Мотылёк

      В полной тишине машина ехала по пустынной местности. Кромешная тьма, разрываемая светом фар, таила в себе опасность и ощущение потустороннего мира. Словно древние стражи, охранявшие путь в тайное и темное обиталище, стояли вдоль дороги высохшие кустарники. Ветви их переплетались, образуя замысловатый мрачный узор.       Автомобиль остановился у края небольшого озера, отражавшего бледный свет луны. В миг Кроссхейрз выключил фары. Сидя в салоне, Ника кусала губы, борясь со страхом и неизвестностью. Ей не хотелось пройти еще одно испытание на прочность. Сейчас, когда она была один на один со своим кошмаром, она не ощущала себя сильной и достаточно уверенной в себе. Но было поздно отступать. Вдруг на передней панели открылся бардачок, в котором девушка увидела знакомый коммуникатор.       — Теперь он не боится воды, — и голос Кроссхейрза показался таким близким, желанным и одновременно далеким.       — Зачем? — Ника не могла совладать с эмоциями, сознание мутилось, а потому ответила она холодно, резко.       — Я хочу всегда быть с тобой на связи.       — Зачем?! — голос почти сорвался на крик, но Штайен удержалась, отчего вышло зажато и надрывно.       — Я не хочу тебя терять.       — Это очередная проверка? — Ника не готова к таким словам, потому ее слова звучали зло.       — Это просьба о прощении.       И тут особенно остро она ощутила свою слабость перед чувствами, что затаились в ее сердце. Хотелось верить и в то же время закрыть уши и не слышать этих предательски нужных слов.       — Не слишком ли поздно? — Словно пули, вылетели слова из ее уст.       — Нет. Теперь я точно уверен в тебе.       — Я верила тебе! — Ника закрыла глаза, чтобы не разрыдаться. Но слезам не прикажешь, и влажная дорожка образовалась на щеке.       — И сейчас веришь. Так ведь? Я чувствую.       Ника не знала, что ответить. Верила или хотела верить? Или пыталась совладать с чувствами, что разрывали ее? Чтобы как-то сохранить лицо, она вышла и машины, стараясь не зацепиться о порожек такими неуместными теперь каблуками. Незаметно постаралась вытереть след от слезы на щеке. Осенняя погода заявляла о себе в полной мере. Ника сильнее завернулась в плед, не понимая от холода или от волнения ее так трясет.       — Я не хочу говорить с машиной, — не оборачиваясь, почти шепотом произнесла Штайен.       — А со мной? — И позади послышались звук трансформации.       Кроссхейрз присел перед девушкой, чтобы хоть как-то сблизиться с ней, быть на одном уровне. Он не включил подсветку, чтобы быть как можно человечнее. Ему достаточно и того света, что дает луна. Ника не сразу обернулась, долго молчала, а после произнесла предельно жестко:       — Да! С тобой, пришельцем из космоса, — подчеркивая каждое слово, она чеканила их, словно звонкую монету.       Кроссхейрз осторожно протянул ладонь к ней, отчего Ника сначала дернулась, но осталась стоять на месте. В раскрытом манипуляторе лежал коммуникатор.       — Возьми, пожалуйста.       Штайен не торопилась, но в итоге взяла средство связи. Это по крайне мере не взрывчатка. Хотя… Впрочем, зачем Кроссхейрзу ее убивать? Глупость. Но страх засел где-то глубоко, не отпускал, держа костлявую руку на человеческом сердце.       — Так лучше?       — Да. Ты сегодня другая. — Кроссхейрз беззастенчиво рассматривал девушку перед собой. Там, на автосвалке, он видел ее издалека, а тут она рядом. Говорил он мягко, словно плавил каждое слово.       — И чем же? — Нике не хотелось поддаваться, потому она с вызовом отвечала на его слова, но сердце трепетало от тембра.       — Ты необычная. Я знал тебя сильной и смелой. Твоя находчивость радовала меня, как и умение противостоять обстоятельствам. Наблюдая за тобой, я наслаждался. Сегодня ты не воин. И это прекрасно. Потому что тебя хочется защищать и оберегать.       