In the shadow

—Ну выкладывай, что ты там нарыл? – Лирён элегантно усаживается на переднее сиденье бедненькой машинки любовника. Вместо слов Сон тянется за поцелуем, но девушка отворачивается, показывая, что сейчас главное добытая информация, а не эти нежности. Тем более на публике. —Ну что я могу сказать… Интересный этот Тэхён персонаж, – он достаёт с бардачка толстую папку и вручает её Лирён. —И вот из-за этого, ты оторвал меня от супер важных дел в салоне красоты? – брезгливо фыркает Рён. – В первую очередь, ты должен был раздобыть доказательства их аморальных отношений, а не вот это... —О, милая, поверь, тебе стоит просмотреть эти документы. Девушка с равнодушным видом открывает папку и проносится глазами по ровно напечатанным строчкам. Но уже через двадцать секунд её глаза расширяются, а на губах появляется хитрая улыбка. —Он работает уборщиком «RJ Group»? С каких, интересно, пор, Чонгук носится с настолько низким классом… Стой, что это? Он, жил в Америке семь лет? Парень кивает. —Ничего себе! Наркотики, грабежи, избиения… Господи, да по нему решётка плачет! – Лирён зло сжала длинными ногтями края бумаги. – Как он оказался в Америке? И почему вернулся? —На него пытались одно дело по продаже дури повесить, но сейчас, вроде нашли настоящего виновника. А насчёт того, почему он уехал в другую страну, совсем занятная история. Переверни на первую страницу и внимательно прочитай его настоящее имя. Девушка послушно исполнила указания любовника, а потом подняла на него непонимающий взгляд. —Тебе ни о чём не говорит это имя? —Нет… Ким Тэхён достаточно распространённое имя в Корее. Сон разочарованно вздохнул и самостоятельно перевернул на одну из последних страниц, где вместо текста красовались фотографии семилетней давности. Лирён шокировано раскрыла рот, потому что не узнать кумира противных одноклассниц со старшей школы невозможно. —Ким Тэхён?! Тот самый Ким Тэхён?! Мальчик, что признался в нетрадиционной ориентации?! —Ага. Я уйму сил потратил, чтоб отыскать эти фотографии. И, как видишь, он очень изменился, так что неудивительно, что ты его не узнала, – парень улыбнулся, довольствуясь реакцией на проделанную работу. Лирён коварно захихикала и хлопнула в ладоши. Теперь Тэхён у неё в ежовых рукавицах. Осталось получиться доказательства их с Чонгуком неприемлемой связи, и она спокойно сможет вить верёвки из своего женишка. Лирён не любит Чонгука, но делить его с кем-то, всё же, не намерена. Особенно с Тэхёном. Ибо женское сердце чувствует, что между этими двумя не самые простые отношения, вроде симпатии или секса. Она не верит в любовь, но Тэхён с Чонгуком поселяют семя сомнения в её атеизм любви. И пока не поздно, Лирён приложит все силы, дабы разрушить их, пока ещё хрупкое, счастье. *** Утренние лучи освещали добрую часть комнаты, хоть занавески и закрывают половину стены. Свет лился из огромных окон, обжигая голую кожу обителей огромной чонгуковой кровати. Тэхён уже не помнит, какое по счёту утро просыпается вместе с Чоном, но оттого кажется, что их отношения длятся вечность, а не несколько недель. И только в те редкие дни, когда Лирён приходит к Чонгуку, Тэ уходит ночевать домой к Юнги. Он не говорит хёну, где пропадает, но тот, ему кажется, уже давно обо всём догадался. Мин лишь демонстративно обиженно отворачивает голову в сторону, но потом, мягко улыбаясь, желает ему удачи и отпускает к тому самому, кого так сильно любит младший. В эту ночь им повезло, так как Лирён в последнее время зачастила и три вечера подряд проводила в обществе Гука. Тэхён жутко ревновал, но этой ночью Чонгук, изголодавшийся по нежному запаху жасмина и солёному вкусу тела, доказал, что ему нужен только Тэ и никто больше. Сероволосый проснулся раньше и от скуки начал водить незамысловатые узоры по накачанной груди и своим отметинам на шее брюнета. У него самого засосы и укусы намного больше и краше, ибо Чонгук тот ещё собственник, что любит метить своё, но и Тэ не промах, способный незаметно поставить парочку тёмно-красных