когда молодой гривистый волк спустился вниз и покинул Большой Дом, на крыльце, его уже ждали друзья. Вместе с ними в компании была какая-то гиена, облаченная в дорожный плащ и фетровую шляпу. Рядом с ним на скамье лежал большой чемодан.       – Это наш друг из Джорджвилля, – представил незнакомца Шугарсолт. – Он очень помогает нам в нашем деле.       – И каким это образом, интересно?       Самец гиены извлек из чемодана звукозаписывающее устройство, стопку полароидных фотографий и лист бумаги.       – Вот, любуйтесь! – он протянул компании серого волка лист с распечатанным текстом. – Это стенограмма разговора вашего окапи с какой-то проституткой зеброй в кафе. Я записал это в тайне от них. Весь текст читать не надо – он слишком длинный. Просто пробегитесь глазами – это то отрывок, который вам и нужен.       Упираясь друг в друга головами, дружки прочли написанное:       Зебра: Какая интересная у вас жизнь, Отто,       Лешифр: Да, Марта. Так и живем! Как видите, наш Поселок коренным образом отличается от всех остальных населенных пунктов. Такого нет более нигде в мире.       Зебра: Ах, жду не дождусь, чтобы увидеть его.       Лешифр: Очень скоро, Марта. Скоро я продемонстрирую вам все его великолепие. Джимсвилль прекрасен в любое время года. И я скоро стану его правителем. Как только не станет Алекса.       Зебра: Ох, даже не представляю, как это тяжело, видеть, как у тебя на глазах угасает твой лучший друг.       Лешифр: Тут ничего нельзя поделать. Болезнь неизлечима. Мы с Алексом знакомы столько времени. Так много всего пережили вместе. Он один из лучших Мудрых Отцов города. Но я чувствую, что уже скоро болезнь возьмет свое. И тогда я, как Обер-Прокурор должен буду заменить покойного Мудрого Отца на главном посту.       Лешифр: Я только сейчас понял. Из всех Мудрых Отцов, жены и дети были только у Залонуса Крепкого-Билла и у Кон Кота.       Зебра: ЧТО? У этих двух ужасных негодяев, о которых вы мне рассказывали?!       Лешифр: Вот именно. До сих пор передергивает, как вспомню. Особенно Кон Кот. Таких ненормальных и недостойных зверей еще надо поискать. Подумать только, чуть что, сразу расстрел. Украл зерно, чтобы прокормить семью – расстрел. Собрал недостаточно урожая – расстрел. Попытался сбежать из общины – стрельба на поражение, считай, что расстрел. Оскорбил этого маньяка – в тюрьму на голодную смерть. Худший Мудрый Отец в истории. Ты не поверишь, как сильно я желал ему смерти. До сих пор помню: сижу и молюсь, чтобы эта тварь поскорее сдохла. Как этот Папаша достал меня в свое время, аж сил нет больше терпеть!       Зебра: Я думаю, что ты, Отто, будешь самым лучшим и достойным Мудрым Отцом из всех.       Лешифр: Ну что вы, не льстите мне, Марта.       Зебра: Вы ведь придете, сегодня вечером ко мне в гости?       Лешифр: Жду не дождусь, милая моя. Зебра: Я так счастлива! Кстати, а где наш десерт?       Лешифр: Я думаю, его скоро подадут. Не волнуйтесь, ждать осталось недолго!       – Почему некоторые места выделены черным? – поинтересовался Джон Хоп-Фрог.       – Потому что это те фразы, которые можно, что называется, вырезать из контекста и склеить в другом порядке. В том, который вам и нужен. – с ехидной улыбкой сказала гиена. – Лешифр тут поносит Кон Кота, но если правильно склеить обрывки его речи…       – То можно подумать, что он поносит Больвангара! – охнул Фон Гаррет, прикрыв пасть лапами. – Это же! Это же гениально!       – Ты сможешь сделать это? – взволнованно спросил Шугарсолт.       Ухмылка шпиона стала еще шире. Он погладил свой магнитофон как гладят колено любимой самки.       – Уже сделано!

***

      – Простите за опоздание! – произнес Артур Кингсли, заходя в спальню Мудрого Отца. – Мне только что сообщил полицмейстер, что вы меня вызывали.       За окном смеркалось. Вокруг кровати гривистого волка уже собрался весь Совет Министров. Трое волков, як, опоссум, медоед, старик-газель и кенгуру. Глава поселка лежал на спине, сложив руки на груди и глядел в потолок.       – Ничего страшного, – сказал Оскар Свальбард. – Теперь все в сборе. Можем начинать.       Опираясь на единственную здоровую лапу, Больвангар с большим трудом принял полусидячее положение. Бык и красный волк помогли ему.       – Друзья мои. – с горечью произнес Мудрый Отец. – В последнии дни до меня стали доходить очень неприятные слухи насчет нашего Брата, Отто Лешифра. Многие из вас считают, что есть основания полагать, будто наш Обер-Прокурор злоупотребляет своим положением в личных целях и занимается тем, что в большом мире называется словом “коррупция”. За все четырнадцать лет, что я являюсь Отцом, а он Обер-Прокурором, я никогда не замечал за ним ничего подобного. Честно говоря не замечаю и сейчас.       Министры молча взирали на своего предводителя и время от времени тревожно переглядывались.       – Однако же, – продолжил Алекс. – Я вполне могу и ошибаться. Может быть правы вы, а не я. Может быть правда на вашей стороне, а не на моей, как учил нас великий Джон Джимс. Поэтому вот, что я велю сделать: как только Отто вернется сюда из отпуска, я распоряжусь провести судебное заседание. Каждый выскажет Отто свои претензии с доказательствами, а он ответит на эти обвинения, само собой тоже с доказательствами. Как известно, в споре рождается истина. И я надеюсь, что мы узнаем эту истину.       Друзья серого волка переглянулись с еще большей тревогой. Такое явно не входило в их планы. Если состоится суд, на котором будет присутствовать сам Лешифр – их вранье относительно его вскроется моментально. Настало время использовать финальный козырь. Шугарсолт повернулся и взял со столика магнитофон гиены.       – Дядя, – осторожно сказал Юджин, – Мы должны кое что тебе показать. Сразу скажу, это… запись не из приятных, но… мы решили, что ты должен знать правду. Когда Отто в очередной раз ходил на свидание с очередной из проституток Джорджвилля, наш человек записал их разговор. В общем… ты должен это услышать.       Алекс Больвангар с изумлением уставился на агрегат в руках Министра обороны и с недоверием кивнул, как бы показывая, что готов слушать. Волк щелкнул одну из кнопок. Две магнитофонные катушки завертелись. Из динамиков донесся сперва какой-то треск, а через пару секунд раздалась пара голосов, один из которых, женский, был абсолютно незнаком никому из присутствующих, а второй – мужской, явно принадлежал Отто Лешифру.        – Какая интересная у вас жизнь, Отто…       – Да, Марта. Так и живем! Джимсвилль прекрасен в любое время года. И я скоро стану его правителем. Как только не станет Алекса.       – Ах, жду не дождусь!       – Болезнь неизлечима… Уже скоро болезнь возьмет свое… Тогда я, должен буду заменить покойного Мудрого Отца на главном посту.       – Этот негодяй, о котором вы мне рассказывали? Ох, даже не представляю, как это тяжело - видеть его!       – До сих пор передергивает… Таких ненормальных и недостойных зверей еще надо поискать... Худший Мудрый Отец в истории… До сих пор сижу и молюсь, чтобы эта тварь поскорее сдохла! Как этот Папаша достал меня… аж сил нет больше терпеть! Я желал ему смерти…       – А должности Первой леди Джимсвилля у вас случайно нету?       – Ради вас, Марта, хоть десять новых должностей придумать не грех!       – Я думаю, что ты, Отто, будешь самым лучшим и достойным Мудрым Отцом из всех.       – Ну что вы, не льстите мне, Марта.       – Я так счастлива!       – Я думаю – скоро… Болезнь возьмет свое… Не волнуйтесь, ждать осталось недолго!       Колесики щелкнули и замерли. В помещении возникла абсолютная гробовая тишина. Артур Кингсли взволнованно оглядывал присутствующих не до конца осознавая, что только что произошло. Министры все как один глядели на Больвангара, некоторые с недоумением, некоторые с любопытством, а кто-то с чувством ожидания чего-то дурного. Но безусловно абсолютно у всех во взгляде читалась тревога. Алекс Больвангар смотрел выпученными глазами куда-то внутрь себя, казалось, пребывая в состоянии то ли глубокого транса, то ли гипнотического сна.       Юджин зажмурился от страха. Он понял, что качество записи гиены – абсолютно ужасающее: и ежу понятно, что фразы вырваны из контекста и склеены в абсолютно рандомном порядке. Что, если его дядя только что понял это? Чтобы хоть как-то спасти положение, он взял в лапы шпионские снимки гиены и протянул их под нос Мудрому Отцу.       – Смотри, дядя, вот тут видно как Лешифр сидит с этой зеброй в ресторане. А вот тут они идут в парк. А здесь они обсуждают…       Больвангар прервал его речь, резким взмахом правой лапы. Фотографии вылетели из рук Ван Тассела и разлетелись по комнате. Молодой гривистый волк вскочил и в ужасе отпрянул от кровати. Все остальные звери поспешили ретироваться к стене, словно ожидая землетрясения или извержения вулкана. Старый глава Поселка изо всех сил впился когтями в простынь своей постели, его челюсть сомкнулась от гнева, скулы напряглись, казалось он вот вот вскипит, словно чайник.       Внезапно пасть Мудрого Отца открылась и из нее вырвался наружу отчаянный вопль. Старик заорал так громко, что бедные Министры еще сильнее прильнули спинами к стене, словно хотели прорваться наружу сквозь мрамор, лишь бы не находиться сейчас в этом помещении.       – ЮДЖИН!!! – в гневе проорал Больвангар. – Юджин, где ты?!       – Я тут, дядя… – в страхе ответил племянник.       – Возьми бумагу и перо!!! – велел Алекс. – Пиши, что я скажу!!!       – Так… бумагу? Ага… вот она… сейчас…       Уронив затылок на подушку, и со злобой глядя в потолок, старый волк принялся надиктовывать распоряжение:       – Я, Алекс Больвангар, Мудрый Отец Джимсвилля, защитник Братьев Поселка, как Старших так и Младших, властью данной мне Джоном Джимсом, основателем нашей общины… с настоящего дня сего года… отрешаю Отто Лешифра от должности Обер-Прокурора Джимсвилля и навсегда изгоняю его из Поселка!       В следующую секунду у всех зверей из компании Шугарсолта отлегло от сердца: неужели сработало? Юджин судорожно водил ручкой по бумаге, оставляя на каждой строчке чернильные кляксы.       – Готово! – объявил он.       – Дай сюда! Я подпишу!       Больвангар взял в единственную здоровую лапу перьевой стержень и одним небольшим росчерком зафиксировал распоряжение де-юре.       – И чтоб духу его здесь больше не было! – на глазах старика проступили слезы, – Шугарсолт, скажите своим полицмейстерам, что Лешифр теперь персона нон-грата. Пусть не подпускают его к воротам. Если попытаеся войти – вышвырнете вон.       – Будет исполнено, Отец!       – Оставьте меня одного ненадолго. Спуститесь к себе в Зал совещаний и выберете нового Обер-Прокурора, как велит закон.       – Что, прямо сейчас? – охнул опоссум Тернер.       – Вот именно! Сейчас же!       – Ладно, – сказал присутствующим Шугарсолт. – Братья, идите вниз и подождите меня там. Я пока пойду в город и проинформирую полицмейстеров. Я быстро.       Артур Кингсли первым вышел в коридор. Он был шокирован увиденным до глубины души. Неужели он только что присутствовал при историческом событии?

***

      Совет Министров почти всем составом собрался в большом зале на втором этаже. Не хватало только двух зверей: серого волка, который отправился сообщать полицмейстерам приказ Отца и старика газелли, которому стало дурно, и он пошел на крыльцо подышать свежим воздухом.       – Вот ведь, – покачал головой медоед Лу Маршал, – Какая досада! Отто… вот уж не ожидал от него такого.       – Видимо власть вскружила ему голову. – сказал опоссум, – Этого следовало ожидать. Фергюссон и Больвангар любили его, но нельзя было не заметить, что это на редкость заносчивый тип.       Джон подошел к Артуру Кингсли, который еще не отошел от шока и пребывал в какой-то прострации. Кенгуру попросил скунса выйти с ним в коридор “на пару слов”.       Тот согласился.       – Кажется уже подковерные интриги начались. – заметил Маршал, глядя им вслед.       В коридоре кенгуру подвел отца Джека к началу лестницы и, убедившись, что их никто не слышит, спросил:       – Могу я поинтересоваться, мистер Кингсли, за кого вы намерены отдать свой голос?       – Я э-э-э… – замялся скунс. – Я не знаю… Все это так неожиданно… Я право сказать, в замешательстве…       – Мы с Шугарсолтом, Скофилдом, Ван Тасселом, Фон Гарреттом и Скофилдом договорились голосовать за Оскара Свальбарда. Мы будем вам признательны, если вы поддержите нас в этом и тоже проголосуете так же.       – Но… почему именно за него?       – Как видите, выбор-то особенно не велик. Из девяти министров пятеро травоядных. Вряд ли кто-то проголосует за вас, Кингсли, вы только-только вошли в совет. Опоссум кажется метит очень высоко, но у него нет поддержки, кроме его друга Лу Маршала. Нам не хотелось бы видеть Тернера на высоких постах, мало ли чего от него можно ожидать. Остается только Свальбард. Он тоже старый друг Больвангара и хорошо разбирается в традициях.       – Но а как же Вы, Хоп-Фрог? Или Скофилд? Как я понимаю Шугарсолт собрал вокруг себя коалицию из пяти зверей, включая его самого. Нет смысла притворяться – я это заметил. И двое из этой коалиции – травоядные. Вы же можете проголосовать за Скофилда или за Вас лично.       Кенгуру усмехнулся.       – Конечно же в ваших словах есть рациональное зерно. Но проблема в том, что Обер-Прокурор – это должность которая не только дает большие возможности, но еще и накладывает огромную ответственность. Боюсь, что я не смогу вынести такого груза, да и для Реджинальда это не по плечу. Пусть лучше это будет тот, кто уже имеет большой опыт нахождения в политике Поселка. И наш Министр образования и Хранитель традиций как раз кажется нам идеальным вариантом.       Зверь, о котором в данный момент шла речь, находился на крыльце Большого Дома. Он стоял, опершись предплечьем на мраморную колонну и тяжело и отрывисто дышал.       – Вы в порядке? – поинтересовался Шугарсолт.       Серый волк как раз возвращался с совещания полицмейстеров.       – Да, я просто… – газель выпрямился и посмотрел на звездное небо – Это просто был удар в самое сердце. Отто был секретарем Алекса четырнадцать лет. Казалось никого лучше него на этой должности представить невозможно. Хотя я за свою долгую жизнь повидал кучу Обер-Прокуроров. Даже и не сосчитать сколько их было.       – И тем не менее, судьба вынуждает нас выбрать нового зверя на эту должность. Все решится голосованием. Тот, кто получит большинство голосов и займет место Лешифра. Не хочу хвастаться, но должен заметить, по секрету, конечно, что у меня есть большое влияние на пятерых министров.То есть большинство голосов я могу обеспечить кому захочу.       Оскар Свальбард перевел взгляд со звезд на волка.       – Вы – самый старший и самый мудрый зверь в Совете, – сказал Министр Обороны. – Как вы считаете, какими качествами должен обладать идеальный Обер-Прокурор?       Несколько мгновений газель продолжал сверлить коллегу странным взглядом, после чего отвернулся и уложив руки за спину, произнес:       – Я считаю, что идеальный Обер-Прокурор должен быть расчетливым, эрудированным, стойким, знающим до мельчайших деталей все тонкости жизни нашей общины, сохранять и приумножать богатства и достоинства города. Он должен иметь большой опыт. А еще он должен приблизить к себе того, кто помог ему занять эту должность и помочь ему стать следующим Обер-Прокурором.       Шугарсолт улыбнулся и погладил пальцем гранитные перила крыльца.       – А я вам скажу, что мы поняли друг друга! – произнес он перед тем, как развернуться и пойти в дом.       Через несколько минут все девять Министров города собрались в Зале заседаний.       – Итак, братья мои, – произнес Шугарсолт. – Настала пора голосовать. Голосование будет тайное. У каждого из нас есть по одному голосу. Каждый должен написать свое мнение на листе бумаги и опустить его в эту урну для голосования. Кандидатов у нас пятеро: это министр образования Оскар Свальбард, министр экономического развития Майкл Тёрнер, министр юстиций Реджинальд Скофилд, министр по делам травоядных Джон Хоп-Фрог и министр сельского хозяйства Артур Кингсли. Больше травоядных среди нас нет. Прошу голосовать, друзья мои!       Спустя еще пару минут звери поднялись наверх и тихо вошли в спальню Мудрого Отца. Больвангар все также лежал в постели, тихо поскуливая и обливаясь слезами.       – Ну что там у вас? – без особого интереса спросил он, повернувшись к подчиненным.       Его племянник осторожно приблизился и протянул дяде стопку маленьких бюллетеней.       – Два голоса за Майкла Тёрнера и семь голосов за Оскара Свальбарда! – объявил он.       – Ясно! – Больвангар отвернулся, даже не взглянув на листы. – Да будет так! Оскар, где ты?       – Я здесь, Отец!       – Я назначаю тебя моим Обер-Прокурором. Ты был нам с Джошеми очень хорошим другом. Надеюсь не подведешь нас всех.       – Клянусь, я оправдаю твое доверие, Алекс. – пообещал газель, сжав в своей лапе запястье Больвангара. – Я буду верно служить тебе, также как ты в свое время служил Джошеми.       – Юджин, – сказал племяннику гривистый волк. – Оформляй указ. Я подпишу!

