Филин и роза

— Шаг назад, руки по швам! — скомандовал Филин, не меняя позы. Если Роза ослушается, получит рукоятью ружья в челюсть. Нет, уговор помнит, нежелательный физический контакт прервался. Марк уверенно потянул цевье на себя, со звоном упала и покатилась по бетонному полу пустая гильза. Он снова прицелился. — Зря шугаешь парнишку, — посетовал Громозека, подойдя поближе и оценивая результат. — Тебе поддержка не помешает. — Когда на нас твари попрут, держать мою жопу будет некогда, — процедил Филин. — Мне нужно, чтобы он тоже стрелял, а не изображал инвалидное кресло. — Ну, так то для пристрелки только, — Громозека зевнул и поежился. — Тем более, мне надо знать, могу я с этой пушкой работать или нет, — Марк был непреклонен. — Как знаешь, — согласился Леха, садясь по-турецки прямо на пол. — Студент, иди сюда. Роза обошел Марка и сел рядом с инструктором. Лицо его не выражало ничего, кроме любопытства. Интересно, конечно, в честь чего у него конфуз в брюках приключился. Хотя мог просто от волнения возбудиться, бывает. Оружие, выстрелы, запах пороха, адреналин… мало ли. Спрашивать его Филин об этом не собирался. Может он сам и «нетрадиционный», но отнюдь не озабоченный, да и не интересовал его уже больше никто. Ромка был первым и последним. — Ну ладно, если улетишь, подберем, — подбодрил его на свой лад Громозека. — Типун тебе на язык, — палец нажал на спуск. В этот раз качнуло сильнее, но Филин не позволил себе «наслаждаться» болезненной отдачей. Вторая гильза упала на пол. Он опустил левую руку и вытянул правую. Стрельба с одной руки в Зоне не такое уж и редкое явление. Вторая иногда не вовремя оказывается занята или прострелена, или откушена. «Ромка, милый, помоги!» — а кому еще молиться? Выстрел. — Да, можно и не держать, — констатировал с уважением Леха, мельком глянув на мишень. — Дальше давай.       С непривычки рука хотела отвалиться, но Марк проигнорировал нытье болевшей конечности и продолжил опустошать магазин. В Зоне никого не волнует, что у тебя болит. Стреляешь — выживаешь, не стреляешь — умираешь. Все просто. На черном человечке появились еще четыре отверстия. — Ты ж сатана старая! — засмеялся Громозека. — Тебе бы киллером работать, озолотился бы. — Я и работаю киллером, — Филин отстрелил последний патрон и опустил ствол. — Ну, я имею в виду нормальным, без суеты и беготни, — Леха встал, отряхнул задницу. — А не в нашем "луна-парке". — Лешик, у нормальных адреналина нету, — Филин дохромал до стойки, положил Fabarm и взял ружье стажера. — Лежишь на крыше и «красиво» снимаешь с оптикой. Как в блокбастере. Скучища. — А про нас уже фильм снимают, — поделился Леха. — В столице. — Комедию, должно быть, — горько усмехнулся Филин. — Сюда собираются вроде как съемочную группу прислать, типа за вдохновением и заодно сцены какие-то отснять в реальных условиях — продолжал снайпер. — И на декорациях, заодно, сэкономят, — кивнул Марк, протягивая стажеру дробовик. — А в качестве реквизита можно и пару оторванных голов статистов организовать. Закушались товарищи совсем. Иных приличных слов у меня нет, чтобы такое комментировать. — Да пусть едут, — пожал плечами Громозека. — Они спонсорские обещали отвалить огромные. Все пойдет на оснащение отрядов. — Билет на смертельный аттракцион должен дорого стоить, согласен. Андрюш, становись на позицию. Роза встал, куда велели, поднял оружие. — Приклад пониже, сюда, а то зубы будешь выплевывать. Ноги пошире расставь, сделай упор…       Громозека наблюдал, как Филин возится со стажером, но никак не комментировал. А что комментировать, если парня обучает тот, кто когда-то обучал его самого. Нет, конечно, в