При лживом свете луны Ника всматривалась в резкие черты фейсплейта, старалась угадать намерения автобота. И не знала, как реагировать. Эти слова хотелось услышать, но не после того, что ей пришлось испытать. Если бы они были произнесены раньше! Но что тогда? Что могло быть между ними? И все же они были так дороги, так важны.       — Как ты хочешь, чтобы я реагировала на твои слова? — слегка охрипшим голосом, словно что-то давило на горло, спросила Штайен. Нет, не сейчас, не поддаваться. Они слишком разные, слишком!       — Я вижу в тебе своего истинного напарника и могу лишь сожалеть, что ты родилась в этом теле.       — Я человек! Так было всегда. И по-другому не будет, — резко отрезала девушка. Его слова жестоки! Но может же быть такое, что он посмотрит на нее иначе, не как на человека, соратника, напарницу?       — И не надо. Ты такая, какая есть. Садись, — Кроссхейрз приглашающе подставил ладонь.       Ника села. Сил сопротивляться не было. Покрывало соскользнуло с плеч, упав на землю. С озера потянуло прохладой и свежестью, отчего по коже пробежали мурашки. Ночной ветерок легко всколыхнул подол платья, а волосы разбросал по плечам. Ее словно пушинку подняли.       Кроссхейрз вглядывался в знакомые черты лица, в голубые глаза, взгляда которых он давно жаждал. Слишком часто Ника прятала их за линзами очков, но сейчас не скрывала. Он вслушивался в трепет ее дыхания, тихий стук сердца, ощущал дрожь. Ему захотелось прикоснуться к ней еще раз, как тогда, когда она уснула рядом с ним. Кроссхейрз коснулся головы девушки, чувствуя, как она замерла. Провел по волосам, спустился ниже, по спине, остановившись на талии. Мгновенно почувствовал, как участился пульс.       — Почему ты кричишь во сне? — неожиданно для Ники, спросил Кроссхейрз.       Ника моментально напряглась. Если бы он знал, кто стал героем этих кошмаров! Когда ей казалось, что ночные видения отступили, диверсант подарил ей новую порцию сильных эмоций. Слишком ужасных, чтобы легко отстраниться от них. Дома, когда была одна, она продолжала безмолвно рыдать, словно вновь оказывалась на том песчаном берегу посреди скал.       — Мне снятся кошмары. — Первая неловкость, неуверенность прошли, и Ника резко парировала: — Ты следишь за мной?!       — Нет. Просто… — Кроссхейрз не сразу нашелся, что ответить. — Я переживал за тебя.       — И потому ты ТАК поступил со мной? Зачем?! — Штайен не сдержалась, и из ее уст наконец-то вырвался крик боли.       — Я хотел понять тебя. Ты права, для тебя это было жестоко. Но мне необходимо знать твой предел прочности. Психологической.       — Я не подопытный кролик! — Человеческая рука дернулась, словно желала выдать пощечину, но девушка сдержалась и остановила порыв.       — Нет, ты… ты мотылек, — указывая пальцем на кулон, произнес автобот. — Ты хрупкая, как бабочка. Стоит случайно разрушить покров ее крыльев, и она умрет, не сумев взлететь. И все же ты сильная. Твоя преданность делу автоботов, профессиональные навыки, выдержка и упорство заставляют меня восхищаться тобой. Я горд, что могу быть твоим напарником.       На мгновение Ника гордо вкинула голову и встретилась со взглядом лазурных оптосенсоров, в которых впервые увидела не насмешку, не холод, а надежду. Надежду на нечто большее, чем просто сотрудничество двух рас. По крайней мере ей так показалось. Обрамление вокруг оптических элементов напомнило ей морщины, захотелось их разгладить, притронуться, ощутить, а холодный ли этот металл.       — Это признание в любви? — прямо спросила Ника.       — Что такое любовь? В нашем языке такого понятия нет, — вдумчиво ответил Кроссхейрз.       — Любовь… — Ника не знала, как объяснить такое чуждое другой цивилизации понятие. Но что она испытывала сама по отношению к Кроссхейрзу? Можно ли это было назвать любовью? Она была смущена, удивлена, озадачена. — Как бы тебе объяснить. Любовь — это когда тебе хочется быть всенепременно рядом с тем, кто тебе дорог, к кому ты испытываешь сильные эмоции, чувства. Сопереживаешь ему, мечтаешь дарить радость и счастье. Когда ты стараешься защитить его от всех невзгод, печалей, бед. И надеешься, что этот… — На мгновение девушка замерла, пытаясь отыскать ответ в сидящем перед ней механическом существе. — … этот человек не принесет тебе боль и страдание.       — Ты же никогда не отрицала наличия у нас эмоций. Значит, по меркам людей, должны быть и чувства.       Воцарилась тишина. Прямого ответа нет, и все же за этими словами Ника увидела больше, чем могла ожидать. Опять подул ветер, и стало совсем неприятно. Девушка провела по голым рукам, пытаясь согреться. Заметив ее действия, Кроссхейрз выпустил теплый воздух из вентиляции и накрыл спину Штайен второй ладонью. Она и вправду смотрелась мотыльком в его манипуляторах.       Чувствуя расходящееся по телу тепло, Ника улыбнулась. И расслабилась. После его слов страх незаметно отступил, как и обида. Ей хотелось, чтобы это мгновение не кончалось. Вот так вот сидеть и понимать, что существо из другой вселенной дорожит тобой.       — Ты часто смотришь на звезды. Почему?       — Я хочу верить, что у меня есть шанс вновь встретиться с теми, кого я навсегда потеряла. Мне кажется, что где-то там есть место, где души обретают новый дом.       — Ты же знаешь, что там только бесконечное пространство пустоты и холода.       — И все же лучше верить, что душа не умирает.       — А разве она существует?       — Я в нее верю.       — Если так, то тогда я бы хотел иметь возможность попросить прощения у тех, перед кем виноват. Многие из них ушли в бесконечный офлайн. — Диверсант посмотрел вверх.       На небосклоне разлилась широкая молочная река. Яркими вспышками срывались со своих мест падающие звезды. Огромные скалы разрывали темное-синее пространство над головой черными островами. Сквозь пространство и время неслись Кибертрон и Земля на разных орбитах. И все же было ощущение, что у них больше общего, чем казалось на первый взгляд.       Осторожно, чтобы не упасть, Ника встала на металлической ладони, потянулась к собеседнику, касаясь его лица. Она провела рукой по граням, формирующим щеку, спустилась вниз до уголка губ, далее до шейных магистралей. Она словно на ощупь изучала его, впервые посмев прикоснуться к фейсплейту.       Кроссхейрз не ожидал от Ники ласки. Прикосновение к металлу фейсплейта, к черной тонкой оплетке топливных магистралей, заставило его испытать приятные ощущения. Контакт с теплой кожей показался ему слишком горячим, жгучим, но… Нужным? Необходимым? Важным? Желанным? Он не мог подобрать подходящее слово. Не зная, что будет дальше, он замер в ожидании. Но Ника лишь приложилась щекой к его ярко-зеленой броне на груди. Кроссхейрз моментально подал команду на разогрев корпуса до приемлемой температуры. О, если бы Ника знала, что она находилась на одном уровне с его искрой!       — Неужели это все правда?       — А ты хотела, чтобы это был сон?       — Нет… Слишком часто я утопала в кошмарах… где ты предал меня.       Ника почувствовала, как Кроссхейрз осторожно обнял ее, словно принимал их разность и нечаянно возникшую близость в этой гонке за выживание. Ей ничего не оставалось, как смириться со своими тайными мыслями, эмоциями, чувствами. Отпуская все, что сдерживало ее до этого, она расплакалась.       — Прости меня. Я постараюсь больше не причинять тебе боль, — тихо произнес Кроссхейрз.       Ника была счастлива. Слезы очищали ее, позволяя наконец расслабиться. Спустя недолгое время она уснула в огромных манипуляторах напарника.