***

      Проснувшись около девяти утра, Джек Кингсли вышел на улицу и поплелся куда-то без дела, не особо задумываясь, чем он собирается заниматься сегодня. По мокрым пятнам на земле и асфальте, а также по витающему в воздухе запаху озона, можно было сказать, что совсем недавно прошел небольшой дождь.        Поравнявшись с домом Хайскулов, Джек услышал девичьи рыдания и вошел в заулок посмотреть, что там твориться. Парень был ошарашен увиденным: Рене Штокроза плакала, сидя на ступеньках крыльца, а Саманта и Дейзи пытались утешить маленькую окапи. Зрелище было, можно сказать, невероятным: Джек ни разу на своем веку не видел эту окапи рыдающей, обычно поведение девчонки выражало крайнее высокомерное и какое-то отрешенное спокойствие. Не иначе кто-то умер.       – Что произошло? – поинтересовался скунс, подойдя к девочкам.       – Мудрый Отец изгнал ее дядю из Поселка. – объяснила Дейзи.       Джек не поверил ушам.       – В смысле? Что значит изгнал? Он же Обер-Прокурор! Как его можно изгнать?       Рене залилась стенаниями еще сильнее.       – Папаша назначил новым Обер-Прокурором Свальбарда, а дядю Бури лишил всех постов и изгнал из общины. – сказала Саманта. – Теперь ему запрещено входить в город.       Услышанное воспринималось как полный бред и весьма неудачная шутка. Однако Буря, казалось, плакала по-настоящему.       – Но… почему он так поступил? Они же с Папашей друзья не разлей вода. Они же всю жизнь знакомы. С чего бы Больвангару изгонять Лешифра?       Ответа на это никто дать не смог. Джек отправился за пределы поселка: преодолев ограду, он спустился в низину к обрыву у реки Потомак. Еще издалека скунс заметил ребенка, сидящего спиной к нему на краю утеса и свесившего ноги вниз. Это был Розбат Кейн.       – Надеюсь ты не собрался свести счеты с жизнью? – поинтересовался Джек.       Кугуар не обратил на него никакого внимания. Он продолжал разглядывать какой-то маленький предмет, который держал в своей правой лапе. Скунс осторожно присел рядом с ним.       – Я так долго копил на него деньги, – со вздохом произнес Кейн. – Откладывал огромную сумму после каждой экспедиции. Экономил, лишал себя многих удовольствий… Накопил с большим трудом.       Только сейчас Джек разглядел небольшое колечко, с едва заметным бриллиантом, зажатое между большим и указательным пальцами пумы.       – Собирался сделать ей подарок, – Розбат всхлипнул, – Через несколько лет это кольцо должно было стать обручальным.       Джек ничего не ответил. Ему казалось, что нужно поддержать несчастного парня и сказать что-то утешительное, но не смог ничего придумать, потому предпочел промолчать. Парни просидели так в полной тишине несколько минут.       – Там это… – сказал наконец Джек, решив разбавить атмосферу, – Знаю, прозвучит бредово, но… кажется Папаша изгнал Лешифра из города. Теперь Обер-Прокурором стал Свальбард. Ты представляешь? Я бы тоже не поверил, если бы не видел своими глазами, как Буря плачет по нему. Он же ее дядя как никак…       – Видимо тут замешан Шугарсолт. Они с его шайкой давно намеревались как-то избавиться от Лешифра. Теперь очевидно у них это получилось. Мне на это абсолютно наплевать! То, что происходит там в Большом Доме меня абсолютно не волнует. Меня вообще уже ничего не волнует. Жизнь потеряла всякий смысл.       Пума поднялся на ноги. С тоскою поглядев куда-то вдаль, он внезапно, замахнулся лапой и изо-всех сил запустил кольцо в реку.       – Ты что, спятил?! – ужаснулся Джек. – Какого хрена ты творишь?       – А какой теперь в нем смысл? Оно предназначалось для Джинни. Никто больше не имеет права носить его. Так пусть и не достается никому.       – Но ты же столько своих денег за него отдал… Мог бы мне отдать.       – И не мечтай! Кольцо принадлежало Джинни. Раз ее больше нет, то никто его и не получит больше. А этот ублюдок Шугарсолт отпустил убийцу, видимо только потому, что тот был его другом.       Джек печально вздохнул:       – Так ты не будешь больше работать на волка?       – Как бы не так! Я хотел уйти, но он меня чуть не избил и пригрозил убийством. «Из дела просто так не уходят!». Похоже, Полоска, что мы с тобой теперь рабы Шугарсолта до конца наших дней. Извини, что втянул тебя в это.       – Ну мы же младше его на много лет. – заметил скунс, пытаясь приободрить друга. – Как говорится: «Либо волк умрет, либо полк умрет».       Мальчишки поплелись обратно в сторону дома, проходя через кукурузные поля. Внезапно они заметили перед собой какое-то движение. Странный зверь направлялся им навстречу, семеня трусцой. Они замерли глядя на этого субъекта, приближающегося с каждой секундой.       – Погоди-ка, – прищурившись произнес кугуар. – Это же…       Зверь сбавил ход, подойдя к детям. Джек сильно встревожился, глядя на путника.       Лапа мальчика машинально рванулась ко лбу, как при условном рефлексе.       – Мое почтение, Обер-Прокурор…       Такого гнева в глазах Отто Лешифра он не наблюдал еще никогда в жизни.

***

      Окапи покинул салон такси, обошел машину спереди и галантно открыл заднюю дверь, предложил даме свою руку. Поблагодарив его, зебра осторожно ступила на глиняную почву. Получив щедрые чаевые, таксист развернул свою машину и поехал обратно в сторону Джорджвилля.       – А у вас тут грязновато, – посетовала зебра, глядя вниз под ноги, – У меня теперь все копыта в грязи. Почему вы не додумались проложить асфальт?       – Это только здесь, дорогая Марта. – заверил Отто, сладострастно улыбаясь даме.       – В самом городе все заасфальтировано, уверяю Вас. Прошу сюда, вот и ворота. Скоро увидите наш Дворец. Нас ждет радушный прием от моих друзей Алекса и Оскара. Сейчас попьем чаю с круассанами.       – Надеюсь там не будет так холодно, как здесь?       – Во дворце прекрасные камины. Сами скоро убедитесь…       Парочка приблизилась к Западным воротам. Решетка была заперта, за ней стоял тигр-полицмейстер.       – Откройте нам, – велел окапи. – Мы тут замерзаем.       Тигр оглядел парочку очень хмурым взглядом.       – Вам сюда нельзя! – сказал он.       – Нет-нет! – покачал головой окапи. – Она со мной, все в порядке. Это моя гостья, я собираюсь представить ее Отцу.       Тигр не двинулся с места. Он продолжал взирать на них сквозь прутья, отстраненным взглядом.       – Я говорю не про нее, мистер Лешифр, а про Вас!       Отто нахмурился.       – Я что-то не понял. Что вы сейчас сказали, Рональд?       – Вас запрещено пускать в Поселок. Уйдите пожалуйста, мы не хотим неприятностей!       – Это что, шутка какая-то?! – рассердился окапи. – Впусти нас, нам тут холодно!       Никакой реакции.       – Эм-м-м, что-то не так, милый? – с тревогой поинтересовалась зебра.       Не обращая на нее никакого внимания, Лешифр забарабанил кулаком по стальным прутьям.       – Впустите меня немедленно! Вы что, сдурели?! Я Обер-Прокурор Мудрого Отца! ОТКРОЙТЕ СЕЙЧАС ЖЕ!!!       Приблизились носорог и лев. Никто из них не поприветствовал путника, как полагал обычай.       – Вы больше не Обер-Прокурор. – пояснил носорог. – Вас отстранили от должности и изгнали из общины. Приказ Мудрого Отца. Ваше место теперь принадлежит Оскару Свальбарду. Совет Министров проголосовал вчера вечером. Министр обороны запретил пускать вас за ворота, так что уходите!       – ТЫ БРЕДИШЬ, ДЖОН!!! ВЫ ВСЕ БРЕДИТЕ!!! Если вы меня сейчас же не впустите, у вас будут большие неприятности!!!       – Министр обороны разрешил нам применить в отношении вас силу, если вы попытаетесь проникнуть внутрь. – сказал лев. – Так что уйдите по хорошему, Отто!       – Это какая-то ошибка, – окапи немного смягчил тон, – Дайте мне поговорить с Алексом! Если у него появилась ко мне претензия, то я уверен, что мы с ним все уладим. Это потому что меня долго не было? Я попросил законный отпуск и он мне разрешил… СТОЙТЕ!!! КУДА ВЫ?!!! РОНАЛЬД!!! ДЖОН!!! ТЕРРИ!!!       Окапи схватил руками прутья ворот и принялся трясти их, но могучая дверь не поддалась. Спустя минуту он сдался.       – Кажется тебя тут не так сильно уважают, как ты мне рассказывал… – хмуро заметила зебра. – Не похоже на обещанный радушный прием.       – Это какой-то заговор, Марта! Алекс не мог меня изгнать. Это бред! Мы с ним и Джошеми - друзья с детства. Мы вместе пережили и Крепкого-Билла и Кота. Сам Фергюссон благословил меня на должность, когда покидал нас четырнадцать лет назад!       Он топтался на месте, судорожно соображая.       – Так что мы будем делать? – поинтересовалась Марта.       – Стой тут! – велел ей окапи. – Я попробую проникнуть внутрь с обратной стороны.       – Но я…       Лешифр направился на север сквозь густую, мокрую от дождя траву. Преодолев кукурузное поле, он увидел вдалеке каких-то детей и направился к ним. Те встали как вкопанные.       – Мое почтение, Обер-Прокурор… – с испугом сказал Джек, поднося лапу ко лбу.       – Слушайте, дети. – сказал Отто, – Вы ведь знаете как проникнуть внутрь города?       – Внутрь города? – изумился Розбат. – Через ворота.       – НЕТ! Я имел в виду, как вы покидаете город и проникаете обратно, минуя ворота. Не притворяйтесь, я же знаю, что у вас есть всякие тайные ходы. Покажите его мне. Это вопрос жизни и смерти!       Скунс и пума озадаченно переглянулись.       – Это там на холме. – указал Джек, – Но вы же приказали замотать лаз проволокой.       – Покажи мне! Проведи меня туда! Сейчас-же…       «Самый странный день в моей жизни» – подумал молодой скунс, ведя за собой Лешифра через северные поляны. Они словно играли в одну из их детских игр, к которой, внезапно, присоединился сам Обер-Прокурор. Поднявшись на холм, скунс указал окапи то место в Ограде Найстли, где прутья были погнуты. То самое место, которое по приказу Лешифра было замотано несколькими слоями толстенной проволоки.       Окапи с легкостью перегрыз эту проволоку и не без труда протиснулся внутрь, в скором времени очутившись на Северной улице. Оглянувшись по сторонам, он накинул на голову капюшон и, словно какой-то преступник, трусцой двинулся в сторону Большого Дома. Попадавшиеся тут и там редкие обитатели улицы, с любопытством оглядывались на странного субъекта.       Окапи планировал тайно прошмыгнуть в дом Отца с черного хода. Однако его планы потерпели фиаско, стоило ему дойти до заднего фасада Большого Дома: Лешифр потянулся к ручке двери, как вдруг услышал за своей спиной чей-то выкрик: “Вот черт!”. Он обернулся и к своему ужасу увидел изумленное лицо Шугарсолта, который незаметно вышел из-за угла.       Отто отворил дверь и что есть мочи бросился по лестнице на самый верхний этаж.       – ЗАДЕРЖИТЕ ЕГО! – донесся снизу вопль серого волка.       Не обращая внимания на застигнутых врасплох полицмейстеров, окапи добежал наконец до нужного этажа и, промчавшись по длинному коридору, очутился у дверей спальни Мудрого Отца. Покои охраняли двое бегемотов. Отто бросился им навстречу, но охранники сбили его с ног и повалили на пол. Началась возня.       – Пустите меня, мне нужно к Алексу! – кричал окапи, пытаясь выбраться из захвата.       Двери спальни отворились и в коридор вышел Свальбард.       – Что тут происходит?! – спросил газель, осторожно прикрывая за собой дверь.       К этому моменту подоспел Шугарсолт.       – Алекс! – кричал Отто, из под живого завала. - Это я! Что происходит? Выслушай меня?       Волк и газель уставились на могучие дубовые двери. Спустя мгновение из спальни донесся приглушенный голос больного старика, вперемешку с рыданиями:       – Не пускайте его! – плакал Больвангар. – Не впускайте его!       – Алекс! – умоляюще завопил окапи, которому бегемоты заломали руки за спину, – Пожалуйста! Оскар, дайте мне поговорить с ним!       Но удивление на лице старого Хранителя традиций, внезапно сменилось какой-то сердитой гримасой.       – Вы слышали, полицмейстеры? – обратился Свальбард к бегемотам. – Мудрый Отец приказал вышвырнуть этого предателя из Джимсвилля. Выполняйте!       – ЧТО?! НЕТ! – заорал окапи. – СВАЛЬБАРД! ЭТО ТЫ ПРЕДАТЕЛЬ! ВОТ ЗНАЧИТ КТО В ЭТОМ ЗАМЕШАН!       Лешифра выволокли на улицу и потащили по Западной улице к воротам. Всю дорогу он продолжал выкрикивать оскорбления и проклятия. Жители Поселка в замешательстве наблюдали за происходящим: еще никто никогда не видел, чтобы полицмейстеры так поступали с Отто.       – ВЫ УРОДЫ! ДОЖДАЛИСЬ ПОКА Я УЕДУ ИЗ ГОРОДА И СВЕРГЛИ МЕНЯ! ЗА МОЕЙ СПИНОЙ… ПЛЕЛИ ЗАГОВОРЫ ПРОТИВ МЕНЯ… ДА ГДЕ ЭТО ВИДАНО? ДА КАК ТАК МОЖНО? ДА БЕЗ МЕНЯ ЧТО СТАНЕТ С ГОРОДОМ? ЧТО ВЫ НАГОВОРИЛИ НЕСЧАСТНОМУ СТАРИКУ? АЙ! ПУСТИТЕ МЕНЯ! Я ЭТОГО ТАК НЕ ОСТАВЛЮ!       Лев, тигр и носорог отворили ворота и, прямо на глазах у изумленной зебры Марты, грубо вышвырнули бывшего Обер-Прокурора за порог, прямо в грязную лужу.       Вслед за ними границу города переступил Министр обороны.       – Значит так, Отто Лешифр, – грозно произнес он, глядя как лошадь выплевывает набившуюся в рот грязь, – С этого момента Мудрый Отец официально изгоняет вас из Джимсвилля лишив всех должностей и привилегий. Ваш дом переходит в собственность города. Помощником Отца становится Оскар Свальбард. И вот еще…       На затылок Отто упали серебряные карманные часы.       – Ты знаешь, что это значит, – злорадно усмехнулся волк, – Отправляйся в свой Джорджвилль, или где ты там тусуешься, забудь дорогу сюда! Если еще раз увидим тебя на горизонте – пеняй на себя… Шугарсолт вернулся обратно в город, жестом дав приказ закрыть ворота. Лязгнула громоздкая решетка.       Отто схватил с земли старинные часы, поднялся на ноги и размахнувшись изо-всех сил, перебросил их обратно через ограду.       – Я этого так не оставлю, слышите?! Это мой город! Я дал клятву защищать его! Я никуда не уйду!       Марта осторожно приблизилась к своему униженному кавалеру.       – Похоже ты слегка преувеличил свое влияние на эту деревню. – заметила она.       – Да пошла ты к черту, дура!!! – рявкнул на нее Лешифр. – По твоему это смешно? Ты хоть поняла, что только что произошло? Произошел государственный произвол! Переворот! Путч!       – ЧТО?! Как ты меня назвал? Ах ты, полосатый урод! Хам! Если бы я знала, какой ты на самом деле…       – Я – полосатый? Ты на себя посмотрела бы.       Зебра развернулась и пошла прочь быстрой походкой, не обращая внимания на грязную жижу под копытами.       – Эй! – Лешифр бросился за ней следом. – Не оставляй меня тут!       – Между нами все кончено!       – Мне негде переночевать, Марта! Возьми меня с собой! Там телефон автомат на дороге – давай вызовем такси… МАРТА! Почему ты молчишь?!