некоторых вопросах он уже давно легендарного Филина обошел, но тут и встревать ни к чему. Да и бесполезно. Первый урок — этого стажера хоть раком ставь, а налепит он сейчас в "молоко" только так. — Целься, а потом не телись, жми спуск и готовься, что будет больно, — договорил Филин, отходя назад и любуясь творением своих рук. — Лех, вот этого бы в кино отправить, красиво стоит. — Надо, чтобы попадал красиво, — Леха встал подле. — Давай, Леголас. Не посрами учителя. Порви этих сволочей. Неизвестно понял ли его Андрей, но губы его тронула едва заметная улыбка, он замер, затем выстрелил. Ладонь обхватила ствол, словно делала это по привычке, многолетней привычке. «Вперед-назад», как учили, щелчок, пустая гильза падает, новый патрон посылается в дуло. Короткое прицеливание, выстрел. Щелчок. Звон гильзы. — Я такого даже в фильмах не видел, — Громозека обнял Филина за плечо и выудил из-за уха сигарету. — Говоришь, этот ворошиловский стрелок впервые огнестрел в руках держит? Пиздеж полный. — Сам вижу, — пробормотал Филин. — Что ж ты за херню мне сосватал, Макарушка? Он отобрал у Лехи сигарету, сунул в зубы и похромал на выход. — Командир? — окликнул его Роза. — Дай человеку привыкнуть к мысли, что теперь он второй, — засмеялся Громозека. — Слушай, а кто тебя так стрелять научил? Ответа Андрея Филин не слышал. Он вышел из ангара, сграбастал с деревянного ящика Лехину зажигалку и закурил, впервые со времен демобилизации. Медленно побрел вдоль ангара и завернул за угол. Под ногами чавкали прелые бурые листья, налипая на ботинки из-за плохо слушающихся ног. В ангаре загрохотали выстрелы, в паузах, между которыми что-то весело говорил Леха. С пригорка, на котором стоял ангар, виднелись заграждения и красно-белые полосатые палки шлагбаумов. Интересно, ЕЕ тоже удивит этот вундеркинд? Или она сожрет его так же, как сжирала десятки других — молодых, талантливых, опытных, умных, смелых… любящих и любимых. Хотя, Филином, она закусить не смогла, подавилась. Видимо, на вкус он не очень приятен оказался…       Чужие пальцы выдернули сигарету изо рта и швырнули в кусты. — Такая гадость любой вкус испортит, — усмехнулась Тварь. Действуя больше на инстинктах, чем разумом, Марк отскочил назад, прижавшись спиной к стене ангара. Хоть какой-то тыл, хотя он не имел ни малейшего представления чем отбиться от Твари. Оружие осталось в ангаре. Не просить же его подождать, пока он сходит за дробовиком и зарядит его «серебряной» антианомальной пулей. Тварь склонила голову набок и спокойно смотрела на побледневшего, как смерть, человека. — А ты не боишься меня, — кобальтовые глаза излучали холодный неживой свет. — Ты за них боишься. Интересно… Он кивнул на ангар. — Только посмей, — прошипел Филин. — Я тебя голыми руками… Тварь подошла к нему вплотную. Издевательское выражение исчезло с его лица, оно стало спокойным и серьезным. — Голыми руками не сможешь. Оружием не сможешь. Никто не сможет. Пока я не пойму. — Господи, да что ты пытаешься понять? — не выдержал Филин. Его лицо оказалось в ладонях твари. Расстояние между ними стало непозволительно близким. Филин уперся руками в грудь Твари, но не смог даже слабо ее толкнуть. Под тонкой тканью легкой футболки ощущалось теплое человеческое тело. Которое, как Филин когда-то думал, он пытался спасти. — Я хочу понять, достоин ли ты, — последнее слово в него вдохнули, прокладывая языком дорогу.       