пятнышек в особо жаркие моменты. Он зарывается в тёмную мягкую шевелюру парня, от чего тот медленно разлепляет глаза. —Прости, я не хотел тебя разбудить… Чонгук невинно улыбается и сильнее прижимает к себе Тэхёна. Тэ коротко целует Гука в губы и утыкается носом тому между ключицами. —Твой запах сводит меня с ума… – Ким проводит языком поочерёдно по каждой ключице, чем вызывает дрожь у любимого тела. —Тэ, давай сбежим? Тот от внезапности сильно дёрнул головой и ударил Чона по подбородку. —Ай! – брюнет зашипел от боли и звёздочек перед глазами, – всё-всё, я понял, что ты никуда не хочешь убегать, – он тихонько засмеялся охрипшим ото сна голосом, – но зачем же так резко? —Прости, я не хотел, – Тэхён извиняясь, целует несчастный подбородок. – Но о чем ты? Какой побег? —Да не бери в голову... Всё равно, это невозможно… – грустно шепчет тот, – Давай лучше, продолжим то, что ты начал, но уже в душе, – Чонгук выпутывается из простыней и беря сероволосого на руки, шлёпает босыми ногами в сторону ванной комнаты. После утреннего секса под струями воды, довольный и расслабленный Тэхён побрёл на кухню готовить завтрак, а, не менее удовлетворённый, Чон ушёл менять бельё на их кровати. —Гуки, давай после завтрака сходим в магазин? А то в холодильнике ничего не осталось! Чонгук вместо ответа приходит на кухню и обнимает возлюбленного со спины, пока тот пытается приготовить им панкейки. Гук нежно целует в изгиб шеи и слизывает оставшиеся капли воды после душа. —Ахх… – парень напрочь забывает о подгорающем завтраке на сковороде и откидывает голову на чоново плечо, – что ж ты такой ненасытный, а? Тебе недостаточно того, как ты десять минут назад втрахивал меня в стену? Агх… Прекрати... —Не-а. Тобой не насытишься, – Чонгук проводит языком за ухом, а потом насмешливо шепчет, – у тебя что-то горит. Тэхён мгновенно отстраняется и спасает то, что можно ещё спасти. —Гори в аду, Чонгук! Сам будешь есть эту золу! В принципе, так оно и выходит. Чонгук, конечно не без издёвок и сарказма, съедает всё подгоревшее, отдавая любимому уцелевшие кусочки. Тот метает в брюнета гневные молнии, но в глубине души тащится от такой заботы и любви(?). Всё слишком идеально, чтоб казаться правдой. И пока они не выходят за порог их квартиры, всё так и остаётся правильным. Но переступив эту преграду, они сталкиваются с мнением общества, деньгами, властью и женитьбой, в лице ненавистной обоим Лирён. Будь их воля, они бы вечность прожили вместе в чонгуковом пентхаусе. Но жизнь та ещё несправедливая штука. После завтрака парни собираются в ближайший супермаркет за продуктами. Туда минут двадцать ходьбы, но Чонгук берёт машину, так как закупиться нужно на неделю. Чон берёт большую тележку, а Тэ со списком гуляет взглядом по полкам, выискивая нужные продукты. Вдруг он натыкается на детское питание, моментально грустнея от того будущего, что уготовано его Чонгуку. Он женится, Лирён родит ему здоровых деток и всё у них будет хо-ро-шо. Ким сразу же сбрасывает давящее наваждение и двигается дальше по рядам, скидывая в тележку один за другим товары. Чонгук замечает перемену в парне, но решает поговорить об этом в машине. Когда все пункты в тэхёновом списке зачёркнуты, они собирают огромные пакеты с недельным запасом еды и загружают их в багажник автомобиля. После они оба усаживаются на передние сиденья, и Чонгук, не желая оттягивать, спрашивает сразу: —Что стряслось? Почему от тебя за километр несёт негативной аурой? —Может, и правда сбежим? – Тэхён не оборачиваясь, просит тихо и жалостно. —А? —Когда у тебя свадьба? Гук молчит. Он не знает, что ответить, как на первый, так и на второй вопрос. Но Тэхёну не нужны эти ответы, ибо он давно потерял надежду и веру в вечное счастье. —Я не знаю, когда мы женимся. Это меня не очень-то волнует, честно говоря. А на счёт побега… – Тэ поднимает блестящие, от ещё не скатившихся слёз, глаза, – я тоже не знаю… Чёрт, почему всё так сложно! – Чон обречённо ударяется головой об руль, пытаясь приглушить ту боль, что внутри