***

      В два часа того же дня полицмейстеры обошли все дома в Джимсвилле и передали жителям поручение Мудрого Отца, явиться к Большому Дому. В скором времени на главной площади столпилась огромная толпа. Министр финансов вывез на балкон Дворца инвалидное кресло, в котором сидел его дядя, накрытый пледом. Вслед за ними вышел Свальбард, на лацкане жилета у которого красовалась золотая звезда, которую до этого момента звери видели лишь на груди у Лешифра. Больвангар коротко объявил толпе о своем распоряжении, относительно своего бывшего секретаря, который с этого момента объявлялся предателем Поселка и персоной нон-грата, а также о том, что новым Обер-Прокурором Совет выбрал Оскара Свальбарда, а на его место Министра образования и Хранителя традиций было решено поставить альпаку Тэма Эвиденса, учителя математики и природоведения из школы Джимса. Речь уместилась в пару предложений, после чего Алекс Больвангар велел увезти его обратно в спальню. Весь остаток дня местные жители обсуждали произошедшее. Мнения жителей разделились: кто-то жалел Лешифра и отказывался верить в то, что он мог быть предателем, другие – нисколько в этом не сомневались и радовались перестановке в Большом Доме, поскольку Отто всех раздражал; однако большинству было абсолютно наплевать.       В скором времени Джек заметил, что Рене Штокроза стала абсолютно молчаливой и задумчивой. Она почти перестала разговаривать с детьми, кроме своей подруги Саманты, на уроках она сидела с печалью глядя в свою тетрадь, подперев голову рукой и пребывала в тягостных раздумьях.       – Ей очень грустно, – объясняла Сэм, – Любимый дядя изгнан из общины, да еще и объявлен изгоем… предателем… Из самого всемогущего зверя в поселке всего за одно утро упасть в самый низ. Представь, каково ей.       Прошло какое-то время с того самого момента, как было объявлено о новом составе правительства. Казалось бы, ничего особо не поменялось, но среди зверей в скором времени стали ходить слухи, что состояние Мудрого Отца ухудшается в геометрической прогрессии. Предательство Отто подорвало его здоровье еще сильнее. Он теперь совсем перестал интересоваться жизнью Поселка, а только лежал у себя в спальне и рыдал, рассуждая о несправедливости жизни.

***

      Однажды коза Сьюзанна, сиделка Мудрого Отца сообщила Юджину Ван Тасселу, что дядя вызыает племянника к себе. Поздно вечером, молодой волк покорно явился в спальню на третьем этаже и попросил сиделку оставить его наедине с дядей.       – Что с тобой? – мрачно поинтересовался Юджин, едва коза скрылась в коридоре.       Глаза Больвангара были полны слез, как и всегда.       – Юджин, мне осталось совсем немного…       – Ну что ты, дядя! Ты хорошо выглядишь. Скоро поправишься.       – Не болтай ерунды. Ты сам знаешь, мои дни сочтены. Я уже дышу с большим трудом. И вторая рука почти полностью парализована… Ван Тассел не знал, как еще успокоить старого волка, потому они просидели какое-то время в тишине, нарушаемой лишь короткими всхлипываниями больного.       – Юджин, мы отвратительно с ним поступили! Мы не должны были так… Надо вернуть его в город!       – ЧТО?! НЕТ! Дядя, ты все правильно сделал! Слышал, как он говорил о тебе на той записи? Как он ждал твоей смерти, чтобы занять твое место?       – Я говорю не про Лешифра, Юджин! – внезапно сказал Больвангар.       – Не про него? – растерялся племянник, – А про кого тогда?       – Бедный несчастный мальчик. Как мы могли с ним так поступить? Ведь дети не отвечают за проступки их отцов. Он имеет такое же право жить здесь как и мы все! Это право у него по рождению. О, как мы были высокомерны и алчны! Но еще можно исправить эту несправедливость. Мы все еще можем исправить! Надо вернуть то, что принадлежит ему по праву!       – Да про кого ты говоришь, дядя?       – Про Мельника!        Министр финансов чуть не подскочил на стуле.       – ЧТО?!!! ТЫ С УМА СОШЕЛ ЧТО ЛИ?!!!       – Не надо, Юджин. Ты сам прекрасно понимаешь, что…       – ДЯДЯ! ОКСТИСЬ! ТАК НЕЛЬЗЯ! «Кэнди-Миллерс» принадлежит нашей общине. Большинство денег, что мы получаем – это доходы от фабрики, а ты хочешь отдать все какому-то проходимцу?       – Мы несправедливо с ним обошлись…       – Да к черту его!!! Доходы…       – Когда Джон Джимс основал общину, звери жили тут без всяких доходов. Деньги развратили нас. Сделали нас высокомерными, тщеславными и корыстными. Даже Джошеми не смог исправить грехи Отцов. Но может… я смогу перед смертью. Пришла пора сделать это. Возьми перо и чернила.       Теперь племянник чуть не залился слезами.       – Дядя, не надо, пожалуйста!       – Я приказываю тебе! Я пока еще Мудрый Отец и все еще распоряжаюсь тут всем. Бери бумагу или выгоню тебя из Совета министров, как этого несчастного Отто. Племянник повиновался, весь дрожа от волнения. Больвангар со вздохом уставился в потолок.       – Пиши: «Я, Алекс Больвангар, Мудрый Отец Джимсвилля, защитник…» Ну ты знаешь, как там дальше, напиши сам… «Именем Джона Джимса, разрешаю сыну Миллеров вернуться в Джимсвилль и стать почетным жителем общины. Это право никто не отнимет у него и его потомков до скончания дней. И кондитерская фабрика переходит в полное его распоряжение, как он того и желал. Как он того и просил у Кон Кота, у Джошеми Фергюссона и у меня на протяжении всех этих лет. И правда на нашей стороне!»       «Последнее явно не про тебя, старый маразматик» – подумал племянник. – «Сесилу это явно не понравится. Да и Кристиану тоже.»       Молодой волк протянул лист с указом дяде и старый волк поставил внизу страницы свою закорючку.       – Ну вот, – сказал он, со вздохом глядя в темное окно – По крайней мере, хоть что-то я сделал правильно в последнее время. Теперь и уходить не страшно. Я знаю, друг мой Джошеми, где бы ты ни был, что ты не поддержал бы меня в этом решении, но сейчас я уверен в нем как никогда раньше…       Мудрый Отец резко замолчал, уставившись в окно.       – Дядя? – спросил Юджин.       Алекс слегка приподнял голову, приоткрыл рот и нахмурил брови. Внезапно его глаза раскрылись настолько широко, словно собирались выскочить из орбит. На его лице отразилась тревога:       – А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!! – завопил он во все горло.       Юджин в ужасе вскочил со стула. В комнату вбежала коза.       – Что случилось?! – одновременно спросили сиделка и племянник.       – Не пускайте его! – закричал Больвангар зажмурив глаза. Он попытался накрыть себя одеялом, но рука настолько ослабла, что он смог только поднести край ткани к подбородку. – Прошу, не впускайте!       В помещение вбежали полицмейстеры.       – Что такое?       – Я не знаю! – растерянно замотал головой Министр финансов. – Дядя, ты о ком?       – Там за окном!!! – произнес Отец. – КРОУЛИ!!! ОН СМОТРИТ НА МЕНЯ!!! ОН ПРИШЕЛ ЗА МНОЙ!!!       Взгляды всех зверей обратились к окнам, напротив кровати. Однако, кроме темноты за стеклами Юджин не смог разглядеть абсолютно ничего.       – Не надо! – взмолился Больвангар. – Я не готов!       Глаза старика закатились. Он уронил голову на подушку и принялся судорожно глотать ртом воздух. Его тело забилось в конвульсиях.       – ДОКТОРА! – закричал Юджин, – Позовите доктора!       Через пятнадцать минут в дверь дома семейства Кингсли раздался громкий стук. Скунсы готовились к ужину, собравшись за семейным столом, но внезапный приход полицмейстера застал их врасплох.        – Министр, – произнес тигр, когда глаза семейства открыл дверь. – Вам нужно срочно явиться в Большой Дом.       – Как? – изумился Артур, – Прямо сейчас?       – Да, это приказ Мудрого Отца!       Оставив свою семью пребывать в глубоких раздумьях, старший Кингсли быстро накинул на себя плащ и вышел на холодную темную улицу. В спальне Мудрого Отца на третьем этаже горел свет. Скунс поднялся по лестнице на самый верх и вошел в спальню, двери которой были распахнуты настежь.       Картина, которую предстала перед ним, поразила и ужаснула его до глубины души. Все министры города, включая недавно присоединившегося к Совету альпаку, стояли вокруг кровати с убитыми лицами. Юджин Ван Тассел рыдал, стоя на коленях и уткнувшись лицом в край кровати. Какой-то зверь неподвижно лежал на кровати. Артур не сразу понял кто это мог быть, ведь зверь был накрыт покрывалом полностью, включая голову. Но кто же еще мог лежать на кровати Алекса Больвангара, кроме него самого?       – Министры, – с тоскою в голосе произнес Свальбард. – Вам опять нужно срочно голосовать. На этот раз за хищника.

II. Эпоха Свальбарда

      Отец семейства Кингсли вернулся домой только за полночь и никому ничего не рассказал, кроме своей жены. Джек заснул в суровом ожидании чего-то нехорошего. Утром его разбудила мать.       – Что произошло, мам? – первым делом спросил он, но мама ничего не ответила.       Она собрала всех детей и повела их на улицу не отвечая ни на какие расспросы. Как и несколько недель назад, почти все жители поселка столпились на главной площади. Они перешептывались и переговаривались друг с другом, пытаясь понять, для чего их тут собрали. Джек понял заранее, еще издалека заметив, что четырехцветный флаг поселка не развивается как обычно над крышей Дворца. Парень разглядел в толпе своих друзей и присоединился к ним.       Через какое-то время на балкон вышел Кристиан Шугарсолт. Министр обороны был как обычно одет в зеленый френч с золотистыми пуговицами, который был туго перетянут на пояснице большим армейским ремнем. Однако одна деталь в его повседневном наряде как будто бы выбивалась из привычной картины. Толпа охнула от неожиданности, заметив на груди волка золотую звезду, ту самую, которую несколько дней до этого носил старик газель, а до того они на протяжении четырнадцати лет наблюдали её на лацкане жилетки Лешифра.       Вслед за волком очень медленно, с трудом шаркая ногами, вышел другой зверь. На секунду Джеку почудилось, что это Алекс Больвангар, ведь кто еще из жителей Джимсвилля носил эту нелепую алую мантию, чей подол волочился по земле вслед за ним и эту дурацкую красную академическую шапочку со свисающей с нее кисточкой. Однако этот зверь был в полтора раза выше гривистого волка и сквозь прорези в шапочке торчали два длинных рога.       Джек услышал, как Дейзи и Саманта вскрикнули от ужаса, зажав маленькими ручками свои рты. И не только они: многие взрослые женщины поступили так же. А меж тем, босс Джека оглядел собравшихся каким-то чересчур серьезным сердитым взглядом. Абсолютно все знали, какие именно слова сейчас произнесет Шугарсолт. И он произнес их:       – Мудрый Отец умер!       Послышались первые рыдания. Как моросящий грибной дождик медленно и плавно переходит в проливную дождину, также плавно эти рыдания переросли в громкий коллективный плач, заполнивший округу. Не отводя взгляда от народа, волк поднял правую лапу и указал ею на зверя, стоящего подле себя.       – Это Мудрый Отец Джимсвилля, если вам угодно!       Оскар Свальбард пребывал в какой-то серьезной задумчивости. Джеку на секунду показалось, что уголки его рта поднялись в некой довольной ухмылке. Хотя может быть просто показалось. Джека трясло, то ли от ветра, то ли от волнения. А может и того и другого. Он осознал, что только что ушла целая эпоха. Скунс вспомнил, как читал в историческом учебнике про смены периодов Мудрых Отцов, и впервые ощутил, что живет на странице учебника.

***

      Всю следующую неделю община готовилась проводить Алекса Больвангара в последний путь. Дома на всех улицах покрывали черные траурные ленты. Погода словно также присоединилась к общему трауру: несмотря на то, что была середина лета, небо было затянуто хмурыми тучами и время от времени шли дожди, а температура не поднималась выше пятнадцати градусов.       Совет Министров заказал в Джорджвилле ритуальные услуги, а также услуги строителей. В назначенный день, тело Алекса Больвангара вынесли в гробу из ворот Большого Дома, после чего пронесли по Западной дороге, погрузили на грузовик, и отвезли к реке Потомак. Там его перенесли на грузовой катер, который доставил тело на остров с белоснежной мраморной гробницей. Что происходило внутри склепа, Джек не увидел, так как детей внутрь не допустили, только взрослых, да и то не всех. Он предполагал, что строители вырыли там большую яму, рядом с саркофагами, предыдущих Мудрых Отцов, после чего жители произносили траурные речи. Джек слышал, что сам Джошеми Фергюссон прибыл на похороны своего старого друга и ему предоставили честь первым произнести некролог. Потом дружно спели реквием и засыпали могилу грунтом. Таким образом Больвангар занял свое почетное место, наряду с Джимсом, Найстли, Алонси, Батом и Клыксом. Земля к земле, прах к праху, пыль к пыли.       – Эх, жалко его, – вздохнул Ричи МакКапс. Дети сидели в огороде у Саманты. – Хороший был Отец.       – Да, Приклад. – согласился Том. – Всегда защищал нас от Лешифра, когда тот на нас орал, помните?       – Ага! – с тоской произнесла Дейзи. – А сейчас ни Лешифра, ни Больвангара. Как могло так получиться? Я даже и не заметила. Еще месяц назад эти двое были тут главные, и вдруг, раз! И на тебе! Теперь вместо них главные Свальбард и Шугарсолт.       – А ведь, если бы Алекс не успел тогда выгнать Лешифра, то Отто сейчас стал бы Мудрым Отцом. – заметил Клайд. – Вот песец бы был! Как же нам повезло-то!       – Не вздумай сказать такого при Буре! – сердито велела ему Саманта.       – Кстати, а где она? – поинтересовался Джек. – Почему Штокроза больше не с нами?       – Она до сих пор в депрессии, – объяснила Дейзи. – Не отошла еще. Уже несколько недель не видела своего дядю. Никто не знает, где он теперь и что с ним.       – Да он дофига денег наворовал и теперь пирует где-нибудь во Франкофе! – рассмеялся Клайд. – Ему теперь до конца жизни хватит. Достойная пенсия!       – Заткнись, Гипноз! – рявкнула Саманта.       – Я серьезно, Пиджак, слышал от папы, что Ван Тассел сказал, будто бы в конторской книге какие-то черные дыры. Явно Лешифр постарался.       – Пацаны, – вмешался Джон Хэмиш, – Не смейтесь надо мной, но я сейчас скажу со всей серьезностью: кажется в смерти Папаши виноват Кроули…       – ДА СКОЛЬКО МОЖНО?! – Ричи закатил глаза. – ОПЯТЬ ТЫ ЗА СВОЁ! ТЕБЕ ЛЕЧИТСЯ ПОРА, СЛЫШИШЬ? И ланей из приюта у тебя Кроули сожрал, и в Хижине Отшельника у тебя Кроули живет. Тебе в дурку надо!       – Я серьезно, Приклад! Коза, что была сиделкой Папаши ходит к моей бабке пить чай. Я лично слышал, как она рассказала, что перед смертью Больвангар увидел Кроули в окне.       – Вы будете смеяться, но похоже, что Джон впервые в жизни прав! – сказал Том Скайскреппер. – Мы дружим с семейством О’Донал. Их отец – полицмейстер. Он с двумя другими охранниками присутствовал при смерти Отца и тоже слышал, как тот орал и умолял их не впускать Кроули. Типа вроде как увидел его морду за окном. Но О’Донал выглянул в окно и никого там не увидел, как и остальные, кто был в спальне.       – Вот ужас-то! – покачала головой белка. – Как страшно жить… Что же теперь будет?