Благо на этот раз челюсти Марка слушались. Но Тварь, как видно, боли не ощущала, и Филину пришлось бессильно сглатывать слюну и чужую кровь, обильно наполнявшую его рот из прокушенных им губ Твари. Если бы он не опасался упасть, то, верно, попробовал бы отпихнуть это чудовище ударом ноги в живот. — Ты все равно будешь охотиться на меня, — Тварь отстранилась. По губам и подбородку стекала голубовато-синяя субстанция. — Даже зная, что это бесполезно. Будешь преследовать, зная, что твоя жизнь в моей власти. И это не месть за мертвое тело. — Верно, это месть за душу, — проговорил тихо Филин. — То, без чего нет смысла телу существовать. И что ты закопала под асфальтом. Да, теперь я не остановлюсь! Пальцы скрючились как когти, сминая ткань и длинные белоснежные пряди волос Твари. — Ты не убиваешь меня, значит, зачем-то я нужен живым. Но это твоя ошибка. Опасно оставлять жизнь тому, кому уже нечего терять. За стажера я боюсь, верно. За Громозеку боюсь, за добровольцев боюсь, за людей, за кота белого с нашей лестничной площадки. Только вот по большому счету, мне плевать на них на всех. Потому что любил я Ромку. Его одного. Он был моим смыслом жизни. Ты привязано к Зоне, порождение, и я теперь привязан к Ромкиной могиле. А ты однажды ошибешься… Тварь слушала его, не перебивая, думая о чем-то своем. — А любовь сильнее долга? Вопрос застал Марка врасплох. Ему никогда не приходилось разделять одно или другое. Любовь и долг сосуществовали параллельно, не мешая друг другу. Любовь помогала ему исполнять его долг. Согревала и поддерживала. Врачевала раны и спасала от тоски. Но если бы пришлось выбирать? — Да, сильнее, — без колебаний ответил Филин. — Ясно. Тварь отступила от него. Филин тоже разжал пальцы. Перемирие. — Не дыши больше этим дымом, — попросила Тварь. — Нелогично разрушать собственный организм. — Да, спасибо, а я и не знал, — фыркнул Филин. — Но мне нравится твоя реакция. — Марк! — крикнул Леха. Филин повернулся на голос, раздумывая, как предупредить Громозеку, чтобы не вздумал сюда идти, но друг уже вышел из-за угла. — Ну где ты, Грачев? — Погоди! — сдавленно крикнул он. — Я ща! — Аааа, — понимающе протянул инструктор и отступил назад. Филин выдохнул с облегчением и только хотел попросить Тварь убраться уже к себе в берлогу, как обнаружил, что просьба его уже исполнена. Он вышел из-за угла, нарочито возясь с ремнем. — Приспичило, — ворчливо пояснил он Громозеке, — а пока я до сортира допиздюхаю. Леха как-то странно на него смотрел. Филин хотел, было, спросить, в чем причина столь пристального внимания, но Громозека его опередил: — А че у тебя рожа синяя? *** — Повторяю еще раз, по сторонам не зевать, природе не радоваться, ворон не считать, — Филин нервничал и злился, одновременно в сотый раз благодаря счастливый случай в лице Розы, который очень кстати в недрах ангара уронил сейф. Материально ответственный Леха мгновенно потерял интерес к происхождению синих потеков на лице Филина и убежал обратно, оценивать нанесенный ущерб. Пользуясь моментом, Филин тщательно стер синюю кровь Твари с подбородка и смачно поплевался в кусты, ибо, несмотря на цвет, вкус ее не отличался от красного человеческого варианта, а это не самая вкусная вообще-то штука. Упавший сейф оказался пустой, но Леха довольно красочно выразил свое отношение к неуклюжести Розы, идущей вразрез с превосходными стрелковыми данными. Марк, зайдя в ангар, не поленился приблизиться к мишеням и еще раз убедиться, что с Бородой предстоит очень серьезная беседа. Ну не мог Борода не знать, но и лгать не стал бы. Если бы только на это не было серьезных причин. Но это он выяснит потом.       