него самого, – я… Господи, Тэхён, я тебя так… Но сероволосый не даёт до конца всё выговорить, обрывая фразу горьким и мучительным поцелуем. Он знает, что хотел сказать Чонгук, но специально не дал ему закончить признание, так как после услышанного Тэхёну придётся уходить из своей, а не чоновой жизни. Груз из любви возлюбленного, что никогда не сможет быть рядом, просто раздавит его, как мелкого муравья подошва большого ботинка. Тэ не выдержит, он погибнет после этих слов. —Молю, избавь меня от своих признаний… Чонгук, ты ведь обещал! Знаешь же, что со мной будет, если ты это скажешь… Не убивай меня заранее, прошу! Гук крепко обнимает трясущего от истерики Тэхёна и успокаивающе поглаживает его по выкрашенным волосам. —Тише, любимый… Я больше так не буду… Прости… – Он целует того в лоб и смотрит прямо в глаза, – может, нам всё же стоит подумать о побеге, а? – Ким обнадеживающе слегка улыбается, – а пока ты не построил наполеоновские планы в своей голове, как на счёт того, чтоб прогуляться вечерком по окрестностях? – Тэ согласно кивает. Они обмениваются влюблёнными взглядами и ещё раз целуются, совсем не замечая притаившуюся за углом машину с тонированными стёклами. Им казалось, что рядом никого нет, да и услышать тихие щелчки фотоаппарата на таком расстоянии что-то из мира фантастики. Чонгук отрывается от манящих губ и заводит машину, спокойно уезжая с подземной парковки, ни капельки не подозревая, что с этой минуты начинается чёрная полоса в его и Тэхёна жизни. *** Хосоку наконец-то сняли гипс. Он немерено рад этому событию. И не только из-за исчезнувшего неудобства и появившейся возможности снова работать, а ещё потому, что теперь этот белый затвердевший кусок не будет постоянно напоминать ему о Юнги. С момента поцелуя прошло чуть меньше двух недель, а губы Чона до сих пор горят от былых прикосновений. Ему стыдно. А ещё страшно. Ведь поцелуй с тем же самым полом не должен вызывать мурашки по всему телу и тяжесть внизу живота. Хосок всё списывает на бурлящие по венам гормоны и недостаток сексуальных отношений в жизни подростка. Думать о других причинах, он даже не смеет. Он несколько раз замечал, как старший приходил к воротам его школы, но Хосок после парочки таких дней начал обходить школу десятой дорогой. Он очень боялся их столкновения и реакции его организма на Юнги. Чон даже начал задумываться, что он всю жизнь ошибался, и на самом деле он по мальчикам. Но после пяти минут просмотра гей-порно, он отложил эту версию куда подальше, зарекаясь больше никогда не смотреть подобного вида отвратительный контент. Но потом что-то пошло не так, и он, как-бы случайно, нажал на всплывающее окошко и включил проигрыватель с ещё одним гейским порно. Вот только в этот раз это было не жёсткое порево, а нежный завораживающий секс двух парней. И тут-то сердечко, на пару с кое-чем ещё, колыхнулись. Подросток впал в ещё большую депрессию, наращивая свой необузданный гнев на Юнги. Из-за этого мужчины, жизнь мальчишки перевернулась вверх-дном. Но вместе с гневом, в нём зарождался дикий интерес к новому чувству, как влечение к парням. Хосок подолгу разглядывал своих одноклассников, пытаясь найти в них хоть что-то сексуальное и притягательное. И, как бы ему не хотелось этого признавать, но все парни, что хоть как-то похожи телосложением или внешностью на Юнги, пробуждали в нём, не то чтобы желание, но как минимум влечение. Хосок ненавидел Юнги. Или… себя? Парень с растянутой улыбкой на лице идёт от больницы до самого дома. Но, как только, отворив двери, нос защекотал резкий запах алкоголя – улыбка сходит на нет. Чон слышит громкий галдёж с кухни-гостиной и медленно пятится назад, пока отец не заметил пришедшего сына. —О, Хоби~, сыночек, ты со школы?.. Хосок вздрагивает. А скоро и вовсе начнёт трястись, ибо отец знатно подвыпивший и сладко-говорящий не предвещает ничего хорошего. Парень нервно сглатывает, продолжая делать маленькие шажки к выходу. Но старший, замечая попытку убежать, внезапно хватает своего ребёнка за