***

      Юджин подошел к кабинету Мудрого Отца, который еще недавно принадлежал его любимому дяде, с тоскою поглядел на двери и тихонько постучал в них.       – Войдите! – прозвучал голос нового хозяина.       Гривистый волк вошел в кабинет и застыл в изумлении. Свальбард был не один: в помещении находился немолодой высокий осёл.       – Мудрый Отец? – удивленно произнес министр.       – К кому из нас двоих ты обращаешься? – с улыбкой поинтересовался Джошеми Фергюссон. Тут же улыбка сошла с его губ. – Прости, Юджин. Я приехал на похороны твоего дяди. Как ты?       Осел подошел к волку и похлопал его по плечу.       – Спасибо, я стараюсь держаться. – всхлипнул министр. – Вы надолго к нам?       – Увы, нет! – покачал головой старик. – Вот наставляю будущего правителя. Говорю Оскару, что у него все получится, хоть он и в таком возрасте.       – Спасибо, Джош, что веришь в меня! – кивнул Свальбард.       – Мы знаем друг друга с детства, да, Оскар? Ты – самый старший из нас, всегда был нам защитником. Мне и Алексу.       – Нас было четверо, – с грустью напомнил газель.       – Ах да, Отто… Печально, что он оказался таким. Я думал, что знаю его также хорошо, как и вас. Кто знал, что он окажется таким.       – Я сам не верю, Джош, но Алекс изгнал его и я с ним полностью в этом солидарен. Последнее решение Алекса было абсолютно верным. Городу будет лучше, без этого коррупционера.       Внезапно гривистый волк вспомнил, зачем пришел сюда.       – Отец, – он вынул из кармана листок бумаги и протянул газели, – Вот последний указ, который мой дядя велел написать перед смертью. Я его отговаривал, но он настоял на своем. Это произошло почти прямо перед его последним припадком.       Десятый Мудрый Отец пробежал взглядом текст документа, его глаза расширились. Он молча передал передал документ восьмому Мудрому Отцу. Осел также быстро провел по бумаге хмурым взором и также возмутился.       – Это нельзя обнародовать! Ни в коем случае! – отрезал осел.       – Однозначно! – согласился газель. – Ты кому-нибудь это показывал?       – Никому абсолютно, только вам! – поклялся волк. Он рассказал о последних словах Больвангара.р       – Что ж, Алекс был прав, относительно того, что я бы стал отговаривать его от этой идеи. – сказал осел, выслушав показания Ван Тассела. – Это ж надо додуматься до такого. Нет! Мельника нельзя подпускать к нашей общине на пушечный выстрел. А к фабрике и подавно.       Свальбард подошел к камину и швырнул последний указ Больвангара в огонь.       – Сделаем вид, что ничего и не было, да, друзья? Алекс, прости нас!       Пламя пожрало бумагу за одно мгновение.

***

      В огороде Скайскрепперов кипела работа. Джек вместе с Гипнозом, Рентгеном и Прикладом возились с транспарантом, который планировали подготовить к инаугурации нового правителя. Перед ними на земле был расстелен огромный лоскут багровой ткани, на котором дети белой краской пытались вывести лозунг:

«Да здравствует десятый Мудрый Отец Оскар Свальбард!»

      Каждый из мальчишек писал по два слова. Вся шерсть и одежда были испачканы белой гуашью.       – Говорят на инаугурации будут бесплатно раздавать продукцию шоколадной фабрики, – заявил Приклад. – Надо будет прийти как можно раньше.       – Соберемся с утра и пойдем. – предложил Джек.       – Как же все таки нам повезло, что новый Отец – не Лешифр, – заметил Гипноз. – Просто ужас, что бы сейчас было.       – Где он сейчас, как вы думаете?       – Наверное свалили куда-то на запад… или на восток…       – Вы думаете Свальбард будет нормальным Папашей? Как и Больвангар?       – Наверно. Они же одного поля ягоды с ним и еще с ослом Фергюссоном.       – Ну вот! Вроде готово! – с улыбкой объявил Рентген, отряхивая лапы.       Дети отложили кисти и осмотрели транспарант.       – Ну что, добрая работа. – подытожил Ричи.       – Какой добрая? – не согласился Джек, – Вы что намалевали? «Да здрастует» и «Оскор»! Вас кто писать учил, Гипноз?       – А я-то тут при чем? – обиделся Клайд. – Я вообще слово “Отец” писал! Рентген?       – Да ладно вам, – нервно усмехнулся лама. – Смотрите: букву О на А легко поменять… Щас, только закорючку подрисую.       – А как ты букву В вставишь между Т и У?       – Никак! Никто не заметит! Кто будет читать, что тут написано? Таких плакатов завтра будет тьма тьмущая!       Действительно, на следующий день Джимсвилль преобразился: словно наступила еще одна весна в середине лета – все дома были покрыты гирляндами из цветов и серпантина. Большинство фасадов были украшены праздничными лозунгами. А самое главное, изменились флаги: теперь они были подняты зеленой половиной вверх, так как главным в городе отныне стал травоядный зверь.       Мальчишки явились нарядными на главную площадь и убедились, что слухи не лгали – кругом действительно стояли столы с халявными сладостями для детей и бесплатным алкоголем для взрослых.       – А девчонки где? – поинтересовался Клайд, глядя по сторонам.       – Скоро увидишь! – сказал Джон Хэмиш.       И они увидели. Толпа, столпившись у обочин дорог, принялась приветствовать нового Мудрого Отца. Оскар Свальбард медленно, насколько позволяли ему его старческие болезни, но гордо и вальяжно шел по Западной улице к центру Поселка. На нем как обычно была отцовская алая мантия и академическая шапочка. Только в этот раз мантия была парадная, ее подол был в два раза длиннее обычной, а конец подола придерживала, шедшая за газелью группа девочек в нарядных платьях: среди них была и Дейзи Смит. Головы девчонок венчали венки из ромашек. Две маленькие зайчихи скакали перед процессией и сыпали на мостовую лепестки каких-то цветов. Взрослые самки общины кидали под копыта старика бутоны роз и хризантем, а самцы размахивали разноцветными флажками. Поравнявшись со стоящим на обочине Джеком, Дейзи саркастично подмигнула ему, намекая, что участвует в этом не по собственной воле. Скунс весело подмигнул ей в ответ.       Свальбард торжественно вошел на крыльцо мраморного особняка, который отныне принадлежал ему, а затем произнес длинную инаугурационную речь. Джек знал, что происходит исторический момент, а потому решил записать текст речи в тетрадку, сохранив его для потомков, но уже через две минуты понял, что стенография – это не его конек и забил на это.       Они с друзьями дождались окончания речи и накинулись на сладости. В воздухе царила атмосфера воодушевления, хотя Джек знал что уже завтра жизнь общины вернется на круги своя и праздничное настроение вновь уступит место повседневной рутине. Именно так на следующий день и произошло.

***

      Спустя примерно неделю после праздничного мероприятия, Артур Кингсли расхаживал по пшенично-рисовым полям, рассматривая, как идут дела с прорастанием злаков. Вскоре он заметил на горизонте какого-то зверя, медленно двигающегося в его направлении. Когда зверь приблизился скунс узнал в нем серого волка.       – Мое почтение, Обер-Прокурор! – поприветствовал его Кингсли, приложив указательный и средний пальцы ко лбу над правым глазом.       – Бога ради, оставьте эти дурацкие ритуалы, мы здесь одни! – недовольно поморщился Шугарсолт.       – Вы не уважаете традиции Поселка?       – Двадцать первый век только что наступил, а эти бессмысленные и варварские обычаи по какой-то нелепой причине до сих пор сохранились. Во всем цивилизованном мире звери ведут себя свободно и раскованно!       – Но это дань уважения нашим предкам, – пожал плечами скунс, – Это отличает нашу общину от всех других. Делает ее исключительной. Хотя я отчасти с вами согласен, кое-что смотрится уж очень постыдно, по-средневековому…       – Когда я стану Мудрым Отцом, – сказал Кристиан, – Я положу конец этому мракобесию, царящему здесь. Пора снять этот абсолютно нелогичный запрет на технику из внешнего мира. Жители должны иметь право на владение автомобилями, стиральными машинами, этими… телевизорами и всем прочим. А то получается какое-то лицемерию: на шоколадной фабрике дозволено современное оборудование, а в остальных местах – нет. У Отца есть телефонная линия, а у остальных – шиш с арахисовым маслом.       – Здесь я абсолютно согласен с вами, – вздохнул Артур, – Да и комбайны, трактора и веялки нам бы не помешали на полях. Однако, мне показалось, что вы как-то слишком рано замахнулись на будущее. Уже видите себя в кресле Мудрого Отца?       Кристиан ухмыльнулся, глядя куда-то в даль.       – Давайте будем практичны и объективны, мистер Кингсли, мы все уважаем Оскара Свальбарда, но его преклонный возраст не позволяет нам сделать допущение, что старик-газель надолго задержится в главном кабинете. А значит я, скорее всего стану главой общины в ближайшие три года.       – Это весьма… цинично! – заметил Артур Кингсли.       – А значит, – волк проигнорировал его слова, – Нам надо будет найти замену на пост Обер-Прокурора. Снова Совет министров будет голосовать, на этот раз за травоядного…       – И у вас опять будет решающее число голосов, благодаря вашим друзьям в Совете, – закончил скунс, – А это значит, что фактически вы можете поставить на эту должность кого сами захотите.       – Вот именно!       – И кого же вы думаете назначить вам в приемники?       Серый волк опустил глаза на скунса.       – Вас! – коротко сказал он.       Артур решил, что ослышался.       – Что, простите?       – Я хочу, чтобы Вы стали следующим Обер-Прокурором, Артур Кингсли! А потому Вы проголосуете сами за себя, и все мои коллеги отдадут голоса за вас.       Кингсли почувствовал себя в полнейшей растерянности. Его тело задрожало, взгляд заметался.       – Но… но… но почему я? – заикаясь спросил он.       – Тэм Эвиденс, новенький альпака совсем не вариант, он бывший учитель. Значит остаются четверо претендентов – Вы, Джон, Реджинальд и опоссум Тёрнер, Министр здравоохранения и экономического развития. Я ни в какую не хочу, чтобы этот опоссум становился Обер-Прокурором, он какая-то темная личность, заносчивый, подозрительный… Я ему абсолютно не доверяю.       – Но как же ваши друзья Джон Хоп-Фрог и Скофилд? Они же тоже травоядные и вы хорошо знаете их всю жизнь…       – Вот именно поэтому я не хочу в Обер-Прокуроры ни яка, ни кенгуру. Я слишком хорошо их знаю. Боюсь, что любой из них, оказавшись на втором по значимости посту, может захотеть перескочить на первый. А на пути у них в этот момент будет стоять только один единственный зверь – я. Понимаете?       Артур судорожно сглотнул. Вот значит как у них дружба: Шугарсолт боится, что его друзья избавятся от него, чтобы занять его должность. Да, таких друзей надо держать максимально далеко.       – Я уже поставил всех их в известность. – сказал волк. – Они конечно не особенно довольны, но я среди них главный и это мое решение. Оно не обсуждается. Последнее слово за вами? Вы согласны?       – Да! Я согласен! – не раздумывая ответил Кингсли. Ему показалось, что его рот сам машинально произнес эти слова. Он даже не успел подумать.       – Вот и отлично! – довольно улыбнулся Кристиан. – Скофилд и Хоп-Фрог - эгоисты, думают только о себе. А вы - зверь ответственный, будете помогать мне заботиться об общине и делать ее лучше. Но помните, до тех пор, пока я не унаследую должность Свальбарда - держите язык за зубами. Если он узнает, что мы строим планы на будущее за его спиной, то вылетим вперед ногами не только из Большого Дома, но и из Джимсвилля. Не забывайте, что стало с Лешифром. А пока я пойду к Отцу, он сказал, что ему нужно обсудить со мной какие-то дела.       И оставив скунса в полном одиночестве, наедине со своими мыслями, серый волк отправился по тропинке обратно к Поселку. Он преодолел Западные ворота, где полицмейстеры словно слуги отворили перед ним створки решетчатых дверей, дошел до дворца, и едва он поднялся на крыльцо, как услышал за собой чей-то голос.       – Мое почтение, Обер-Прокурор!       Волк обернулся. За одной из колонн стоял опоссум.       – Здравствуйте, Тернер! Что вы здесь делаете?       – Хотел спросить как у вас дела. Нравится новая должность?       – Конечно, всегда мечтал стать личным помощником Отца.       – Не забывайте, кто помог вам заполучить эту должность. – опоссум кокетливо погладил пальцем мраморные перила, как это совсем недавно делал сам волк, разговаривая со Свальбардом. – Я проголосовал за вас и убедил Лу Маршала поступить также, как вы и просили.       – О, я помню это, не сомневайтесь! Я вам очень благодарен и обязан по гроб жизни.       – Так вы помните ваше обещание? – поинтересовался Министр экономического развития.       – Конечно, Майкл, за кого вы меня принимаете?!       – Я бы тоже хотел, чтобы меня, как и Вас, единогласно избрали Обер-Прокурором, когда вы станете Мудрым Отцом, брат мой Кристиан…       – Не переживайте, мы всё сделаем! – улыбнувшись во всю пасть сказал волк.       – Что ж, тогда… хорошего дня!       – Приятно было поговорить, Майкл!       Как только волк вошел в особняк, его добродушная улыбка моментально сменилась гримасой раздражения и великого отвращения.       – Вызывали, Отец?       – Да, заходи, Кристиан!       – Вижу вы уже освоились в новом кресле, – заметил Шугарсолт, прикрывая за собой дверь кабинета Мудрого Отца.       Свальбард сидел за письменным столом, нацепив на нос огромные очки.       – Спасибо, друг мой, потихоньку привыкаю. – сказал он, – Тебе тоже очень идет золотая звезда на твоем фраке. Вот, посмотри: Это кое-какие планы, которые я набросал на будущее.       Волк принял из лап газели листок и пробежал глазами текст.       – «Цветов на окнах не ставить… Улицы подметать своевременно… Установить шлагбаум у приюта… Сделать заборы огородов одного цвета и одной высоты…» – пробубнил он, – О, вы уже придумали новые распоряжения, относительно внешнего вида города?       – И это только начало! – сказал газель. – Я хочу сделать наш город максимально привлекательным, чистым и опрятным. Долой всякую пошлость! Вот что… надо отреставрировать школу Джимса.       – Согласен!       – И ввести единую школьную форму для мальчиков и девочек в этой школе.       – Э-э-э… это еще зачем?       – Затем, что у детей в Школе Симпсона есть своя униформа, так чем дети из второй школы хуже?       – Ну так это другое, – сказал Кристиан, – Там сироты учатся, у них нет родителей, которые обеспечили бы их одеждой.       – Это не важно, – твердо сказал газель, – У детей в Школе Джимса будет своя форма. Отдельно у мальчиков и отдельно у девочек. И еще со следующего дня вводится раздельное обучение: девочки и мальчики учатся отдельно.       – Стойте, стойте! Какой в этом смысл?       – И еще… девочкам и мальчикам запрещено держаться за руки и ходить вместе. Не только в школе, но и на улице. Бегать по улицам детям также запрещается.       – Э-э-э…       – То же самое касается и взрослых. – продолжал Свальбард. – Никаких прилюдных поцелуев. Никаких пикников. Что за разврат устроили в Джимсвилле?       – Но… Отец, это же какие-то устаревшие пуританские ценности!       – Это именно то, что и должно быть. – твердо сказал Оскар, – Именно так звери жили здесь во времена моей молодости. До тех пор, пока пороки Большого мира не развротили нашу общину. Мы должны вернуться ко временам Стюарта Симпсона Бата.       – М-м-м… – промямлил волк. – Может все-таки…       – И еще кое-что, – проигнорировав его произнес газель, – Я хочу сделать подарок для всех жителей общины по случаю моего первого года правления. Я хочу отремонтировать все дома для каждого жителя: здания, заборы, палисадники, абсолютно все. Через четыре года будет столетие Поселка и я хочу, чтобы эту дату Джимсвилль встретил как подобает, обновленным и чистым, а не грязным и развалившимся…       – Но…– запротестовал волк. – На это уйдет очень много денег. Бюджет не осилит.       – Я уже все продумал. – сказал Мудрый Отец. – Налог на все доходы. Только со Старших Братьев, разумеется. Половину своего месячного дохода вы будете отдавать в фонд капитального ремонта поселка. У вас денег много, не обеднеете.       «Боже! Что несет этот старый маразматик?! Надо его остановить сейчас же!» – подумал Шугарсолт.       – Послушайте, Отец, так нельзя! Прогрессивный налог – это очень вредно с экономической точки зрения. А еще нужно обсудить этот вопрос с Ван Тасселом. И вообще такие решения надо принимать коллективно.       – Нет, это ты послушай, Кристиан! – газель поднялся со стула. – Я – Мудрый Отец, а не ты. Когда займешь мое место, то делай что хочешь, но пока городом управляю я – то будет по моему. Ты думаешь, что раз сделал меня Обер-Прокурором, то я теперь буду тебе обязан по гроб жизни? Так вот нет! Я знаю, почему ты так поступил. Ты думаешь, что я очень быстро сдохну и ты быстренько займешь мое место? Как бы ни так, милый мой! Если хочешь, я прямо сейчас могу отстранить тебя от должности одним росчерком пера. Хочешь?       Старик потянулся лапой к стопке чистых листов.       – НЕТ! – в ужасе вскрикнул Шугарсолт, – Нет! Пожалуйста, не надо!       Лукавая улыбка, полная торжества и садизма, озарила старое лицо Свальбарда.       – Вот тото же! – сказал он. – Имей в виду, что я знаю о ваших делах в других городах. Я знаю, откуда вы деньги берете. Уже давно догадался. И та странная гиена,что наведывалась к вам постоянно, это же она слила вам компромат на Лешифра, да? Так вот и у меня есть компромат на вас всех. Если хочешь – мне достаточно сделать всего один телефонный звонок в полицию Джорджвилля и половина Совета министров вместе с тобой уже завтра будет сидеть в тюрьме. Хочешь?       Газель положила лапу на трубку телефонного аппарата.       – НЕТ! – взмолился волк. – Отец… Не надо, пожалуйста!       – Ну так имей в виду, что вы все теперь – мои марионетки! Теперь мое слово – закон для всех. Я собираюсь очистить город от порока и вы все мне в этом поможете. Сами можете продолжать предаваться порокам, мне на это плевать. Но только чтоб вся остальная община стала целомудренной и духовной!!! Лицемерие? Да, согласен! Но мне плевать. Я не Крепкий-Билл и не Кон Кот. Я не собираюсь закрывать все ворота в городе как они и делать жителей пленниками этого места. Кому не нравится – может уехать отсюда вместе с семьей. Скатертью дорога! Иди к своим министрам и сообщи им мои распоряжения. Вы все равно добыли свои богатства нечестным путем, так будьте добры поделится ими на благо общины. Тем более, что я прошу у вас не все, а только половину. И скажи им вести себя потише: это приличное административное заведение, а не бардак!       Когда Обер-Прокурор с поклоном покинул кабинет, Оскар, довольный собой посмотрел в зеркало, висящее на стене над камином.       «Что будет после моей смерти мне неинтересно» – сказал себе старик, – «Главное, что во время моего правления целомудренность и чистота будут торжествовать в моем дорогом поселении. А после меня – хоть пожар!»       Волк молниеносно сбежал по лестнице на этаж ниже и перенесся в соседнее крыло. Он распахнул двери в комнату отдыха, откуда доносился веселый смех. Его дружки и подельники как всегда играли в бильярд, распивали шампанское и наслаждались богатой жизнью.       – Эй, Крис, ты чего такой взъерошенный? – спросил Фон Гарретт, глядя как серый волк согнулся пополам, пытаясь отдышаться.       – Ты стометровку что ли бежал? – хохотнул кенгуру.       Однако через пару секунд друзья поняли, что происходит что-то серьезное и веселье мгновенно улетучилось.       – Что происходит? – испуганно спросил Скофилд.       Волк посмотрел на подельников, судорожно глотая ртом воздух. Он указал пальцем в потолок, намекая на того, с кем он только что говорил этажом выше.       – МЫ СОЗДАЛИ ЧУДОВИЩЕ!!! – произнес он.