Солнце выбралось из-за облаков, но тепла от него было с гулькин фиг. Впрочем, Филин не спешил опускать забрало шлема — изувеченная кожа темени и без того немилосердно горела под мягкой толстой прокладкой, а очки, как пить дать, намнут скулы и нос, да и видно через них хуже, одним-то глазом. Пусть проветривается, раз без него никак. Без головного убора в Зоне нельзя — даже если не спасет жизнь, то хотя бы сохранит целостность «нечаянно» оторвавшейся головы, меньше работы судебным медикам. Макар давно и надежно принявший на себя обязанности командира их бывшего отряда помахал Филину рукой и повел своих бойцов на посты. Марк мысленно пожелал им удачи. — Пойдем, — обратился он к Розе. — Отведу тебя в одно место, посмотрим, что ты видишь и чего не видишь. Они отошли от КПП и направились в сторону заброшенного железнодорожного полотна, за которым виднелась незаконченная стройка, которая двенадцать лет назад должна была стать новым микрорайоном, но оказалась внутри Зоны.       Как и ожидалось, дорога здесь была тихой и относительно безопасной. Филин привычными жестами «сеял» мелкие скобяные изделия, если ему хоть что-то казалось подозрительным — непонятный оттенок пятна на асфальте, не туда загнутые ветки кустов или просто интуиция требовала убедиться… К Розе не обращался, проверять стажера он будет не здесь. Для проверки требовалось особое место. Старое депо показалось из-за домов, а за ним уже угадывались печальные руины недостроенных домов и вышка единственного башенного крана с главной «достопримечательностью» уже почти восемь лет, украшающей желтую ржавую стрелу. В молчании поднялись они на старый пешеходный мост с оторжавевшими, выпавшими кусками перилами. — Держись середины и смотри под ноги, — предупредил Филин. — Не спеши наступать всем весом, визуальные аномалии «любят» изображать твердую поверхность. — Да, — согласился Роза. — Не «да», а болт наготове, — проворчал Марк. Роза вытащил требуемую деталь из кармана. Возможно, увещевания Филина оказали нужный эффект, он не любопытствовал, не задавал вопросов, шел, куда говорили, и, казалось, даже не проявлял интереса к происходящему вокруг. — Смотри, — Филин остановился и, взяв Розу за рукав, подтянул к себе. Внизу, на заржавевших рельсах, метрах в сорока от них расхаживали некрупные темно-зеленые твари, повадками напоминающие диких свиней. Они сгрудились вокруг дырявого контейнера, совали в темные отверстия морды и переговаривались на своем визгливом свинячьем наречии. Огромные белые бивни самцов были хорошо заметны на фоне темных шкур и темно-коричневых деревянных шпал. — Хрюшки, — прокомментировал Филин. — Окажешься на одной линии со стаей, стреляй без раздумий. Скорость чудовищная, зевнешь — а тебя уже с ног сбивают и в клочья… С нормальным-то кабаном встретиться — беда большая, а уж эти… И что интересно, не поймешь, мутанты они или аномалии. Трупы изучали, так ничего и не поняли. — Мы убьем их? — заинтересовался Роза. Филин удивленно посмотрел на него. — Зачем? Они внизу, мы им не интересны, или ты думаешь здесь у нас игра-стрелялка? Так ты неправильно думаешь. Зона не полигон для стрельбы, это собственная биосфера, некий уникальный мир, реальность, если желаешь, и она чутко реагирует на малейшее вторжение в ее внутренний баланс. Пришибешь пять хрюшек, где-то появится десять волчков или леших. Уже не раз замечали. Если можно не трогать, как сейчас, то лучше не трогать. Это мое мнение. — Угу, — Роза еще некоторое время наблюдал за животными, затем они двинулись дальше. — Видишь? — Филин вытянул руку, показывая на темный бесформенный силуэт, висящий вместо крюка на стреле старого желтого крана. — Вижу. — Висельник. Не читал? — Нет. — Отлично, — Филин попробовал на прочность ограждение, оперся на него задом (отвык, ох отвык он от таких далеких прогулок) и хитро посмотрел на стажера. — Там на стреле висит какой-то тип. Много лет висит. Вот как пить дать, он хочет, чтобы мы узнали, кто он такой и, с честью или облегчением, устроили бы ему поминки. И у меня будет для тебя задание. — Какое? — На месте скажу, идем дальше.       