Любовь на грани фола

      Джоанна проснулась поздно. Прислушалась. В квартире царила мертвенная тишина, заставившая девушку поёжиться. «Наверное, Жозе уже ушёл на репетицию», — мелькнула сонная мысль. Вставать не хотелось, но уже через мгновение, стряхнув оцепенение и беспричинную тревогу, Джоанна вспомнила, что наступил день, которого ждала целую неделю. Сегодня предстояло посетить доктора Моро, к которому она часто захаживала, проживая в Париже. Джоанна не могла понять, что происходило с организмом. Точнее, что с ним не происходило. Девушка не ощущала никаких изменений, хотя, как казалось, в её положении они должны были случиться непременно. Она сдала необходимые анализы и с трепетом ждала результатов.       Она взглянула на часы и вскочила с кровати. Не хватало ещё опоздать! Наспех приняла душ, выпила кофе, заедая его круассаном, по которым так скучала в Питтсбурге. Побросав в сумку необходимое для приёма, оделась и уже была готова к выходу, когда в дверь позвонили. Джоанна вздрогнула от неожиданности, машинально положив руку на живот, словно пытаясь защитить ребёнка от неведомой опасности. Выдохнув, приоткрыла дверь и удивлённо уставилась на незванную гостью.       — Лали? — посторонилась Джоанна, пропуская в квартиру девушку. — А Жозе нет.       — Я не к нему, — она закрыла за собой дверь и по-хозяйски прошествовала в гостиную. — Есть разговор.       Джоанна, нетерпеливо взглянув на часы, закатила глаза:       — Давай не сейчас. Я тороплюсь.       — Куда это? — подозрительно прищурилась Лали.       Джоанна, успев за неделю привыкнуть к бесцеремонности новой знакомой, именно сейчас оказалась неготовой к такой наглости. Пока она ловила ртом воздух, задохнувшись от возмущения, Лали расположилась на диване и невозмутимо смотрела прямо в глаза негостепиимной хозяйки, словно ждала, пока та придёт в себя. Джоанна, наконец справившись с эмоциями, ещё раз посмотрела на часы и нехотя опустилась в кресло напротив гостьи:       — У тебя десять минут, — не утруждая себя ответом на заданный вопрос, вздохнула она.       — Тогда начну без предисловий. Слушай, Джоанна, тебе, наверное, Элен рассказала обо мне и Жозе…       — О твоих чувствах к нему, — машинально поправила та, усмехнувшись. Девочки действительно почти сразу посвятили её в события, которые и так не были ни для кого секретом: Лали была влюблена в Жозе, но тот стойко отбивался от нападок и знаков внимания, совершенно не отвечая бедной девушке взаимностью.       — Пусть так, — на удивление легко согласилась Лали. — Но речь не об этом. Я не собираюсь выяснять отношения, просто хочу попросить тебя быть снисходительнее к Жозе.       — Я веду себя как-то неправильно?       — Отвратительно! Неужели не видишь, что с того дня, когда ты вернулась, он сам не свой? В кафе и гараже смотрит исключительно на тебя, разговоры только о тебе. «Ах, какая Джоанна красивая!» «Ах, какой вкусный кофе она варит!» И всё в этом духе. Он же влюблён в тебя!       — Я в этом не виновата, — поморщилась Джоанна. Разговор только раздражал, и скрывать это становилось сложнее с каждой секундой. Девушка приготовилась было сказать, что совершенно не претендовала на Жозе, и Лали могла забирать его вместе с квартирой и синтезатором впридачу, но та вдруг пылко заговорила:       — Он же без ума от тебя! Как ты можешь воспринимать это, как должное? Слушай, Джоанна, Жозе — отличный парень, к тому же любит тебя, а он, как никто другой, заслужил своё счастье. Если уж он не хочет, чтобы его осчастливила страстная, любящая бразильянка, я сделаю всё, чтобы это сделала ты!       — При чём здесь я?       — Ты дура что ли? — вспылила Лали. — Я же говорю: Жозе влюбился в тебя!       — Я не имею к этому никакого отношения! — твёрдо заявила Джоанна и поднялась, показывая, что не намерена продолжать разговор.       Лали, выругавшись, бросилась к двери, а Джоанна вновь опустилась в кресло. В голове всё ещё звенел голос подруги. «Жозе влюбился в тебя!» Нет, она не забыла Малкина, всё так же мечтала, вспоминала, видела во сне и пыталась вычеркнуть Джино из жизни. Она не искала его в социальных сетях, не рассматривала фотографии, но переиграть, обмануть память пока не получалось. Но именно поддержка, внимательность и забота Жозе помогали Джоанне начать новую жизнь, о которой мечтала.       