***

       Джек не мог понять, почему его отец весь день не находит себе места. Артура явно что-то волновало, но ни мама, ни Клаус, ни Жоржетта не смогли выяснить причину. К вечеру он вроде бы успокоился и попросил не вспоминать об этом, создав в семействе чудовищную интригу.       На следующий день жителей Поселка вновь собрали у крыльца Большого Дома. Новоиспеченные Мудрый Отец и Обер-Прокурор вышли из здания, и Кристиан Шугарсолт с улыбкой объявил первые распоряжения нового главы общины. Жителей очень обрадовала новость о том, что Старшие Братья добровольно будут передавать половину своего месячного заработка в общий фонд общины на протяжении полугода, чтобы потом в качестве подарка отремонтировать все дома и садовые участки всем Младшим Братьям. Джек заметил, что когда волк говорил это, его улыбка была какой-то неестественно вымученной, как будто бы он скрывал за ней жуткую боль, в то время как улыбка Свальбарда была абсолютно естественной и искренней, словно старик был доволен собой.       Но то, что произошло позже в школе, Джеку не понравилось совсем. Новый Министр образования сообщил, что теперь вводится раздельное обучение и мальчики с девочками будут учиться в разных классах или в разное время.       Кроме того, приехавший из Франкофа лемур-портной снял со всех детей мерку и через пару дней, всем детям из школы Джимса выдали обязательную школьную форму, которую они теперь обязаны были носить всегда. Форма представляла собой клетчатый пиджачок ультрамаринового оттенка, штанишки и коричневые лакированные штиблеты.       Выглядела эта форма до омерзения отвратительно, но больше всего детей взбесили огромные галстуки-бабочки, которые, будучи повязаными на шею доходили чуть ли не до груди каждому парню. Одежда доставшаяся девчонкам была не лучше – она напоминала белую матросскую форму с огромным воротником, длинные белые юбчонки и предусматривали обязательный галстук, который надо было завязывать на шее морским узлом.       – Они что нас за клоунов принимают? – возмутился Клайд. – Какого черта? Я не хочу носить этот цирковой наряд из позапрошлого столетия.       – Всего две недели прошло, а я уже ненавижу нового Мудрого Отца. – сказал Скайскреппер.       – Согласен! – сказал Джек, представляя как старшая сестра будет дразнить его, застав дома в таком виде, – Отвратительное убожество!       – Мы же теперь как Симпсоновцы! – заметил Ричи, – Только хуже. Не хватает этих дурацких беретов.       – Тише! Молчи! А то Папаша услышит и введет их!       Представительницы слабого пола тоже были крайне недовольны своим положением, ибо выглядели как дуры, по мнению кавалеров по несчастью.       Самым неприятным моментом конечно было то, что Джек и его друзья теперь не могли встречаться со своими подругами во время занятий. Однажды, когда он выходил из школы, после окончания уроков, увидел толпу одноклассниц, которые шли на первое занятие, ибо началась их смена. Как только Джек поравнялся с Дейзи, белка незаметно передала ему в лапу записку.       «Давай встретимся вечером в нашем месте» – написала она.       Как только начало смеркаться, Джек покинул поселок через старую брешь в ограде, ту самую, которую Лешифр приказал обмотать проволокой, а потом сам же размотал ее, чтобы проникнуть в поселок зайцем. Теперь окапи можно не бояться и, как и раньше, спокойно пользоваться старым секретным проходом.       Скунс преодолел поле, затем почти обмелевшую реку и оказался в пещере под водопадом. У него ушло на это больше времени, так как делать привычные манипуляции в этой новой униформе, до крайности неудобно. Как всегда он развел костер, чтобы осветить и обогреть помещение, после чего стал читать комикс, в ожидании своей подруги.       Дейзи явилась через два часа, когда уже было темно. Освещая себе путь карманным фонариком, она также прошла сбоку от водопада, дабы не намочить одежду.       – Я уже думал, что ты не придешь. – покачал головой Джек, и глядя на ее белый матросский наряд с улыбкой съязвил. – Ты что, в плавание собралась?       – По твоему это смешно? – недовольно проворчала подруга, осматривая свою униформу. – Этот старый дурак хочет затянуть нас в каменный век своими идиотскими правилами.       – Вижу ты тоже недолюбливаешь нового Папашу. – заметил скунс.       – Каждая из моих подруг его недолюбливает! Это ж надо было придумать такое… Посмотри на кого я похожа! На какого-то спасателя. И этот идиотский галстук.       – Я уже скучаю по Больвангару, – вздохнул Джек. – Как было хорошо при нем. Делай, что хочешь, ходи в чем хочешь. А теперь… по улицам не бегай, на дорогах не играй. Чем вообще можно заниматься? Очередной Режим Вишни вернулся.       – Ходи только по обочинам дорог, песен не пой, громко не разговаривай, – продолжила белка, – Как жить-то теперь, Джек?       – Надеюсь, что его правление продлится недолго, и Шугарсолт потом все исправит. У волка прогрессивные идеи, я его хорошо знаю.       – Это цинично, Джек, но… я согласна. Почему все старики хотят, чтобы дети жили так же как и они? Если их лишали нормальной жизни, то и нам теперь житья не дадут? И ваша мальчишеская форма тоже дурацкая.       – Я все равно выгляжу лучше, чем ты! – рассмеялся Джек.       Шутка, казалось, задела Дейзи за живое.       – Ах ты гад! – сердито закричала она, бросаясь на парня.       Она повалила его на каменный пол. Джек, хоть и не ожидал нападения, но среагировал быстро: обхватив белку обеими лапами, он перевернул ее на бок, скидывая с себя, а сам уселся сверху. Началась потасовка, они катались по полу туда-сюда несколько секунд, пока их игра чуть не закончилась трагедией: парочка чуть не закатилась в костер. Друзья тут же расцепились, расселись и долго смеялись. После потасовки их новенькая форма из Франкофа представляла из себя очень жалкое зрелище.       – Ну вот, теперь мы похожи на кочегаров. – сказал Джек, рассматривая себя с разных сторон.       – Давай так завтра и придем в школу. – заливаясь смехом предложила Дейзи.       – Ага, представляешь, что сделает Папаша, когда ему доложат? Опять выстроит нас на своем крыльце и будет отчитывать перед всеми: «Вот, полюбуйтесь на этих преступников, порочащих честь нашей общины!» – он очень похоже спародировал манеру речи старой газели.       – «Никогда такого не было на моем веку! Как вам не стыдно, юная леди?» – подхватила Дейзи.       – А я такой: тебе нравится, ты это сам и носи!       Скунс снял противный бант и швырнул его себе под ноги. Белка поступила точно также со своим галстуком – развязала узел и, стянув ткань с шеи, бросила ее на пол. Они немного успокоились.       – Не, ну правда, как мы пойдем завтра в таком виде? – поинтересовался парень. Ему вдруг стало не до шуток. – Мать заругает, да и учителя не обрадуются.       – Так давай выстираем прямо здесь, – белка кивнула на поток водопада, что блокировал вход в их тайное убежище. – Смоем грязь и высушим над костром. Подкинь побольше хворосту.       Пока парень добавлял в пламя дополнительные ветки, что были про запас приготовлены в углу, еще с прошлого посещения убежища, девчонка медленно сняла с себя свою “матросскую форму” и юбку, после чего сунула этот комок белья под падающий водяной поток.       – УФ! – поежилась она, глядя как скунс стягивает свои пиджак и брюки, – Вода ледяная! Будь осторожен, Джек.       Ее слова оказались правдой. Водопад словно обжигал шерсть. Поскольку в тайном убежище не было мыла, полностью смыть грязь с одежды оказалось невозможным. Они накинули потяжелевшую от воды форму на палки и принялись сушить её над огнем, болтая о том о сем.       Языки пламени отбрасывали зловещие фантасмагорические блики на неровные стены темной пещеры. Круги света, словно солнечные зайчики скакали туда сюда и жуткие тени бродили вокруг костра. Со временем Джек почти что начал засыпать, глядя на свою форму, которая за долгое время похоже нисколько не просохла, а его лапа, держащая палку очень сильно устала.       – Знаешь, – сказал он, со вздохом, – Похоже, что из этого ничего не выйдет. Температура слишком низкая, чтобы…       Он опешил, подняв голову вверх. Дейзи, казалось уже давно поняла тщетность этой затеи, потому отложила свой сучок в сторону. Она стояла на двух ногах, выпрямив спину и закрыв глаза. Лапы белки были расправлены и разведены в разные стороны, словно она принимала солнечные ванны, кроме того, казалось, она совершает какие-то дыхательные упражнения. Хуже всего было то, что из одежды на ней в данный момент не было ничего, кроме кроссовок и носков.       – Вот черт! – испугавшись закричал Джек, прикрывая лапой лицо, словно защищаясь от яркой вспышки. – Что ты творишь, Дейзи?       – Освобождаю себя от тяжкого груза, что на меня навесили пуританские старцы. – монотонным голосом ответила подруга.       – Зачем ты трусы-то сняла? – не понял Джек.       – Так я чувствую себя полностью свободной!       – Тут же я! Надень их сейчас же обратно!       – И не подумаю! – ухмыльнулась белка открывая глаза, – Слышал про нудистов? Одежда сковывает твой разум и душу. Лучше ты сними свои!       – Что? Вот еще! Где ты понахваталась такой чуши?       Лукаво улыбнувшись белочка снова бросилась на друга, вцепившись коготками в ткань его нижнего белья. Снова началась потасовка, только уже не игровая, а на полном серьезе. Джек изо-всех сил пытался защитить остатки своей одежды, но в конечном итоге каким-то образом умудрился проиграть. Дейзи поднялась на ноги с победоносной ухмылкой помахав скунсу его собственным нижним бельем, словно вымпелом. Великая злоба в данный момент наполнила легкие скунса. Он вскочил на ноги, показушно демонстрируя свое тело, не скрывая абсолютно ничего.       – Ну что, довольна? Как тебе, нравится?       – Нет слов! Ты прекрасен, Джек! Разве ты не чувствуешь той свободы и легкости, о которой я говорила?       Джек молча отдышался. Злоба на белку потихоньку начала улетучиваться, сменяясь успокоением и безразличием.       – Ну, не знаю… по правде говоря… вроде и чувствую что-то такое… немного…       Отбросив его трусы в сторону, белка медленно опустилась на пол, присев на земляной пол и обняв свои колени.       – Сядь так же, – велела она, – Прислонись своей спиной к моей. Давай, не бойся!       Джек повиновался. Он также опустился на пол, обняв свой хвост в охапку,и прильнул своей спиной к спине подруги. Их затылки также соприкоснулись и словно примагнитились друг к другу. Джек никогда еще не испытывал такого смущения: как он мог оказаться в настолько странной и нелепой ситуации? Сидеть в пещере с девчонкой в чем мать родила…       – Это называется «духовная медитация», – пояснила Дейзи зачарованным голосом, – Я прочитала про это в одном журнале.       – И что нам надо делать?       – Думать!       – О чем?       – О чем хочешь. Просто думай молча, слушай шум костра и чувствуй мое тело.       Парень так и поступил: он сомкнул веки и попытался пофантазировать чем-то отстраненном. И в скором времени это действительно дало плоды: ему стало очень комфортно и спокойно на душе, приятное тепло от костра гармонично сочеталось с прохладой вечного водопада. В сознании возникло ночное звездное небо и где-то далеко заиграла мелодия, отдаленно похожая на электронную композицию «Поход» Сибириады. Парочка просидела так довольно долго, трудно было сказать точно, сколько времени прошло.       Их идиллия была внезапно прервана резко навалившейся темнотой. Костер внезапно погас. Оказавшись в кромешной тьме, дети запаниковали. Вокруг ничего невозможно было разглядеть. Дейзи велела искать фонарик, который она принесла с собой. Несколько минут парень ползал по земле в абсолютной темноте, пытаясь наощупь найти спасительный артефакт, однако его лапы натыкались лишь на палки, да на мокрую одежду. Джек запаниковал: без света они с Дейзи не смогут дойти до дома и, поскольку они оба голые, а прикрыться нечем, скорее всего оба умрут от переохлаждения.       Однако стоило ему об этом подумать, как в лицо ему ударил пучок света. Подруга нашла заветный гаджет.       – Хорошо, что ты додумалась взять его с собой. – похвалил белочку скунс.       – Это уж точно. Разведи новый костер.       – Не получится! Трут закончился. Так просто палки не поджечь.       – Тогда пошли отсюда домой.       – Как? Прямо так? Белье все еще мокрое.       – У тебя есть идеи получше?       Идей получше в голове скунса не нашлось. Другого выбора не было: напялив на себя плавки, друзья сгребли в охапку свою мерзкую и осклизлую, пахнущую сыростью униформу и, покинув убежище, направились в сторону поселка, освещая себе путь фонариком.       После того, как они пролезли в ограду, фонарь пришлось выключить, ибо идти с ним было рискованно. Друзьям требовалось по памяти пройти через всю Северную, а потом и Восточную улицы, ни разу не попавшись никому на глаза. Если кто-то посреди ночи увидит двух полуголых детей, шляющихся по Поселку в одних плавках и кроссовках, да еще и с кучей какого-то тряпья в охапку, что тогда подумают? Особенно теперь, когда Свальбард ввел этот обязательный дресс-код. Сейчас идти в таком виде по Джимсвиллю наверное опаснее, чем во времена Кон Кота гулять с транспарантом «Я ненавижу жирного манула!». А ведь Джеку еще надо было проводить Дейзи до самого конца улицы, а потом пройти половину пути обратно, к собственному дому.       Благо в тот раз их пронесло: друзья ни разу не столкнулись ни с кем, правда пару раз пришлось почти ползком просеменить под окнами домов, где еще горел свет.       На следующее утро и скунс и белка ожидаемо подхватили простуду, а потому были избавлены от необходимости идти в школу и объяснять там всем, что стало с их драгоценными нарядами. Джек почти неделю пролежал дома, кайфуя от безделья, читая свои книжки и комиксы, параллельно размышляя о том, что произошло в пещере.       Вот ведь какой чертовкой оказалась его подруга: он рассмотрел ее тело полностью, совсем без одежды Он смог бы это сделать более детально, если бы постоянно не отводил взгляд в смущении. И кроме того, она вынудила его показать ей себя, тоже полностью обнаженным. Что она имела в виду, когда сказала, что он ей понравился? В каком смысле? О, ужас! Что же делать?       Джек вспомнил момент, когда они на ощупь ползали в полной тьме в поисках фонарика. Было абсолютно темно, хоть глаз выколи. Ведь в этой темноте, он мог бы подползти к Дейзи и как-нибудь облапать её, сделав вид, что ищет фонарь, а потом попросить прощения, сделав вид, что ошибся… Эх, упущенные возможности! Розбат бы не преминул воспользоваться случаем. Получилось бы потом убедительно оправдаться, что это вышло случайно?       Вечерами он фантазировал об упущенных возможностях. Ему не терпелось выйти с больничного и повторить этот незабываемый опыт. Почему ему так понравилось произошедшее? Может быть он… может он влюбился в Дейзи? Не может такого быть, этого еще не хватало! Нет! Он просто оберегает эту милую белку, в качестве платы за то, что обижал ее в детстве вместе со своими дружками. Только и всего.       Брат Клаус учил Джека играть на гитаре. Младший Кингсли, по словам старшего, делал успехи. Однажды Джек спросил Николаса, какую песню лучше всего сыграть любимой девушке? После череды дурацких подколок в стиле «Ой, посмотрите-ка, наш Джеки влюбился в девочку!» старший брат сказал, что одна из романтических композиций, подходящих для свиданий – это песня Вальтера Блонда «Король суматохи». Он мастерски виртуозно исполнил её перед Джеком:       Мы бредем по дороге, куда нас ведут ноги,       Под седою Луною, ночною порой,       И идет нам навстречу твой Король суматохи,       Но тебя я прикрою своею рукой.       Он пугает тебя, как тоска и разлука,       Ты под Солнцем спокойна, но как кончится день,       В домик твой входит он без звонка и без стука       На все стены роняя трехметровую тень.       Мы навстречу ему двинемся очень быстро,       Ты расслабься, не думай, что велик очень риск,       Мы растопчем его, Короля суматохи,       Под стопой нашей смолкнет его мерзкий визг.       – Круто! – сказал Джек, – А кто такой этот Король суматохи?       – А ты не догадался? – усмехнулся брат.       – Нет. Это что, монстр какой-то?       – Ну вот вырастешь, наберешься опыта – тогда и поймешь.       Скунс разозлился. Что это за дурацкая манера? Почему нельзя просто ответить на вопрос четко и однозначно? Почему нужно вечно говорить метафорами и всякими намеками, догадайся мол сам?       Пока братья разучивали аккорды, в дом семьи скунсов вошел полицмейстер. Джек уже привык к их визитам: с тех пор, как отец семейства стал министром, Старшие Братья частенько стали захаживать и вызывать его в Большой Дом. Этот раз также не был исключением.       Артур Кингсли набросил на себя свой плащ и шляпу, и патрульный повел его во Дворец. На главной площади они повстречались и поздоровались с Майклом Тёрнером, который также шел на совещание Совета министров по тому же вызову.       – Вас ждут в спальне Мудрого Отца. – заявил полицмейстер, оставляя двух министров на пороге дома.       Скунс и опоссум поднялись на самый верхний этаж, прошли по длинному ярко освещенному коридору. Могучие двери спальни были распахнуты настежь. Внутри виднелась небольшая группа зверей.       Войдя в помещение министры поприветствовали своих коллег и, внезапно осознали, что Совет собрался здесь полным составом. И Маршал, и Эвиденс, и Фон Гарретт, и Ван Тассел, и Скофилд, все были на месте. Они стояли вокруг кровати Мудрого Отца. Обер-Прокурор находился чуть в стороне от всех, заложив руки за спину. Оскар Свальбард лежал на постели, накрытый одеялом по плечи, его руки выглядывающие из-под одеяла, были сложены на груди, а веки глаз были плотно сомкнуты. Он выглядел мирно спящим.       Взглянув на старика, опоссум судорожно сглотнул. Скунса поразила внезапная волна тревоги. Оба перевели взгляды на Шугарсолта.       – Братья мои, – медленно произнес серый волк, – Вы будете смеяться, но это опять произошло!