волосы. Хо спотыкается и падает на колени. —Отпусти, мразь! —Что ты сказал? Ты как вообще с отцом разговариваешь? Совсем оборзел?! – Мужчина пользуясь положением мальчишки, сильно ударяет того по животу с ноги. Чон-младший скулит, но не плачет. На крики и шум выбегает неизвестный Хосоку мужчина. Он примерно в такой же кондиции, что и отец, а может даже хуже. —Вы чего это делаете? Хосок с надеждой на спасение, смотрит на незнакомца, всё также сгибаясь в три погибели от боли. —Воспитательный процесс, как видишь. А то сынишка совсем от рук отбился, – отец задирает голову отпрыска за волосы, радуясь гримасе ненависти и ярости на юном лице. – Поможешь? Мужчина немного сомневается, а потом с разгону бьёт кулаком по челюсти. Но не отцу, а Хосоку. Парень отлетает к стенке и оклемавшись, сам бросается уже на двух мужчин. Он защищается, как может, сдирая до крови костяшки на руках. Но против двух пьяных мужиков особо не попрёшь. Хосок получает не один удар в живот, парочку по почкам, и не пойми сколько по лицу. Он с последних сил бьёт друга отца в солнечное сплетение, и тот щедро матерясь сгибается пополам, полностью признавая своё поражение. Отец решает напасть из-за спины, но его кулак, так и не достигнув конечной цели, зависает в воздухе, упираясь в хосокову ладонь. Он ошарашено смотрит сыну в глаза, и, будто отрезвев, медленно опускается на колени. В глазах, вроде родного человека, он увидел собственную смерть: изнывающую, мучительную и очень болезненную. Его мальчик больше не ребёнок. Теперь он тот, в ком ненависти к собственному отцу столько, что он готов собственноручно положить конец его жизни. Старший это видит, а потому окончательно опускает руки. Хосок сплёвывает кровь на пол и смеряет пустую оболочку, некогда самого близкого человека, презрительным взглядом. Тот для него давно перестал быть отцом, а теперь Хосок не видел в нём даже человека, только лишь сосуд, доверху наполненный соджу. —Я ухожу. Вещи заберу после дня рождения. Надеюсь, после этого мы больше никогда не увидимся. Хосок уходит, а отец, хватаясь за голову, пытается вспомнить, когда у его единственного ребёнка день рождение. Но он так и не вспоминает. Мужчина раздражённо разбивает последнюю бутылку алкоголя, словно вымещая всю свою ярость на зелёном змее, что отобрал у него сына. Поздно. Слишком поздно, ты опомнился. … Парень блуждает по всем попавшимся улочкам, напрочь не замечая людей, машин, сменяющуюся местность. Он даже не успевает проследить, как солнце успело спрятаться за горизонт. Он не чувствует боли от ссадин и стянувшуюся кожу от крови. Ему бы не помешало умыться, дабы не пугать прохожих, но Хосок сейчас не здесь, он где-то между параллелями не пересекаемых прошлого и настоящего. На той самой точке, что разделяет жизнь «до» и «после». Он столько раз думал, что было бы, если б сестрёнка осталась жива. Где бы сейчас он был? Каковы были бы их с отцом отношения? А мама? Она ведь осталась бы в здравом уме… Но «если» так и останется «если». Ничего не изменишь. Не стоит питать себя иллюзиями несбыточного. Хосок сворачивает в тёмный проулок и проходит мимо громко-гогочущей толпы. —Эй, малой, иди сюда! – один из них, держа в руках бутылку с какой-то дрянью, свистит и подзывает к себе мимо шедшего незнакомца. Хосок останавливает и поднимает голову. Несколько парней сразу же ужасаются от вида разрастающихся синяков по коже и кровоподтёка под глазом незнакомца. —Ух, ты ж бля! Я чуть кони не двинул! —Пф, – Чон специально нарывается, – такое чувство, что вы синяки впервые в жизни видите. И так, к слову, у вас морды тоже не айс. Один из парней недовольно шикнув, нападает первым. Младший отбивается, хоть и дерётся в пол силы. За первым подключается второй, а позже ещё и третий. Хосок всё равно достойно держится, но неожиданно прилетевший кусок арматуры по башке подкашивает ноги и сваливает в непроглядную темноту. Где-то издалека слышен чей-то ор и «суки, я вам щас как въебу!», но Чон уже не слышит, полностью опьянённый царством Морфея.