Не первый

      Мальчишки бесшумно шли рядом, словно два бестелесых призрака. Лютеру даже хотелось прикрикнуть на них — уж больно было похоже на то, что они хотят сбежать. Но их лица говорили: не уйдут, понимают, что взбучки не миновать.       Ободрить тоже хотелось, но Лютер отмел и это желание. Год-другой — и горе-поединщики станут кандидатами, а там наматывать сопли на кулак никто не даст.       Они молчали долго — всю дорогу и всё то время, которое понадобилось, чтобы уложить Призрака и убедиться, что он спит обычным сном.       Потом сар Лютер отвел и Мора. Быть может, обнаружившая пропажу Йерсиния ждала возвращения внука, но она встретила их полностью одетой. Поджала губы, увидев, кто сопровождает мальчишку, отправила его в комнаты с наказом сидеть тихо и согласилась пройтись вместе с саром Лютером. На стене, среди липкого серого тумана, и состоялся их разговор.       — Беда с ними, как ни посмотри. Сейчас я думаю — не перегнул ли палку? Или наоборот слишком многое спускал с рук? Ничего ведь не боятся, — Лютер вздохнул. — Я надеялся, что приступы Призрака сойдут на нет, если его жизнь наладится. Но я ошибся, миледи. Проснулся — Лев тормошит. Спрашиваю его, что произошло — "приступ, иди за мной, отец". Обрадовал, сорванец. Пол-беды в том, что приступ — так ведь ещё и оружие рядом оказалось, — Лютер окинул взглядом пустующую стену и склонился к пожилой женщине, очевидно, решившись говорить откровенно. — Может очень скверно выйти, если Призрак ухватит острое во время приступа. Так ещё и Мор ваш рядом оказался. Хорошо, что он не из говорливых, но...       — Мор ничего не расскажет, будьте покойны, — склонила голову тетушка. — Как и я. Не моя это жизнь, милорд, к чему мне вмешиваться? Но если лежит душа что-то ещё сказать, говорите — может, найду, чем помочь вашему младшему сыну.       Лоб Лютера пересекла горькая складка.       — Да нельзя ему помочь! Это в мозгу. Я справлялся у человека, который знал о медицине... даже слишком много. Приступы Призрака не вылечить.       — То, что нельзя вылечить, можно облегчить, — мягко произнесла Йерсиния — её низенькую фигуру окутывал туман, приглушая слова и сглаживая все очертания. Лютеру даже захотелось тряхнуть головой, разогнать предрассветный морок, но то, что она говорила, заронило несколько искр надежды. — Какое-то средство, что сделает приступы не такими острыми. Снотворное. Успокоительное средство. Не улыбайтесь так, милорд, это годится не только для капризных рыцарских дочек. Расскажите мне, как он себя обычно ведет, когда случается беда и перед тем, как она случается — и, быть может, я смогу подобрать травы.       — Расскажу, — с неожиданной для себя готовностью ответил сар Лютер. — А ведь ваш Мор тоже знает, что такое приступ и как себя вести. Он далеко пойдет, если будет учиться у вас и дальше.       — Далеко, — кивнула Йерсиния, — да только не туда лежит его путь. Он вырастет в мужчину, а в этом мире мужчина должен уметь сражаться. Его к оружию тянет — я не удержу его возле повязок. Да и не хочу, милорд.       — Значит, ещё один рыцарь, — понял Лютер. — Мор — смышленый мальчик. Я скажу, чтобы его допустили к тренировкам. Проявит себя — откроется дорога в рыцари. Нет — пойдет по вашему пути. Я не сомневаюсь в его силах, миледи Йерсиния. Но слишком уж его задело, когда я на него напустился из-за Призрака, — Лютер вздохнул и прищурил глаза, глядя на тонкую красную полосу рассвета над чащей. — Случается, что рыцарю нужно сносить дурной нрав командира. Без смертельных обид и не превращаясь в статую. Это не подвиг и не борьба со Зверями, но без это ничего не выйдет.       — Не переживайте об этом, сар Лютер, — Йерсиния зябко поежилась. Ей не терпелось оказаться в башне, и Лютер, уловив это, взял её под локоть. — Вышло недоразумение и только. Я знаю своего внука. Поверьте мне: Мор всегда был выносливее, чем кажется.