***

      Звери продолжали стоять, притупленно взирая на Мудрого Отца.       – Один месяц. – покачал головой гривистый волк. – Всего один месяц. Самое короткое отцовство за всю историю Джимсвилля.       – А разве шакал Алонзо Алонси умер не на третий день своего отцовства? – спросил як, потирая свой затылок.       – Нет. – ответил Тэм Эвиденс. Поскольку он был учителем и хранителем традиций, то хорошо знал историю Поселка. – Алонзо правил три месяца, а не три дня. Про три дня – это миф, в который все верят. Между отставкой Додрика Найстли и смертью Алонси от пневмонии прошло 87 дней. А сейчас тридцать четвертый день правления Оскара Свальбарда. То есть чуть больше месяца.       Звери отвечали друг другу с небольшим перерывом в две-три секунды. Никто не думал горевать или произносить какие-нибудь траурные речи. Все были настолько поражены внезапной кончиной газели, что говорили только об этом.       – Этот антирекорд войдет в историю. – хмыкнул Хоп-Фрог. – Свальбард думал, что именно он встретит столетие поселка, которое состоится менее чем через четыре года. Но, похоже, что не судьба.       – Это было ожидаемо. - вздохнул медоед, – Ему было восемьдесят лет. Он вроде как родился в первый год правления Додрика Найстли. Тогда этот Дворец только начинали строить.       – Не удалось нашему новому Отцу очистить Поселок от пороков внешнего мира, как он хотел. – сказал красный волк.        – Ну это и к лучшему! – заметил Шугарсолт. Они со Скофилдом осторожно накрыли тело газели одеялом полностью с головой. – Значит теперь, как вы знаете, по традиции Мудрым Отцом должен стать Обер-Прокурор.       Возникла какая-то неуместная пауза.       – Это Вы! – напомнил опоссум.       – Я знаю, – сказал серый волк, отцепляя от своего лацкана золотую звезду Обер-Прокурора, – И теперь я по традиции должен передать эту бляшку своему преемнику. Как вы уже знаете, мой преемник должен будет избран всеобщим голосованием. И это должен быть травоядный. Похоже, что у нас в этот раз целых пять кандидатур.       – А он точно умер? – неуверенно поинтересовался Маршал, тыкнув пальцем в простыню.       – Он не дышал, когда горничная его нашла. – пожал плечами кенгуру.       – Это что же, получается мы уже третий раз за год должны выбирать Обер-Прокурора? – заметил Артур.       – Скорее третий раз за два месяца. – напомнил альпака.       – Так что, друзья, давайте спустимся вниз в кабинет собраний и проведем голосование. – сказал Шугарсолт.       – ЧТО? Прямо сейчас? – испугался Артур. В его сознании снова возникла та страшная мысль, донимавшая его последние пару недель, после того разговора в поле с серым волком.       – Ну конечно сейчас! – сурово ответил Кристиан, – Завтра Обер-Прокурор должен по традиции объявить перед народом о смерти Мудрого Отца. А как он это сделает, если вы его не выберете?       Сердце Артура бешено забилось, как только звери стали толпой спускаться по лестнице вниз. Шугарсолт тогда велел Артуру голосовать за самого себя и сказал, что его друзья поступят также. Сдержит ли он слово, или же они уже поменяли планы за это время?

III. Эпоха Шугарсолта

      В зале собраний, казалось, было слишком светло: архитектор повесил чересчур много канделябров. У старшего Кингсли слезились глаза и началось сильное потоотделение. В центре стоял большой дубовый стол. Звери заняли свои места.       – Господа, у нас пять кандидатов, – сказал Юджин Ван Тассел, пока Сесил Фон Гарретт обходил стол по периметру, раскладывая перед каждый министром чистые листы, – Министр юстиции як Реджинальд Скофилд, Министр по делам травоядных кенгуру Джон Хоп-Фрог, Министр сельского хозяйства скунс Артур Кингсли, Министр экономического развития опоссум Майкл Тёрнер и Министр образования и Хранитель традиций альпака Тэм Эвиденс. Голосовать можно только за них. Травоядные могут голосовать сами за себя. Ну, собственно вы сами все знаете, уже в третий раз мы этим всем занимаемся.       Артур подвинул к себе лист бумаги и огляделся. Все звери, судорожно выводили на своих бланках имена кандидатов, каждый при этом прятал свой бланк от других, прикрывая его второй лапой, как это делают школьники на уроках. Скунс обмакнул кончик пера в чернила и дрожащей рукой вывел свое собственное имя, при этом от волнения допустив нелепую ошибку, пропустив в фамилии букву «Л». Пришлось приписать ее наверху. После этого каждый Министр опустил свои бюллетени в урну для голосования. И вот момент истины – Министры выстроились в шеренгу. Подергиваясь от волнения Артур наблюдал, как открывают ящик, как высыпают листы и пересчитывают их. Скунс услышал, как справа и слева от него перешептываются Маршал и Тернер.       – Кристиана выбрали единогласно, как думаете, в этот раз будет так же? – спросил медоед.       – Почему-то я абсолютно уверен в этом! – прыснул опоссум.       Юджин взял стопку бланков в лапу и прокашлялся:       – Итак, вот результаты, – объявил он, – Два голоса за Майкла Тернера и шесть голосов за Артура Кингсли. Артур набрал необходимое большинство голосов.       – Поздравляю, Обер-Прокурор! – победно произнес Шугарсолт, с уважением глядя на скунса.       Послышались аплодисменты. У Артура отлегло от сердца. Они сдержали слово и не обманули его. Он был несказанно счастлив: волнение ушло, можно расслабиться и порадоваться за себя. Он, Артур Кингсли, Обер-Прокурор города! Подумать только – второе лицо в общине, приближенное к самому Мудрому Отцу. А где-то на горизонте даже замаячила призрачная надежда самому стать главой общины.       – СТОП! СТОП! СТОП!       Аплодисменты стихли. Все внезапно уставились на опоссума. Взгляд у Министра экономразвития был такой, словно его кочергой по голове огрели.       – Кристиан, что тут происходит? – прогремел он, уставившись на новоиспеченного Мудрого Отца.       – Вы о чем это? – не понял волк.       – Какого хрена тут творится? – обычно вежливый и деликатный тон Тернера вдруг резко переменился, – Почему все проголосовали за него? Эта должность была обещана мне!       – Что значит обещана вам? – Шугарсолт сложил лапы на груди, высокомерно взирая на собеседника. – Как можно обещать должность? Времена, когда Мудрый Отец сам назначал Обер-Прокурора закончились еще при Кон Коте. Теперь его избирает Совет.       Артур переводил изумленные взгляды с волка на опоссума и обратно.       – Вы обещали, что все ваши дружки проголосуют за меня. Я поддержал вас на прошлых выборах, в обмен на то, что вы поддержите меня!       – Эй, выбирай выражения! – рявкнул Юджин.       – Я победил единогласно, – напомнил Кристиан, – Так что ваш голос, Тернер, все равно ни на что бы не повлиял.       – Это неважно! Мы заключили договор!       – Вот именно. Поэтому я и решил, что пусть лучше Обер-Прокурором будет неподкупный и честный зверь, такой, который не участвует в тайных теневых сговорах за спинами своих Братьев. Такой, как Артур Кингсли.       Скунс был настолько сбит, с толку, что даже не смог выдавить из себя ни звука. Между тем перепалка между опоссумом и волком продолжала набирать обороты.       – Маршал, Эвиденс, скажите что-нибудь, вы же голосовали за меня! – обратился опоссум к альпаке и медоеду, но те лишь испуганно пожали плечами.       – Голосование было законным, говорить больше не о чем! – объявил гривистый волк.       – Ах так! – злобно прошипел Майкл. – Раз уж речь пошла о законах, то тут я подкован как никто лучше! Я требую КАРТОЧНОГО СТАТУТА!