Стройку окружал забор из бетонных плит. Кое-где они потрескались от времени и выпали кусками, но увидеть, что за ними происходит, не представлялось возможным. Мутная серая пелена то ли дыма, то ли тумана окутывала пространство сразу за забором. Каркас крана и семь этажей недостройки торчали из серого киселя, из-за забора выглядывали куски стройматериалов. Нет, серый дым, конечно, не проблема, и Филин не стал бы даже озвучивать ее стажеру. Здесь все было несколько интереснее. Много лет назад, стройка была вполне проходимым местом. Там попадались твари, мелкие аномалии делали в стенах недостроенного дома дыры и поплевывали в мимо идущих людей кирпичами и арматурой, но в один прекрасный день, восемь лет назад здесь произошло нечто. На стреле крана таинственным образом появился труп, а саму стройку наглухо запечатало стеной из аномалий. Попасть внутрь стало невозможно, определить происхождение трупа тоже. Предприимчивые люди пытались смотреть в бинокль, забирались на крыши соседних домов, посылали дронов, но бестолку. Неизвестное тело окутывал точно такой же непроницаемый ни для глаз, ни для приборов кокон серого дыма, сквозь который иногда можно было разглядеть ноги в черных кожаных ботинках, куски камуфляжки, да пожалуй, и все. Голова человека была скрыта всегда. Это мог быть сталкер из числа пропавших без вести. Это мог быть неудачливый мародер, дезертировавший солдат, турист в поисках чудес. Кто угодно. Но для добровольцев было принципиально определить личность бедолаги, оказавшегося внутри гигантской аномалии, ибо сократить список пропавших было крайне трудно, но почиталось среди сталкерского братства за дело чести.       Филин выбрал заведомо невыполнимую задачу, ведь это была единственная настолько стабильная и известная аномалия во всей Зоне, что не было лучшего способа поймать Розу на блефе. — Я хочу попасть туда, — заявил он стажеру. — Если ты видишь аномалии, то можешь найти и «вход» сквозь них. Он предполагал, что Роза или признается, что врал, набивая себе цену (к чему, в принципе, можно отнестись с пониманием, хотя его умение стрелять с лихвой послужило бы ему пропуском за шлагбаум), либо, потыкавшись в невидимую стену и получив от нее «сдачи», признает, что это невозможно. — Могу! — радостно сообщил Роза и потрусил вдоль длинного забора. — Ну-ну, — скептически хмыкнул Филин и не спеша пошел за ним. Он не собирался злорадствовать, когда Андрей сдастся, но небольшой щелчок по носу этому самоуверенному «вьюноше» вовсе не повредит. Они дошли до поворота. Совсем рядом возвышался торец дома, в одной из секций забора зиял пролом, в котором плескалась вязкая серая масса. — Тут, — сияя, как начищенный пятак, сказал Роза. — Если в заборе дырка, это не значит, что туда можно пролезть, — философски изрек Филин, вспоминая, как кучи народа пытались попасть в отверстие, но упирались головой в невидимую стену. Сам серый туман регистрировался приборами как простая визуальная аномалия и считался безвредным. — Тут, — повторил Роза и преспокойно залез в дыру. — Андрей! — рявкнул Филин, едва оправившись от удивления, ибо стажер не должен был даже до половины оказаться внутри — невидимая стена начиналась сантиметрах в двадцати от лаза. Но было уже поздно. Розы и след простыл. Филин нажал кнопку вызова на рации и крикнул: — Азор, твою мать, ты где? — Здесь, — невозмутимо ответил Андрей, и связь пропала. — Заварил кашу, осел! — обругал себя Филин и, запустив сенсор на считывание, полез следом.