Девушка стряхнула с себя оцепенение и присвистнула, взглянув на часы. На приём к доктору Моро она безнадёжно опаздывала. Схватила сумку и выскочила из квартиры в жаркий летний парижский день. Погрузившись в мысли о ребёнке, даже не заметила, как добралась до клиники, едва не проехав нужную остановку. Джоанна не замечала ничего вокруг: ни палящее солнце, ни без единого облака бескрайнее небо, ни лёгкий ветерок, играющий листвой платанов. Лишь ощутила некое облегчение, влетев в прохладное фойе клиники. Выдохнула, пытаясь унять гулко бьющееся сердце, и направилась к администратору: миловидной блондинке лет двадцати пяти.       — Вам помочь?       — Я записана к доктору Моро. Моя фамилия Маккормик.       — Он уже ждёт вас, мадемуазель. Я провожу…       Девушка начала подниматься с места, но Джоанна жестом остановила её:       — Не стоит, я помню дорогу.       И прошла налево по коридору. Распахнув третью дверь, вошла в просторный кабинет доктора Моро. Седовласый мужчина сидел за столом и что-то внимательно изучал. Когда Джоанна закрыла за собой дверь, он оторвался от бумаг и, поправив очки, кивнул:       — Присаживайтесь, мадемуазель Маккормик. Я как раз изучаю ваши показатели крови…       Он выжидательно замолчал. Джоанна, вдруг почувствовав неладное, тяжело опустилась на стул напротив Моро. Ощутила, как задрожали руки, увлажнились ладони. Доктор снова поправил очки, прижав их к переносице, но посмотрел на неё все равно поверх них, исподлобья.       — Не томите, — со стоном взмолилась Джоанна. — Что с моим ребёнком?       Моро вдруг улыбнулся, вызвав тем самым укол острой неприязни. Девушка поморщилась, но промолчала, недоумённо глядя на доктора. А тот улыбнулся ещё шире:       — Почему вы решили, что ждёте ребёнка?       — Ну как же, — растерянно пробормотала Джоанна. — Тест же был положительным…       — Вы не беременны. И не были. А тест… У вас просто гормональный сбой, возможно, на фоне стресса. Какие-нибудь потрясения предшествовали тесту?       Девушка уныло кивнула. Доктор даже не представлял, какие это были потрясения и насколько сильно они выбили её из привычной колеи. Вспомнив всё, закрыла лицо руками, не в силах сдержать слёзы. Джоанна уже жила ребёнком, была уверена, что он будет похож на Джино, надеялась, что сегодня увидит своего малыша на УЗИ, услышит его сердечко… Она уже любила его, ждала с нетерпением, а сейчас… Всё рухнуло, и мириться с этим не хотелось. Последняя надежда на то, что Малкин всегда будет рядом, растаяла, словно дым.       — Джоанна… — услышала она голос доктора и подняла на него заплаканные глаза.       Моро вышел из-за стола и уже стоял перед ней, протягивая стакан с водой:       — Выпей. Ну что ты? Ты же ещё совсем девчонка, будут у тебя дети. Всему своё время, девочка, — он по-отечески нежно погладил Джоанну по волосам. — У тебя всё впереди.       «Но не Джино!» — пронеслась мысль. Джоанна, сделав несколько глотков, взяла себя в руки и утёрла слёзы ладонью. Вдруг ощутила жуткую усталость от своих же чувств, волчьей тоски, которая не давала покоя, медленно съедая изнутри сердце, мыслей, неизменно крутившиеся вокруг Джино — человека, который так и остался чужим. Настало время это принять и жить дальше. Но не сегодня. Джоанна решила дать себе время до завтра, позволив сердцу успокоиться и наконец отпустить прошлое и Малкина.       Девушка поставила стакан на стол и благодарно взглянула на доктора:       — Спасибо за добрые слова. Я пойду.       Она поднялась, попыталась улыбнуться и вышла из кабинета. На улице её охватил озноб, несмотря на удушливый зной мегаполиса. Погрузившись глубоко в свои мысли, Джоанна брела по людным улицам, снова ничего вокруг не замечая. Усмехнулась, вспомнив, что ещё час назад была уверена, что от Моро будет лететь на крыльях, не скрывая счастья, подбирала слова, чтобы сообщить новость друзьям. А теперь всё шло наперекосяк. Джоанна вдруг представила встречу с друзьями, их лица, смех, глаза Жозе, глядящие на неё с откровенной нежностью, и ей безудержно захотелось сбежать, скрыться от всех, чтобы перезагрузиться. Не хотелось, чтобы ребята видели подругу отчаявшейся.       