***

      – Что еще за карточный статут? – спросил Артур у Джона.       Скунс и кенгуру уединились в небольшой комнатке, служившей архивом.       – Это нелепое правило закреплено в законах Джимвилля, – покачал головой кенгуру, – Во времена Джошеми Клыкса произошел казус. Гризли назначил Обер-Прокурором белку, но олень Залонус Крепкий-Билл обвинил грызуна в подкупе. Он не смог доказать факт коррупции, однако спор длился несколько дней. В итоге Мудрый Отец не смог вынести вердикт кто из них прав, и предложил решить спор карточным поединком. Они тогда играли в джин-рамми. Правила были таковы: если побеждает белка, то она остается Обер-Прокурором, а если олень – то кандидатура выноситься на голосование Совета Старших Братьев (так тогда назывался Совет Министров). В итоге олень выиграл партию в джин, после чего состоялись выборы и Крепкий-Билл стал Обер-Прокурором. Поскольку тогда у нас было прецедентное право, то возможность решать споры карточными играми была официально занесена в закон. Насколько я знаю, с тех пор оно ни разу не применялось. Но вот теперь этот гад вспомнил об этом законе.       – Это какой-то бред! – огрызнулся скунс, – У нас же тут не тюрьма, а благородное правительство. Как можно решать такие важные политические вопросы карточными играми?       – Ну а что делать? – пожал плечами кенгуру.       В комнату вошел Юджин Ван Тассел.       – Значит так, – сказал гривистый волк. – Он хочет играть в классический покер. Вам надо выиграть, Артур, в противном случае Обер-Прокурор будет выбираться на всеобщем голосовании среди жителей города. Это нарушит все правила. Ведь Обер-Прокурор должен объявить о смерти Мудрого Отца, а как он это сделает, если его не будет? Случится вакуум власти.       Артур опустил голову в пол. Казалось бы, он уже был в шаге от величайшего триумфа в своей жизни и вот уже на него навалилось такое испытание.       – Мы не можем перенести игру на завтра?       – Конечно нет, кто же тогда будет объявлять о смерти Свальбарда? Мудрый Отец не может сам себя провозгласить Мудрым Отцом, это не по уставу. Но вы не волнуйтесь,       – Юджин лукаво улыбнулся и, наклонившись к уху скунса, произнес полушепотом, – Карты будут раздавать четверо зверей по очереди: я, Сесил, Маршал и Эвиденс. Играйте осторожно, но делайте большую ставку, каждый раз, когда лично я буду делать раздачу.       – Но почему?       Гривистый волк, словно фокусник, очертил лапами большой круг в воздухе:       – Я – чемпион по покеру! Я делаю с картами такое, о чем даже Котерфильд не может и мечтать! Ну, нам уже пора.       Совет собрался в бильярдной. Кингсли и Тёрнер сели друг напротив друга за маленьким круглым столом. Ван Тассел, Фон Гарретт, Лу Маршал и Эвиденс встали по периметру. Шугарсолт и оставшиеся наблюдали со стороны.       – Друзья, – объявил Юджин, – Каждому из вас дано по тысяче фишек. Победит тот, кто заберет у соперника весь его стек и станет обладателем двух тысяч фишек. Блайнды – десять к пяти. Итак, начали.       Игра началась. Первым раздавал Эвиденс. Каждый из игроков получил в закрытую по пять карт. Артур взглянул на свои: две дамы, пятерка, восьмерка и десятка. Неплохо, но надо бы еще одну даму. Он попросил поменять две карты, но вместо пятерки и восьмерки ему пришли еще одна пятерка и четверка. Опоссум тоже поменял две карты, его лицо выражало крайнюю растерянность и волнение.       Артур поставил сто очков, опоссум неуверенно поднял до двухсот. Скунс уравнял.       – Прошу открыться.       – Две дамы! – сказал скунс.       Волнение на морде Министра экономразвития развития сменилось победной ухмылкой.       – ДВА ТУЗА! – объявил он, бросая карты на стол.       Артура словно удар хватил. Послышались аплодисменты со стороны Маршала и Эвиденса. Опоссум довольно загреб себе фишки. «Черт, он похоже профессионал» – подумал скунс. – «Хорошо изображает фальшивые эмоции. Надо играть осторожно.»       Далее раздавал медоед. Артуру не пришло никаких парных карт, зато три трефовые масти из пяти. Он попросил заменить две карты, но получил лишь одну дополнительную трефу и пару четверок. До флеша не хватило одной карты. Опоссум сделал ставку – девяносто и Кингсли пасанул, потеряв блайнд.        Очередь раздачи красного волка. Артур получил пару восьмерок. Замена карт опять не улучшила результата. Он побоялся делать ставку и сказал «Чек!». Соперник повторил это слово. Открылись карты: у соперника также оказалась пара восьмерок, однако кикер опоссума (король) оказался старше кикера скунса (валет) и Министр экономразвития в третий раз забрал себе фишки.       Внезапно скунса посетила параноидальная мысль: а что, если Шугарсолт в сговоре с Тернером? Что, если они все так обставили, чтобы победил опоссум и его, Артура, выкинули на мороз. Мол «Все честно, мистер Кингсли, я вам обещал, что вы выиграете голосование и вы его выиграли, но кто же знал, что Тернер потребует карточного поединка? Все честно, такова судьба!» Что, если волк сам рассказал опоссуму про этот карточный закон и Артур сейчас участвует в заранее спланированном спектакле по оставлению его в дураках? У него на лбу выступил пот.       – Что, мистер Кингсли, волнуетесь? – злорадно захихикал Майкл, пока Юджин тасовал карты. – Правильно волнуетесь. Шансы явно в мою пользу.       Юджин велел делать большую ставку, когда он раздает карты. Гривистый волк обещал помочь, однако скунс заметил, что тот мешает колоду, даже не глядя на нее, явно не пытаясь что-то подтасовать. Скунсу стало очень страшно. Правда Когда Артур поднял свои карты, его одолело сомнение. Сейчас и глянем, оправдается ли его гипотеза. В этот раз он не стал просить о замене.       Майкл поставил пятьдесят. Артур поднял до сотки. Тернер увеличил ставку еще на пятьдесят. Кингсли – поставил двести.       – О-о, – протянул опоссум, – Я смотрю вы вошли в раж! Уравниваю две сотни!       – Что у вас?       – Дамы! Дамочки! – радостно просвистел Тернер, показывая три карты, на которых были изображены тучные слонихи, чьи головы увенчаны золотыми коронами.       Артур с облегчением выдохнул. Он выложил на стол свою комбинацию: три двойки и две десятки.       – ФУЛЛ-ХАУС! – охнул Маршал.       Самодовольная ухмылка сошла с морды Министра развития, когда Кингсли сгреб себе банк. У скунса вновь замаячила надежда и даже проснулся какой-то азарт. Сейчас ему больше всего хотелось уделать этого надменного и заносчивого типа.       Снова раздает альпака – пара десяток. Артур делает ставку, но Тернер пасует. Раздает Маршал – старшая карта Туз. Тернер ставит половину своего стека, очевидно блеф, но Артур пасует. Раздача Сесила – пара троек, замена не помогает. Чек на чек. У Тернера оказывается пара шестерок и он побеждает, благо забирает лишь блайнды. Наконец очередь доходит до Юджина. Тот опять хаотично тасует колоду, не глядя на карты и скучающе посвистывая. Вот он мечет их туда-сюда по столу. Карту одному – карту другому, одному – второму. Кингсли по очереди берет их в лапы: пятерка, шестерка, семерка, восьмерка… Он внезапно понимает, что волк каким-то образом подтасовал ему стрит.       Внезапно последняя карта предназначенная скунсу падает на стол открытой стороной вверх. Девятка червей. Артур хватает ее, однако альпака успевает заметить.       – Карта засветилась. – говорит он, – Надо заменить.       – Э-э-э… – замялся Юджин, – Да ладно! Никто не видел!       – Я видел! – запротестовал опоссум. – Там девятка. Замените карту.       Волк попытался как-то оправдываться, но Тернер настаивал: «Карту вниз колоды и раздать следующую!»       Артур никак не хотел расставаться с этой дорогой победной девяткой, но пришлось подчинится. Взамен он получил бубновую тройку. Теперь вместо стрита у него – старшая карта восьмерка. С такой комбинацией шансы победить в этой раздаче стремятся к нулю.       Тернер просит заменить три карты. Артур, надеясь на чудо, требует поменять одну, возвращая недотепе Юджину эту дурацкую тройку. И, вот удача, ему приходит четверка. Стрит сложился, правда не такой большой, как мог бы быть, если б не печальный инцидент с перевернувшейся картой.       Опоссум поставил сто. Скунс увеличил до трехсот. Тернер неуверенно думал целую минуту и в итоге уровнял. У него оказались две пары: валеты и короли, само собой стрит Артура старше. У Тернера отвисла челюсть и глаза полезли из орбит.       – Ну что, мистер Тернер, – спросил Министр сельского хозяйства, вальяжно облокотившись на мягкую спинку ситцевого кресла, – Теперь вы не так уверены в себе?       Противник заметно растерялся и погрустнел, однако… казалось, он что-то заподозрил. Майкл глянул на стрит соперника, что лежал на столе, вспомнил про случайно открывшуюся девятку, его правая бровь нахмурилась в сомнении.       Теперь преимущество было на стороне Артура: у него полторы тысячи фишек, а у соперника – пятьсот. На раздаче альпаки Тернер пасанул, на раздаче Маршала Артур проиграл шестьдесят очков, а когда очередь дошла до Фон Гарретта – Артур выиграл сотню, у него оказалось две пары против одной пары опоссума.       И вот в третий раз карты мечет гривистый волк. Майкл Тернер внимательно наблюдает за его действиями. Юджин скучающе мешает колоду, глядя в потолок и продолжая насвистывать себе под нос веселую мелодию.       – Можно я подсниму? – спрашивает опоссум перед тем, как начинается раздача.       – Пожалуйста! – волк с улыбкой протягивает ему карты.       Карты раздаются. Тернер внимательно рассматривает свою комбинацию. Кингсли поднимает со стола свои: у него нет ни одной совпадающей карты по достоинству, однако все пять – пиковой масти.       – Ставлю двадцать очков! – говорит скунс.       Противник думает, думает, думает, постукивая пальцем по столу.       – Ва-банк! – говорит он, продвигая в центр стола весь оставшийся у него стек.       – Уравниваю! – тут же со спокойной душой отвечает Кингсли, и открывает перед собой свою комбинацию. – У меня флеш!       Взгляды четырех пар глаз уставились на опоссума. Теперь все зависит от него. По выражению лица Тернера невозможно сказать абсолютно ничего.       – Что у вас, Майкл? – поинтересовался альпака.       Тот не отвечает. Он продолжает глядеть в свои карты, словно изучая их. Пауза явно затянулась.       – Пора открываться, Тернер, – напомнил красный волк, – Покажите свою комбинацию.       Но соперник Артура продолжает пялиться в свои пять карт, словно не понимает, что они означают. Интригующая пауза затягивается еще сильнее.        – Майкл, если вы в течении полминуты не покажете карты – то вы проиграете! – сказал гривистый волк.       – Да покажи ты их уже! – не выдержал Артур.       Майкл Тернер поглядел на него, потом перевел взгляд на друзей слева, затем на зверей справа, потом снова опустил глаза на свою лапу. Внезапно его глаза налились кровью от гнева. Казалось, он вот вот взорвется.       – ДА ПОШЛИ ВЫ К ЧЕРТУ!!! – внезапно заорал он, вскакивая со стула. Тернер швырнул свои карты в лицо гривистому волку, но они не долетели до цели, а разлетелись по залу, словно осенние листья. – Я так не играю!       Шугарсолт подошел к Артуру Кингсли и протянул ему золотую звезду.       – Поздравляю вас, друг, вы теперь Обер-Прокурор Джимсвилля. – он пожал лапу маленького зверя.       – Вы тут все мошенники!!! – визжал опоссум. – Как такое может быть? Почему всегда, когда раздает этот блатной слюнтяй, то ему непременно попадаются такие старшие комбинации?       – ЭЙ! – обиженно произнес Юджин, – Выбирай выражения, крыса!       – Как такое может быть? – продолжал Тернер, брызжа слюной, – Сперва фулл-хаус, потом стрит, затем флэш… Такого не бывает. Он специально подтасовывал ему!       – Я подтасовывал? Да я вообще не знаю правил этой игры! Я только в дурачка умею играть!       – Это уж точно!!! Дурачка ты из себя строить умеешь хорошо! Как и вы все! Вы все тут жулики, которые сговорились! Не умеете держать слово! Вам неведомы такие понятия, как благородство, ответственность и мужская честь! Вы все фактически бандиты!       – Серьезное обвинение! Успокойтесь, Тернер. Вы сами выбрали эту игру. Так умейте же проигрывать с достоинством. Все честно!       – ЧЕСТНО? – не унимался проигравший. – Это по-вашему честно? Скунса в Обер-Прокуроры! Скунсы – хищники. Во всем цивилизованном мире они считаются хищниками. Мудрый Отец и Обер-Прокурор – одновременно хищники! Такого не может быть! Вы нашли лазейку в законе, где скунсов по какой-то нелепой причине записали в травоядные. Воспользовались ошибкой прошлого, которую не исправили по недоразумению.       – Кто бы говорил про лазейки в законах, – усмехнулся бык, – Не вы ли вычитали в тех же законах Общины про этот карточный статут? Сами же нашли лазейку и сами же на ней прогорели! Ха-ха-ха!       – Заткнись, Скофилд! И вы все заткнитесь! К черту вас всех! И тебя к черту, Юджин, ты попал в Совет по блату, благодаря дяде! И тебя к черту, Редж, который ни черта не смыслит ни в сельском хозяйстве, ни в судебном праве! И вас тоже к черту, Тэм и Лу!       – А нас то за что? – возмутились друзья опоссума, альпака и медоед.       – За то, что предали меня! Я получил только два голоса на выборах. Кто-то из вас двоих проголосовал за скунса! И тебя к черту, Кристиан! Ты попал сюда в Большой Дом только благодаря своей полоумной мамаше!       Это была финальная капля. Шугарсолт сделал три грозных шага в сторону опоссума. Тот внезапно растерял всю свою уверенность, и в страхе попятился назад.       – МАЙКЛ ТЁРНЕР! – прогремел серый волк. – Я, МУДРЫЙ ОТЕЦ ДЖИМСВИЛЛЯ, ВЛАСТЬЮ ДАННОЙ МНЕ ДЖОНОМ ДЖИМСОМ, ОСНОВАТЕЛЕМ НАШЕЙ ОБЩИНЫ, ОТСТРАНЯЮ ВАС ОТ ДОЛЖНОСТИ МИНИСТРА ЗДРАВООХРАНЕНИЯ И ЭКОНОМИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ, И НАВСЕГДА ИЗГОНЯЮ ВАС ИЗ ПОСЕЛКА, ВМЕСТЕ С ВАШЕЙ СЕМЬЕЙ!       Волк выглянул в коридор и позвал двух полицмейстеров.       – Терри! Алан! – сказал он двум грузным верблюдам, – Вышвырните эту крысу из нашего города! Отныне ему навсегда закрыт вход в нашу общину!       Опоссума немедленно схватили и выволокли прочь из зала.       – Вы не можете так поступить, уроды! – кричал он напоследок, – Мой род самый древний в Поселке. Мои предки прибыли сюда вместе с Джимсом, еще когда ваших предков и в помине не было! Они помогали ему строить первые дома! Вы не можете изгнать нас!       В скором времени его крики стихли. Министры с облегчением вздохнули. Все кроме скунса, медоеда и альпаки. Те пребывали в глубоком шоке, в который раз уже за этот вечер.       – Слаба богу, – вздохнул Шугарсолт, – Как он меня достал! Итак, похоже, что у нас в Совете снова два вакантных места – нам нужен Министр сельского хозяйства, взамен Артуру Кингсли и Министр экономического развития, взамен этой швали. Артур, предоставьте мне завтра список кандидатов. Артур?       – Что? – встрепенулся скунс, – Ах да… будет исполнено, Мудрый Отец!       – Так, теперь надо бы прибраться тут, а потом пойдем и отрепетируем завтрашнее представление перед публикой. Кажется нам снова придется нанимать всех этих архитекторов, копателей, священников и прочих.       «Самый необычный и стрессовый вечер в моей жизни!» – подумал скунс, собирая с пола разбросанные опоссумом карты, которые тот отказался показывать. Это были три туза, валет и десятка.