Джоанна подняла глаза и осмотрелась, судорожно пытаясь понять, где находилась. Вспомнила, как сбежала от Джино и друзей в Питтсбурге, и это захотелось повторить. Опустилась на кстати оказавшуюся на пути скамейку и достала кошелёк, пересчитала наличные. Должно было хватить на недорогой номер в отеле. Застегнула сумку и, откинувшись на спинку лавки, закрыла глаза, почувствовала, как горячий ветер ласкал кожу. Джоанне хотелось разрыдаться, стонать от боли, сковавшей сердце. Ей казалось, что в жизни не осталось ничего стоящего, что могло бы радовать, приносить удовольствие. Она была измождена событиями и чувствами, но понимала, что так нельзя. Срочно нужно было что-то менять, и готовность к переменам только укреплялась в душе.       Девушка решительно поднялась и спустилась в метро, держа курс на окраину Парижа. Она знала хорошее местечко, где часто встречалась с Кристианом наедине. Оказавшись у знакомого отеля, прислушалась к себе, в который раз отмечая, что в душе ничего не всколыхнулось, сердце не кольнуло, воспоминания не ранили. Да их уже и не было. Любимый Кри-Кри умер, когда почти год назад самолёт рейсом до Питтсбурга набрал высоту. Сейчас в душе была другая любовь и другая боль — сковывающая, неотвратимая, бесконечная.       Уладив формальности, Джоанна поднялась в номер. Он оказался небольшим, но очень уютным. Девушка кинула сумку в кресло, достала из кармана мобильный и набрала номер Кати. Она была единственной, с кем Джоанна могла поговорить откровенно, поделиться наболевшим, а это ей было сейчас необходимо. Улыбнулась, когда услышала в трубке родной голос.       — Ну наконец-то, — проворчала Кати, впрочем, не скрывая радости. — Я уже отчаялась дождаться звонка лучшей подруги.       А в горле Джоанны вдруг образовался ком, мешающий не то чтобы говорить, а даже дышать. Девушка судорожно сглатывала, но это не помогало. И она дала волю душившим её слезам.       — Джоанна? — Кати безошибочно, даже на расстоянии нескольких тысяч миль почувствовала состояние подруги. — Что случилось?       Но та молчала, будучи не в силах вымолвить ни слова. Кати терпеливо ждала, а Джоанна сквозь слёзы жарко зашептала:       — Нет у меня никакого ребёнка. И никогда не было. Понимаешь? У меня ничего не осталось от Джино! Совсем ничего. Одна пустота. Пустые воспоминания, пустые сны, пустая любовь. Зачем мне всё это, Кати? За что?       Захлёбываясь солёными нескончаемыми водопадами, Джоанна рассказала подруге обо всём. Кати слушала молча, а когда монолог завершился, тихо сказала:       — Знаешь, а я рада, что так получилось. Тебе нужно забыть Малкина, Джоанна. У вас нет будущего.       — Я понимаю, — всхлипнула Джоанна, успокаиваясь. — Но в душе такое ощущение… Наверное, именно так чувствуют себя хоккеисты, выбывшие из борьбы за кубок. Опустошение и собственная никчёмность. Когда теряешь абсолютно всё без права на работу над ошибками.       — Помнишь надпись на кольце царя Соломона? «Всё пройдёт. И это пройдёт».       — Знаю. Но пока сердце отказывается в это верить, — отчего-то Джоанна знала, что любовь к Джино если и угаснет когда-нибудь, то это случиться очень не скоро.       — Ты и о Кристиане так говорила…       — Но в мире больше нет Джино Малкина — любящего, заботливого и, самое главное, свободного.       — Хватит с тебя одного, — проворчала Кати.       — Это правда! — рассмеялась вдруг Джоанна. — Второго Джино я не переживу.       В трубке раздался вздох облегчения.       — Пусть этот день будет последним, когда ты вспоминаешь Малкина, ладно? — по голосу Кати было понятно, что она улыбалась.       — Обещаю, — Джоанна была ошарашена собственной уверенностью, но пути назад не было — не сдержать слово она не могла. — Ладно, хватит обо мне. Тем более, уже завтра я начинаю новую жизнь. Расскажи мне о себе и Олли.       — У нас всё отлично. На следующей неделе летим в Финляндию…       Джоанна с интересом слушала Кати, увлечённо рассказывавшую о себе, Мяяття и его семействе, знакомство с которым ей предстояло, и радовалась за подругу. Пусть у самой Джоанны не сложилось, а Кати заслужила такое счастье. Девушки проболтали почти час, забыв о разнице во времени. Когда Джоанна отложила телефон и посмотрела в окно, на Париж медленно опускались сумерки. Лёгкий ветер сменился полным штилем, небо приобрело сероватый оттенок, предвещая долгожданный дождь. Девушка опустилась на нерасправленную кровать и снова дала волю слезам, поклявшись, что это в последний раз. Наверное, именно поэтому мысли о Джино атаковали беспощадно, испытывали на прочность болью, резали по живому, не давая ни минуты отдыха. Спёртый воздух номера напоминал жаркое дыхание Малкина, слёзы, скользившие по щекам, — поцелуи, громом вдали раздался его голос. Её состояние было похоже на помешательство.       