***

      Артур вернулся домой ближе к полуночи. Перед тем как переступить порог калитки своего участка, он снял со своей одежды золотую звезду и спрятал ее в карман.       Он решил не говорить пока своей семье, что произошло. Пусть завтра для них это станет сюрпризом. Он поцеловал свою жену в лоб, сказал ей, что они с коллегами обсуждали бюджет города и лег спать.       Глава семейства поднялся засветло и покинул дом, никому ничего не сказав.       Спустя час семья заметила в окно, как полицмейстеры обходят все дома на улице, а это означало, что Младших Братьев вызывают ко Дворцу. Так и оказалось.       Джек, напялив дурацкий школьный костюм и затянув на шее гигантскую бабочку, вместе с матерью, братьями и сестрами, отправился на главную площадь. Жители Поселка, зевали, и сонно переговаривались, зачем их снова собрали тут. Парень как обычно присоединился к своим сверстникам, которые теперь по нелепому внешнему виду мало чем отличались от симпсоновцев.       – Привет, Дейзи, – улыбнулся он белочке, чей «матросский» костюм сейчас сиял белизной, с момента их последней встречи, – Как ты, поправилась?       – Ага! Температура была тридцать восемь с половиной, но уже все прошло!       – Я рад, что ты в норме!       Двери второго этажа распахнулись и на балкон вышел зверь. Толпа единогласно ахнула. У Джека также отвисла челюсть, стоило ему увидеть своего папу, у которого на лацкане пиджака почему-то красовалась золотая звезда. Лицо Артура Кингсли было полно глубокой скорби.       – МУДРЫЙ ОТЕЦ УМЕР! – громко произнес он, казалось более театральным тоном, чем нужно было.       Вслед за ним вышел Кристиан Шугарсолт. Джек опешил: как же нелепо выглядел их с Розбатом начальник в этой алой мантии и красной академической шапочке. Шапочка внезапно съехала с головы серого волка, но тот ухитрился схватить ее на лету, а потом несколько секунд пытался нахлобучить головной убор обратно на свою макушку.       – Позвольте представить… – продолжил скунс, однако его перебил фейерверк громких возгласов, внезапно доносящихся снизу.       – Почему новый Обер-Прокурор хищник?!       – Нечестно! Травоядных принижают!       – Обер-Прокурор должен быть травоядным! Скунсы – хищники!       – А что, теперь дома реставрировать не будут? Обещание Свальбарда отменяется?       Джек пребывал в полной прострации: Свальбард умер? Вот так быстро? Через месяц после предыдущего Отца? Шугарсолт теперь Мудрый Отец? Их папа теперь Обер-Прокурор? Что? Как? Что происходит?       История повторялась, однако не как в прошлый раз. Теперь, вместо коллективных рыданий, слышались коллективные причитания.       – Братья мои, – растерянно произнес Кингсли, пытаясь перекричать толпу. – Дайте мне договорить! Это Мудрый Отец…       – ФУ-У-У-У!!!       – Позор!       – Обоих на мыло!       – У-У-У-У-У-У!!!       Все шло не по плану. Отец Джека с надеждой взглянул на волка, ожидая от него какой-то помощи. Шугарсолт развернулся и покинул балкон, однако спустя мгновение вернулся, держа в лапе мегафон.       – ТИХО!!! – проорал он, поднеся рупор к пасти. Толпа мгновенно замолчала. – ДАЙТЕ НАМ ДОГОВОРИТЬ! Артур, продолжай, что ты хотел сказать?       Скунс снова повернулся к народу.       – Мудрый Отец умер! – повторил он, после чего указал лапой на волка. – Это Мудрый Отец Джимсвилля, если вам угодно!       – Вот и отлично! – сказал Шугарсолт. – А теперь к делу! Братья мои, да, вас немного смущает тот факт, что в кресле Обер-Прокурора скунс. Но по правилам нашего города – скунсы травоядные. Так что, здесь нет никакого противоречия. Никто и не думал притеснять травоядных. У нас освободилось две должности в Главном Дворце и я уверяю вас, что их займут травоядные звери. Во-вторых: распоряжение нашего дорого Оскара Свальбарда не отменяется! Дома всех зверей будут отремонтированы за счет Большого Дома. Кроме того, каждый Младший Брат получит единоразовую выплату, а каждый ребенок за мой счет получит корзину сладостей «Кэнди-Миллерс». В-третьих: отменяется распоряжение Свальбарда об обязательной школьной форме для учеников школы Джимса. В-четвертых: отменяется запрет на технику из Внешнего мира! Теперь каждый может купить себе в соседних городах хоть телевизор, хоть стиральную машину, хоть простую машину. Автомобили разрешаются. В скором времени мы планируем провести в город электричество, осветить улицы и тогда… в общем Джимсвилль станет процветающим современным городом не хуже Джорджвилля, а то и Зверополиса! Что скажете?       Жители поселка посмотрели друг на друга, перешептываясь.       – Ну раз так, – громко сказал какой-то носорог, разведя руками, – То мы, пожалуй, согласны!       И последовал взрыв одобрительных аплодисментов. Кингсли и Шугарсолт довольно и радостно улыбнулись, и начали махать лапами собравшимся под крики: «Да здравствуют Кристиан Шугарсолт и Артур Кингсли!» Вслед за ними на балкон выплыли и остальные министры.       – УРА!!! – закричали дети.       Джек с воодушевлением смотрел на то, как его друзья и сверстники стягивают со своих шей банты и бросают их на мостовую. Девчонки, все как одна, медленно стянули с себя галстуки и вздохнули полной грудью, как это делают приговоренные к повешению, когда стягивают с себя петли, услышав приказ о помиловании.       Дейзи набросилась на Джека и стиснула его крепкими объятиями.       – Поздравляю тебя! – сказала она. Парень машинально мокнул лапы вокруг ее талии.       – Не могу поверить! – услышал Джек голос своей старшей сестры. – Это что, происходит взаправду?       Скунс вспомнил, как много лет назад Жоржетта убеждала его, что скунсам закрыта дорога в Большой Дом, и вот теперь, спустя столько времени она поняла, что ошибалась.       Единственным, кто не разделял всеобщего ликования, казалось был Том Скайскреппер. Почесав затылок он недовольно фыркнул:       – Блин! Это что же, теперь опять этот дурацкий лозунг писать? – он пересчитал по пальцам, – «Да здравствует Мудрый Отец Кристиан Шугарсолт!» ЧЕРТ! Целых сорок букв! Это же аж на три буквы больше, чем «Да здравствует Мудрый Отец Оскар Свальбард».       – Да ладно тебе, переживем как-нибудь! – рассмеялся Клайд, – К тому же букву В в слове здравствует можно не писать. Как мы уже выяснили все равно никто не заметит.       – Тут ты прав, Гипноз. – согласился лама.       Вдруг Джек заметил еще одного ребенка, который не подключился к празднеству. Розбат Кейн с хмурой миной протиснулся сквозь толпы и пошел по направлению своего дома, на ходу отбрасывая в сторону ставший теперь ненужным, школьный пиджак. Хотя, – подумал Джек, – после убийства сестер Дулиттл, пума, казалось, навсегда стал таким.       Вечером того же дня дети собрались в заулке дома Ричи. Они устроили праздничный пикник с сэндвичами и напитками. Наконец-то снова можно было носить разноцветные футболки и шорты, и вообще любую одежду, какую захочешь. Не было с ними разве что только Штокрозы. После пропажи ее дяди, окапи замкнулась в себе и больше ни с кем не общалась.       – За новго Мудрого Отца! – поднял тост Рентген. – За Шугарсолта!       – УРА! – произнесли разом остальные.       – За телевизоры, видики и игровые приставки! – сказал Джек. – За прогресс!       Казалось, жизнь снова налаживается. Дома Джека ждал грандиозный семейный ужин по случаю становления отца семейства Обер-Прокурором города. Папа попросил Джека не говорить друзьям, но по секрету поведал, что планирует предложить на две освободившиеся должности в Совете министров – Скайскреппера и Греймейна: отцов Рентгена и Гипноза. Ух, как они обрадуются. Теперь родители почти всех друзей Джека с Восточной улицы будут заседать в Большом Доме.       После пикника Джек, как всегда, проводил Дейзи до дома и она назначила ему очередную встречу завтра вечером под водопадом Озрик, на что молодой скунс естественно согласился без колебаний.       Говорят, что Джошеми Фергюссону отправили телеграмму о смерти Свальбарда и он согласился приехать на похороны Мудрого Отца второй раз за лето. В истории Джимсвилля уже был один так называемый «Год трех Отцов» когда в течении одного года Джимсвиллем управляли сразу три правителя друг за другом: Найстли – Алонси – Симпсон Бат. Нынешний год также войдет в историю под этим же названием, однако похороны сразу двух правителей в течении двух месяцев – такое в истории было впервые.       Джек любил размышлять перед сном о делах общины. Грядущие перспективы казались ему очень воодушевляющими: теперь в Поселке разрешена цивилизация, скоро у всех будут телевизоры и автомобили. Может быть будет снята еще куча абсурдных запретов, ох, тогда и заживем! Розбат не разделял чувств Джека, кугуар возненавидел Шугарсолта и его сообщников за то, что те, как он считал отпустили убийцу его любимой девушки, но сделать с этим ничего не мог. А Джек был доволен серым волком и его компанией, и уже не переживал по поводу «экспедиций», ведь они приносят отличную прибыль, да и участвовать в рискованных авантюрах – отличное приключение, приносящее адреналин.       «Нет ничего плохого воровать на благо общины» – твердил себе Джек, – «Мы ведь только грабим зажравшихся богачей. Кристиан и остальные не убивают же никого. Вот если бы они занимались откровенным криминалом, тогда можно было бы задуматься, а стоит ли состоять в их банде? А пока жертв нет – все хорошо!»

***

      В центре большого зеленого поля на опушке леса была вырыта огромная свежая яма. Гора, еще не высохшего на солнце песка, лежала рядом с дырой в земле.       Большой ржавый грузовик выехал из леса и медленно подъехал к канаве, остановившись прямо напротив. Дверь открылась, и с пассажирского сидения вышел Шугарсолт. С противоположный стороны выкатился Фон Гарретт. Двое волков обошли фургон и открыли задние створки. Изнутри на прохладный вечерний воздух выскочили Ван Тассел и Хоп-Фрог. Вслед за ними грузный як вышвырнул из кузова на землю двух связанных копытных. Тела несчастных шмякнулись на землю и издали вздохи боли: у них были связаны передние и задние конечности, а пасти были заткнуты кляпами.       – Поднимите их! – велел Кристиан.       Скофилд схватил пленников за шкирки и поставил на ноги, а затем, толкая в спины, провел прямо к яме. Окапи и зебра непонимающе глядели, то на яму, то друг на друга. Скофилд избавил их от кляпов.       – Ну что, Отто? – довольным видом спросил серый волк. – Как тебе поездочка?       – Что ты задумал, Крис? – с тревогой спросил Лешифр. – Одумайся!       – Я теперь Мудрый Отец Джимсвилля. – напомнил Шугарсолт. – Ты обязан обращаться ко мне со всем уважением. Вот так ирония судьбы, да? Ты думал, что скоро займешь место Больвангара, а в итоге вон оно как: его занял я! Я должен был стать твоим подчиненным, но в итоге ты целиком и полностью принадлежишь мне!       – Отлично сыграл партию, молодец! – хмуро вздохнул Лешифр. – Наговорил Алексу каких-то гадостей про меня, уговорил его изгнать меня. Ну, теперь ты доволен?       – Ты не представляешь как!       – Ты все погубишь, Крис! – вскричал Отто, – Ты подорвешь устои Поселка. Джимсвилль почти сто лет был противоположностью всему остальному миру, а ты собираешься сделать его таким же грязным и развратным, как и все остальные города!       – А что в этом плохого, Отто? – поинтересовался кенгуру, – Почему телевиденье и автоматизация по твоему развращают зверей? Как это вообще может развращать? На мой взгляд это только облегчает жизнь, давая больше свободного времени для созерцания.       – ХВАТИТ! – остановил его волк. – Мы пришли сюда не ради дискуссии. Ты меня уже так достал, Отто, что стал для нас всех большой проблемой!       Окапи оглянулся назад на глубокую яму.       – Одумайся, Крис, не делай этого!       – Еще одна ирония, да? Ты надеялся после смерти лежать в дорогом дубовом гробу, под мраморной плитой в той белоснежной гробнице, рядом с другими Мудрыми Отцами, рядом со своим другом Алексом Больвангаром. Но увы, твое место уже занял Свальбард. А тебе не достанется ни гроба, ни таблички над могилой. Будешь просто лежать в этом поле, присыпанный песком и никто на Земле не узнает, как это случилось.       – Да, кстати, насчет Свальбарда, – спросил Отто, – Вы ведь помогли старику отправится на тот свет, да? Что вы ему подлили в кофе? Стрихнин? Таллий? А может цианистый калий?       – Синильную кислоту, – спокойно ответил Шугарсолт, извлекая пистолет из кармана брюк. – Итак, вы готовы?       – Постойте, постойте! – вмешалась в разговор зебра, которая все это время сохраняла молчание, с любопытством выслушивая разговор, – Вы что, собираетесь и меня тоже закопать вместе с… ним?       – Ты что, только сейчас это поняла? – Юджин уставился на нее, нахмурив брови.       – А меня то за что?! – вскричала пленница.       Волк вздохнул, скучающе подняв взор в чистое небо:       – Прости, не знаю как тебя там…       – Марта!       – Да, Марта, так вот… мы дали этому твоему дурачку Отто понять, что ему надо свалить как можно дальше от Джимсвилля. Мы дважды посылали ему карманные часы, которые у нас символизируют необходимость залечь на дно и не лезть не в свои дела. Но он не угомонился: продолжал что-то вынюхивать и разнюхивать. Собирал каких-то странных типов, чтобы захватить наш город силой. Мы не смогли больше этого терпеть и решили сделать упреждающий удар! Так вот, ничего личного, дорогая Марта. Ты просто оказалась не в то время не в том месте. Случайный свидетель.       Зебра надула щеки и одарила своего кавалера испепеляющим взглядом, будто бы он один был главным виновником сложившейся ситуации.       – Итак, – Кристиан почесал затылок прикладом пистолета. – У вас двоих есть последнее желание?       – Да, есть! – внезапно сказала зебра, кивая головой в сторону окапи, – Не могли бы вы пристрелить этого кретина первым, чтобы я с наслаждением поглядела на то, как он умирает в конвульсиях?!       – Без проблем, мэм!       – ЧТО?! – Лешифр с отвисшей челюстью уставился на самку, – Ты что, серьезно? Ты… ты это сейчас серьезно? Ты дура что ли? Ты до сих пор не понимаешь, в какой ситуации оказалась? Ты что, до сих пор не понимаешь, что эти ублюдки собираются нас с тобой…       БАХ!       Фонтан крови хлынул из виска окапи и пленник, словно тряпичный манекен, спиной вперед упал в яму. Какое-то время он валялся истекая кровью и, издавая булькающие звуки, пытался перевернуться с одного бока на другой, пока наконец не замер.       – Спасибо большое! – довольно произнесла Марта, которая все это время наслаждалась предсмертными муками своего бывшего кавалера.       Она подняла глаза на закатное небо, которое к этому моменту успело окраситься в багровый цвет, словно пропиталось кровью Отто Лешифра. Затем, когда Марта отвела взгляд в сторону, чтобы не видеть красного и гривистого волков, которые волочили из фургона две здоровенные лопаты, ее взору предстало нечто странное. В боковом зеркале рядом с водительской дверью будто бы отразилось чье-то лицо: жуткая морда какого-то грызуна с торчащими из макушки острыми ветвящимися рогами. Зебра вскрикнула от неожиданности и видение рассеялось – теперь в зеркале было видно лишь отражение противоположной кромки леса.       Через пару секунд по округе пронеслось эхо второго выстрела.