Эта ночь была адом. За окном внезапно разбушевалась гроза. Молнии сверкали непрерывно, заставляя сердце замирать, раскаты грома проникали под кожу, вызывая озноб. Джоанна наглухо закрыла окно тёмными, тяжёлыми портьерами, но это не помогло. Она накрылась одеялом с головой, закрыла глаза, зажала уши ладонями, мысленно умоляя стихию отступить и забрать с собой воспоминания и мечты о Джино. «Нет и не было никакого Джино», — уговаривала Джоанна саму себя, в конце концов начиная верить, что всё, что она взяла от Питтсбурга — любовь к хоккею и боль от потери Коула.       Она уснула лишь под утро, когда зарницы озаряли номер всё реже, а гром был слышен где-то вдалеке. Проснувшись, обнаружила, что за окном светило яркое полуденное солнце. Приняла душ, заказала в номер самый что ни на есть французский завтрак: хрустящие круассаны, малиновый конфитюр и горячий шоколад. Джоанна, перекусив, распахнула шторы и с удивлением обнаружила, что от ночной стихии не осталось и следа. Будто всё приснилось. Но нет, разглядела-таки большие лужи неподалёку от отеля. Даже не замечая, что за утро в голове не возникло ни одной мысли о Джино, привела себя в порядок и выпорхнула из номера, отчаянно желая весёлой встречи с друзьями… Или шоппинга с подругами… Или вечернего чаепития с Жозе, которые всегда дарили спокойствие, умиротворение… Или всего сразу. Девушка улыбнулась, решив, что последний вариант устраивал её больше всего.       Уже во дворе дома Джоанна слегка замедлилась и в недоумении смотрела на Лали, которая вышла из подъезда, где была квартира Жозе и, как-то воровато оглядевшись по сторонам, быстро направилась к метро.       — Вот это поворот! — тихо присвистнула Джоанна, вдруг ощутив слабый укол ревности, который обескуражил гораздо сильнее, чем выходящая от друга девушка.       Выдохнув, вошла в подъезд и, пока поднималась по лестнице, пыталась уговорить себя, что ничего не произошло. Когда показалось, что это удалось, Джоанна осторожно открыла дверь своим ключом и тихо вошла. Прислушалась. Ни звука. Джоанна, почувствов необъяснимую усталость, опустилась на стоящую тут же обувную тумбу. Внезапно вернулись чувства, которые она старательно гнала. Она снова была одна… Девушка так привыкла к мысли, что ждала ребёнка, что уже не могла представить жизни без него. Она снова ощутила звенящую пустоту внутри себя. Это угнетало физически и морально. И девушка снова не смогла сдержать слёз. Почему это произошло? Что она сделала не так? И лишь сейчас она осознала: её не тревожили мысли о Джино, словно кто-то их отформатировал, но так и не смог стереть окончательно. Они были живы, но больше не причиняли той адской боли. Сердце билось спокойнее, кровь уже не бурлила, а душевные терзания утихали.       Из комнаты выглянул Жозе и, увидев подругу, бросился к ней.       — Господи, Джоанна! Куда ты пропала? — он упал перед ней на колени и обнял. — Где ты была? Я чуть не сошёл с ума от беспокойства. Мы исколесили в поисках весь Париж!       Девушка посмотрела на него заплаканными глазами и тихо сказала:       — Пожалуйста, не спрашивай меня ни о чём. Прости, что заставила волноваться. Я не хотела. Мне нужно было побыть одной.       — Могла бы позвонить…       Джоанна вчера об этом даже не подумала. Голова была занята совершенно другим. Она виновато улыбнулась, встала и протянула руку Жозе. Тот тоже поднялся, и девушка, окинув его взглядом, провела ладонью по небритой щеке.       — Выглядишь не очень. Только не говори, что это моя вина.       — Нет, что ты! — голос парня был насквозь пропитан сарказмом. — Я ведь совсем не волновался, не сбился с ног, разыскивая тебя по всему Парижу без сна и отдыха. Имидж решил сменить, только и всего!       — Ну и славно! А что здесь делала Лали? — прищурилась Джоанна. Этот вопрос она задала скорее из любопытства. Или?..       — Мы с ребятами разделились, чтобы прочесать все места, где ты могла бы быть. Лали единственная, кто поддерживал меня… — Жозе осёкся, заметив, что Джоанна не слушала его сбивчивый рассказ. — Я могу тебе помочь? — он не сводил с девушки обеспокоенного взгляда, словно понимая, что творилось в её душе.       — Нет, спасибо! Мне достаточно того, что ты рядом, — Джоанна неожиданно уткнулась лицом в его грудь. — Только не бросай меня, пожалуйста.       Жозе крепко прижал её к себе и шепнул:       — Никогда! Слышишь? Я никогда тебя не оставлю!